Отряд самоубийц

Дикая боль пронзила виски и затылок, как только я пришла в себя. Моя голова так гудела, что захотелось срочно от нее избавиться, несмотря на жизненно необходимые органы, которые крепились как внутри, так и снаружи. Создавалось впечатление, что, пока я валялась в отключке, моей головой сыграли в футбол с полноценным овертаймом и послематчевой серией пенальти. Я сжала зубы, чтобы не застонать, и открыла глаза. Овальное помещение с низким потолком, тусклая лампа в держателе, одинокая койка с продавленным матрасом, голые стены со следами содранных плакатов или афиш. Прохладно. Где я? И сколько пробыла без сознания? Стараясь не делать резких движений, приподнялась и ощупала себя на предмет травм. Кроме ушибленных еще во время стычки с наемниками ребер и потянутой шеи, серьезных повреждений не обнаружилось. В общем, если бы не чудовищная головная боль и противный свербеж в правом ухе, можно было бы признать себя вполне свежей и здоровой. Я припомнила последние события. Разговор, гроза, дротик… Пальцы машинально коснулись шеи, нащупали крошечную ранку. Меня вырубили грамотно и профессионально, без садистских замашек и членовредительства. С одной стороны, это радовало: если меня не пришибли, то кому-то я все еще была нужна. А вот с другой… Ведь пресловутая «другая сторона» — один из самых неприятных моментов. Как и следовало ожидать, ни оружия ни камня при мне не было. Обобрали до нитки. И если не убили, то явно намереваются выведать информацию о камне. Скорее всего будут пытать, полагая, что я наизусть знаю подробную инструкцию по эксплуатации. И ведь ни хрена не докажешь обратного! Наверняка, здесь достаточно квалифицированных заплечных дел мастеров, они могут заставить любого святого во всех смертных грехах признаться. Вот такая вот «другая сторона», собственно, меня и пугала. Чьих же грязных лапок это дело? Явно не ракьят — эти чудаки вовсе не идиоты, они не посмели бы напасть на жилище Ведьмы. Хотя нет— они-то как раз и идиоты, потому что верят в колдовство старой сумасшедшей. В коридоре послышались шаги. Я быстро улеглась обратно на кровать и прикрыла глаза, оставив, однако, еле заметную щелочку между веками, чтобы наблюдать за происходящим. Пусть думают, что еще не пришла в себя. При неярком мертвенно-бледном освещении я не сразу поняла, что вошедший в помещение длинноволосый человек-мужчина. Лишь внимательнее приглядевшись к силуэту, обнаружила характерную выпуклость между ног. Визитер, не таясь, хлопнул дверью и одернул на себе куртку. —Очухалась? Голос я узнала сразу. Я села на койку, решив, что прикидываться отключенной уже нет смысла. Ехидно поинтересовалась, забирая волосы за ухо: —Автограф возьмешь или сразу в пыточную камеру? —Вставай уже —сказал Виктор. —С тобой хотят поговорить. —В вашей конторе всегда в авангарде засылают ублюдков с сомнительной легендой? Он не разозлился. Даже бровью не повел. И вот это мне совсем не понравилось. А еще я не понимала, почему у него при себе нет оружия. Неужели в коридоре конвой? Для меня конвой? Кому расскажешь, так не поверят. Я тяжело поднялась и двинулась в сторону двери. Нельзя недооценивать женщин. Ни в коем случае. Так сложилось, что мужчины, по умолчанию считают представительниц прекрасного пола слабее себя. Ведь тем самым они фактически дают нам право властвовать над ними, делают могучее, собственноручно ставят на ступень выше. Так думала я...