***
Тюремных камер в ЦИА не имелось, но наличествовали изоляционные отсеки, и Хелен понимала, что её ведут в один из них. Лестер, отдав распоряжения военным, остался у себя, ему многое предстояло утрясти с Джонсон. Беккер тоже не сопровождал лже-Роуз. Стивен вовсе не шевельнулся, когда Хелен провели мимо него... В прошлый раз, когда министерская группа захвата перетащила миссис Каттер из прошлого в настоящее и усадила в автомобиль Лестера, Харт хотя бы дёрнулся. Брюнетка шагала по коридору в наручниках (спасибо, хоть руки не завели за спину) и в окружении троих военных. Через несколько ярдов начнётся маленький участок, не попадающий в «поле зрения» видеокамер. Недавно Стивен полагал, что его жена радеет о солдатах из побуждений, навеянных тяжёлым детством. В действительности мотивы у Хелен были самые практичные. Союзники всегда пригодятся. Палеонтолог подспудно допускала, что рано или поздно её обман может раскрыться; тогда на поддержку основной команды рассчитывать нечего, они мигом отвернутся, припомнив учёной все былые прегрешения. Но есть простые военные, нередко меняющиеся, не посвящённые в хитросплетения дел Центра. Несложно улыбаться солдатикам, перекидываться фразами, делать вид, будто тебе интересно, кто там сегодня поругался с девушкой, а у кого приболела тётка и сдохла собака или наоборот, да и раз-другой зайти в медицинский корпус, прихватив угощение, тоже не трудно. Всё было нацелено на подстраховку, и сегодня эта подстраховка понадобится. Хелен замедлилась и остановилась. Не разворачиваясь полностью, глянула на своих конвоиров. - Один звонок, ребята. – Зеленоглазая смотрела умоляюще, беззащитно. - Пожалуйста, всего один. Я включу громкую связь - убедитесь, что я не вызову сюда полчища захватчиков. Я хочу доказать свою невиновность. У нас с Кристин Джонсон старые счёты, а Лестер вынужден ей подчиняться. Джонсон похоронит меня под сфабрикованными обвинениями и фальшивыми доказательствами, и мне нечем защититься. До сего момента военные сами не подозревали, насколько тепло относятся к брюнетке. Никто из них не сталкивался с Хелен Каттер ранее. Естественно, им рассказывали о безумной террористке, захватившей Центр, «убившей» профессора, подтолкнувшей Стивена к смерти, пытавшейся уничтожить человечество одним махом. Но это были лишь истории, байки вперемешку со слухами. А Кэтрин была реальным человеком, проявлявшим к солдатам несоизмеримо больше внимания и участия, чем остальные руководители. «Это же наша Кэти», - читалось в полных растерянности глазах военных. Молодые люди не осмеливались принять решение. Секунды уходили. Вскоре отсутствие маленькой группы на мониторах наблюдения вызовет подозрение, а там и до тревоги недалеко. - Нас могут уволить, - наконец, произнёс сержант Шейн МакАдамс, - выгнать и из ЦИА, и вообще из армии. Палеонтолог разомкнула губы и заговорила с задержкой в пять-шесть секунд. Пауза подчеркнула всю безвыходность ситуации, в которой оказалась женщина. «Кэти» попала в западню, и никто, кроме них троих, не способен помочь. - А меня могут запереть на всю оставшуюся жизнь. Или убить. Вздохнув, Шейн вытащил свой сотовый телефон. - Пятнадцать секунд, не больше. Наручники снимать не буду. Поблагодарив парня быстрым кивком, Каттер набрала номер, специально выученный наизусть. Номер, который знали несколько человек во всей стране. Не одна Обри Дэвис обладала сведениями, имеющими большой экономический потенциал. Хелен успела нахвататься полезной информации в будущем и некоторые схемы, формулы, наработки надёжно припрятала в настоящем. Вскоре после возвращения в современность палеонтолог для затравки выдала энное количество проектов очень важным людям в очень важном ведомстве. Пришлось раскрыть свою личность и внести в устный договор пункт о неразглашении; перед перспективой колоссальной, глобальной выгоды блудной учёной охотно выдали индульгенцию. Проекты не имели отношения к оружию, но у государства же есть другие, не менее серьёзные проблемы и стратегические интересы. Учёная не попросила ни фунта за предоставленные данные, однако было оговорено, что в дальнейшем она по первому требованию получит любую поддержку. Череда гудков прервалась. - Слушаю, - ровно произнёс некто. - Это Хелен Каттер. Мне требуется помощь.***
