Семейные ценности

Люси прямо-таки не поспевала за событиями! Капитан Беккер и Джесс развелись. Грустненько. Они казались такими милыми. Джессика написала заявление об увольнении по собственному желанию, отработала полагающиеся дни, ушла из ЦИА и уехала из Лондона – перебралась в Бирмингем. Грустненько вдвойне. Почти сразу после известия о разводе Беккеров всплыла причина этого самого развода, её никто особенно не таил. Капитан и Сара Тэйлор теперь вместе. Классненько! В смысле, Джессике Люси продолжала сочувствовать, но любовь секретарши к интересным сюжетам никуда не делась. Эмили ушла от Мэтта, и это, безусловно, грустненько, с другой стороны – сколько можно тянуть? Беккер вон успел жениться, развестись и найти новую пассию (да и пассия побывала замужем, овдовела, стала матерью), а у Мерчант и Андерсона ничего не сдвинулось с мёртвой точки. Предложение выйти замуж это прекрасно, но нужно ведь, чтобы за этим что-то последовало. Похоже, Эмили надоело ждать, рождение Клода подтолкнуло её к действиям, и она собрала вещи. Хорошо, что, в отличие от Джесс, не бросила работу. Мэтт, кажется, переживал (хотя мало сие демонстрировал); и Люси не понимала, почему он тянул кота за хвост так долго – пока хвост не оторвался. Андерсон и Мерчант сохранили дружеские отношения, во всяком случае, не ругались и не игнорировали друг друга. Кто Люси действительно радовал, так это Стивен и Хелен, за их пару она болела всегда. В чём-то страстном и необузданном бывшие супруги секретаршей замечены не были, однако они явно стали ближе. Стивен уже не метал гневные взгляды, а Хелен не язвила по поводу и без. Вдобавок, вчера один из военных после своей смены рассказал Люси приятную историю, угощаясь крепким чаем. День выдался удивительно богатым на открывающиеся аномалию, плюс существенное количество работников, в том числе военных, пали жертвами сезонной эпидемии гриппа, словом, людей не хватало. И когда Хелен по какой-то своей причине (Люси не сомневалась, что это причина с инициалами С. Х.) под вечер вызвалась поехать вместе с одной из групп по очередному сигналу тревоги, никто не стал сильно возражать. Состав у группы был минимальный: Стивен Харт и сержант Шейн МакАдамс. Шейн не зря считался отменным рассказчиком - Люси словно увидела случившееся своими глазами. Аномалия открылась в детском театре; первым делом объявили общую эвакуацию. «Охотники за динозаврами» двинулись проверять здание вместе, решив, что разделяться – идея не лучшая. В одном из помещений обнаружили девочку, забившуюся в шкаф с костюмами. Малышка лет четырёх была перепугана и отказывалась вылезать. Харт и МакАдамс воззрились на Хелен, мол, ты же женщина, успокаивание детей тебе ближе, чем нам. Стоит отметить, что сержанта дети раздражали – не все и не всегда, а некоторые и иногда, но в целом он считал, что в современном обществе с детьми слишком носятся, чрезмерно сюсюкают и чересчур опекают, штампуя беспомощных неженок. Хелен наклонилась и ласково сказала: «Привет. Как тебя зовут?» «Энни», - после паузы пролепетала девочка. «Какое красивое имя. Ты должна вылезти, пойдём с нами». Энни замотала головой, крепче вцепившись в блестящий костюм. Шейн не понимал, почему бы не схватить девчонку в охапку и не вынести из здания, развели тут деликатности! «Энни, - продолжила Хелен тем же елейным тоном, - если ты останешься здесь, выскочит злое и страшное чудовище с огромными когтями и большущими острыми зубами. Оно оторвёт тебе ноги, потом откусит руки, а потом голову, и это будет очень-очень больно, Энни. Если ты сейчас не вылезешь, мы уйдём, и ты останешься одна, пока не появится чудовище». Девочка ударилась в слёзы, но из шкафа вылезла моментально. Хелен усмехнулась, взяла ребёнка за руку и посмотрела на мужчин. Шейн глядел восхищённо, Харт – не удивлённо, не одобрительно, но и не осуждающе. «Отведу её на улицу и вернусь», - бросила Хелен. Через несколько секунд после того, как Каттер с девочкой скрылись, Шейн спросил: «Можно я на ней женюсь в случае чего?» «Нет», - буркнул Стивен. Вопреки всему вышеперечисленному Люси, в кои-то веки, могла честно сказать, что у неё личная жизнь не менее интересная, чем у команды ЦИА. Не то чтобы с Дереком завязалось что-то из ряда вон выходящее, но он сам по себе был оригинальным персонажем. А когда Люси перестала его бояться, оказалось, что поддевать Дерека – сплошное удовольствие, он всегда отвечал той же монетой, и беседы получались изумительные, нередко смешные. Люси сама была смешной, о чём Харт не раз ей сообщал, предпочитая, правда, термин «ненормальная». Эртс отвечала, что не ему судить о нормальности. Ни один из них не опасался обидеть другого, просто потому, что это трудновыполнимо, практически нереально. Выяснилось, что они оба любят шахматы. «Шахматы – самый шовинистский вид спорта!» - однажды заявила Люси. «Почему?» «Много женщин-шахматисток ты видел на крупных международных соревнованиях?» «Кто виноват, что они не доходят до этих соревнований? Мужчины