Мост через реку Ханган.

Читать под Alex Kozobolis–Light Странно быть частью чего-то большего, Осознавать, что время бесконечно, а ты перед ним совсем бессилен... Я стоял у края своей неразобранной кровати, нервно комкая пальцами край своей рубашки. Я был так нервно возбуждён и взбудоражен, что дыхание получалось тяжёлым и неровным. Сердце отчаянно отбивало глухой ритм, раз за разом с тупой болью ударяясь о ребра. Не думал, что встреча с ней принесет мне столько волнения, загонит мою раненую душу в угол, как побитого зверёнка. Ты ведь придёшь? Ты ведь войдёшь в эту комнату? Она не заставила себя ждать долго. Дверь беззвучно открылась, пуская в помещение яркий свет коридора, а потом вошла она. Я задержал дыхание. На глазах от чего-то появились слезы. Как странно быть частью чего-то большего и ощущать бессилие перед временем. - Ёль, - она зовет меня по имени, и я задыхаюсь, пряча глаза под отросшими волосами. Она подходит ближе, и я отступаю, взбираясь с ногами на кровать. У меня снова начинается приступ, и я ненавижу себя за это. Ненавижу, потому что все порчу. Я так не хочу ее пугать, но выходит обратно: она останавливается на полпути и смотрит на меня то ли с жалостью, то ли в страхе. Мне тяжело разглядеть ее глаза из-под опущенных волос, которые я вчера, как назло, поленился помыть. Я начинаю практически выть, осознавая свою никчёмность и неправильность. Правильно, все правильно, Ли Соль. Уходи, я слишком жалок, чтобы быть с тобой рядом. Ещё минуты три проходит с того момента, когда я жду ее ухода, однако сквозь пелену собственных мыслей я ощущаю лёгкое прикосновение к своим волосам и начинаю задыхаться. Из груди вырывается слабый хрип, и плечи начинают мелко дрожать. - Ёль, - Как же давно я не слышал этот голос. Я думал, я никогда его уже не услышу. Ведь мне все это не кажется, Соль? Ты ведь настоящая? Ответь. Прошу, скажи, что ты настоящая... Скажи, что ты мне не кажешься, и я не сошёл с ума. - Прости меня, - шепчет она и целует мое лицо. А я все ещё держу глаза закрытыми, потому что боюсь посмотреть на неё, боюсь, что открою глаза, и она исчезнет. Ее губы медленно перемещаются по моему лицу, вызывая внутри волны нежности, заставляя кончики пальцев приятно неметь. Когда ее губы касаются моих, я уже не сдерживаю себя и напористо отвечаю, прижимая к себе любимое тело. - Ёль, я люблю тебя... Я, наконец, поднимаю глаза: она дрожит и смотрит на меня воспаленными глазами. - Почему ты так похудела? - спрашиваю я. А она просто смотрит на меня непонимающим взглядом, а потом начинает смеяться, переходя на истеричный плач. - Тише ты, а то сочтут тебя за психа, и будешь потом свои дни коротать со мной в одной больнице. От моих слов она начинает плакать ещё сильнее и бьет кулаками мою грудь. Я улыбаюсь и обнимаю истерящую девушку, шепча успокаивающие слова в ухо. Постепенно она успокаивается и начинает вытирать влажные щёки. - У тебя что месячные? Почему такая чувствительная? - Прекрати шутить, - бурчит она, словно ребёнок, при этом морща покрасневший кончик носа. - Я ждал тебя, Соль... От моих слов ее глаза снова наполняются слезами. - Прости меня. Я запуталась... Тогда в том здании, когда мы приехали к психологу, мне стало страшно, и я просто убежала. Прости, что поступила так трусливо... Я вовсе не хотела сбегать, просто я была напугана... Я перебил ее лихорадочную речь, крепко прижав к себе. - Я знаю, знаю... Я не злюсь и не обижаюсь. Я рад, что ты пришла. Спасибо... - Ёль, все будет хорошо. Ты обязательно поправишься... Скоро тебя выпишут и мы вернемся вместе домой. Ты и я... давай поженимся этим летом? - Правда? - я резко отпрянул от нее и посмотрел с серьезным взглядом. Она быстро кивнула. - Давай поженимся. В этот самый момент, в эту самую минуту я был самым счастливым человеком на свете. Не желая терять ни секунды драгоценного времени, я с жадностью впитывал в себя черты ее лица, ее улыбку, запах ее волос и сладкого парфюма, чувствовал ее губы на своих и касался пальцами ее узких боков. А потом она ушла. И я снова остался один. Еще час после ее ухода стены говорили ее тихим голосом, смеялись ее голосом. Я думал, что сойду с ума, а еще боялся, что все, что было до было лишь игрой воображения. Но потом пришел Сехун и начал спрашивать о встрече с Ли Соль, и меня отпустило. На место беспокойству пришло приятное облегчение. После ужина в столовой мы снова вышли во двор. Я сидел у забора рядом с отсеком для "буйных" в надежде встретиться с Тао, и спустя какое-то время я заметил его светлую макушку и крикнул ему. Китаец поднял голову и неспешно подошел ко мне. Сначала мне показалось, что он никак не изменился за эти дни, однако, потом я заметил, насколько глубоко пролегли темные круги под его глазами, как сильно осунулись плечи и поблек взгляд. Не понадобилось много ума, чтобы понять, через что прошел Тао. На минуту мне стало его искренне жаль. Я не мог ни чем ему помочь. - У меня отбирают сигареты. От этого я испытываю сильный стресс и плохо сплю. Не смотри на меня с таким лицом, будто я отживаю последние дни. Я отвернулся и прочистил горло: - Извини. - За что ты извиняешься? - усмехнулся блондин. - Это я должен просить прощения. Я чуть не убил тебя. - Все в порядке. - Ты точно псих, Чанель, - рассмеялся Тао, - Я говорю, что чуть не убил тебя, а ты утверждаешь, что все в порядке. - Да, я псих. Такой же псих, как и ты, как и все здесь. - Это точно... Ты все еще выбрасываешь лекарства в туалете? Я осмотрелся и пододвинулся ближе к парню. - Тише ты. Никто не должен знать об этом. - И как? - Что? - У тебя не было галлюцинаций? - Нет. Это немного странно. Я почти неделю не пью эти пилюли, и все нормально. Может, уже все? Прошла моя шизофрения? - Если бы.. Ёль, это не проходит так быстро, а иногда не проходит совсем... Иногда приходится всю жизнь, до конца своих последних дней принимать эти пилюли, чтобы жить как все. Но ты все равно остаешься другим, пускай тебя не мучают кошмары в реальности, не мучает бессонница - ты все равно другой, не такой как все. По возвращению в палату я еще долго думал о том, что сказал Тао. А потом я думал о Ли Соль. Представлял себе нашу свадьбу, маленьких детей. Невольно губ тронула слабая улыбка. А потом случилось то, чего я боялся больше всего - этой ночью я проснулся не один.