- Она была на нашей свадьбе, Ник! – Сказать, что Дженни лютовала, это ничего не сказать. Пиарщица и помыслить не могла о том, чтоб присесть, она расхаживала по своему кабинету, изредка останавливаясь, дабы в бессильном гневе пристукнуть шпилькой по полу. – Проводила с нами выходные. Заходила к нам домой! – Если бы к Хелен сейчас пускали всех желающих, экс-Льюис уже совершила б первую в своей жизни попытку убийства. - Проклятье! – Притормозив, шатенка бросила взгляд на мужа. Муж сидел за её столом, рассеянно вертя в руке карандаш. Уловив взор супруги, блондин изобразил величайший интерес к письменной принадлежности. Дженни приоткрыла рот. Быть не может! – Ты знал?!***
- Она была на нашей свадьбе, - прикусывая губу, вымолвила Джесс. Координатор силилась сосредоточиться на данных, которые выдавал компьютер, и сознавала всю бесплодность этих усилий. – Она сидела с нами за одним столом, Хилари! Поздравляла нас, дарила подарок. Мы почти каждый день виделись, здоровались, улыбались друг другу, а получается, что Кэти – наш злейший враг! И никакая не Кэти… - Координатор всхлипнула, хоть глаза её оставались сухими. Капитан развернул кресло жены, чтоб оказаться с ней лицом к лицу. Джесс не отводила взгляда, в котором была сплошная растерянность. И разочарование. Славная, добрая, милая девочка. По-прежнему верит, что справедливость всегда торжествуют, а злодеи рано или поздно получают наказание. И вдруг выясняется, что главная злодейка столько времени преспокойно пользовалась их дружбой, получала зарплату и даже простуды не подхватила хотя бы ради приличия. - Никто из нас не мог знать, Джесс. - Я понимаю, - прерывисто выдохнула шатенка, - но… - Она затихла, отказавшись от попыток сформулировать свои эмоции. Девушка ощущала себя обманутой, уязвимой и обиженной. Она многое принимала близко к своему большому сердцу. Это была одна из причин, по которым капитан любил Джесс. – Ох, Хилари… Мужчина нежно поцеловал жену в губы, погладил по волосам, коснулся губами виска, застыл, словно оберегая её от несправедливостей мира. - Я такая эгоистка. Переживаю, словно мне хуже всех. А ведь… Не представляю, каково Стивену и Саре. Капитан тоже не представлял. Но был намерен поинтересоваться.***
- Это всё словно сон, и я жду, когда проснусь. Египтолог сидела прямо на своём рабочем столе. Она хотела придумать себе занятие, но фантазия объявила забастовку. - Не знаю, что сказать, - признался Беккер, стоящий подле женщины. - Не нужно ничего говорить. Спасибо, что пришёл, спасибо, что спросил… - Сара покачала головой, прикрыла глаза. – Я всё ещё не верю. Умом осознаю, а эмоции запаздывают. Не могу перестать думать о ней как о Кэти, как о девушке, с которой мы бок о бок рисковали жизнями. – Брюнетка горько ухмыльнулась. – Какая же я дура. Я привела Хелен Каттер прямиком в ЦИА! - Нет, - твёрдо возразил Беккер, приближаясь вплотную. Он положил ладони на плечи экс-Пейдж. – Ты не дура. Ты ни в чём не виновата. Эта женщина всех нас обманула, обвела вокруг пальца. Если кто и должен был её распознать в первую очередь, так это муж или хотя бы любовник, но даже у Каттера… у профессора Каттера и Стивена не возникло подозрений. – «Или возникло? Профессор не выглядел особо шокированным. Неважно». – Как же могла догадаться ты? Не вини себя. Хелен сумасшедшая, без принципов, без сердца, она пойдёт на любую подлость и низость, переступит через что и кого угодно. Психопатка, которую надо запереть понадёжнее и подальше. Что-то внутри Сары недовольно шевельнулось. Сам Беккер свято верил в справедливость своих обвинений, а у Тэйлор автоматически возникли возражения. Не может прожжённая психопатка, в которой нет ни капли человечности, годами идеально достоверно прикидываться другом. За такой срок, перескакивая из одной экстремальной ситуации в другую, безвозвратно прогнившая натура проявилась бы. Сара обладала проницательностью; да, египтолога можно было обмануть, но общее впечатление от человека, особенно за долгий период, у неё, как правило, складывалось верное. Брюнетка провела правой ладонью по левому предплечью. Пальцы коснулись украшения на запястье. Тонкий серебряный браслет-цепочка с аккуратной маленькой подвеской в виде ангелочка – это был подарок Алекса. Прелестную, трогательную вещицу блондин купил заранее и вручил в день, когда Тэйлоры узнали, что у них будет девочка; едва пара успела выйти из кабинета УЗИ.…