в принципе играют в шахматы гораздо лучше женщин, не надо феминистских обвинений!» «Я не феминистка, боже упаси». «Да? А в кафе всегда сама за себя платишь». «Не хочу чувствовать себя обязанной. Если ты заплатишь за ужин, мне будет казаться, что я что-то тебе должна, может, даже секс. Как-то обидно отдаваться за еду, особенно кафешную. Хм, а может, нам стоит сыграть в шахматы на раздевание?» Дерек над идеей посмеялся, но не одобрил, и Люси изначально знала, что так будет. Она знала, что с Дереком можно сколько угодно шутить на тему секса, сам секс от этого ближе не станет. «Зря отказываешься. Я, между прочим, очень хороша в постели». «Да?» «Да. Занимаю мало места и не храплю». На днях, вернувшись из поездки по родным краям, Люси заскочила к Дереку и презентовала галлон козьего молока в пластиковой бутыли из-под воды. «На кой хрен?» - спросил Харт, не вынимая изо рта сигарету. «Молоко выводит из организма токсины и прочие пакости, тебе это явно не помешает. А козье молоко самое полезное». «Где ты разжилась этой гадостью?» «Ездила в гости на ферму к деду и кузенам, они подарили». «Ты же не разговариваешь с родственниками». «Не со всеми». «Правильно, родственные связи надо поддерживать». «Не ожидала услышать такое от тебя». «Напрасно. Родственники очень важны». «В чём подвох?» «Нет подвоха. Просто жизнь штука непредсказуемая, в любой момент может потребоваться донор». «Дерек!» «Что? Это единственная причина, по которой я поздравляю кое-кого из родни с Рождеством и иногда посещаю семейные сборища».

***

В действительности Дерек любил родных, но по-своему и лишь самых близких. Учитывая специфику его работы, стоило как можно большему числу людей дать понять, что Дерека ничуть не заботит участь ближайших и дражайших, - стопроцентной гарантии нет, но сей спектакль хоть в некоторых случаях ограждал родственников от опасности, не позволяя им стать мишенями для недоброжелателей Дерека. Недоброжелателей-то у следователя было хоть отбавляй, в последнее время количество только увеличивалось. Очевидно, один из них сидел перед Хартом прямо сейчас. Харт стоял навытяжку, одетый в официальную форму – полный сезонный вариант, включая перчатки. Попробуй одеться неофициально, если тебя вызывают в Министерство на встречу с генералом. (Дерек мог бы, но зачем напрашиваться на дополнительные упрёки?) Что интересно – вызвали в Министерство внутренних дел, а генерал был из Министерства обороны. Слова значили гораздо меньше, чем сам факт встречи. Разговор был безукоризненно корректный, генерал О’Брайан пробежался по рабочим успехам Харта, поблагодарил за добросовестный плодотворный труд, отметил похвальное рвение, однако намекнул, что если рвение будет чересчур похвальным, это необязательно принесёт пользу. Нельзя так надрываться, заниматься расследованиями в нерабочее время, особенно уже не своим делом, перенапряжение плохо сказывается на здоровье. Военная прокуратура ведь не хочет лишиться столь опытного и ценного сотрудника. Берегите себя, мистер Харт, и, кстати, передавайте привет родным. Они, надеюсь, тоже живы-здоровы? Злобный холодок пробежал вдоль позвоночника. Дерек всегда тонко чувствовал угрозы, а тут и тонкое чутьё не требовалось – ему практически открыто угрожали. Ему и его семье. - Благодарю, сэр, - Харт продемонстрировал короткую улыбку, от которой за милю несло равнодушием. – Насколько я знаю, все мои близкие родственники в порядке, особенно отец. Хотя, если б он скончался, мне бы досталось неплохое наследство, надо полагать. Намёк не уловил бы разве что глухой. О’Брайан уже слышал о Харте и, в общем-то, примерно такой реакции ожидал, однако немного удивился. Удивляться много генерал перестал давным-давно. Дерек улыбнулся шире, расслабил спину. - А как поживает Ваша семья? Жена, дочь, зять, две замечательные внучки и один пока не родившийся внук – судя по последнему УЗИ, мальчик? Надеюсь, Рэйчел помогли средства от токсикоза, которые позавчера выписал врач? – У Дерека было несколько часов, чтоб подготовиться к встрече, и он не терял времени зря. Вызнать мелочи, производящие впечатление, зачастую проще, чем раскопать что-то крупное. – Внучек зовут Наоми и Эмма, если не ошибаюсь? И, кажется, младшую вы чаще называете Эми. Славные девочки, и учатся в престижной школе – Школе святого Павла, верно? Весьма, весьма респектабельное заведение. Несколько моих хороших знакомых живут в том районе, да и я сам частенько там бываю. Собеседник не побледнел и не покраснел, не сжал кулаки, не одарил Харта гневным взором. У О’Брайана была слишком хорошая выдержка. И всё же зазвеневший в голосе металл выдал напряжение, когда генерал холодно подвёл итог: - Я рад, что мы друг друга поняли, мистер Харт. Дерек позволил себе ухмыльнуться. - А уж я-то как рад, сэр. Разрешите идти? Что-то в спокойном, даже весёлом тоне и беспечном взгляде Харта внезапно вывело генерала из себя. Он знал такой тип людей – от них можно и нужно ожидать чего угодно. - Проваливайте к дьяволу.

