***
Осторожные шаги гулко отдавались в могильной тишине давно обезлюдевших коридоров. В темноте было невозможно толком сориентироваться, и ей приходилось нащупывать дорогу, ведя ладонью по испещренной неровностями стене. Вскоре она начала гореть не хуже раны на боку. То ли от движения, то ли от лекарства, что ввела ей Эбби, она начала кровоточить сильнее. Не видя пути, Рейвен знала лишь то, что поначалу при каждой новой развилке ей нужно сворачивать вправо, придерживаясь примерного маршрута, выстроенного по сохранившейся в памяти карте туннелей. Подъем сил, пришедший после инъекции, сошел на нет слишком быстро. Скорее, чем она могла бы ожидать. И, не миновав и тройки коридоров, соединявшихся друг с другом в странном переплетении, она начала все чаще спотыкаться и падать. Если бы не стена, что всегда была у нее под рукой, то вскоре сбитое колено и без того ноющей ноги совсем отказалось бы действовать. Перед глазами роями мельтешили серебристые мушки, а во рту нарастал солоноватый привкус крови – чтобы удержаться в сознании она намеренно закусывала до крови губы и щеки. Но новая боль отрезвляла совсем на крошечный промежуток времени, а тошнота все возрастала. От простой ходьбы горели огнем легкие, так, словно до того она на предельной скорости пробежала не малый километраж. И порой Рейвен казалось, что отделиться от стены, которую она обнимала в яростной попытке удержаться на ногах в минуты вынужденного отдыха, уже не получится. Только мысли об Эбби, что могла рассчитывать лишь на помощь, приведенную ею, гнали дальше, не позволяя сдаться. И все же это не могло длиться вечно. Удача улыбнулась ей тогда, когда Рейвен совсем уже было пала духом. Огибая очередной поворот, рука напоролась на железную скобу, в которой был закреплен старый, затянутый тенетами факел. Однако извлечь пламя из огрызка пластика, чтобы разжечь его, удалось далеко не сразу. От напряжения морального и физического дрожали руки, и колесико все время прокручивалось вхолостую. - Давай же, адово устройство. Давай! – Рейс в очередной раз чиркнула ногтем по ребристому колесику и огонек, наконец, вырвался наружу, лизнув пальцы. Однако боли она не ощутила, лишь радостное возбуждение, от которого затрясло еще пуще. Огонь факела давал не только возможность определиться с местом, где она находилась, и направлением пути, но и шанс хоть немного согреться. А вместе с ним и хрупкую, призрачную надежду.***
- Как давно она ушла? – вновь сменив тактику, Вик смотрел на нее беззлобно, едва ли не сочувствующе. Как на малое неразумного дитя. - Ну же, Эбби, помоги себе. Это так просто! Всего-то малая доза информации, и можешь и дальше мучиться в свое удовольствие, пока мы не отыщем Рейвен. Она промолчала, не удостоив его даже взглядом. Сплюнула кровь – никак не унималась щека, прокушенная во время одного из ударов. После чего постаралась плавно перенести вес тела на другую ногу: правая начала подрагивать, свидетельствуя о приближении судороги, и железо моментально впилось в кисти. Эбби никогда не думала, что стояние на носочках может обернуться подобной мукой. Однако, не простояв и часа, поняла насколько ошибалась. Но о своем поступке не пожалела, лишь о его бездарном исполнении. В тусклом свете пары факелов, что Вик расставил по углам, было видно, что лицо ее, обращенное к мучителю, искажено гримасой отвращения. Первый удар прилетел ей за Рейвен, что либо воспользовалась непредсказуемым маршрутом, либо ушла уже довольно далеко. Незамедлительно бросившийся вдогонку Кайл вернулся ни с чем, тщетно обойдя несколько развилок. Еще злее, чем был прежде. Силясь выбить из нее сведения, неосмотрительно приблизился на расстояние удара, и зажатый в ладони шприц взметнулся вверх вместе с нею. Однако из-за разницы в росте да железа, сковывающего движения, игла прошла ниже виска, разодрав Вику лицо. Обозлив до предела. Скулу ожгло вторым ударом. Поджелудочную третьим… И