Повернуть бы время вспять...

Никогда не знаешь, что ждет тебя в будущем - это и пугает больше всего. Полное разочарование за все прожитое время или счастливый «хэппи-энд», кто-то всю жизнь ищет бессмертия, а кто-то хочет умереть молодым и красивым. Порой, жизнь несправедлива, ей нравится шутить и потешаться, загоняя человека в клетку безысходности, и в итоге люди начинают кидаться из крайности в крайность. Более сильные справляются умом и силой воли, а слабые - опускают руки, или вовсе накладывают их на себя. Быть сильным, не сдаваться, даже в самых безвыходных ситуациях, иметь силу воли, как сто стальных листов, чтобы никто не смог сломить тебя, железный кулак, холодная голова и горячее сердце - все это поможет пережить самые тяжелые времена, и именно сейчас Ли Донхэ должен быть таким. Так внезапно жизнь потеряла краски. В ней остались лишь холодный серый цвет пола, темно-зеленый цвет стен и грязно-синий цвет униформы. Конвой грубой хваткой держал за плечо парня и вел его по темным, сырым коридорам тюрьмы. Иногда слышались смешки заключенных в сторону проходящего мальчишки, кое-где злобное рычание и даже оскорбления. Открыв решетку одной из камер, охранник заводит Донхэ теперь в его постоянное место жительства, на ближайшие 7 лет. Некое пространство 5 на 5, двухъярусная кровать с железными сетками, «замочная скважина» с клеткой, которую даже окном сложно было назвать, в углу умывальник на уровне колен и рядом толчок, огороженный небольшой стенкой. Почти пять звезд... Первое, на что обратил внимание Хэ, это ужасный запах трехнедельных носков, антисанитария и странный сосед-буйвол. Мужчина, соскочив с кровати с ужасным шумом, стал на ноги. Слоновий топот, и он подходит к решетке. - Эй, вы че, охренели?! Какие соседи? Я разве не говорил, чтобы ко мне педиков не сажали? – заорал заключенный во все горло. - Я не педик, - выдавив из себя, все-таки заговорил Хэ, обещавший себе больше никогда не заводить знакомства. - А? Че? – разворот на сто восемьдесят градусов, и бугай стоял возле темноволосого, заглядывая ему в глаза, - Не похоже... Но ладно, давай знакомиться, братан, я Канин, - протянул он руку для рукопожатия. Скептически посмотрев на своего соседа, на все долгие семь лет, парнишка прошел вглубь камеры и присел на нижний ярус кровати; оперевшись локтями на колени, рассматривал половую черепицу, не желая говорить с бугаем. - Эээй! Если я с тобой дружелюбно поздоровался, это не значит что моя постель теперь твоя! Сказал - не педик, а в кровать лезешь. Свалил отсюда! Эй ты! Слышишь меня? - Слышу. - Черт! Как зовут то тебя, скажи. - Я не братан, и я не собираюсь с тобой дружбу заводить, - отвечал Хэ на предложение мужчины познакомиться. - Че? Ты че, молчать весь срок собираешься? Ахахахах, - залился смехом Канин, - Много тут таких идиотов было, как ты! В итоге потом приходилось языки всем отрезать, - оторвавшись от черепицы, Хэ выразил весь шок, посмотрев на соседа. Все-таки, он находился в тюрьме с преступниками, а ожидать от них можно чего угодно, - ХАААА! Бедный мальчишка. Расслабься, а то твой «страх» из штанов вылезает, только вот... уйди же ты с моей кровати, а то постель у нас редко меняют! Донхэ осознал, что эти семь лет жизни будут очень не спокойными, и отсидеть их в тишине не получится. Встав с чужой кровати, он забрался на второй ярус и накрыл голову подушкой, чтобы не слышать резвый голос бугая. - Знаешь, я понимаю, что у тебя там депрессия, шок и все такое, но скажи же, как тебя зовут, не педик, а выкабениваешься, как баба! Не скажешь - я тебя буду засранцем называть. - Донхэ я, Донхэ, только отстань от меня, - послышалось невнятное мычание из-под подушки. - Донхэ... хм... Ли Донхэ? -Да... откуда ты знаешь? – голова из-под подушки медленно поднялась и уставилась на задумавшегося соседа. - Да так... просто у меня экстросенсорные способности: судьбу предсказываю и мертвых вызываю. - А серьезно? – нахмурился Хэ. - Ммм... да гомики в соседней камере говорили о новеньком парнишке с милой мордашкой, да и в красках описывали, как они тебя поимеют. Черт! Из-за тебя я эту хрень выслушивал! – Канин с укором вскинул указательный палец на парнишку. Тот