- На счастье, - улыбнулся Алекс, погладив жену по руке, на которой только что застегнул цепочку браслета. - Какая красота, - мягко улыбнулась Сара. Браслет был в её вкусе – изящный и не броский. А главное, молодая женщина прямо видела, как Алекс выбирал украшение, пытался найти что-то не кричащее и одновременно особенное, что-то, что передаст его нежность и благодарность. Египтолог дотронулась до аметистового ангела и тихонько засмеялась. - Спасибо. - Поцеловала мужа. Алекс наклонился и прижался к её животу щекой. Ласково приложил ладони. - Ну, давайте знакомиться официально, мисс Кэтрин Тэйлор. – Он заговорщически подмигнул учёной. Брюнетка плавно взъерошила светлые волосы мужчины и спросила серьёзно: - Ты действительно не возражаешь? - Ничуть. Но я хочу выбрать второе имя. - Что-то мне подсказывает, что ты уже выбрал. Инструктор выпрямился. В серых глазах свернули добрые искорки. - Кэй. В честь моей бабушки. - Кэй. Мне нравится. – Сара пристальнее взглянула на мужчину. – Ты ведь хотел бы, чтоб это было первое имя? - Мало ли чего я хотел, рожать-то будешь ты, - с непритворной сердечностью осклабился Алекс. - Бабуля сама залепила бы мне оплеуху, вздумай я насаждать свою волю в таком вопросе. И потом, уговор есть уговор. Он впервые упоминал конкретного родственника. Сару подмывало поинтересоваться, где его бабушка сейчас и можно ли с ней познакомиться. Эти мысли несложно было угадать. - Бабушки уже нет. Если б она была жива, я бы тебя с ней обязательно познакомил. – Привлекательное лицо омрачилось. – Только с ней. – Он понимал, что Сару вовсе не воодушевляет аура дурацкой таинственности, и всё же это лучше вранья. – С остальными ты бы не поладила. Кому-кому, а экс-Пейдж не надо было растолковывать, что такое секретность и как нелегко порой её хранить. Но до чего обидно, когда хранением занимается твой собственный муж! Алекс подумал, сколько всего о нём могла поведать его семейка. У Сары бы волосы дыбом встали. - Пообещай мне, что будешь судить людей по тому, как они к тебе относятся, по тому, что они для тебя сделали, а не потому, что говорят о них другие, - попросил вдруг блондин. Он сделался наивным и беспомощным, словно ребёнок, нечаянно разбивший мамину любимую вазу. Сара не до конца уразумела, к чему была просьба, но отчётливо сознавала, насколько это важно для Алекса. - Обещаю. – Помедлив, египтолог подарила блондину ещё один поцелуй. Алекс вновь сделался самим собой. Рассмеялся жизнерадостно и заразительно, попробовал обнять Сару «напрямую», рассмеялся опять – уже вместе с Сарой, - когда попытка не удалась из-за живота брюнетки; и всё-таки заключил супругу в объятия, встав боком. Поцеловал экс-Пейдж в висок. И Тэйлоры направились к выходу._ _ _
Кэти или Хелен, но она была рядом два года. Они сидели у костра по ночам в доисторической глуши или таились в тёмных закутках погубленного мира. Поочерёдно дежурили. Делили еду, разговаривали. Помогали друг другу выжить и физически, и морально. Кэти или Хелен, но она уговорила Сару не отказываться от Алекса, о чём экс-Пейдж, как бы ни было тягостно, никогда не пожалеет. Кэти или Хелен, но она вне себя от ярости набросилась на Колина Уоррена, пока остальные стояли такие благообразные и законопослушные. Кэти или Хелен, она забегала в спальню и будила экс-Пейдж, утопающую в ночных кошмарах, либо скрашивала, сглаживала тягучую бессонницу неспешным разговором. Кэти или Хелен, она всегда просила написать СМС, когда Сара доберётся до дома, если они расходились в тёмное время суток. Кэти или Хелен, она плела бесконечные интриги. Она погубила Стивена. Она, не церемонясь, захватила сотрудников ЦИА, включая Сару, в заложники. Фактически убила Ника Каттера и нисколько не заботилась о жизнях остальных. Собиралась искоренить человечество в зачатке и почти преуспела в этом. Ежедневно лгала Саре три с лишним года. Чаши весов колебались. Сейчас для Сары невозможно было окончательно что-то решить. Египтолог злилась на Кэти… то есть на Хелен, беспокоилась, жалела, представляя, каково сидеть в допросной, обижалась и едва не ненавидела за обман.***