Эбби даже обрадовалась, что так все может окончиться быстро и просто. Однако неимоверным усилием Вик все-таки взял себя в руки. Когда она расшатывала скобу, то не ошиблась в своих предположениях - та была вбита наспех. И Вик без особого труда выбил ее парой ударов. После чего привел в действие механизм, скрытый в стене. С выворачивающим душу скрипом цепи натянулись, и Эбби оказалась подвешена в воздухе, касаясь пола лишь носками ботинок, полностью лишенная возможности сопротивляться. Если сильно постараться, то в таком положении можно было простоять какое-то время, но не более того. Ее физические возможности были далеко не безграничны. Потому, когда Эбби ослабляла контроль над телом, вес которого, казалось, удесятерился, давая вынужденную передышку ногам, боль в срезанных запястьях становилась нестерпимой. Откуда вообще брались силы, чтобы терпеть все это и оставаться в сознании, Эбби не знала. Наверное, держаться помогала мысль, что она должна сделать все возможное, чтобы удержать Вика подле себя как можно дольше, не позволяя отправиться по следам Рейвен. Он же, воспользовавшись ее собственной мини-рацией, принялся третировать Рейс, благоразумно не подававшую признаков жизни на том конце. Издевательствами, угрозами да стонами, что Эбби порой не удавалось удержать. - Ну что молчишь все? – словно сетуя на неразумное поведение Эбби, покачал головой Кайл, присев на обломок бетона поодаль. - Рейвен вот была бодрее, пока мы собирались за тобой. Да, девочка? Даже в аду гореть пожелала. Глупая. Будто не видела, что я уже в нем! - И кого ты в этом винишь? Меня? Кайл клокочуще рассмеялся. - Слишком много чести, Эбби. Ты всего лишь врач с захудалой станции, чтобы все на свете клином сходилось на тебе. - И я так думаю. Только вот факты говорят об обратном: что бы ты ни делал, все отливается на мне и моих людях. За что, Кайл? За что ты так ненавидишь Скайкру? - А разве есть вообще хоть что-то, за что вас следует любить?! Он изобразил искреннее недоумение на лице и с тяжким, нарочитым вздохом поднялся. Отошел к стене, обратив наконец внимание на сверток, отброшенный туда еще в самом начале. Вернувшись, неспешно развернул ткань. Поправил блеснувшие на темной ткани инструменты и отклонился, открывая ей обзор. Эбби тяжело сглотнула и попыталась не выдать дрожи. В свете факела тускло блестело вооружение, что по началу жизни с землянами снилось ей в самых страшных кошмарах. Эти орудия пытки, раны от которых Эбби приходилось латать, были изначально изобретены Азгедой. И уже после, в ходе постоянных приграничных стычек, разошлись по прочим кланам. Невольно перед глазами встала картина того, как зазубренное, загнутое лезвие клинка вспарывает плоть, утыкается в кость, и она заходится в неистовом вопле. Это плохо. Это страшно. Такого Рейвен может и не выдержать… Нужно было срочно придумать что-то, потянуть время, уходя от неизбежного. Вот только темы для беседы никак не шли на ум. Чуть утешал лишь тот факт, что Кайл, смотрящий на нее исподлобья, задумчиво раскручивая в руке один из клинков, не спешил. Ждал. Словно давая ей возможность придумать что-то дельное, а точнее одуматься. И Эбби с удивлением поняла, что он и сам тянет время, настраивая себя на дальнейшие действия. Словно все-таки не был конченым отморозком и не мог так просто шагнуть на следующий уровень этого безумия.***