же в испуге стал отползать ближе к стене, сильнее вжимаясь в нее. - Да не дрейфь, засранец! У тебя на форме бирка с именем и номером. Кстати, заучи его наизусть, ночью поднимут – должен, как стишок, прокричать. И вообще, хватит так слепо верить во всякую чушь. Неужели, ты правда такой наивный? Кинув в ответ короткое «Угу», Донхэ снова упал на кровать, отвернувшись к стенке, и попытался уснуть, ворочаясь на железной кровати, она издавала ужасный скрип, раздражающий нервы. Железная сетка провисла, создавая эффект гамака, а маленькая подушка смялась в комок. «Да, ты прав Канин, я наивный идиот! Настолько наивен, что всю жизнь доверял предателю. Если бы я не попал сюда, то кто же мне сказал это?» Хотелось уснуть и забыться, но сон не хотел приходить, мозг все упорно отказывался от желанной дремоты. Все мысли за последние две недели решили разом посетить голову Хэ, отчего она стала раскалываться, давя на самые болезненные точки - виски. Клуб, Хекк, авария, отец... Вспоминая все бешено развивающиеся события, лежа в такой тихой камере, Донхэ стал осознавать реальность и понимать, что дальше его жизнь из сладкого леденца превратится в ужасную смесь слез и горечи. Пролежав всю ночь, ему удалось уснуть только под утро, но все-таки, это был сладкий сон, и кровать была, словно мягкая перинка, по сравнению с лавочками в камере временного заключения, где он просидел почти две недели. Сквозь маленькое окошко стало заметно светлее. Первые лучи рассеивались от приколоченной решетки на окно, и падали на бетонную черепицу, оставляя все ту же решетчатую тень. С этажа стали доноситься утренние крики стражи, а после ужасный дребезжащий звук разнесся по зданию тюрьмы. В одну секунду все решетки камер, находящихся на этаже, громко распахнулись. Хэ, напугавшись непривычного звука, поднялся с кровати: «Канин, что это?» - Ты чего такой пуганный? Вставай, давай! - Зачем? - На завтрак, - с издевкой ухмыльнулся Канин, заставляя Хэ почувствовать себя идиотом. Спрыгивая со второго яруса, Донхэ последовал за соседом и вышел из камеры. Тот, встав по стойке, произнес какой-то набор цифр, который по-видимому, и был тем номером заключенного, про который говорил Канин. Пока страж был привлечен бугаем, Хэ нашел свою нашивку и попытался запомнить последовательность, хотя бы для этого раза. Когда, наконец, подошла его очередь, он вяло произнес «заколдованные» числа, все время заминаясь. Попытка прокатила, и они вместе со стражем и остальными сидящими на этаже строем отправились в тюремную столовую. Первый завтрак, теперь уже в совсем другой жизни, первая «экскурсия» по коридорам тюрьмы. По пути Донхэ обращал внимание абсолютно на все: длинные узкие коридоры были аккуратно выкрашены в темно-зеленую краску, многоуровневое здание, где камеры расположены буквой «о» по спирали поднимались до последнего этажа, а сердцевина была пуста, откуда очень хорошо просматривалась каждая комната заключенных. Обитатели тюрьмы скалились и кидали ужасные взгляды на парня в строю. Невольно заглянув вниз, за перила, ограждающие от падения вниз, закружилась голова, Хэ потряс ею, чтобы согнать помутнение в глазах. Белые стены столовой «светились» от света из больших окон. Только это помещение отличалось от коридоров и камер тюрьмы, наверное, чтобы не портить аппетит заключенным. Канвой стоял в каждом углу и возле каждой стеки, и еще несколько ходили между рядами столов. Охрана усиленная, а вдруг кто-то заколет палочками сокамерника. Все столы были заняты заключенными, и Донхэ не знал, куда примоститься. Он ходил от одного стола к другому, но никто не собирался уступать место, хотя тарелки давно пусты. - Эй! Засранец! Иди сюда! – раздался совсем не ласковый зов соседа. В самом дальнем углу столовой Канин, вскинув руку вверх, зазывал соседа за свободный столик. Медленно и неохотно пересекая зал, Донхэ часто сталкивался с недобрыми взглядами, прожигающими спину, а перешептывание заставило напрячься. Один из заключенных на пути парнишки обронил палочки, те с дребезжанием упали на кафельный пол и закатились куда-то под стол. Хэ приостановился, чтобы дать встать мужчине, но тот лишь с усмешкой смотрел на