Хелен не удивилась, когда механическая створка отъехала в сторону, впуская Джонсон внутрь. Позади Кристин панически переглядывались охранники, по уставу не имевшие права ей прекословить. Дверь закрылась, и женщины остались наедине. Каттер этого ожидала. Джонсон не забывает обиды, особенно столь существенные, как попытка скормить её живьём Хищникам. Естественно, пришла разобраться при первой возможности. Палеонтолог сидела на пустом металлическом контейнере и мысленно проклинала свои наручники. Она безотрывно следила за каждым движением гостьи, вхолостую сжимая кулаки. Джонсон остановилась в трёх шагах от контейнера. Смерила давнюю обидчицу бесстрастным взглядом. Потом бросила Каттер ключи от наручников. Вот этому Хелен удивилась, но умиляться было некогда. Пока палеонтолог снимала «браслеты», соперница сняла и отложила пиджак, после чего элегантно вылезла из туфель и отодвинула их подальше. На Хелен была тонкая обтягивающая кофта и обувь без каблуков, ничего скидывать не понадобилось. Ни Хелен, ни Кристин по натуре болтушками не были, в острые моменты полностью заменяли слова делом. Первой напала Джонсон, и стало ясно: где бы и как бы она ни провела последние годы, её навыков это не ухудшило. От обманного выпада в шею, обернувшегося ударом под дых, у Хелен искры из глаз посыпались. Согнувшись, палеонтолог пропустила и следующую атаку. Но третий удар Каттер отбила и перешла в наступление, нацелившись на грудную клетку и челюсть Кристин. Это была не какая-нибудь уличная потасовка или разборки разозлённых девиц. Может, не битва титанов, но схватка двух достойных противников, сильных и умелых. Впрочем, любая женская драка без правил рано или поздно сводится к тому, что соперницы принимаются таскать друг друга за волосы. Что не снижает техничности и скорости реакции. Шансы на победу у обеих были равные. Неизвестно, чем, помимо разгромленного отсека, закончилась бы схватка, не вмешайся Лестер. На самом-то деле, Джеймс с огромным, непередаваемым удовольствием позволил бы драке продолжиться, глядишь, одна из его проблем убила бы другую, и не принципиально кто кого, главное, что сложностей ощутимо убавится; ну пришлось бы написать покаянный отчёт начальству – не велика трудность. Однако в подобных ситуациях профессионализм и выдержка неизменно брали верх над желаниями, Джеймс сам себе удивлялся. Посему разъярённых женщин расцепили, Джонсон вывели из кабинета, а Каттер снова заперли – ненадолго, как очень скоро выяснится.***
Раньше Люси Эртс работала у Лестера запасным секретарём, подменяя миссис Эдвардс, когда та уходила в отпуск или на больничный. Потом Эдвардс решила посвятить себя мужу и детям. Она уволилась, Люси стала основной секретаршей. Одной из двух причин, по которым Лестер мирился с бестолковой помощницей, являлось умение мисс Эртс виртуозно готовить кофе и чай. У Люси на рабочем месте была коллекция из пятнадцати чайных сортов, десяти кофейных, и неисчислимое количество добавок наподобие ванили, корицы, сушёных фруктов, восточных специй. Лестеру нравилось по утрам ещё в коридоре перед приёмной вдыхать чудесные чайно-кофейные ароматы. Правда, такое удовольствие Джеймс получал лишь в те нечастые дни, когда мисс Эртс не опаздывала на работу. Имелась и вторая причина нежелания Джеймса менять Люси на более компетентного секретаря. Эртс постоянно путалась в обилии поступающих на имя босса документов, сгребала их в одну кучу, забывала остатки полученных относительно данных бумаг инструкций и выбрасывала всё в мусорную корзину. По-настоящему важные сведения Лестеру в любом случае сообщали по телефону, при встрече или через личную электронную почту. Львиная доля бумажной корреспонденции приходилась на бесполезный бюрократический лепет, и было очень удобно не отвлекаться на него, объясняя это непрофессионализмом и короткой девичьей памятью своей секретарши. Люси её работа нравилась. Девушка любила находиться в центре событий, узнавать новости. Жаль, что выносить новости за пределы ЦИА запрещали четыре постановления и семь подписок о неразглашении. Впрочем, энтузиазма мисс Эртс сие не убавляло. А сегодня произошло столько всего интересного! Сначала объявилась Кристин Джонсон, глава какой-то жутко крутой военной организации. Тут же все узнали, что Кэтрин Роуз на самом деле Хелен Каттер, её препроводили в допросную и мурыжили два часа. Остальная команда в глубоком шоке разбрелась по рабочим метам аки зомби. Кристин и Хелен подрались, к Центру в это время подкатил кортеж с мигалками. Целый министр (Люси не уловила, какой именно, но точно не премьер-министр – того она чётко знала в лицо) потребовал от Лестера освободить Х. Каттер, а возмущающейся Джонсон передал привет от министра обороны вместе с настоятельной просьбой не преследовать Хелен