Последние несколько коридоров дались ей с невообразимым трудом. Слышать крики Эбби, ее хриплое дыхание, что разрывало барабанные перепонки, не было сил. И если б она могла, то давно уже вернулась в их проклятую темницу. Лишь бы прекратить эту пытку – шансов добраться до города у нее все равно не было, за прошедшее время она не миновала и половины пути. И все же Рейвен, как могла, пыталась давить в себе эти малодушные порывы, стараясь отрешиться от происходящего. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что Вик того и добивался. Потому она старалась видеть и слышать лишь те шаги, проговариваемые, буквально выкрикиваемые вслух, что удавалось преодолеть: один, три… пятнадцать! До боли в горле, до хрипоты. До агонии, когда Эбби вскрикнула в последний раз и затихла. - Ну же, чертов ты призрак, давай! – безнадежно позвала Рейвен, ударом в кровь ссадив костяшки о каменную стену. - Мне нужна твоя помощь! Механик сидела у подножия стены, по которой сползла, сотрясаясь в приступе рвоты, последовавшим за этим криком. Ее бледное лицо отдавало желтизной, белки глаз покраснели. Тело все сильнее колотило в лихорадке. По заскорузлой ткани на животе уже было не понять, сколько крови она потеряла. Пол-литра, литр, а то и вовсе все жалкие крохи, что имела. Пока они сидели с Эбби, борясь со сном в этой проклятой темнице, та рассказала Рейвен про Алана. Про то, как он являлся ей тогда, когда ни моральных, ни физических сил справляться с навалившимися бедами уже не хватало. И сейчас Рейвен как никогда нуждалась в подобном спутнике. Да вот только эффекта ни от напряжения фантазии, ни от криков в пустоту не было. Кажется, на нее подобные фишки разума просто не распространялись. Девушка застонала и сползла по стене, утыкаясь лбом в слой грязи на полу. Эбби ввела ей не адреналин, в этом она больше не сомневалась – слишком не похожи были побочные эффекты да слаба бодрящая сила укола. Скорее всего, и первые метры она преодолела на чистом энтузиазме да самовнушении. А, значит, и шансов на то, чтобы выбраться из древнего лабиринта, у нее не было. Рейвен судорожно закашлялась, рассыпаясь в ругательствах. Она-то всегда думала, что смерть ее будет куда более эффектной. И значимой. А вместо этого уже в который раз приходилось подыхать в полном одиночестве, измазанной в крови и слезах! Рейс взвыла, вновь впечатывая кулак в стену. В пол, на который уже практически улеглась. Дернула ногой, упираясь носком ботинка в разнородный хлам в безнадежной попытке оттолкнуться.***
Его в очередной раз разбудили посреди ночи, огорошив дурными новостями. Точнее просто огорошили, оторвав от задумчивого изучения черт лица дочери, сладко сопевшей под несколькими слоями шкур. Сон не шел, и Маркус даже не стал бороться с этим, по привычке погрузившись в анализ прошедшего дня. Ситуация в городе налаживалась. Жизнь, не смотря на мрачные отголоски подавленного бунта, пошла своим чередом. Только вот с границы пошли не утешительные данные. Близилась весна, и все вокруг оживилось, словно чувствуя ее наступление. Не исключением были и люди, за долгие морозные месяцы восстановившие силы и вооружение. Все чаще за пределами своей территории встречались отряды Жнецов. Да и Азгеда, провоцируя очередной конфликт, приблизила часть военных лагерей к границе его клана. И все же это были проблемы привычные, едва ли не вечные. Больше Маркуса занимал вопрос странного поведения Эбби, при расставании несшей откровенную чушь про заложниц и обстоятельства. Что так повлияло на нее, делая совершенно не похожей на саму себя? Неужели она не поняла мотивов его поступка? Вряд ли. Да и как это могло задеть ее лишь к концу дня? Ведь он не ошибся, при заборе крови она не сердилась, а откровенно потешалась над его маленькой слабостью, доверенной ее взору. Нет, определенно здесь было что-то не так. И он собирался прояснить все с рассветом. Однако, оказалось, назначен этот срок был с безумным опозданием. Осторожно спустив белокурую головку с груди на подушку, Кейн поднялся с кровати. Еще раз скользнул по строчкам записки, переданной Индрой, и направился в сторону покоев Гриффин и Рейс. Прежде чем что-то обсуждать, он должен был лично убедиться в том, что они пусты. - Встретимся в комнате целительницы. Веди его.***