парня. - Может, подашь? Злой смех и взгляды сидящих давили на гордость Хэ и заставляли ее совсем раствориться, появился страх, который убедил его наклониться за предметом. Он понимал, что так легко подчиняться этим ужасным людям к добру не приведет, но и отказаться, встав в позицию, тоже ничего хорошего. Остается идти по пути «меньшего» зла. Оставив поднос с едой на столе у рядом сидящих амбалов, он встал на колено и потянулся за палочками, которые, как назло оказались не просто под столом, а еще и прямо под ногами того самого мужика, который заставил Хэ опуститься на колено. - Эй, засранец ты чем тут занимаешься? Наши места сейчас займут, - громовой голос, донесшийся под стол, испугал парня. Чтобы не позориться в глазах соседа, Хэ хотел было быстро встать, но преграда в виде крышки стола остановила его. Тарелки загремели по пластиковой поверхности, а чужие ноги под столом медленно начали двигаться по направлению к темноволосому, больно ударяя его резиновыми подошвами кед. -Хичоль, я стою перед тобой, а ты до сих пор ничего еще не понял? – строгий и убедительный голос Канина остановил поток смеха и перешептывания амбалов. Обратился он, видимо, к этому худощавому, который стращал Хэ. Высокий и худой, но тело жилистое, длинные, слегка завивающиеся волосы, собранные в хвост, выделяли его красивые женственные черты лица, которые сразу скрывали все мужское начало в его образе, и становился он похож на немощного паренька, особенно когда рядом стоял такой бугай, как Канин. Но никогда внешние признаки не показывали внутренний стержень человека, а таковой, как видимо, имелся у худощавого, поэтому он и был авторитетом в своем кругу. - Да ладно тебе, Енун-а. Ты же не любишь хлюпиков и геев, чего за этого заступаешься? - А разве это твое дело? - Если ты вдруг передумал на счет своей ориентации, обязательно дай знать мне, - заключенный ногой держал ладонь паренька, но когда Канин все внимание с соседа переключил на его персону, встал и с силой вдавил конечность Хэ в пол,- А что ты смотришь так? Ты же знаешь, что никто еще этой участи из новеньких не избегал, только ты до сих пор чист и невинен, - рука длинноволосого легким хлопком легла на плечо Канина. - Ты сказал, что я не люблю хлюпиков и геев? - Ну. - Руку убери! – брови Енуна поползли к переносице, а воздух от злости стал с шумом выходить из ноздрей, - А ты чего там расселся? Вылезай, давай! Весь разговор худощавого с Канином Хэ просидел под столом. То его руки были прижаты ногами этого мужлана, то просто страх не позволял ему встать и взглянуть всем в глаза, а бежать все равно некуда. Канин никак не мог остыть, его глаза смотрели в пол, буравя дырку в нем, кулаки сжаты до белых костяшек, а дыхание тяжелое и сбитое. Постояв на месте еще какое-то время, он резко разворачивается и идет на тот свободный столик, за который до этого приглашал Донхэ. Мальчишка, схватив поднос со стола, побежал за бугаем. Втыкая в густую рисовую кашу ложку, черпая почти половину чашки и отправив ее в рот, Канин с аппетитом пережевывал, запивая все мутным компотом. Хэ просто наблюдал за ним, думая, что не так уж и плох его сосед, может и стоит сблизиться с ним, но не больше. - Почему ты подошел ко мне? – зачем же он заступился за парнишку? Просто из-за жалости к нему, или это чисто случайно вышло? - Да ты же, как слепой щенок: если за тобой не смотреть - тебя здесь раздавят. Не слушай тут никого, в особенности таких, как этот Хичоль. Слушай только меня, - широко улыбнувшись, он допил остатки жидкости, съел ягоды и отправился относить посуду. - Стой Канин! - О, ты не представляешь, как приятно слышать мое имя от тебя! - М... на счет имени. Ведь тебя не Канин зовут, так? Я когда сидел... в общем, я слышал, что тот назвал тебя... - Енун. Да, это мое настоящее имя. Ким Енун, а Канин ммм... псевдоним. Хах! Странная личность снова заставила парня задуматься. Последнее время его голову посещают слишком много мыслей, в основном, которые заставляли его голову буквально разрываться. Личность казалась ему очень подозрительной. Кто же такой этот Ким Енун? Почему заступился за него? Так печется о нем? И к чему этот псевдоним? Хотя, почему у