Aliud Witcher: Apocalypse / Другой Ведьмак: Апокалипсис

      На извилистой тропинке хватало места только для одного. Это чрезвычайно беспокоило ум мальчишки, тащившего обеими руками ведро воды с местного колодца. Юный Чарльз никак не мог взять в толк, почему нельзя вытоптать траву по бокам, чтобы не приходилось отпрыгивать в сторону каждый раз, когда на пути встречался кто-то еще, и разливать добытую таким нелегким трудом воду. Вот почему? Ответить ему, впрочем, никто не мог и искать ответ даже не собирался. Глупые вопросы маленького ребенка, что с них взять? Чарльз слишком часто увлекался какими-то несущественными, на взгляд его родителей и знакомых, вещами, но корить его никто не смел. Всем казалось совершенно естественным праздное любопытство шестилетнего мальчишки.       Тем временем дома мать Чарльза беспокойно смотрела в окно. Уже темнело, а сын все еще не возвращался, хотя ему давно пора было бы это сделать. — А вдруг он заблудился? — В хрустальных глазах женщины начали незаметно собираться капельки слез. — Он уже большой парень, дорогу найдет. Вспомни, сколько раз до этого он уже справлялся, — отмахнулся от ее опасений отец мальчика. — Четыре! — вдруг произнесла она. — Но ты же знаешь нашего сына! Ее руки нервно вцепились в подол платья, перебирая ровный шов, окаймлявший его. — Успокойся, — уверенно продолжал мужчина, следя за метаниями супруги. — Сходи за ним, пожалуйста, — взмолилась она. Слезинка все же сорвалась с дрогнувшей ресницы и покатилась по щеке, оставляя влажный след. Женщина быстро смахнула ее, но унять своего волнения так и не смогла. Что станется с ее чадом, если он не вернется до захода солнца? В темноте может произойти что угодно, и все это разум матери успел обрисовать в самых мрачных красках. Не произнося ни слова, Ксавьер-старший приблизился к окну, всматриваясь в сгущавшиеся сумерки. Беспокойства жены не трогали его самого так же сильно, но все-таки странно было, что Чарльз настолько задерживается. Может, и вправду, что произошло? — Чертенок сведет нас в могилу, — хмыкнул он, собираясь на поиски. — Прекрати так говорить! Я просто переживаю. — Женщина мотнула головой, словно стряхивая слезы, и воззрилась на мужа. Тот уже собирался открывать дверь дома. Но неожиданно она распахнулась сама по себе. Мужчина едва успел отпрыгнуть, чтобы не получить удар, и уставился на дверной проем. — Ну и где ты пропадал, юнец? — наигранно строго спросил отец, опускаясь к нему. Мальчишка поставил рядом с собой ведро, успевшее за время путешествия опустеть на четверть, и с совершенным недопониманием поднял взгляд на родителя. — Воду носил, — отчеканил Чарльз заученную фразочку, кивая на расходившуюся рябью жидкость. — А еще? — Мужчина указал пальцем на зеленые ноги сына. Обувь того действительно имела зеленоватый оттенок и парочку травинок и листиков в виде украшения. Чарльз посмотрел на нее так, словно видел впервые, но потом все же отвел глаза к потолку и покрутил носком ботинка по полу. — Дорожку делал шире, — тише произнес он. Мать схватилась за лицо и то ли с облегчением, то ли с ужасом рухнула на стул. — Какую еще дорожку, Чарли, милый? — Обычную. Она слишком узкая для двоих, а уступать постоянно мне надоело. — Мальчонка поджал губы. Отец внезапно залился смехом. Он выпрямился, содрогаясь от нахлынувшей радости, и занес несчастное ведро подальше в комнату, рискуя разлить его содержимое еще больше. Женщина этого веселья отнюдь не разделяла. Она предпочла подойти к сыну и стянуть с него позеленевшую обувь, непременно сопровождая свои действия нотациями о том, что нельзя гулять ночью по лесу. Ее нисколько не смущали протесты ребенка, что ночь еще не наступила, а дорожку расширить нужно было очень и очень срочно. — Это ведь для всеобщего блага! — выдал Чарльз, отдавая маме ботинок. Та поглядела на него с укоризной. — Благодетель растет! — радостно подхватил отец. — Нам с тобой им гордиться надо. — А я и горжусь. Но переживаю, — ответила женщина, беря личико мальчика в свои ладони. Смотря на него, она словно глядела в зеркало. Глаза, нос, губы — все это досталось Ксавьеру от нее. Вот только цветом волос он пошел в отца, да и характером, видимо, тоже: постоянно норовил влезть в самые неприятности и остаться там до победного конца. Причем, непременно до победного, ведь иначе и быть не