Острое чёрное

— Мы будем жить здесь, — Сесель благосклонно оглядывает гостиную, не поднимаясь с роскошного, обитого голубой тканью и рюшами дивана, больше смахивающего на смесь облака и пирожного. — Почему нам предоставили этот дом? — мой вопрос не столь глуп, как обычно. Усадьба великолепна, похожа на кремовый торт внутри, и весьма привлекательно выглядит снаружи: фасад выложен пластинами, имитирующими дерево, будто вафлями цвета топленого молока. По окнам разрослись пышные цветы, лианы которых забираются внутрь, и это придает жизнь каждому помещению здесь. Но дом небольшой. Пара жилых комнат наверху, внизу гостиная и маленькая кухня с обеденным столом на троих, не больше. — Фаяз — очень богатая планета, — поясняет Дезмонд, только что спустившийся со второго этажа, — и к правящей власти они более чем благосклонны. — Да? Звучит здорово, но в чем связь между властью и нами? Мой внезапный интерес явно озадачивает обоих, поскольку никто ничего не говорит несколько неимоверно долго тянущихся секунд, по прошествии которых Сесель произносит: — В Империи все связаны. Да, она огромна, но все и всё про всех знают, Каин. И на Фаязе достоверно осведомлены, кто мы. — Я не смогу жить здесь с вами, — отвлекается Дезмонд, — в доме всего две комнаты, которые любезно отдаю вам. За меня не волнуйтесь, тут недалеко поместье моего приятеля, и я буду вас навещать, — задумывается на миг и тут же добавляет, смеясь: — Если конечно мой друг все еще является другом, если нет, прибегу к вам и потесню. Хотелось бы остановить Дезмонда, единственного верхнего, единственного, кто может защитить нас. Ведь Сесель такой же слабак, как я. Но невозможно остановить вихрь, а именно вихрем Дезмонд от нас и уносится. По негласной договоренности Сесель занимает комнату у лестницы, и мне достается немного отдаленная. Небольшая кровать с балдахином у окна, белые розы, оплетающие раму, туалетный столик и крошечный, словно детский, комод. Может, эта спальня и правда служила ребенку?               — Сколько мы собираемся жить здесь? Пока все не уверятся, что Тезан погиб и нас не растерзают как виновников? — Вы предлагаете сбежать, пока можно? — Сесель усмехается, — Каин, побег — это не выход, слышите меня? Не просто не выход сейчас, а не выход никогда. Сначала забивают мне голову, насколько Империя жестока и как здесь невозможно выжить, а затем вдалбливают про бесполезность побега. Тогда что же делать, если нельзя ни сражаться, ни убежать? Может, еще голову под секущий меч положить, чтоб уж не просто стоять. Сворачиваем и выходим, кажется, на главную улицу. Широкая, по обе стороны жилые низкие домики, растительность горит буйным цветом. Свет Баха достигает планеты и даже немного обогревает ее. Наверное поэтому местные особи выглядит настолько добродушными, а может, это из-за их выдающихся щек? — Сесель, я просто не понимаю, объясните мне, что происходит. Какой смысл мне жить в Империи дальше? — Вы правда думаете, что Тезан… — Сесель отчего-то не может произнести окончание фразы, — что Тезан не вернется? — Да, он бы не стал пропадать. — У нас будут проблемы с одеждой, — уходит от темы то ли специально, то ли непроизвольно, когда замечает, что все, даже нижние, носят брюки. — Необходимо обновить гардероб. Хочу поинтересоваться наличием денег, но Сесель уже уверенно разрезает поток медленно идущей толпы, направляясь к скромной хижине с еще более скромной вывеской над дверью «Наряды сегодня». — Мы слишком быстро вливаемся в жизнь на Фаязе, — бурчу, когда пытаюсь успеть проскользнуть за ловким Сеселем, и мне наступают на ногу. Светлые, всех возможных светлых тонов, от чисто белого до светло-коричневого брюки, широкие, свободные, без застежек, именно такие носят здесь нижние. Сесель выбирает для нас несколько моделей, точно угадывая с размером. Сверху предусмотрены обтягивающие рубахи без рукавов, и я останавливаю свой выбор на тоне чуть темнее брюк. Когда Сесель расплачивается, мы продолжаем свой путь к продуктовому базару. Купим еды, а потом, вероятно, и готовить будем сами. Готовить