до этого момента. Когда я поравнялась с мужчиной и собралась было заломить ему руку, то почувствовала, как пол внезапно ушел из-под ног. Виктор чуть сместился в сторону, сделал подсечку и одновременно выбросил вперед руку. От этого небрежного, на первый взгляд, движения я мгновенно потеряла равновесие. И тут же ощутила резкую боль в районе кадыка — удар выбил из глотки короткий сиплый вскрик. А спустя секунду я уже валялась на полу, прижата коленом. Черт. — X… хорош, — прохрипела я, когда стало не хватать воздуха. Мужчина убрал ногу с моего горла и отошел в сторонку. Я поднялась, потирая глотку и морщась от боли в черепушке, подступившей с новой силой. Осведомилась, не глядя: — Ты соображаешь, что творишь? — Гораздо лучше, чем тебе кажется. Завали пачку и следуй за мной. Имей в виду: если еще раз попробуешь напасть — палец сломаю. Виктор молча развернулся и вышел в коридор. Я пожала плечами и двинулась следом — желания оставаться в этом клоповнике не было. Когда мы дошли до конца тоннеля и уперлись в дверь с ручным запорным механизмом, я уже была готова увидеть все что угодно: от подземного бункера Минобороны России, до секретного прохода к центру Земли. Каково же было мое удивление, когда за стальной переборкой оказался холл бара "Большой Хрен". Вот те на! Сто раз видела эту дверь с обратной стороны, но никогда не задумывалась, куда она ведет. Сам хозяин сидел в глубоком кресле, задумчиво шкрябая пилкой по ногтям и дымя вонючей сигарой. Над ним болтался прицепленный к крючку в потолке китайский фонарик, которым владелец заведения очень гордился, рассказывая по пьяни надоевшую всем байку о том, как свинтил его в самом настоящем ресторане в Бангкоке. А за знакомым до коликов, обитым красным фетром, столом, стоявшим возле дальней стены, сидели четверо мужчин. У двоих были желтые повязки на предплечьях.Один был негром. Твою мать. Приехали. Вот только ребят Хойта мне не хватало для полного счастья. Это что же получается, тот интеллигентный упырь на них работает? — Bonjour,— сказал Эмбер, убирая пилку в карман. — Присаживайся. Рardonner, парням пришлось тебя убаюкать. —Хоть выспалась, — холодно буркнула я, продолжая стоять. — Где Джейсон? — Тихо, — недовольно отмахнулся худощавый хозяин бара. — В лазарете твой приятель отлеживается. Ничего ему не грозит… Разговор у нас будет серьезный. Ты сядь, сядь — в ногах правды нет. — Плесень ты французская. Воровать не хорошо. Он усмехнулся: — Можно подумать, попроси я тебя добровольно мне камень отдать, ты бы согласилась. — Все зависело бы от того, как попросил. — Сядь,— грубо велел Эмбер, и я почувствовала, как твердая ладонь Виктора легла на мою шею. Пришлось повиноваться: мужчина находился в гораздо более выгодной тактической позиции, и второй раз быть придавленным коленкой к полу мне не улыбалось. А в бойцовских качествах этого беспредельщика я теперь ни на йоту не сомневалась. К тому же в памяти всплыло недвусмысленное обещание о переломе пальца. Я покорно села, но от едкого комментария все же не удержалась: — Лягушатник хренов. — Кончила фиглярствовать? — неприятно улыбнувшись, спросил Эмбер. — Хватит дымить, а, — попросила я, ощутив новый приступ головной боли. — А то буду вынуждена наблевать на коврик. Приятель выругался, но сигару потушил. Снаружи застучали шаги, и бар вбежала Лола. Щуплая официантка наклонилась к уху хозяина и прошептала несколько слов, после этого покосилась на меня и вышла прочь. Сука. — Моя миссия закончена, — обратился Эм к молчаливым гостям.