***

У персонала ЦИА и ТО-4 были разные комнаты отдыха, зато одна кухня. Стивен и Хелен не впервые сталкивались здесь. Сегодня Харт, вопреки обыкновению, не стал презрительно фыркать и демонстративно покидать помещение. Он просто достал из холодильника контейнер с едой и поставил разогреваться в микроволновку. - Хорошо, - задумчиво промолвила Хелен, сделав крупный глоток из кружки с кофе. - Что хорошего? - Что ты ешь нормальную пищу, а не перешёл на заварную вермишель, чипсы и прочую гадость. По правде говоря, такой период в жизни Стивена после развода был, но привычка к качественной еде оказалась сильна, и он начал покупать блюда, наиболее близкие к домашним. - Ты сама заботливость. Хелен снова отхлебнула кофе и заправила за ухо бунтующий медно-рыжий локон. Через минуту звякнула микроволновка. Стивен вынул свой обед, с сомнением посмотрел на выход и вдруг спросил: - Какими были твои настоящие родители? Немало удивившаяся Хелен, как ни странно, ответила без увёрток: - Вменяемыми, если тебя это интересует. - Не только это. Она поставила кружку на стол, потёрла указательным пальцем нижнее веко. - Ждёшь душещипательную историю? - Я ничего не жду, - пожал плечами Харт и развернулся, дабы с достоинством удалиться. - Моя мать ушла из дома, когда мне было шесть лет, - произнесла Хелен жёстко, но поспешно. Харт остановился, опять повернулся к бывшей жене. – Я не считаю это трагедией. Когда я подросла, поняла, почему она так поступила. Даже поняла, почему она не взяла меня с собой. Будь на месте Хелен другой человек, Стивен ощутил бы неловкость и автоматически попытался выразить сочувствие, хотя бы взглядом. Но Хелен действительно не переживала. - И почему же? - Потому что ей осточертела жизнь с моим отцом, а я стала бы напоминанием о нём, да и обузой. Думаю, она хотела начать жизнь сначала, забыть обо всём, что трепало ей нервы и заставляло чувствовать себя униженной. - Твой отец издевался над ней? - Не совсем. Сам он считал, будто оказывает ей неоценимую услугу, постоянно делая замечания и тыкая носом в ошибки и самые маленькие оплошности – насчёт внешнего вида, хозяйства, воспитания ребёнка, то есть меня. Он очень удивлялся, что она не ценила эдакую заботу. Он упрекал жену за то, что в доме не идеально чисто, и сам постоянно мусорил где придётся, разбрасывал одежду, оставлял скоропортящуюся еду на столе. Всё в таком духе. В конце концов, мать не выдержала, собрала вещи и ушла. – Хелен поглядела Харту в глаза не затравленно или грустно, а весело. - Значит, сбегать от мужей - это у вас семейная традиция. - Получается так, - хихикнула Хелен, и впервые подумала: может, впрямь ненормально, что она настолько легко приняла и пережила уход матери? Нормальный ребёнок плакал бы, скучал и хоть ради приличия заработал душевную травму. А Хелен с детства была в чём-то бесчувственной. Не в смысле «злой», а в смысле – спокойно принимающей реальность и не слишком расстраивающейся из-за того, чего нельзя изменить. Вероятно, обыкновение не переживать из-за окружающих она унаследовала от отца. – Я понятия не имею, где мать сейчас, но надеюсь, что у неё всё благополучно. - И тебе никогда не хотелось её найти? - Зачем? Ей же никогда не хотелось меня повидать, они ни разу не пришла, не позвонила, не написала. – И опять никакой обиды, лишь практичность. - Может, с ней что-то случилось. - Тем более – к чему тратить силы на поиски, которые не увенчаются успехом, да ещё в итоге расстроят? Сильнее холодной логики Хелен Стивена настораживало лишь то, что иногда он эту логику понимал. Однако он не спешил проникаться солидарностью и сочувствием. - С отцом ты тоже не общаешься? - Нет. Не знаю, где он, и знать не хочу. - Могла бы лучше относиться к человеку, который, как бы там ни было, тебя вырастил. - К человеку, который меня вырастил, я отношусь прекрасно, только это не отец, а его сестра – моя тётя Синтия. Он спихнул меня ей через полмесяца после ухода матери. - Безумная тётя, которая всем раздаривает вышитые носовые платки? - Раздаривала. Сейчас она направила любовь к рукоделию в более выгодное русло – расшивает на заказ нижнее бельё, к ней очередь из клиенток выстраивает на месяц вперёд. – Хелен не удержалась от смешка, когда Стивен вопросительно-игриво воззрился на неё. Ему всегда нравилось, как «Кэт» одевается, и ещё больше – как она раздевается, о её нижнем белье он был весьма высокого мнения. – Мне, как родственнице, предоставляются скидки и внеочередное обслуживание. - Она знала, что ты жива? - Впервые вернувшись в наше время, я сразу навестила тётю. Стивен хмыкнул, но не стал комментировать. - Между прочим, когда я вернулась второй раз и приехала к ней, она нисколько не удивилась, только улыбнулась: «Давненько тебя не было, Хелен, я уже начала волноваться». Прежде, чем я сказала, кто я. Она вправду немного не от мира сего, но часто замечает то, что упускают другие. Не сочти за упрёк. - Не собирался. – Всё-таки