под страхом увольнения и лишения государственных наград. Почти все сотрудники вышли «проводить» предприимчивого палеонтолога, в первых рядах стояли Ник и Дженнифер Каттеры, Стивен Харт, Сара Тэйлор, Эбби и Коннор Темплы, Мэтт Андерсон, Эмили Мерчант и Джеймс Лестер, куда ж без него. То, что читалось в их глазах, нельзя было назвать холодом или ненавистью, это можно было назвать пустотой, брезгливостью, отторжением. Лишь взгляд Сары, нервно покусывающей губы, полнился обидой, сомнениями, беспокойством. Люси даже стало жалко Хелен, особенно, когда Стивен окликнул жену. - Хелен. Брюнетка встрепенулась, посмотрела с надеждой, а Харт, покачав головой, выдал негромко и натянуто: - Я вернусь домой к полуночи. Если ты всё ещё будешь там, я тебя убью. Дженнифер, Коннор, Эбби, Беккер и Лестер без слов дали понять, что целиком поддерживают намерение Харта и при необходимости с удовольствием примут участие в реализации. - Как страшно. – Учёная вскинула голову и зашагала дальше, недурно прикидываясь, будто ей всё равно. Они с министром подошли к двери… - Хелен! – Сара выступила вперёд. Подошла к палеонтологу. – Напиши СМС, когда устроишься. Или приезжай ко мне, если понадобится. Запасной ключ где обычно. Лже-Роуз окаменела на секунду другую, затем кивнула.***
- Ты знал? Ник подавил вздох. Этот вопрос блондину сегодня задавали второй раз. Профессор нашёл бывшего лаборанта за стойкой ближайшего бара. Искать долго не пришлось – едва Стивена хватились, Ник догадался, куда Харт подастся в такой ситуации и в таком состоянии. Внешне Стивен казался спокойным, но что творилось у него в душе, не мог представить даже лучший друг. Каттер выдвинул стул и уселся рядом с Хартом. - Ты тоже знал. По крайней мере, подмечал что-то. Ты видел те сны не просто так. Можно изменить внешность, но нельзя полностью избавиться от привычек, характерных жестов, выражений. - Почему молчал?! - Потому что не был уверен. Я бы себе не простил, если б по ошибке пошатнул или вообще разрушил твой брак. Харт не переставал фокусироваться на стакане джина, который бармен поставил перед шатеном добрых полчаса назад. Экс-лаборант сверлил напиток взором, не притрагиваясь. Если алкоголь затуманит разум, Стивен рискует потерять над собой контроль во время встречи с Хелен (то, что Хелен, невзирая на предупреждения, поджидает благоверного в семейном гнёздышке, сомнению не подлежало). С другой стороны, если встретиться с этой гадюкой на трезвую голову, чётко и остро осмысливая каждую грань обмана, тоже надо ждать беды. Харт вдруг рассмеялся, глянув на блондина. - Нет, Ник, ты оценил всю гениальность ситуации? Ты же сам подвёл к алтарю и передал мне с рук на руки собственную жену, как эстафетную палочку! Когда-то она изменяла тебе со мной, а потом получила возможность изменить мне с тобой – устроила нам обмен рогами! - Я не… - Я знаю. Но чисто теоретически разве не забавно? – Боль, вспыхнувшая в голубых глазах, забавной однозначно не была. – А вдруг она ещё объявит, что беременна, и примется вытягивать из меня алименты? Для окончательного и бесповоротного счастья. – Смех оборвался так же резко, как и начался. Стивен зажмурился на пару секунд. – Я ведь хотел забыть её, выбросить из мыслей, из жизни окончательно, потому и женился. На ней же. – Шатен усмехнулся. – Грандиозно. Пакостно, но грандиозно. – Он взял стакан и залпом выпил содержимое.***
Хелен уложила в чемодан необходимый минимум вещей и свадебное фото, ранее стоявшее подле окна, - на случай, если Стивен всё-таки упрётся и выгонит её. Вероятность такого случая, по мнению женщины, была невысока. Убеждать Каттер умела. Харт побесится, попредъявляет претензии в стиле «Как ты могла?», но рано или поздно успокоится. Тем более, Хелен есть, что сказать в своё оправдание. Не сильно она и лгала. История с дочерью, решившей убить родителей, чтоб защитить от издевательств и гибели младших братьев и сестёр, сопоставима с настоящей биографией Хелен, надо уметь проводить параллели. Каттер не кривила душой, когда говорила, что нет на свете мерзости и гадости, способа сломать и унизить, до которых не додумались бы «родители». Что люди делают с животными? Убивают, нередко для развлечения и удовольствия. Мучают. Калечат. Что творится в цирках, в дельфинариях? Хвостатых дрессируют отнюдь не гуманными методами. Быть запертыми в зоопарке тоже удовольствие сомнительное. Всё это