The bet.

Когда же наконец все скучные пары закончили мучить парней, Зико и Кён направились прямиком к небольшому помещению, находящемуся на территории университета. Эту «каморку» — как называли её все, кому было не лень — Зико специально, можно так выразиться, отжал у обитавшего там ранее художественного клуба. Да, после них пришлось ещё долго отдирать рисунки со стен и проветривать всё от запаха красок, но это того стоило, как считал и сам Зико, и те, кто присоединился к его с Кёном увлечению рэпом. Небольшое, но вполне просторное помещение отлично позволяло разместить как всю необходимую парням и даже нескольким девушкам аппаратуру, так и всю эту гурьбу разом. Как только Зико хотел протянуть руку к ручке двери, кто-то окликнул его и Кёна сзади. — Зи-а-ко-хён! «Ааайт»-Кён-хён! Подождите меня немного, — парнем, так нагло окликнувшим ребят, оказался второкурсник Пё Чихун, который не любил, когда его в своих кругах звали по имени, отчего просил всех обращаться к нему проще — ПиО. Чихо и Кёну до скрежета в зубах не нравилось, когда этот мелкий мальчишка так к ним обращался, но ничего поделать не могли — этому своеобразному макнэ их группировки всегда сходили с рук подобные подколы его хёнов их коронными фразами в песнях, создаваемых как раз таки на территории этого помещения. Когда же эта нагловатая и высокая зараза нагнала ребят, Кён и Зико не упустили возможности оценивающим взглядом осмотреть его с ног до головы. В принципе, в ПиО ничего не успело измениться с последней встречи парней с ним ещё в начале очередного учебного года: всё тот же, неопределённый даже самим Чихуном, стиль в одежде, немного растрёпанные тёмные волосы, небольшая толика макияжа, которая действительно только красила внешность ПиО и не сильно выделялась, поэтому заметить её можно было лишь крайне метким взглядом. — Ещё раз меня так назовёшь, наглая морда, я тебе самолично врежу по твоим губам, — не сдержался Кён. — Прости, конечно, хён, но если только достанешь до меня. И, желательно, без твоих таких любимых стелек, — немного смеясь, пробасил ПиО. Его характер и голос — вот две вещи, которые так и остались неразгаданными для Зико. Пак Кён был вполне себе оскорблён такими словами (тема его роста всегда была его «ахиллесовой пятой») от какого-то там макнэ, поэтому он был готов уже его ударить, замахиваясь рукой посильнее, но Зико крайне вовремя остановил Кёна, когда его рука уже находилась в опасной близости с челюстью ПиО. Облегчённо выдохнув и, кажется, даже немного выругавшись, Чихун наконец задал вопрос, который не давал ему покоя последние двадцать минут: — Зико-хён, ты не видел Тэиль-хёна? А то он обещал прийти, но я не видел его ещё с середины последней пары, — и вот как только этой наглой морде удавалось так легко переключаться с дерзости на официальность, Чихо тоже ещё не познал. — Нет, но, может, он уже внутри? — Вполне возможно, — влез в разговор Кён, — может и мы уже пойдём, а? Задолбали уже тут на ветру стоять, он портит мне всю причёску. Я ведь так много времени потратил с утра на её создание и укладку, — Кён показательно надулся, отворачиваясь в сторону и поправляя свои замученные осветлением волосы. — Я тебе клянусь: услышь бы это хоть кто-то из остальных парней, ты бы уже не жил, принцесса, — процедил Зико сквозь зубы, старательно оглядываясь вокруг в поисках тех, кто мог случайно услышать эту чушь его друга. Тэиль же — самый старший, кстати, среди этих раздолбаев — на самом деле был уже внутри помещения. Каким чёртом этого певца занесло в рэпперы — никто не знал, но он тут устроился очень даже неплохо, отлично проявляя себя и на этом поприще. Невысокий парень сразу же вскочил со своего места, где он провёл последние минут тридцать, и радостно поприветствовал эту «Великую троицу». — Зико, мы тут снова никак не можем закончить с этим последним треком. Всё что-то да не так, — закончив с приветствиями и поправляя свою пустую оправу от очков, без которой его уже никто почти и не помнит, сказал Тэиль. Зико уже было хотел выругаться на него, но вдруг резко вспомнил о том, что Тэиль — его хён. И хвала всем небесам за это. Чихо лишь молча