человека не может быть прозвища? **** - Эй ты, новичок! Не хочешь сыграть? – окликнул Донхэ тот самый мужик, который утром приставал к нему. После завтрака и выполнения определенной работы на благо жителям тюрьмы, по расписанию была прогулка на закрытой территории. Заключенные занимались разными видами спорта: во дворе была баскетбольная площадка, бейсбольная, теннис, и для тех, кто не сильно любил утруждать себя - стол для пинг-понга. Но именно баскетболом была заинтересована добрая половина заключенных. Возле площадки всегда скапливалось много народа, а причиной этому был Хичоль и его амбалы. Они были увлечены баскетболом и практически заставляли всех любить и поддерживать его, ведь на состязаниях он делал деньги, и не плохие деньги. Никто не желал выигрывать у того, кто держит в страхе всю тюрьму. - Что? Я? – указал на себя мальчишка, - Я не против... - Нет! Ты против! – завопил стоящий неподалеку Канин. - Почему это? Я хочу сыграть. - Ты забыл, что я тебе говорил? Ни с кем не связывайся, а особенно с ним. Ты проиграешь, а он поимеет тебя, и потом не говори, что я не предупреждал твою задницу, засранец, - прорычал над ухом Хэ бугай, - Он в бейсбол играет, его руки такого мяча не держали, - обратился он к бандитам. - Ммм? Я? – парень был немного удивлен проницательным способностям своего соседа. - Енун, прекрати мне мешать! – разозлился главарь банды, - Или он играет, или я играю с тобой, но только в другие игры. - Ты чего ухмыляешься? Поиграй, если сможешь? Ты же жалкий слабак, без своей своры собак ты ничего сделать не сможешь. - А почему это ты решил, что играть мы будем без них? Они тебя придержат, а я поиграюсь, - худощавый стал неторопливо приближаться к Канину. - Фу! Стой на месте! Играть он захотел! Ты прекрасно помнишь, чем всегда заканчиваются твои игры, и на этот раз будет то же самое, а если тронешь паренька, то больше так легко ты не отделаешься. Потом играться буду я, в свои игры и по своим правилам. - Хм... Умешь же ты... Подзадорить меня! Ахахах! – залился смехом Хи, - Жду с нетерпением. По всему двору разнеслось дребезжание тюремного звонка, и это означало конец вечерней прогулки. Весь народ следящей за словесной потасовкой на баскетбольной площадке, стал медленно расходиться, становясь в строй. Охрана подгоняла громкими выкриками тех, кто не спешил уходить, а худощавого с Канином вовсе отвели под руки в душевую, которую принято было посещать по распорядку дня. Все мужчины в порядке очереди занимали душевые кабинки, но только свора собак того мужлана совсем не спешила. Они пропускали всех, и даже не шли вне очереди, как делали обычно. Все время они строили какой-то план и ждали свою жертву. Подходила очередь Енуна и бандиты оживились. Они думали задержать его в душевой, а пока попугать немного мальчишку и научить его уму разуму. Дверь душевой кабинки за Енуном защелкнулась, два бугая для верности решили подпереть ее своими плечами. Донхэ стоял, не обращая ни на кого внимания, просто ожидая своей очереди, но неожиданно с ухмылками на лицах вокруг него стали выстраиваться та самая свора Хичоля, образовывая плотную стену из тел. Хэ не на шутку испугался. - Ну что, милашка, как ты уже заметил, мы совсем одни, и никто теперь тебе не поможет, - выдал подобие улыбки мужчина, оскалив ряд ровных жемчужных зубов. - Одни? А как же вот эти? Или ты настолько близорук, что не замечаешь их? - Ах, щенок! – мужчина с размаха отправляет кулак в живот бедного парнишки, а тот складывается пополам от боли, - Ты чего решил меня разозлить? Игрушки не разговаривают, они молча подчиняются, - Хэ кряхтел от боли, сидя на полу. В глазах ненадолго потемнело, а после мальчишка увидел, как чья-то нога, ударив его по плечу, откидывает на пол, - Не стесняйся, они нам не помешают. Лежа на полу и приходя в сознание от сильного удара, Хэ стал замечать не добрые огни в глазах окруживших его мужчин. Худощавый кружил над парнем, рассматривая его. Донхэ стал придумывать, как можно будет увернуться от его следующего удара, пытался предсказать его следующий шаг, подумывал убежать. Но в следующую секунду жесткие подошвы стали с силой вбиваться в бока парня. Мужчина с