—Все доставлены. Необходимые… э-э… операции благополучно завершены. Я, кажется, выполнил условия сделки? — Почти, — ответил чернокожий, придвигаясь ближе к столу и доставая навороченный ноутбук. — Деньги будут перечислены на счет после подтверждения первой удачной охоты. — Мы так не договаривались, — прищурился хозяин забегаловки, становясь похожим на матерого лиса. — Твоя забегаловка до сих пор не превратилась в руины, — улыбнулся негр, обнажив крупные желтые зубы. — Разве этого недостаточно? — Insuffisamment, — нагло заявил Эмбер. — Я не из боязливых, и у меня хватит людей, патронов и взрывчатки, чтобы превратить этот чертов остров в горку грязи. Войны с Волкером я не хочу — это сущая правда. Но торговаться умею. Еще двадцать пять процентов сверху, и я выдам остальных беженцев живыми. Оплата, так и быть, после. Афроамериканец вопросительно обернулся к своим партнерам. Те согласно кивнули. — По рукам. — А меня кто-нибудь посвятит в страшные злодейские планы? — осведомилась я, морщась от нарастающего зуда в правом ухе. — Не ерзай,тело, — осадил меня Виктор. — Скоро тебе объяснят, что нужно сделать. — Даже так? — картинно удивилась я. Перевела вызывающий взгляд на негра и четко проговорила: — А вдруг строптивая беженка откажется выполнять волю… белых господ? Чернокожий приподнял брови и воззрился на Эмбера. — Остальные — такие же хамы? — Боюсь, что да, — развел тот руками. — Что поделаешь, остров огрубляет людей и безвозвратно портит их тонкую душевную организацию. Негр наконец удостоил меня взглядом. — Отвечаю на поставленный вопрос, — проговорил он, пряча компьютер в специальный портфельчик. — Если строптивая беженка откажется сотрудничать, то ей придется худо. Доказать? — Валяй, — храбрясь, сказала я. — Пуганые мы. Негр устало провел ладонями по лоснящейся от пота физиономии и вновь достал ноутбук. Демонстративно подключил его по тонкому шнуру к продолговатому устройству, висящему у него на портупее, и положил перед собой. — Цацкаться я с тобой не буду. Расклад прост. Либо ты выполняешь определенную работу и получаешь гонорар, либо делаешь то же самое, но без гонорара. —Пфффф! — Разве я не упоминал о неприятных ощущениях, которые ты будешь испытывать в случае неповиновения? Я насторожилась. Ребята с повязками не были похожи на шутников, договорившихся с Эмбером о первоапрельском розыгрыше. Но, с другой стороны, что они могли мне сделать? Раскаленных иголок под ногти напихать? Шантажировать? Как бы славно ни были они оснащены и вооружены, ракьят их логово могут разворошить в два счета. Неужели наемники Хойта готовы пойти на открытую вражду? Быть не может. Запугивают. — Пошел в жопу, — решительно ответила я, как в омут сигая. Негр улыбнулся и клацнул кнопкой своего ноутбука. Голова взорвалась адской болью. Мозги словно бросили на раскаленную сковородку и полили кипящим маслом. Через виски будто бы пропустили заряд тока, а в затылок вогнали железнодорожный костыль. От болевого шока я на миг лишилась сознания, но тут же пришла в себя и свалилась на пол, корчась в судорогах. Пальцы беспомощно заскребли по ковролину, нитка слюны потянулась из уголка рта, язык разбух и уперся в нёбо, в правом ухе зазвучал оглушительный колокольный набат, разбив хаотичные обрывки остальных звуков и вызвав стойкое желание поскорей сдохнуть. От пронзительной вездесущей боли, эпицентром которой был мой череп, невозможно было укрыться. Она не давала ни здраво мыслить, ни адекватно воспринимать реальность, ни сосредоточиться даже на самом очаге боли, чтобы унять ее или хоть как-то уменьшить. Что там иголки под ногти. Фигня все это для первоклашек. — Хэ-э… хс… х-хватит… Боль внезапно ушла. Стало очень хорошо и легко, хотелось воспарить над землей высоко-высоко и нежиться в облаках, хотелось, чтобы это прекрасное ощущение продолжалось вечно. О да, остановись, мгновенье, бла-бла-бла… Сколько я же дрыгалась на полу? Секунду или полчаса? — Продолжаем разговор? — донесся сквозь шум в ушах далекий голос моего палача. Я поморгала, приходя в себя, и сплюнула розовым месивом. Вот те — еще и язык прикусила. Интересно, чем меня так приложили? — Помогите ей.