Сквозь время

      Порой сложно разобраться в поведении другого человека, если даже самому себе сложно признаться в своих чувствах. Я долго отрицал очевидный факт — Трис перестала быть мне другом. Глаза давно смотрели на нее не как на подругу, а сердце шептало, что Трис из друзей перекарабкалась на ступень выше. Вот только я упорно гнал от себя подобные мысли, сохраняя веру в то, что все это предрассудки, и пройдет время, прежде чем все вернется на свои места. Но мог ли я тогда знать, что именно Трис станет той женщиной, которая изменит меня, заставит по-другому взглянуть на жизнь и окружающие меня вещи?       С последней нашей встречи прошло пять дней, но воспоминания будоражили мои мысли, а сердце притихло в ожидании того, пока я сам не осознаю и не признаю, что она нравится мне как женщина. И этот момент настал совсем неожиданно…       В пятницу, ближе к вечеру, когда офис начал утихать, а коллеги практически разошлись, ко мне подошел Питер. Лицо друга было спокойным, а движения слаженными и четкими. Пит уселся на край моего стола и выдержал паузу. В ожидании разговора, я тоже молчал, но выдержка друга была похвальна. В конечном итоге, я не выдержал и сдался:       — Что-то не так? — спросил я, поднимая глаза на друга.       — Нет, все так, — мотнул он головой, — просто хотел тебе напомнить, что завтра состоится ужин в ресторане. И хотел уточнить, не изменилось ли что-то в твоих планах?       Я вздохнул, вспомнив, что на ужин друг пригласил меня и Трис:       — В отношении меня, ничего, а вот… — я запнулся, не решаясь произнести имени той, которая занимала все мои мысли в последнее время.       — Трис? — вскинул брови Питер. — Что с ней? Вы поссорились?       — С чего ты взял? — немного испуганно спросил я и, видимо, этим выдал себя, потому как Питер ухмыльнулся:       — Ты сам не свой уже который день, — сказал друг. — Думаю, что дело в Трис. Так что произошло? Вы поссорились?       Я неуверенно мотнул головой и откинулся на спинку кресла. Питер продолжал сидеть на краю моего стола в ожидании моих откровений. Я набрал в легкие побольше воздуха и замер.       — Я не знаю, с чего начать, — признался я, чувствуя, как круговорот, который затягивал меня в бездну, начинает слабеть. Да, мне нужно было кому-то высказаться, а кому это лучше сделать, как не лучшему другу?!       — Начни с основного, не ошибешься, — улыбнулся Питер, давая понять, что готов слушать.       — В общем… — я замолчал, подбирая нужные слова. — В общем, недавно я понял, что мы с Трис больше не можем быть друзьями, — выпалили я и почувствовал, как груз минувших дней начал слабеть.       Питер хмыкнул, затем встал и отошел на пару шагов от меня. Его руки были сложены в карманы, а взгляд устремился в пустоту. Я ждал от него реакции, но она не последовала, поэтому мне стало немного обидно.       — Поздравляю тебя, мой друг, ты влюбился, — в голосе Питера слышались нотки облегчения и тревоги.       — Очень смешно! — огрызнулся я, потому как понял, что его «диагноз» очень уместен в данном случае.       — А я и не думал смеяться, — Питер повернулся ко мне спиной и широко улыбнулся. — Тобиас, я долго ждал того момента, когда ты сможешь сказать с уверенностью, что любишь. И я дождался! Вот только не пойму, почему ты так все усложняешь? Ты любишь, она любит, вы оба любите, но почему вы не вместе? Что мешает вам? Глупая гордость? Или обида? Или страх? Что, Тобиас? — Питер говорил без тени иронии, а я старался избавиться от его пристального взгляда.       — Я пока сам не уверен, что люблю ее, — пробубнил я себе под нос. — Она мой друг. Лучший друг, — сказал я громче, но Питер услышал мои слова.       — Не уверен? — Питер закатил глаза кверху, не вынимая рук из кармана. Друг сделал два шага ко мне, достал одну руку из кармана и протянул мне. Я непонимающе посмотрел на него, что ему нужно? — Дай мне ее номер? Пока ты будешь определяться, я хочу с ней пообщаться.       — Это еще зачем? — я почувствовал укол ревности.       — Мне тоже понравилась Трис, — пожал плечами друг, — она красива, умна, спокойна. В ее глазах отражается весь мир, а на кончиках ресниц играют лучики солнца. К тому же, она через многое прошла, мне хочется ее утешить и помочь ей…       — И думать забудь! — я не заметил, как в порыве злости и гнева набросился на лучшего друга с кулаками, схватив за ворот его белоснежной рубашки, но в глазах Питера не было и тени страха. Наоборот, он, казалось, издевался надо мной, проверял меня на прочность. — Я не хочу, чтобы ты звонил ей, — процедил я сквозь зубы.       Лицо друга в миг изменилось, глаза почернели, а улыбка исчезла. Я медленно убрал руки с воротника его рубашки, разгладил его и попытался улыбнуться, но получилось кисло. Питер отошел от меня на безопасное расстояние и только тогда улыбнулся. У меня отлегло от сердца.       — Вот видишь, — со знанием дела сказал он, поправляя свою рубашку, — впредь, когда будешь говорить мне, что между тобой и Трис ничего нет, вспомни этот момент, когда ты меня готов был убить только за то, что я сказал. Но помни, что я сказал, а другой может сделать… И тогда будет слишком поздно. Для тебя. Для нее. Для вас, — Питер развернулся и направился к своему кабинету. Но на полпути остановился, обернувшись: — Но я все равно должен ей позвонить и пригласить ее официально на свой день рождения. Но ты можешь не волноваться, я знаю границы дозволенного, и помню, что ты мой лучший друг, — подмигнул мне Питер и скрылся за дверью своего кабинета.       Тишина обрушилась на меня, словно ледяной поток, и я устало прикрыл глаза. Что ж, нужно отдать должное Питеру, он помог мне разобраться в самом себе. Истина плавала на поверхности, но мысль о том, что кто-то может заинтересоваться Трис, моей Трис, свела меня с ума, и я чуть было не выплеснул свой гнев на Питера. Что ж, Итон, пора признать самому себе, что ты… любишь ее?..