Мальчик, который отказался выживать

Петунья вскоре осознала, что в гордом одиночестве с воспитанием ребенка, еще и мальчика, ей не справиться. Гарри требовалась мужская рука. Но, зная вкусы Лили в мужчинах, Петти понимала, что мудак в лице отца-то мальчику нужен был в последнюю очередь. Пришлось стремительно занижать планку, при этом её не уронив. Потенциальных кавалеров было мало, но, слава Богу, по личной жизни Петуньи пока еще не каталось перекати-поле. Женщиной она была не очень привлекательной, несмотря на не покидавшую ее с годами стройность, но брала харизмой и эдаким внутренним стержнем. В ней чувствовалась надежная опора для достойного кандидата. Кандидат (достойный или нет как-то отошло на второй план) не заставил себя ждать, хотя в дальнейшей жизни только и делал, что опаздывал. Риччи ворвался в жизнь Петуньи весьма стремительно. Еще бы – он ведь плечом выбил её дверь, чтобы секундой позже направить на женщину увесистый пистолет. Петунья долго не стала размышлять над сложившейся ситуацией – просто притворилась, что её от страха хватил сердечный приступ, и картинно опустилась на вымытый пол. Для уверенности перевернула алоэ. Логика её была железной: если она только что умерла, убивать ее второй разок станет только идиот или законченный перфекционист. Горе-грабитель не рассчитывал получить труп на руках, и перфекционистом не был, так что вот уже через минуту пытался привести женщину в чувства, попутно извиняясь и обещая не брать платы с заказчиков за столь жестокий фокус. Как оказалось, грабителем Ричард никаким не был. Обычным фрилансером (что в тот отрезок времени значило «безработный»), делающим деньги в сфере развлечений. Халтурой для него служили чужие заказы на пранки – то бишь, розыгрыши. Вот и в тот день компания друзей захотела подшутить над членом своей банды по фамилии Эндрюс, а Риччи заплатили за исполнение. Пистолет у него был ненастоящий. - Но моя фамилия – Эванс, - пролепетала женщина, когда Риччи подал ей руку, галантно помогая встать. Мужчина неловко улыбнулся, признавая ошибку. И тут же, будто смелость могла покинуть его в любой момент, спросил: - А имя ваше, кроме фамилии, можно узнать? Ну и как вы предлагаете отказать столь интересному мужчине, да ещё и когда он сам смог починить дверь, которую снёс напрочь? Золотое сердце, золотые руки. Петунья не устояла. Вскоре оказалось, что у Ричарда был свой сын от первого брака, ровесник Гарри по имени Дадли. Для общего блага, и чтоб мальчики смогли подружиться, пара вскоре начала совместное сожительство. Гарри эта перспектива не радовала с тех пор, как он начал хоть что-то соображать. Дадли был не выше его, но явно крупнее и коренастее, и пользоваться этим преимуществом обожал. То, что для него было шуткой, для юного Поттера становилось синяками. Но тётя Петунья учила мальчика «быть мужиком», поэтому Гарри начал кусаться и царапаться, чтоб хоть как-то восполнить разрыв в физической силе. Дадли называл Гарри «жертвой голодовки». Гарри отвечал Дадли тем, что называл того «её причиной». Их семью, состоящую из батрачащей тёти, неродного дяди, который то выступал клоуном, то аниматором на полставки, то рекламировал свой стенд-ап, и двух мальчишек, которых приходилось разнимать с завидной периодичностью, можно было назвать здоровой ячейкой общества. В учебе Гарри преуспел больше, что давало Дадли дополнительный повод травить сводного брата. Особенно учитывая то, что отношения с коллективом крепышу давались получше, а значит, обеспечивали тому компанию союзников. Гарри не без помощи тёти и тяжкого труда научился отгораживаться своего рода кожурой и не реагировать на мнение окружающих так уж остро. Вместо ножей он точил язык. Более того, иногда он хватал за край. Более того, не иногда. Разумеется, фразы вроде: «Пади ниц и подними мой учебник, чернь» звучавшие в коридорах или: «Хотите потрогать мою волшебную палочку, мисс Хариэтт?» на медосмотре не проходили Гарри даром. Тётя Петунья не чуралась отодрать мальчика за уши, в то время как Ричард мог тайком показать поднятый большой палец. Потом Петунья оставляла Гарри в покое и отправлялась дальше драть уши, в этот раз своему супругу. И после этого его волшебной палочке уж точно никакой магии не светило. Кстати, о волшебных палочках. О возможных способностях к магии Петунья поведала племяннику тогда, когда начали проявляться первые симптомы – неосмысленная левитация, случайные взрывы. Тётя провела серьезную беседу с мальчиком, попросив никогда, совсем никогда, да, даже при нападении пришельцев, ДА, даже если Гитлер воскреснет, не использовать магию. - Хорошо, - кивнул с честными глазами десятилетний тогда Гарри. На следующий день он поджег спортзал. Случайно, по словам мальчика. Но тётя Петунья знала, что нельзя верить трем вещам: слезам проститутки, клятве наркомана и объяснениям того, кого второй раз за неделю дерут за уши. Поджог не прибавил Гарри друзей, хотя мальчик и чувствовал, что сделай что-то подобное Дадли, на нём бы все девчонки висли. Единственным товарищем юного Поттера оставался ручной уж в кабинете биологии, с которым тот мог вести отрывистые беседы. Семья была не хуже других, но и не лучше. В школе у всех когда-то бывали проблемы, Поттер не чувствовал себя особенным. И жизнь Гарри протекала не очень спокойно, не очень размеренно, но всё же он мало в чём нуждался. Это было до дня, когда пришло письмо. Тогда-то пиздец и начался.