ему захотелось поддеть бывшую жёнушку. – Тётя не обиделась, что ты не позвала её на нашу свадьбу? - Синтия терпеть не может сборища. Если б она захотела прийти на свадьбу, я бы нашла способ это устроить. - Не сомневаюсь. – Стивен посмотрел на неё пристальнее. – Получается, истории про зверства твоих родителей – сплошная выдумка? Именно это, а не упоминание о матери или отце, по-настоящему укололо Хелен. Она вздрогнула и вскинула на Харта взгляд. - Я ничего не выдумывала. – Рыжая нервно облизнула губы. – То есть, я выдумала конкретных приёмных братьев и сестёр, но не издевательства. Издевательства были реальными. Стивен подозревал, что догадывается, о чём она. - Даже то, с клеткой? Хелен кивнула. - Синтия живёт в деревне, недалеко от границы с Шотландией. Не беспросветная глушь, но зоозащитники туда добираются редко. По крайней мере, к нашему соседу не добрались. Он где-то раздобыл медвежонка и для забавы посадил в клетку. Медвежонок рос, а клетка – нет. К моменту, когда туда переехали мы с Синтией, зверь даже разогнуться не мог. Даже сесть, не то что встать. А соседу, видимо, нравилось ощущать власть над живым существом. Когда об этом говорила «Кэт», из её рассказа выходило, что она ничего не сделала, чтобы изменить ситуацию. Тогда Стивен мог в это поверить. Но не теперь. Чтоб Хелен упустила случай под благородным предлогом организовать несимпатичному ей человеку подлянку? Да никогда! Она легко угадала мысли Харта. - В один прекрасный день, точнее, ночь, я пробралась к нему на задний двор и вскрыла замок клетки. - И? - И на следующее утро медведь порвал урода в клочья. Правда, самого медведя застрелили полицейские – тут-то они примчались быстро, хотя когда мы с Синтией писали жалобы по поводу жестокого обращения с животными, никто не пошевелился. - Тебе жаль? - Безусловно. - Медведя? - А кого ещё? Не этого же выродка, он получил по заслугам, даже меньше. Она была монстром. Иногда Стивен об этом почти забывал, но сейчас вспомнил очень отчётливо. Хотя, сосед был гораздо хуже. Харт, как ни старался, не смог обнаружить в себе ни грамма жалости к тому человеку. Но Хелен-то от этого лучше не становилась. Стивен больше ничего не сказал. Он вышёл.

***

- Какого чёрта, - ну, честно говоря, там было другое, менее цензурное слово, - ты притащилась? – нахмурился Дерек, традиционно не потрудившись достать изо рта сигарету. Он встал, прислонившись вытянутой вверх рукой к дверному косяку, будто повиснув на нём, и вряд ли собираясь приглашать Люси внутрь. Но Люси была девушкой стройной, а сейчас ещё рассерженной. Злость придала ей наглости и шустрости. Эртс проскользнула внутрь и заговорила, гневно уперев руки в бока. - А ты какого чёрта, - тут было именно слово «чёрт», надо отдать должное воспитанию Люси, - меня продинамил? Мы должны были встретиться, забыл? - Забыл, - без всякого подобия стыда признался Харт. В выцветших джинсах и белой майке он смотрелся непривычно для Люси. Эртс раскашлялась, что неудивительно – в помещении стоял такой дым, что, казалось, вот-вот из-за угла выпрыгнет какой-нибудь растрёпанный длинноволосый музыкант и примется ломать гитару о пол. - Я прождала тебя час, переживала – думала, что-то случилось, раз ты не отвечаешь на звонки. А ты, значит, просто решил покурить? И уйти в запой? – Она, похоже, лишь сейчас обратила внимание на стакан с янтарно-коричневой жидкостью в правой руке Дерека. - Хочешь? – невозмутимо предложил Харт. - Нет! – прорычала Люси. Рык из уст такой хрупкой девушки, обладательницы аккуратной кукольной фигурки и светлых кудряшек, воспринимался как нечто потешное. – Зачем я вообще пришла? - Вот и я удивляюсь. Проваливай. - Он сказал это не агрессивно, а устало. Настолько устало, что Люси сделалось конкретно не по себе. - Что случилось? - Тебе-то какое дело? - У меня испорчен целый вечер, и я хочу знать из-за чего. Он смотрел на неё слишком долго и неприлично пристально, будто просвечивал взглядом. На целую минуту Дерек задумался столь глубоко, что Люси прочувствовала это кожей. Захотелось поёжиться, вопреки тёплой куртке девушке стало прохладно. Наконец, Харт принял решение. - Проходи. Люси покосилась на него обиженно, однако сняла куртку, зашла в гостиную и оккупировала небольшое кресло. Дерек уселся на диване рядом. Кивнул на мясо с хлебом, которые, видимо, использовались в качестве закуски. Точнее, должны были бы использоваться – они покоились на теоретически журнальном столе невредимыми, рядом лежали нож и вилка. - Будешь? - Нет. - Зря. - Итак? – выдохнула Люси, когда поняла, что на горизонте вновь замаячила затяжная пауза. - Я знаю, кто убил Джонсон. – Дерек усмехнулся. – То есть, не конкретные имена исполнителей, а идейного вдохновителя и причину, по которой убийство демонстративно нелепо обставили. Серо-голубые глаза секретарши широко распахнулись, вспыхнув любопытством, хорошенький ротик приоткрылся в немом изумлении. - И? – кое-как