сами. Я, конечно, тот еще кулинар, вся надежда на Сеселя, и он, кажется, эту надежду оправдает, ведь прекрасно разбирается в продуктах. — А они свежие? — аккуратно показывает пальчиком на овощи, и торгующий фермер в совершенно искреннем удивлении вскидывает руки: — Несколько часов назад лично мной собранные, милейший! — пухлые щеки трясутся, когда тянется за корзиной, чтобы набрать. — И вкусные, да? Тогда, пожалуй, вот этих красных несколько штук и… Пока Сесель решает хозяйственные дела, меня отвлекает сильный поток горячего воздуха. Настолько горячего, что кончик правого уха будто воспламеняется. Поворачиваюсь и вдали вижу, как садится огромный корабль. На площадь, огражденную для посадки и взлета кораблей. Видно плохо, а ближе сложно подобраться из-за столпившихся особей, делаю лишь несколько шагов и невольно застываю, не могу перестать наблюдать за этой посадкой. Нечто подобное уже бередило душу мне в прошлом. Не знаю, чего именно ожидаю, но может сейчас откроется люк, спустится лестница, и первым, кто выйдет, будет Тезан? Сердце почему-то убыстряется, грудную клетку точно разрывает, нечем дышать и моргнуть не получается. Я буквально впиваюсь в громадину взглядом, а она выпускает облако пара, и дверца люка отходит в сторону. Спускаются какие-то явно важные особи, их встречают, но ни в ком не могу признать Тезана. Волнение покидает меня так же, как корабль покидает последний пассажир; и стыдно признать, но какое-то царапающееся разочарование оставляет после себя это нежданное переживание. — «Пролет 717», — Сесель оказывается рядом, смотрит туда, откуда я уже свой взгляд отвел, — Дезмонд говорил, что они планируют сделать остановку тут, прежде чем возобновить путь на Сах. Значит ли это, что Маркус волей Вселенной тоже оказался на Фаязе? Слишком далеко, чтобы я заприметил его среди спустившихся с корабля особей, поэтому подобная вероятность существует. Только что делать с этим? Сбежать от Сеселя с нагруженными корзинами? Да даже без корзин, Сесель не стал бы догонять, так что… «Каин, побег, это не выход, слышите меня? Не просто не выход сейчас, а не выход никогда». Недавно им сказанное утихомиривает пыл, побегу — буду выглядеть глупо, если добегу вообще, если Маркус вообще там. — Дезмонд обещал прийти к ужину, — Сесель выкладывает аккуратно порезанные овощи в масло. — Выглядит как рататуй? Пожимаю плечами, не уверен, что блюдо выйдет съедобным. — Ох, попрошу Дезмонда найти нам слугу, — ставит запекаться и закатывает глаза, — слишком трудно. После этого Сесель поднимается наверх, чтобы прилечь и отдохнуть, я же от нечего делать бреду в гостиную. Плюхаюсь на диван, разворачиваю голограмму и удачно попадаю на новости. В Вельтернасе вырос огромный цветок, на западе ручей набрал воды, кто-то ограбил местного чиновника, пока тот распивал чай в саду. Это самые скучные новости во Вселенной, единственное, что придает им шарм, это карикатурные мультяшные изображения произошедшего. Тихий удар о стекло, показалось, наверное. Но вот еще один, и я поднимаюсь, подхожу к окну. Крохотный кинутый камешек отлетает на моих глазах, поднимаю стекло, и из куста гортензии высовывается Маркус: — Как ты? — Маркус! — пугливо оглядываюсь, но не думаю, что возглас мог поднять Сеселя, — Маркус, как ты нашел меня? — Поверь, это было не так сложно, как ты думаешь, — подходит вплотную к окну. — Везде только и говорят о том, что Тезан пропал. «Только не на новостной волне Фаяза»,— хочется съязвить, но на это нет времени. — Да, а Сесель и Дезмонд зачем-то опекают меня вовсю. Вообще не понимаю происходящего. — Хочешь улететь ночью? — предлагает Маркус. — Я могу договориться, и тебя заберут с каким-нибудь грузом. — А ты? — Если улечу с тобой, это грозит дисциплинарным нарушением, формально мы еще не завершили миссию, потому что не вернулись на Сах, — опускает взгляд, возможно, ощущая некую вину, — я бы мог отлучиться ненадолго, чтобы вывести тебя, но это лишь бросит тень подозрения, да и все равно придется вернуться. То есть я буду один? Я уже сбегал один и хорошо, в красках помню, чем это