неподдельным блаженством и улыбкой избивал Донхэ ногами. Его кожа после каждого удара стала наливаться кровавыми синяками. Когда ноги мерзавца устали, в ход пошли кулаки. Он бил его по лицу, вызывая новые стоны парня. Безжалостно, Хичоль бил по самым болезненным местам, заставлял Хэ почти терять сознание от боли. Донхэ лежал на полу, почти не двигаясь, лицо было разбито в кровь, а с уголка рта текла кровавая струя, капая прямо на кафельный пол. Не было сил даже открыть глаза, руки словно онемели и не давали взяться за особо больные места. Испачканная кровью униформа приобрела цвет черной вишни, но внезапно остановившись, Хи садится на корточки, и сняв мерзкую ухмылку с лица говорит: Ты же богатенький сопляк? Как ты попал за решетку с таким баблом? Неужели, папуля не помог тебе? - Что? – парень в недоумении прохрипел сквозь боль, захлебываясь кровью. - Что ты тут делаешь, красавчик? Тебе здесь совсем не место, с таким то личиком и баблом. А за второе тебя вообще кто-нибудь убьет... например я, - и опять истошный и зловещий смех худощавого. Шум воды с душевой кабины, где находился Канин, прекратился, краны со скрипом были закручены, а щеколда отворена, но только двери были все равно заперты. Он не понимал, что произошло и что их держит с такой силой, но в один момент в голову стукнула ясная мысль того, что происходит что-то не ладное. Канин, приложив максимум усилий, толкнул дверь плечом, но та все равно не поддавалась. Со всех сил пытаясь выбить двери плечом, бугай привлек внимание всех, кто находился в душевой. - Держите крепче!- крикнул мерзавец своим подопечным, и еще ближе навис над Хэ, - Стони и кричи, если хочешь, чтобы тебе было хорошо. Никто не избегал этой участи: ни Канин, ни ты не избегут ее. Перекинув худую ногу через тело парнишки, Хичоль оседлал его бедра. В глазах мужчины были не просто языки пламени, в них совершенно точно виднелись танцующие черти. Они словно радовались новой жертве и в очередной раз выполняли свой любимый обряд жертвоприношения. Было видно, что ему нравилось так издеваться над людьми, он тешил свое самолюбие, питался страхом и болью своих жертв. Страшный, неуправляемый, жестокий – он впился в окровавленные губы Донхэ. Яростный поцелуй приносил столько же боли парню, сколько безжалостные пинки несколькими минутами назад. Губа была порвана, но, не ощущая этого, Хи терзал его, искусывая их до крови. Последние силы парня иссякли, его тело уже не могло сопротивляться, он почти потерял сознание, чем и воспользовался его мучитель. Протолкнув свой язык в рот Донхэ, он пробежался по зубам, ласкал небо и поиздевался над его языком, загоняя его в капкан жемчужных зубов. Собаки Хичоля были уже не в силах выдерживать натиска Канина. Все это время он не сдавался, пробовал разные способы отпереть эту несчастную дверь. Но когда его злость дошла до предела, он пнул ее ногой, и обессилившие буйволы разлетелись в стороны. Мужланы налетели на соседа, чтобы задержать его и дать своему главарю закончить начатое, но каждый из них в глубине души надеялся схватить Канина и получить похвалу от Хичоля. - Тварь! Уйди от него! – кричал Канин, сражаясь с толпой обезумивших. Отпихивая от себя то одного, то другого, сосед приближался к худощавому, который все продолжал издеваться над еле дышащим телом Донхэ. Разорвав пуговицы, он обнажил накачанную грудь мальчишки. Царапая ее острыми ноготками, он оставлял четкие красные отметины, наклонившись к груди, Хичоль зализывал причиненные ранки, продвигаясь выше – обратно, к окровавленным губам. Расправившись с подчиненными этого мужлана, Канин подлетел к нему и откинул в сторону худое тело. Злость и желание отомстить за мучения своего нового соседа переполняли его. Подлетев к Хи, он не жалея ни своих кулаков, ни этого урода, бил прямо в лицо, вкладывая в каждый удар как можно больше гнева. - Я, - удар, - Тебе, - удар, - Говорил, - удар, - Не лезь к нему! – последний удар, и Хи потерял сознание. Синяки мгновенно покрыли его лицо, а алая кровь текла с носа по лицу. Странно было, что такое шумное побоище не заметил канвой, который привел их в душевую, но если они были заранее подкуплены главарем, то все вопросы