выдавила она. – Кто?!! Дерек встал и нарочито небрежно прошёлся по комнате. - Ты давно смотрела новости? - Дерек Харт, не увиливай! - Я не увиливаю. – Он изобразил полупоклон. – Я красиво подвожу к разгадке. – Усмехнулся снова, отпив виски. – И повторяю свой вопрос, а это, между прочим, портит эффект: давно ли ты смотрела новости? Я имею в виду, британские и мировые, не муниципальную хрень. - К твоему сведению, я каждый день смотрю новости, - пробубнила Люси. – По телевизору и в Сети, иногда слушаю радио. - И что думаешь насчёт мировой обстановки? - Бардак. Но тут особой сенсации нет. - Сенсации нет, а изменения есть. Ты видела репортажи о ближневосточных беженцах? - Которых расстреливают у них же на Родинах? Последние месяцы эта тема всплывала постоянно. Массовые расстрелы в лагерях беженцев наперебой осуждали власти всех стран, ООН и туча других международных организаций и объединений. - Их самых. - Конечно, видела. – Люси помрачнела. Ей не нравилось, к чему всё идёт. - И видела скорбные лица наших политиков, порицающих сии «вопиющие действия боевиков, которые не жалеют собственный народ в угоду своим фанатичным террористическим убеждениям»? – Тон порицаний следователь изобразил очень похоже, Люси подумала мельком, что Дерек не лишён актёрского таланта. - Видела… - А затаённого облегчения в глазах не заметила? - О чём ты? Ей почудилось, что Дерек хочет сплюнуть; да уважение к чистоте собственного жилища оказалось сильнее раздражения. - О том, что на самом-то деле это очень выгодно: беженцев убивают пачками на их же территории, а значит, они не попадут в Европу и не будут «создавать напряжённую социальную и криминальную обстановку». – У него вновь неплохо получилось передразнить кого-то из политиканов. Самому Дереку не нравились беженцы, однако точно так же ему не нравились коренные британцы. Он не любил людей в принципе, но не любил демократично – всех подряд, не разделяя по расе, религии, гражданству и полу. - Ты хочешь сказать… - медленно начала Люси. Не договорив, она беспомощно уставилась на Харта. Тот кивнул. - Какими бы фанатиками ни были террористы, договориться можно и с ними. Скажем, ты им какую-нибудь технологию, а они тебе – сотни тысяч трупов, которые перестают быть потенциальной проблемой для твоей страны… Для твоих стран – сильно сомневаюсь, что этим промышляет только наша с тобой Родина. Руководства других европейских государств наверняка тоже сочли для себя выгодной подобную сделку. Да, милая Люси, я хочу сказать, что правительства обменивают технологии будущего на решение проблемы с беженцами. - Это дичь! – Люси вскочила, но осталась на месте, зачем-то озираясь по сторонам. – Бред, такого не может быть! - Почему? – искренне удивился Дерек. - Потому что… Потому что… В новостях говорили про тысячи убитых! Уж никак не про сотни тысяч! Харт фыркнул. - Вот это дичь и бред – считать, будто в новостях всегда говорят правду и никогда ничего не преувеличивают или, наоборот, не преуменьшают, если есть указания сверху. - Люди, принимающие такие важные решения, дослужившиеся до таких высоких постов, не могут быть идиотами! – Люси упорно не желала сдаваться. – Взять и выдать террористам технологии будущего? Любой дурак поймёт, что рано или поздно – скорее рано! – террористы направят эти технологии против западных стран, против нас! - Да. Любой дурак поймёт. Но дурак с практически неограниченными возможностями будет уверен, что сумеет помешать, противопоставив гораздо более мощные и совершенные системы защиты и отслеживания. Уверен не без оснований; во всяком случае, пока. И потом, вряд ли террористам дали бы что-нибудь по-настоящему опасное в глобальных масштабах. - Допустим, - Люси почувствовала, что больше не в состоянии спорить. – Какое отношение ко всему этому имела Кристин Джонсон? - Не могу сказать точно, - вынужденно признал Дерек. – У меня две основные версии, выбирай, которая тебе нравится больше. Первая: даже у Кристин Джонсон была совесть, которая возражала против массовых убийств. Вторая: Джонсон одобряла план, но считала, что ей, как человеку, участвующему в поисках выгодных покупателей, полагается некое поощрение, очевидно, не малое, раз оказалось проще убить её, чем предоставить желаемое. В обоих случаях Джонсон могла угрожать, и её угрозы наверняка не были блефом. Поэтому от неё избавились. Причем избавились максимально топорно - на первый взгляд, чтоб не возникло ни малейшей ассоциации с заоблачными технологиями. Однако Джонсон была не последним человеком в Министерстве, и понадобилось создать видимость тщательного расследования. Полагаю, попросили хорошего следователя, и моё – хочется верить, что ничего не подозревающее – начальство выдвинуло меня. - А потом до кого-то дошло, что ты слишком хороший следователь, и тебя велели отстранить. - Вероятно. «Слишком хороший» - слабоватое определение, подумала Люси. Следователь до мозга костей. Наркоман, только