нужно грамотно подать Харту, чтоб он скорее прожевал и переварил. Она не считала Стивена дураком, не думала о нём свысока. Она любила его, как умела. По совести говоря, любить у Хелен получалось не очень хорошо. Кэтрин это удавалось лучше. После чудесного воскрешения и возвращения к молодости Каттер вправду хотела пожить для себя. Не для науки, не для мира, не для спасения планеты, а для себя. Когда-то женщина отказалась от того, что обычные люди считают счастьем, - предпочла открытия и приключения. Она ни разу не пожалела об этом, но если уж жизнь дала второй шанс, зачем тратить его на уже пройденное? Ник безвозвратно уплыл к Дженни, да Хелен и не жаждала возобновления супружеских отношений. Пускай она пыталась пристрелить (очевидно, в предыдущем прошлом и пристрелила) муженька недрогнувшей рукой, тёплое отношение к блондину сохранилось. Но это не было любовью. Чувство собственничества исчезло, когда Хелен считала супруга погибшим, и не вернулось, когда выяснилось, что он жив. Неуместно начинать новую жизнь со старым мужем, который вдобавок любит другую женщину, да ещё в двух ипостасях. Хелен и собственных странностей хватало. Стивен ей нравился, он подходил на роль спутника жизни: сильный, далеко не глупый, интересный во всех отношениях, привлекательный; такой, на которого не боишься положиться. Стоило попробовать. На дворе не средневековье, если брак не заладится, всегда можно развестись. Но развестись Хелен так и не захотелось. Наверное, учёная сама подсознательно этому поражалась, и всё же она была счастлива с Хартом. Он с ней тоже – по ключевым показателям. В девяти случаях из десяти Харт непоколебимо твёрдо знал, чего хочет. Ещё непоколебимее он знал, чего не хочет, - в десяти случаях и десяти. Харт не женился бы по необходимости, из жалости, из вежливости или ради приличия. «Кэтрин» оказалась именно тем, что ему было нужно. А он был тем, что нужно ей. Домашнее хозяйство раздражало, но это приемлемая плата за избавление от одиночества. - Я же предупреждал. Специально уложился в минимум слов. Которое из них ты не поняла? – Пьян Стивен не был, так - слегка «подогрет». Одного стакана для здорового крепкого мужчины маловато, а пить больше Харт не рискнул, опасаясь, что утром очухается в полиции, куда попадёт за убийство. Трезвый ум и твёрдая память не покинули свои посты, хотя к ним прибавилась повышенная энергичность – надежды на успокоительный эффект спиртного не оправдались. - Давай поговорим, - тихо промолвила Хелен. Сейчас не та ситуация, когда можно требовать. Харт усмехнулся. Этого он и ждал. Мужчина уселся на диван и выжидающе воззрился на брюнетку. Та стояла возле кресла. Экс-лаборант сцепил ладони, вопросительно поднял брови. - Ну? Ты вроде собиралась поговорить. Говори. - Ты злишься. - Гениальное наблюдение. - И имеешь на это право. - Спасибо. Что бы я делал без твоего разрешения? - Послушай, я… - Хелен примолкла, собираясь с мыслями. В теории всё представлялось проще, чем получалось на практике. – У меня не было выбора. Знай ты, кто я на самом деле, ты бы меня близко к себе не подпустил. - И был бы прав. – Харт поднялся, уперев руки в бока. – Когда-то я тебя к себе подпустил. Напомнить, чем всё закончилось? - Не стоит, я и так не забываю. - Ты не забываешь? Ты?! – Отсек. Твари. Стивен видел их. Слышал. Чувствовал звериную вонь. Мощное дыхание ближайших особей добиралось до Харта - предвестник смерти, гонец, лишь чуть-чуть обогнавший своего господина. Стивен молился про себя, чтоб всё закончилось быстро. Уповал, что ему хватит духа до последнего мгновения сохранять стойкость, принять гибель достойно. И с каждой секундой всё яснее понимал, насколько это трудно. Героизм героизмом, но как же хотелось жить, просто жить!.. – Ты была по другую сторону двери! В полной безопасности! - Тебя никто не запихивал в отсек силой, - вспылила Хелен, посчитав себя несправедливо обвинённой. – Помнится, даже наоборот - ты ударил Ника, чтоб занять место героя. - А ты, безвинная овечка, просто пробегала мимо. – Экс-лаборант подступил к жене. Выдохнул. – Можешь себя похвалить: тебе удалось сделать из меня идиота ещё раз. Радуйся, гордись, только подальше от меня. Убирайся. - Я никуда не уйду. Я твоя жена. - Старательно пробую об этом забыть последние часов четырнадцать. - Эй! Признаю: как к любовнице ко мне могли быть претензии, но как жену тебе не в чем меня