закончилось. Боюсь, в этот раз Тезану по счастливой случайности меня не спасти. — Когда «Пролет 717» покидает Фаяз? — Через декаду, — не задумываясь отвечает Маркус, а затем догадка ошеломляет его: — целую декаду, Каин, это долго! Тезан может верну… — Тезан не вернется, — перебиваю с неким возмущением. Почему они все допускают такую мысль? Что это — слепая вера, благоговение, или тупой страх перед кошмаром, который может нагнать? Что движет этими словами о том, что Тезан не погиб? Ведь очевидно, будь он живым, он бы не скрывался. — Допустим, — уступает, понимая, что спор не нужен, — но корабль летит на Сах. — А после? — Ты хочешь полететь со мной на Сах, чтобы потом я вывез тебя оттуда? — закусывает губу, — это так долго... — Зато безопасно, — наклоняюсь к нему, — Маркус, мне хватило приключений досыта, лучше это займет больше времени, зато без угрозы для жизни. — Понимаю, — кивает, а затем как-то нежно заглядывает в мои глаза, — подожди тогда еще, я все тщательно спланирую, чтобы ты без следа покинул Фаяз. — Спасибо тебе. — Приходить сюда опасно, свяжемся следующий раз на автокосмостации, зайди в тридцать вторую будку, и я тебе позвоню, — и тут же чуть не убегает, не сказав, когда, но оборачивается: — Когда Баха потухнет трижды и загорится четвертый раз, в час пополудни. Будь осторожен. — Ты тоже, Маркус, ты тоже… Он испаряется, и я не закрываю окно, пусть циркулирует свежий воздух. Ползу обратно на диван, и никакого дела уже до новостей, перед глазами мельтешит изображение, а звука нет. Ждать декаду. На «Пролете 717» покинуть Фаяз и Сеселя и полететь на Сах, а оттуда только с Маркусом… на Ювенту? Да, я вернусь на Ювенту, я смогу, и будь что будет. Хоть и не знаю, что сталось с ней, другого места, куда вернуться, попросту нет. На Сах. Я точно головой тронулся, раз согласен лететь туда, откуда молил выбраться. Эта чертова планета, средоточие тьмы, притягивает всю мою сущность и выжигает дотла своей мглой. Такой ненавистный Сах вновь раскинет жуткие объятия, и я не смогу их избежать. Ждать декаду. Может, зря не согласился улететь сегодня же? Но при воспоминании о прошлом побеге холодит конечности. Я тогда тоже сбежал один, сбежал в никуда и поплатился за это. Надо ждать, с Маркусом не попаду в беду, он знает Империю, он поможет, не даст пропасть. Но если эта декада будет стоить дорого? Нет, Тезан, конечно, не вернется, но ведь всякое может произойти. Хотя только одно по-настоящему в состоянии помешать воплощению плана в жизнь — Тезан. Но Тезана нет, верно? Я же знаю, что он погиб. Знаю. Знаю?.. А если вернется? Наистрашнейшей чумой, кошмаром покроет и уничтожит мою жизнь вновь? Если возвратится и узнает, что я хотел сделать… лучше умереть в этот момент. Все будет кончено. Паника подступает к горлу, словно сама смерть сжимает рукой. И давит. Давит. Если Тезан не умер, мой план побега покарается страшно, покарается им. Это худшее, что может произойти. Тьма, я все-таки его безумно боюсь. Так боюсь, что и пожелал ждать декаду, которая убедит окончательно, что он сгинул, что можно бежать. Да, отнюдь не возможность плена, пиратов и неизвестности страшит, как возможность того, что Тезан вернется. Все так говорят, и что-то во мне соглашается с ними, что-то очень глубокое, настолько глубокое, что даже не прощупывается, но дрожит.               Цилир ставит перед нами украшенную серебром тарелку с фруктами: очищенными апельсинами, виноградом и персиками. Цилир — это особь, которую нанял прислуживать нам Дезмонд. Он пришел рано утром и взялся за службу весьма профессионально. Завтрак был невероятно вкусным, а когда я вернулся в спальню, увидел, что постель аккуратно убрана. — Вы слышали, что вчера сказал Дезмонд? — Сесель обращается ко мне, и тут же спохватывается: — Ах, в этот момент вы уже должно быть покинули нас, предпочитая сладкий сон нашей маленькой компании. Дезмонд сообщили, что Великий Вельзевул решил навестить Фаяз. Не подаю эмоций, которые так и жаждут вырваться. Эта смесь возбуждения и нервозности, беру одну виноградину и заедаю стресс. — Да? — говорю