вместо наркотиков - преступления, дела, поиск улик, расследования. Помолчав, Харт добавил: - Для надёжности мне сегодня намекнули, что если я продолжу совать нос в это дело, расплачиваться будет моя семья. Невелика потеря, но опять же – вдруг мне когда-нибудь понадобится пересадка печени, - он косо глянул на свой почти пустой стакан, - а все потенциальные доноры мертвы? Даже не повисла, а плавно и основательно разлеглась долгая, тягучая, тяжёлая пауза. Люси снова опустилась в кресло и какое-то время сидела, уткнувшись носом в сложенные лодочкой ладони. Дерек налил себе ещё виски. - Значит, - наконец, заговорила Люси; она опускала руки, проведя пальцами по губам, подбородку и шее, - правительство «подкармливает» ближневосточных террористов в обмен на устранение ближневосточных же беженцев? - Я бы не стал категорично сужать географию до одного региона. - Кто? Кто этим занимается?! Министерство? Министерства? Парламент? Букингемский дворец?! - Ты мне льстишь. Как я могу пролезть всюду и быть уверенным? Я могу лишь подозревать. А подозреваю я обычно всех подряд. - И что ты теперь будешь делать? - Надеяться, что меня не решат убить, - криво улыбнулся следователь, - всё-таки я ценный сотрудник. - Я о другом. Что ты будешь делать с результатами расследования? Казалось, Дерека немало удивил вопрос. Харт недоумённо сдвинул брови, задрал подбородок. - Ничего. Люси вскинула на него огорошенный взгляд. - В каком смысле «ничего»? - В прямом, - Дерек пожал плечами. – А что я могу? Секретарша едва не задохнулась от возмущения. - Хоть что-нибудь! Найти порядочных людей в правительстве! - И? - Вместе придумать план… - А противники будут ждать? Ни я, ни эти порядочные люди и двух дней не протянем, если соберёмся что-то предпринять. - Тогда можно обратиться к прессе, выставить доказательства на всеобщее обозрение. Выложить в Интернет, в конце концов! Дерек крайне неприятно осклабился. - Ты не соображаешь, что за мной следят? О каждом моём шаге узнают, едва я успеваю его сделать. Ладно, допустим, я впрямь окажусь помесью Рэмбо с Терминатором и выживу, успею, как ты выразилась, выставить информацию на всеобщее обозрение. Что потом? Сколько людей обозлится на наши государства, конкретно на нашу страну? Не преступники, не злодеи - обычные добропорядочные граждане, чьи близкие оказались в числе погибших беженцев, захотят отомстить, таких мстителей наберётся очень, очень много. И они будут пострашнее террористов. На нас обрушится лавина. Если убитых беженцев сотни тысяч, то желающих поквитаться будут миллионы, кто-нибудь из них точно найдёт способ обойти нашу хвалёную защиту. Даже хорошие люди творят зло, когда им больно. Теперь вообрази, какая волна терактов прокатится по всей стране, да что там, по всему Западу. И пострадают в основном люди, которые виноваты в происходящем ничуть не больше убитых беженцев. - Выходит, ты будешь бездействовать? - Нет, - мотнул головой Харт. В его глазах появился блеск, напугавший Люси. – Я буду делать то, что в моих силах. – Он помолчал. – Спасать свою карьеру. У Люси в голове не укладывалось, что при подобных обстоятельствах Дерек печётся о карьере. С другой стороны, чему удивляться? Он никогда не пытался казаться лучше, чем есть на самом деле, это она почему-то думала, что он не такой плохой, каким притворяется. - Ты разворошил осиное гнездо, - не без злорадства напомнила Эртс, - огромное гнездо с ядовитыми осами, которые командуют твоим начальством. И как планируешь спасать карьеру? - Подвигом на благо Отечества. - Каким, позволь спросить? - Поимкой Обри Дэвис. Непроницаемая тишина стояла всего секунду, но что это была за секунда – холодная и глубокая, словно Северный Ледовитый океан. Люси слегка шевельнулась, но замерла, едва услышав стальной голос Дерека: - Не советую. Я пьян, я зол и я умею убивать. Эртс откинулась на спинку кресла, оглядела Харта. Возмущение и испуг из светлых глаз девушки испарились, сменившись прохладным, саркастическим любопытством: - И что меня выдало? - Не выдало, а поначалу вызвало подозрения. – Дерек не приблизился к ней ни на миллиметр, и всё-таки Люси остро осознавала, что если попробует дёрнуться, Харт окажется быстрее, даже в нынешнем состоянии. – Нормально, когда умная женщина притворяется дурой, но ты уж слишком усердствовала. Все эти «классненько» и «грустненько» не вязались с чемпионством графства по шахматам среди юниоров и с эталонной учёбой в университете. Потом я посмотрел записи в бухгалтерии ЦИА, и не удивился, обнаружив, что раньше ты частенько брала больничные – и как тебя только не уволили? – именно в те периоды, когда у нас все особенно крепко хватались за голову из-за «деятельности Обри Дэвис». Дальше я попросту начал распутывать клубок. - Мною и Военная прокуратура интересовалась? - Будто ты не знала. - Знала, но всё равно приятно подчеркнуть замечательный факт. – Она хищно улыбнулась, наклонив голову вбок. – А я-то думала, ты