упрекнуть. - За исключением того, что ты сумасшедшая лживая эгоистка. – Харт сам удивился - насколько же спокойно он это сказал. Всё встало на свои места. - Почему все называют меня сумасшедшей? – Хелен попыталась сосредоточиться на своей придирке, а не на оскорблении. – В конце концов, это нетолерантно. Как насчёт термина «женщина с альтернативным мировоззрением»? При других обстоятельствах юмор мог сработать и внести вклад в урегулирование конфликта. Но сейчас масштаб обиды был слишком велик. - Убирайся, - процедил Стивен, понимая, что надолго его спокойствия не хватит. Хелен сдула со лба смоляную прядь. - Допустим, я уйду. Что дальше? - Дальше я надеюсь никогда тебя не увидеть и не слышать о тебе. - Хочешь развестись? – Каттер происходящее тоже не доставляло удовольствия, и нервы Хелен также не были железными. - Хватит вести себя, как обиженный ребёнок! Тебе только сломанной игрушечной машинки недостаёт. Можешь прямо сейчас падать на пол и дрыгать ногами. Её импульсивная сердитая насмешливость вывела Харта из себя. - Сукой была, сукой и осталась, - заключил Стивен. За что немедленно получил пощёчину, больше демонстративную, чем сильную. Чернота, полная ядовитой злобы, жадно урчащая, клокочущая взаперти, наконец, нашла выход наружу. Сука. Дрянь. Если б дело было в одном Стивене, чёрт бы с ним. Но из-за неё в ад попали близкие люди Стивена. Родители, потерявшие единственного сына – единственного ребёнка, постарели лет на двадцать. Отец угодил в больницу с сердечным приступом, мать пыталась покончить с собой. Очувствовался экс-лаборант от звона стекла и фарфора. Красная ваза с чёрным рисунком, чинно высившаяся на журнальном столике, разбилась вдребезги за компанию со стеклянной столешницей, ибо столик оказался на пути падающей Хелен. Каттер лежала на полу, среди разномастных осколков, приподнимаясь на одной руке, вторую прижимая к левой скуле. Приземлилась брюнетка удачно, у неё был опыт в падениях и покруче, но ни на одну из причин этих падений, включая дейнониха, Хелен не смотрела такими широко распахнутыми, такими ошалелыми глазами. - Я ведь просил, - прошипел Стивен, не разжимая кулак. – Уйди. …Оставшись один, Харт забрался в душ и долго стоял под струями холодной воды, опустив голову, упираясь ладонями в стену, тяжело дыша.***
- Стивена можно понять, - неучастливо вывела Сара, методично обрабатывая синяк, расползшийся по вздувшейся скуле Хелен. Припухлость дотянулась и до века, левый глаз Каттер заметно заплыл. - Спасибо за поддержку, - пробубнила палеонтолог. - А чего ты ожидала? – Египтолог бросила вату в маленький пакетик с мусором. Хелен не ответила. Экс-Пейдж поднялась с дивана, сложила атрибуты первой медицинской помощи обратно в аптечку и указала на дверь комнаты для гостей. - Где что лежит, ты прекрасно знаешь. Располагайся. Тэйлор ушла в свою спальню. Каттер устроилась в указанной комнате. Палеонтолог впрямь отлично ориентировалась, поскольку не раз оставалась ночевать у подруги… Можно ли всё ещё считать Сару подругой? О том же самом спрашивала себя Сара, лёжа в постели и понимая, что не сумеет заснуть. Экс-Пейдж не сомневалась: Хелен тоже не спит, ворочается с боку на бок и размышляет. …Скрипнула раскрываемая дверь, щёлкнул выключатель, вспыхнул свет. Каттер узрела стоящую на пороге Сару. В одной руке кареглазая держала бутылку, в другой - два стакана. - У меня завалялся виски с незапамятных времён. - Предлагаешь попойку? – выгнула бровь палеонтолог, усаживаясь на кровати. - Скорее, пижамную вечеринку с алкоголем, - хмыкнула Сара, поочередно поглядев на их с Хелен спальные одеяния. - Немасштабная получится вечеринка. - Наплевать. – Египтолог устроилась на краю постели, поставила стаканы на пол, налила напиток, аромат которого взвился и щекотнул ноздри. - Похоже, крепкая штука, - заметила Хелен, беря свою порцию. - И дорогущая. Аккурат то, что нужно. – Сара пристально взглянула на тёмно-янтарную жидкость. – Один из друзей Алекса подарил на свадьбу. Мы так и не попробовали. Потом у меня было искушение напиться, но я боялась, что не смогу остановиться и сорвусь. - А сейчас? - А сейчас меня уже ничем не напугаешь. – Египтолог сделала глоток и поморщилась. Хелен тоже попробовала напиток. Да уж, виски не для любителей, а для профессионалов – аж глаза заслезились. - Ждёшь, что я извинюсь? – прямо спросила Каттер. - Ни в коем случае, - едва не