отпадают сами собой. - Эй, Донхэ, ты в порядке? Скажи что-нибудь! – Енун тряс бедного парня за разорванную рубашку униформы,- Очнись! Как я мог не уследить за тобой... **** Белые стены маленького помещения давили на Донхэ, а потолок нависал, как грозовые тучи. Головокружение не отпускало, и уже сутки он не мог встать с кровати. В комнате, где лежал парень, было слишком светло, а тишину, которая до этого царила в комнате, нарушил странный шум. Словно сотни палочек для обеда рассыпались по полу, звонкий железный звук. - Будь аккуратнее, Нури. - Простите, я еще не привыкла, извините, - молодая девушка кланялась мужчине в белом халате, искренне сожалея за свою неаккуратность. - Иди лучше пострадавшего проверь и еще раз обработай его раны, а я опять все простерилизую... - Хорошо! – резво крикнув, она взяла со стола лоток с ватными тампонами и жидкостью для обработки ран. Отодвинув плотные белые занавески, отгораживающие в медпункте палату для недавно прибывших, Нури подошла к кровати парня и присела на нее. Проверив, спит он или до сих пор без сознания, она убедилась в его состоянии, натянула на руки медицинские перчатки, смочила ватный тампон дезинфицирующей жидкостью и, насадив его на щипцы, она с осторожностью стала прикасаться к ранкам на лице Донхэ. Резкая боль, и глаза парня распахиваются в немом шоке. - Очнулся... – прошептала девушка, - Ты как? - Что? – Хэ смотрел на девушку, не понимая, кто она. Его глаза бегали из стороны в стороны, изучая комнату, но как сильнее он не вглядывался в окружавшие его вещи, вспомнить где он находится, не мог. - Ты ничего не помнишь? Хотя оно и понятно... За что тебя так? - За что? - Странный ты... Тебе совсем не место за решеткой, да и ты совсем не похож на преступника, - щеки девушки налились алым румянцем. Она не отводила глаз от лица парнишки и все также старательно залечивала его раны. Темные прямые волосы были наспех собраны в хвост на затылке. Выглядело неаккуратно, но довольно мило. Игнорировав наличие пуговиц на медицинском халате, она открывала всю свою нездоровую худобу и довольно высокий рост. - Нури, ты слишком много болтаешь! Запрещено разговаривать с заключенными! – отругал врач свою неопытную и глупую стажерку. - Прости... – показав свою добрую и мягкую улыбку, Нури шепнула на ушко Донхэ и убежала из палаты, затянув за собой занавески. **** После двух недель в тюремном госпитале Донхэ снова отправили в свою камеру, где встретил его тот же сосед-буйвол. Так же как и в первый день прибытия в тюрьму здесь ничего не изменилось, да и не могло измениться. Жизнь за решеткой течет с одинаковой скоростью на протяжении всех приговоренных лет. Те же темные стены, тот же запах нестиранных носков, несравнимый со стерильностью медпункта, и все тот же гиперактивный сосед, отжимающийся посередине комнаты. Заняв свой второй ярус кровати, Хэ откинулся на подушку, подложив руки под голову для большей удобности. Крашенные потолки слегка блестели от тусклого света из окошка под потолком. Канин, отжавшись привычный энный раз, кряхтел от усталости, но продолжал пересиливать себя. - Донхэ... - тихо позвал Енун парнишку. - Что? – Хэ приподнялся на локтях, чтобы видеть собеседника. - Прости меня... – сосед виновато опустил глаза в пол и, стискивая зубы, не решался взглянуть на парня. Канин чувствовал и свою вину в избиении парня. Как он не старался, все равно Хичоль достал его. - За что? Разве ты виноват в этом? - Да... это моя вина. Почему я тогда ушел!? Если бы... – Канин сердито ударил по полу кулаком. - В этом виноват не ты. Тем более, ты меня предупреждал... Теперь я не буду таким наивным... Возможно, жизнь специально подбрасывает нас на немыслимые высоты, а потом безжалостно кидает вниз, чтобы мы задумались о неверности пути, который мы выбираем. Может, именно из-за совершенной ошибки мы сталкиваемся с трудностями, которые по сути дела, создали для себя сами, но только благодаря беспощадной судьбе мы учимся жить. - Хорошо, засранец, - улыбнулся Канин своему соседу, и наконец, осмелился взглянуть ему в глаза, - Теперь и я никогда не допущу этого. Просто будем держаться вместе. Еще никто в одиночку не выживал здесь.