наконец, — интересно, зачем. — Может, для нас? Для вас? — и подмечает несколько ехидно: — Вас не тревожит? Или вы стесняетесь показать чувства? — Если бы ему понадобился я, меня бы доставили к нему еще несколько дней назад, — пожимаю плечами. — Ему незачем было бы совершать это путешествие. — Может, Великий Вельзевул просто остановится ради вас на пути к месту происшествия? — Может, — стараясь выглядеть безмятежно, перевожу взгляд на дальнюю стену, — а может, чтобы заправить корабль. — А я уверен, он собирается оказать вам честь аудиенции, — не унимается и, более того, вглядывается в мое лицо со всей внимательностью, на которую только способен. — Сесель, чего вы от меня хотите? — решаю прекратить эту игру. — Мне скучно, я застрял здесь с вами, и сам не знаю, куда повернет судьба, — кончики губ опускаются, лицо приобретает и правда скучающий вид. — Мне тоскливо, и я хочу разговаривать с вами откровенно. Вы знаете… нет, ты знаешь, Каин, кто я? Какой-то дорогой недодамаск? Привилегированная нижняя особь, которой все равно пользуются верхние? — У меня есть положение в обществе. Есть собственная репутация и некий авторитет, — сам отвечает на вопрос. — Я делаю из нижних особей не подстилок, а спутников для верхних. И вот у нас масса времени, я мог бы передать свои знания и опыт, но ты этим не пользуешься. — Мне этого не нужно. — Тебе это необходимо, — и поднимается с воздушного кресла, чтобы подсесть ко мне. — Я не враг и, кроме того, отчасти могу понять твои чувства. Стань более открытым со мной, и я помогу тебе. Мы разберемся с твоими сложностями. Я помогу тебе адаптироваться. Сесель явно не понимает, как звучат его слова. Просит ничего не скрывать, а сам тонко играет фразами, буквально говорит: «Я разберусь с твоей головой. Я сделаю тебя послушным». Я не насколько наивный, чтобы не догадываться, о чем его попросил Тезан. Я — всего лишь услуга Сеселя, услуга, которую он жаждет оказать Тезану. Поэтому не верю, ничему не верю, но безропотно соглашаюсь, нет смысла поступать иначе и обострять отношения. — Тебе нравилось быть Властителем? — внезапный вопрос почти застает врасплох, мысли ведь крутятся вокруг других вещей, не о прошлом. — Не совсем, — напрягаюсь, честно говоря, едва припоминая, как раньше жил, — но это было лучшее время. — Ты сбежал, когда Тезан высказал намерение забрать тебя, да? Тебе не кажется странным, что ты так легко оставил все ради собственной свободы? — Все не так, — с некой злостью и обидой заступаюсь за себя. — Ты не стоял рядом с нами там, на балконе. Не я оставил все, это Тезан забрал все тогда, — прикрываю глаза и уношусь в тот диалог. — Это был рассвет, который принес лишь тьму. Тезан ласково отобрал все: и титул, и Ювенту, и меня самого у меня же. Для тебя, Сесель, это не звучит горько, это нормально для Империи, но я не мог с таким согласиться. Это нечестно, неправильно. Никто не должен иметь таких прав. Почва ушла из-под ног, а он шел за мной, провожал до моей собственной спальни так, будто теперь и она принадлежит ему. Это страшное ощущение, когда, куда бы ты ни посмотрел, везде темнота, и голова кругом, а тебя все подавляют и подавляют. Да, я сбежал, трусливо, и, может, даже жалею об этом, жалею сейчас, но если бы Тезан меня не нашел, то не жалел бы. — Это сильно задело его, Каин. — Да? Сопоставимо с тем, что он убил Афарея на моих глазах? Игрался со мной на чужих глазах? Нагель… — опускаю голову. — Да, я знаю Тезана не так долго, как Эрасмос или ты, но я знаю его ближе. Когда я с ним, никто не опасен для меня, кроме него самого. — Он не обидел бы тебя, если бы ты не предавал его раз за разом, — упорствует в защите Сесель, и хочется с грустью рассмеяться, но вместо этого: — Быть может, я предавал его, но то же делал и он, просто иначе. — Каин, если бы были… — Пожалуйста, нет больше сил об этом говорить, — с мольбой смотрю на Сеселя. — Да и смысла нет. — Ты все же оттаиваешь, — с внезапной радостью обнимает меня. Легкое, приятное объятие, приятное лишь от того, что аромат парфюма нравится, и ни от чего другого.