могло, если он брался за дело. — Чарли, ночью же так опасно. — Мать поцеловала его в кончик носа, пока мальчонка не предпринял попытку вырваться. — Всех, кто здесь водился, давно истребили ведьмаки! — высказал Ксавьер и, зажмурившись, вывернулся из ее рук. В одно мгновение настроение в доме поменялось. Веселье, заданное отцом парнишки, тут же испарилось, как будто испуганная бабочка с дрогнувшего цветка. Оно сменилось на напряженную тревогу, на тень некой недосказанности и на запах старых воспоминаний, которые забыть нельзя, а возрождать в памяти почти невыносимо. Почуяв это странное напряжение, супруги быстро переглянулись, и взгляды обоих застыли на Чарльзе, источая словно немой укор и одновременно страх. — Кто тебе об этом рассказал? — судорожно сглотнув, спросил мужчина, замерший как призрак на месте. Нельзя было избежать, чтобы Чарльз ни почувствовал неладное. В глазах мальчика разгорелось живое любопытство, и ему непременно захотелось узнать, как всего одной фразой он смог обескуражить сразу двух людей. — Девчонка возле колодца, — хитро щурясь, отвечал он. — Она сказала, что на окраине ведьмак появился, и еще, что бояться нам нечего, ведь всех, кого можно, уже переубивали. — Он здесь. Срок. — Отец неожиданно закрыл лицо ладонью, а мать, словно вторя ему, прислонила руки ко рту. — Что с вами? — Чарльз не на шутку и сам теперь взволновался, подбегая к маме. — Мама? Та безмолвно опустилась перед ним на колени. В ее глазах снова мерцали слезы, собираясь обрушиться водопадом на щеки, пальцы то и дело вздрагивали, и сердце стучало так бешено, что можно было почувствовать это на расстоянии. Мальчик смотрел на нее, совершенно ничего не понимая, и ни она, ни папа не могли ничего сказать. Они просто не могли поверить, что этот день настал… — Чарли! — Она обняла свое единственное чадо, прижимая к себе так крепко, будто хотела таким образом спрятать его от внешнего мира, и все же заплакала. А Ксавьер цеплялся за ее шею, утыкался носом в плечо и все еще ничего не мог сообразить. Хотя теперь он знал наверняка: случится что-то непоправимое. Что-то, что навсегда все изменит и поставит вверх дном. Что-то, что разлучит его с семьей. Навсегда. — Это он, — среди рыданий различил мальчик совсем тихий голос отца. Он тут же поднял горящие небесно-голубые глаза на родителя и услышал сильный стук в дверь. Гость постучал дважды, затем еще. Он молчал, но было понятно, что простоять так он готов довольно долго, мирно выстукивая ритм по дереву двери и подумывая, куда могли спрятаться обитатели дома. Но вот только прятаться им было совершенно негде, да и было бы это совершенно бесполезно. На негнущихся ногах мужчина дошел до входа и замер, вцепясь в ручку. Жена смотрела на него с ужасом, а сын — с непониманием. От этих взглядом открывать ему захотелось еще меньше, вот только было слишком поздно. Ручка дернулась. Дверной проем заслонил преклонного возраста человек с короткой белой бородой и такими же белыми волосами, собранными назад. Янтарные глаза его блестели как у кошки в темной комнате, а одежда и обмундирование красноречиво говорили о роде его занятий. Первые пару секунд Чарльз взирал на чужака чуть ли не с восхищением. Он молниеносно изучил его легкую кожаную броню, не одну пару ножен, из которых торчали рукояти разного рода холодного оружия, перчатки, сумку, амулеты — в общем, все, что успел заметить, пока неожиданный гость не начал говорить. — Пришло время. Я должен забрать его, — басисто, громоподобно произнес ведьмак. — Ты честный человек и нашего договора не нарушишь. Он не спрашивал. Он утверждал. Он знал, что возразить хозяин дома не сумеет и даже не станет пробовать. Ведь за то, что сделал ведьмак, мужчина был обязан и своей жизнью, и жизнью окружающих. — Как быстро пролетели эти годы. Шесть лет — такой короткий срок! — Ксавьер-старший с болью в голосе выдавливал из себя каждое слово. — Тебе не пристало ныть. Твой парень проворен, я сам увидел сегодня это. Так что у него большие шансы, — ведьмак усмехнулся. — Но время летит действительно быстро, и я не хочу вести твоего сына темными лесами всю проклятую ночь. — Я должен идти с ним? — Чарльз, скорее, с удивлением, нежели с испугом повернулся к отцу. Мужчина выглядел подавленным и сам едва сдерживал слезы. Ответить он уже не мог... Поэтому лишь молча кивнул.