изображаешь ко мне интерес только затем, чтоб быть ближе к ЦИА и, соответственно, ТО-Четыре. - И за этим тоже, - «утешил» следователь. Он также наклонил голову, то ли передразнивая Люси, то ли неосознанно копируя. Ну разве не уморительно? Одна из самых разыскиваемых международных преступниц мало того, что сейчас преспокойно сидит в гостиной Харта, так ещё и работает в секретнейшем государственном учреждении, получает зарплату из государственного бюджета и периодически подаёт кофе всяким министрам и другим шишкам, соизволившим заглянуть в ЦИА! Выпрямив шею, Люси уселась поудобнее, царственно положила руки на подлокотники. - Что дальше? - Дальше ты отправишься в тюрьму, или куда там тебя определят, это уже не моя забота. - Дерек-Дерек, я-то полагала, что нравлюсь тебе. - Мне никто не нравится. - Слушай, а что ты сделал с молоком, которое я привезла в воскресенье? - Отдал соседям сверху, это ведь полезный и натуральный продукт, а у них двое славных детишек. Которые носятся по вечерам и топочут, как слоны. - Зря ты так, подарок был от чистого сердца. Без отравы. - Теперь я знаю и, признаться, разочарован. Эти малолетние поганцы меня достали. На мгновение Люси прищурилась, пытаясь понять, вправду ли Дерек надеялся отравить соседских детей. Он вряд ли заподозрил её в столь грубой попытке убийства, да и не исключено, что врёт – небось, отдал молоко на экспертизу, а вовсе не соседям. Хотя, кто его знает. Внезапно за окном оглушительно взвыла сигнализация. Дерек отвлёкся, обернулся... …Кухонный нож прошёл между рёбрами быстро и гладко, словно сквозь масло. Харт не успел повернуться обратно и стал живым воплощением фразеологизма «нож в спину». По крайней мере, пока живым. - Дерек-Дерек, - поцокала языком Эртс. – Разве можно недооценивать противника? Ты ведь тоже не дурак. Вроде. Представляешь, с какими людьми я имела дело и сколько раз меня пытались убить? Разве у них не получилось бы, будь я беззащитной куколкой? Харт захрипел и повалился. Он бы плюхнулся лицом на пол, если б Люси не удержала (девушка оказалась куда сильнее, чем выглядела). Она плавно уложила его на живот. Уж если решать проблемы, то красиво, и капелька театральности не помешает. - Зачем тебе надо было меня обличать? Стукнул бы тихонечко по голове или слегка подстрелил, и всё – я твоя, сдавай меня государству. Ты бы получил награду, государство – кучу сведений, технологий и, заметь, нелёгким трудом наработанных деловых контактов. А ещё говорят, что это женщины любят сцены. – Она стояла на коленях, склонившись над затихшим, но пока держащим глаза открытыми Хартом. – В общем-то, жаль. Может, у нас с тобой и получилось бы что-нибудь. Но, как любят говорить в фильмах, ты слишком много обо мне знаешь, я не могу рисковать. – Люси чмокнула Дерека в щёку, встала и отряхнула юбку. Затем ушла, мирно и неторопливо, не оглянувшись, не забыв забрать куртку.

***

Было, наверное, за полночь, но домой Стивен не торопился, там его никто не ждал. Сидел в баре и пытался наслаждаться жизнью. Получалось плоховато. Пиво не лезло в горло, он заказал его лишь затем, чтоб что-нибудь взять и не расстраивать бармена. Обосновываться за столиком не хотелось, и Стивен остался подле стойки. К нему несколько раз подсаживались заигрывающие девицы, однако он деликатно давал понять, что в знакомствах не заинтересован. Может, зря? Мысль едва возникла в голове, а рядом уже пришвартовалась очередная барышня. Довольно красивая, надо признать. С чёрными, чуть вьющимися волосами до лопаток. Как у Кэт. Брюнетка заказала мартини и, не пытаясь скрыть интерес, воззрилась на Харта. - Тяжёлый день? – полюбопытствовала она. Звонкий голос успешно преодолевал грохочущую музыку. - Тяжёлая жизнь, - хмыкнул Стивен, глотнув-таки пива. Затем уточнил: - Личная жизнь. - Ну, раз тяжёлая, значит, скорее всего, интересная. – Получив свой бокал, брюнетка приподняла его, словно объявляя тост в честь собеседника. - Знаете по собственному опыту? - Естественно. Он ещё раз оглядел её. Недурна – ноги длинные, грудь высокая. Они поболтали минут десять, Стивен подумал: «Пропади всё пропадом!» и предложил поехать к нему. - За кого ты меня принимаешь? – картинно оскорбилась брюнетка. – Я порядочная девушка. – Она хихикнула. – Поэтому поехали ко мне. И через полчаса Харт оказался в незнакомой квартире, у владелицы которой даже не спросил имя. Ему до зелёных чертей надоело всё, в первую очередь он сам со своими дурацкими сомнениями и метаниями. Уж лучше сделать глупость, пожалеть и потом разбираться с последствиями, чем не сделать ничего и продолжать впустую мысленно ударяться из одной крайности в другую, бесясь из-за собственного бездействия. Он был решителен и в чём-то агрессивен, но партнёрша не возражала, она сама была отнюдь не нежным майским цветочком. Правда, после Стивен всё-таки спросил: - Ты в порядке? - Да. Останешься на ночь? - Почему нет? – скорее себе, чем ей сказал Харт.