подавилась Тэйлор. – Ты извинишься, а мне потом гадать – искренне это или нет. Не надо. – Она раздумчиво смотрела на собеседницу, мысленно повторяя: «Это не Кэти, не Кэти, не Кэти. Нет никакой Кэти и не было. Это Хелен, Хелен Каттер. Хелен, не Кэти». – Мне лишь интересно, как часто ты веселилась, изображая мою подругу, как часто про себя хихикала: «Какая же идиотка эта Сара». - Ни разу, - отрезала Хелен. Для полноты картины пришлось признать: - В самом начале это могло бы меня позабавить, но я едва сбежала от людей Дэвис, голова была забита другими заботами и страхом преследования. Позже меня стало устраивать, что есть, с кем поговорить. Идиотов я на дух не переношу, и если б считала тебя одной из них, бросила бы при первой возможности. – Женщина перевела дух. – Слушай, я не сентиментальна, просто скажу: ты стала мне другом, настоящим. Возможно, вовсе единственным. Так получилось, и я этому рада. Лирики не будет, прости. За словами крылось нечто намного большее. Раньше у Хелен не было настоящих друзей, и она от этого не страдала. Однако после восьми лет полного одиночества жгуче захотелось, чтоб кто-то был рядом. Ник ей уже не светил, Стивен тоже отказался. Картины уничтоженного будущего, тщетные попытки исправить историю, вынужденное – как Хелен была убеждена – убийство мужа и необходимость уничтожить человечество нежности душе не добавили. Женщину окрестили сумасшедшей, и это в какой-то степени соответствовало истине. Сами бы попробовали пройти через такой кошмар в одиночку, когда год за годом варишься в собственном соку и не можешь выговориться, даже не понимаешь, что тебе нужно с кем-то поговорить, зато чувствуешь, что ты дальше и дальше от других людей, их ценности начинают казаться тебе смешными, их жизни – жалкими, несущественными. Хелен ещё неплохо продержалась: первые восемь лет она оставалась безукоризненно вменяемой, адекватной эгоисткой, а затем произошла передозировка ужасов. Сначала Сара воспринималась как обуза, навязанная некстати шевельнувшимися ошмётками совести. Помимо совести существовала причина попрозаичнее. Хелен понимала, что ей, отныне неузнаваемой, через Пейдж будет легко внедриться в ЦИА. Только что делать потом, палеонтолог не решила, обновлённое тело как-то не располагало к мыслям о вымирании в комплекте с остальным человечеством. Каттер считала, что они с Сарой вернутся в своё время за пару-тройку месяцев, максимум – за полгода. Время шло, а подходящих аномалий не подворачивалось, и это нервировало. Вместе с тем Хелен обнаружила, что не испытывает раздражения к египтологу. Умному человеку приятно хоть изредка пообщаться с другим умным человеком. Сара была интересным собеседником и чутким слушателем, она от всего сердца сочувствовала «Кэтрин», волновалась, поддерживала; что повлияло на саму Каттер. Из женщины, которую ненавидят все и вся, Хелен превратилась в чьего-то друга, появился человек, переживающий за неё и всегда готовый выслушать. - Расскажи мне о себе. Хелен опешила. - Что именно? - Что угодно, - пожала плечами экс-Пейдж, - что захочешь, только правду. Как обычно в подобных ситуациях, мысли опустели. Хотя, на пустынных просторах Каттер таки сумела выловить один не успевший спрятаться факт. - Подростком я читала «Шерли» Шарлотты Бронте, в школе заставляли. Больше всех главных героев, вместе взятых, мне понравился второстепенный персонаж – девочка по имени Роуз Йорк. Отсюда моя так называемая фамилия. - «Шерли»? – На губах Сары появилась полуулыбка. – Я тоже читала. Правда, сначала очень хотелось бросить, но я себя уговаривала: «Наверняка дальше будет интереснее. Или хотя бы не про священников». – Обе учёные коротко отсмеялись, Тэйлор промолвила: - Да, я помню Роуз Йорк. А откуда взялась Кэтрин? - Откуда-то из подсознания, я полагаю. Это имя мне показалось самым неподозрительным из всех возможных. - Строгое и добродетельное, - хохотнула египтолог. - И распространённое. Помолчав, Сара негромко спросила: - Какими на самом деле были твои родители? Где они? Хелен вздохнула. - С отцом я не общаюсь давным-давно. Но, учитывая его отменное здоровье и стремление сваливать все свои хлопоты на окружающих, уверена, что сейчас он пытается лапать медсестёр в каком-нибудь элитном доме престарелых а-ля курорт для бодрых пенсионеров. О матери я ничего не знаю с шести лет. Больше брюнетки не выпили ни капли виски. Но проговорили до утра.