прошёл к небольшому ноутбуку, тихо гудевшему в стороне, и вновь стал разбираться с этой злополучной песней, которую действительно уже хотелось поскорее закончить, ибо она висела мёртвым грузом, мешая двигаться дальше. Проведя ещё несколько достаточно долгих, как показалось не одному лишь Зико, часов за работой с музыкой, народ постепенно разошёлся домой, оставив Чихо и его компанию одних. — Зико-хён, а о чём ты в последнее время думаешь? — неожиданно задал вопрос ПиО, когда ребята сидели на траве, распивая какую-то очередную гадость, посоветованную кем-то ещё. — И давно ты в философы записался? Или мы чего-то не знаем, а? — не удержался и вмешался Тэиль. — Кажется, я знаю, о чём думает Зико, — отозвался Кён, делая очередной глоток из банки, — он наверняка думает о том, как бы поскорее затащить в постель ту самую блондиночку с «журналистики», не так ли? — Кён и остальные залились глупым пьяным смехом, и Зико не оставалось ничего, кроме как так же глупо улыбнуться в ответ. Чего хочет Зико, не успел подумать и сам Зико, как на смех его полупьяных друзей-идиотов к их компании подошла ещё одна троица. И если своих троих друзей Чихо был почти всегда рад видеть (не считая, конечно, случаев, когда они внезапно врывались в пустую аудиторию, где Зико уже почти завладевал очередной красоточкой с их универа; или, например, когда Зико был крайне не доволен своей последней оценкой по экзамену и крайне неадекватен из-за огромного количества алкоголя в крови и какой-то дешёвой травки в лёгких, отчего он старался «полить» растения и документы препода, оставшиеся чудом в очередной аудитории, настолько метко, насколько вообще позволяло его состояние), то эти три персоны вызывали у него, да и у его друзей тоже, лишь чувство злости и некоего отвращения. Хотя Зико даже себе в этом не признавался, но он определённо испытывал какое-то ещё одно чувство, непонятное ему уже длительное время, по отношению к «лидеру» этой второй группировки. — Опять бухаете какую-то хрень? А чего на траве-то? Чего как бомжи-то, а? — отозвался, видимо, самый смелый («или бессмертный», — как сказал бы Зико) из этих троих — Ю-Квон. О нём Чихо знал не так уж много, но вполне достаточно для того, чтобы невзлюбить эту наглую и хамскую рожу, отчего-то напоминавшую Зико кота. — Мы-то хоть сидеть можем. А вот вы, я смотрю, всё ходите и ходите. Что, ваши любовнички так отодрали ваши зады, что вы присесть и ни на секунду не в состоянии? Хм, а, может, это вы сами друг друга так? Народ, как думаете? — крайне уверенно ответил Зико этой кошачьей морде и повернулся к своим друзьям, стремясь узнать их мнение. — Ребят, пошли отсюда, а. Не могу долго терпеть этих четверых ублюдков, которые дальше своей несчастной каморки ничего и не видят, — сказал «самый главный» среди этих троих и тех, кто хоть немного разделял их взгляды, главный красавец всего университета, перед которым не могла устоять почти ни одна из девушек (чему Зико, кстати говоря, иногда понемногу завидовал), — Джехё. И вся эта компания раздражающих Зико людей ушла так быстро, будто их и вовсе не было. Ан Джехё… Зико уже толком и не помнил, чем ему этот «смазливый утырок» смог так не понравиться, но факт оставался фактом — У Чихо до безумия ненавидел ольджана всея универа Ан Джехё. В принципе, эта «любовь» у них была взаимной — Джехё так же ненавидел этого «носатого долбоёба-рэппера». Зико и Джехё учились на абсолютно разных факультетах, никогда не встречались в коридорах между аудиториями, даже если бы того сильно захотели сами небеса. Казалось бы, с чего вдруг такая ненависть? Она могла бы и утихнуть уже, но этим двоим хватало случайных встреч в кафетерии, спортзале или, как сейчас, на лужайке перед зданием университета, чтобы их почти затухшая ненависть вспыхивала за секунды вновь. ПиО, Кён и Тэиль уже встали и собирались идти потихоньку домой к какому-то очередному малознакомому человеку с универа, который несколько часов назад звал их к себе на вечеринку. И только Зико отчего-то отказался идти с ребятами, сославшись на дела дома, и продолжал сидеть на траве, смотря вслед ушедшим трём занозам во главе с ольджаном.