***

Странно: они взрослые, практичные люди, но каждому было не по себе ночевать в квартире другого. У Сары слишком многое напоминало об Алексе, у Беккера – о Джесс. Хотя, казалось бы, уж если вы тут занимаетесь любовью, какой смысл щепетильно относиться к ночёвке? И всё же ни Тэйлор, ни Беккер ничего не могли с собой поделать. Родители Сары взяли к себе Китти, потому египтолог сегодня задержалась подольше. Настолько подольше, что капитан предложил остаться до утра. - Нет, - положив на подушку локоть, ученая подпёрла ладонью щёку. - Уверена? Сара кивнула и, артистично «рухнув», растянулась на постели, разрешив себе чуть-чуть расслабиться. Сейчас она немножко полежит, затем встанет, оденется… - Может, нам стоит съехаться? Снять новую квартиру? Экс-Пейдж, забыв про отдых, уставилась на капитана. - Ты так смотришь на меня, будто я предлагаю принести в жертву младенца. Растерянная Сара не придумала ничего лучше, чем придраться: - Ты так хорошо видишь в темноте? - Представь себе. Не уходи от разговора. – Он пододвинулся к ней, провел ладонью по её обнажённой спине. «Тебе не кажется, что ещё рано это обсуждать?» - собралась сказать Сара, да поняла, как сильно это будет смахивать на банальную отговорку. - Ты впрямь хочешь? - Да, - он кивнул, и она это почувствовала. – А ты? - Думаю, да, но… Хилари, ты понимаешь, что Китти будет жить с нами? Вопрос его ошарашил. - Разумеется, понимаю. Как иначе? - Ты вряд ли полностью представляешь, что такое жизнь с маленьким ребёнком. - Боишься, что я разочаруюсь и сбегу? – как-то моментально догадался капитан. Она промолчала. Беккер притянул Тэйлор к себе, и Сара охотно прижалась к военному, положив голову ему на грудь. - Мне казалось, я давно доказал, что не боюсь трудностей. - Ты доказываешь это весь период нашего знакомства, - невольно улыбнулась экс-Пейдж и тут же вновь посерьёзнела. – Но трудности бывают разные, одни другим рознь. - Сара, - его тон был не суровым, однако прямо-таки пугающе серьёзным. – Я люблю тебя и люблю Китти. Я не могу обещать, что всё будет идеально, но я очень хочу попытаться. А ведь и она этого хочет, внезапно осознала Сара. Тэйлор подняла голову и, потянувшись к капитану, накрыла его губы поцелуем.

***

Проснувшись, Стивен долго таращился в потолок. Наконец, тихо поднялся, оделся по пояс и отправился на поиски кухни, которые не заняли много времени. Достал из настенного шкафчика стакан, налил себе воды из-под крана, немного попил, встал у окна и начал бесцельно разглядывать утренний городской пейзаж. Моросил дождь, и Харт подумал, что на улице должно быть неприятно и неуютно. Должно быть, но не было – он никак не мог заставить себя назвать серое серым, а унылое унылым, и оттого недовольно супился. Хозяйка жилища переступила кухонный порог. Стивен не стал оборачиваться, продолжив изучать заоконный вид. Она подошла к Харту и встала близко-близко, вплотную. На ней не было ничего, кроме простыни, без особой тщательности обёрнутой вокруг тела и придерживаемой на груди. - Мне скоро на работу, - сказал Харт. - Мне тоже. Подвезёшь? Он не ответил. Она мягко взъерошила волосы на его затылке, прислонилась щекой к голому плечу Стивена. - Я надеялась, что медведь просто уйдёт в лес, там от заднего двора было рукой подать – буквально треть ярда, и никаких жилищ по дороге. Распахнуть дверь клетки полностью побоялась, он мог накинуться на меня, но я считала, что зверь сообразит, как выбраться. Я открыла ему калитку. Знаешь, мне кажется, он знал, что может уйти, но предпочёл дождаться своего мучителя. – Она приподняла голову, и положила на плечо Харта подбородок. – А может, я просто успокаиваю себя этим. – Поджала губы, будто с ней уже начали спорить. - Но в любом случае, я не сожалею. Я хоть что-то сделала, а не стояла и не смотрела без толку. - Это чудовищно, - Стивен вздохнул и повернулся. Теперь они смотрели друг другу в глаза, и брюнетка поняла, что Харт говорит не о её поступке, хотя и от того он не в восторге. – Это чудовищно, но я всё-таки люблю тебя, Хелен. – Он погладил её по волосам, еле заметно дёрнул одну смоляную прядь. – И я рад, что ты вернула прежний цвет. – Рука экс-лаборанта скользнула по шее Каттер, поднялась к подбородку, замерла. Большой палец коснулся уголка губ. Хелен приложила свою ладонь к ладони Стивена, немного переместила руку Харта и поцеловала его пясть. - Я же помню, что брюнетки тебе нравятся гораздо больше, чем рыжие. – Она улыбнулась хитро, но хитрость была тёплой, какой-то беззащитной. – И, кстати, я тоже тебя люблю.