Тяжело дыша от боли, что отступала волнами, пульсируя в развороченной ноге, Эбби, тем не менее, не прекращала своих вопросов. Пусть самой ей и не передать никому ответов, но Рейвен все еще слышит их, не блокируя канал. Лампочка на рации не лжет. А, значит, у нее еще есть шанс обернуть свою смерть на пользу кланам. Эбби скривилась, судорожно выдыхая, и вскинула на Кайла взгляд из-под мокрых ресниц: - И что это даст тебе? Наш мир теперь стал прочнее, и моя случайная гибель не изменит этого. - Если только твоя и случайная, то да, - он усмехнулся. – А если в живых не станет всех троих, зверски растерзанных за бесчеловечное истребление половины жителей Тондиса, то ни Кларк, ни ее ручной миротворец даже не станут разбираться в деталях случившегося. Второй рукой, также измазанной в ее крови, Кайл вытащил из-за пазухи пузырек с какой-то прозрачной жидкостью. Пластиковый, современный, маркированный. Помахал им в воздухе. Глядя на понимание, прорисовывающееся у Эбби на лице, он расплылся в ухмылке. - Да. Эпидемия – тоже мой подарочек, ты не ошиблась. Правда, не ожидал такой прыти от Небесных, что заявились столь не вовремя. Ведь еще немного и дело было бы сделано. Все складывалось прекрасно, по плану! Даже вопрос того, как у помощницы Кейна обнаружился бы пузырек, они и то продумали! Эбби вновь передернуло – глаза Вика, что еще какое-то время назад морщился и не без труда заносил над нею руку с адским ручным недосверлом, теперь горели болезненным энтузиазмом. Как только они не приметили это ранее?.. И все же, сильнее чем собственная боль, сейчас ее резанул страх за Октавию, что была совершенно беззащитна после болезни. Из слов его было ясно, что оставлять ее в покое Кайл не собирался. Вот только как можно было находиться в двух местах одновременно? Да еще и этот его план… Как бы ни хотела насмешливо заявить она, что это полный бред, не выходило. Слишком свежа в памяти была реакция Джексона, ставшего свидетелем того, как земляне повесили мишени на их спины во время борьбы с эпидемией. Да и когда дело касалось ее, Кларк плохо умела держать себя в руках и мыслить рационально. О Джахе и говорить нечего. А, значит, нужно перестать сжимать зубы, справляясь с болью, и возвращаться к расспросам, пусть львиную долю их Вик и оставлял без ответа. Слово они, не единожды оброненное им, не давало покоя. Не зря ей казалось, что детально продуманные действия Кайла не вязались с его неуравновешенным поведением. Словно исходили от кого-то еще. - И все же, как ты проделал это все в одиночку? Кто помогал тебе, Вик?.. И почему? Вместо ответа перед глазами мелькнуло окровавленное острие и Эбби невольно сцепила зубы, умолкая.***
Тетива резала пальцы, но уже поддавалась куда легче, чем в первые дни. То ли первоначально ею была выбрана неверная толщина волокон, то ли их просто было взято слишком много. Не являясь специалистом по оружию, понять было сложно. Натянув лук до предела, она разжала пальцы. Раздалось отрывистое треньканье, и стрела, сверкнув белым оперением, вильнула вправо. Вонзилась не в мишень, даже не в рядом стоящее дерево – попросту упала наземь, взрыв наконечником опавшую листву. Порождая град проклятий с ее стороны, прежде чем потянуться за следующей. На этот раз она прицелилась лучше, надолго замерев в неудобной позе – начали подрагивать пальцы, свело запястье. И все же стрела вновь пролетела мимо. Как и третья, и четвертая, и двенадцатая. В сердцах, уже ни во что толком не целясь, была спущена последняя. Яростно тренькнула тетива, обожгла ударом побелевшие пальцы. От сильной отдачи заныло плечо. А белое оперение, мелькнув в воздухе, затерялось в густом кустарнике на краю тренировочной площадки. Проклятье! Она выругалась и отбросила оружие в сторону. Тренировки длились уже не первый день, но раз за разом эффект все равно был один - жесткая тетива натягивалась, резала пальцы, упорно посылая стрелы мимо цели. Они грудой бесполезных щепок укладывались у подножия дерева с мишенью. Раз за разом, день за днем. Крючковатые пальцы, изведенные ревматизмом, не слушались. Подводили глаза. Мешала спешка. Когда-то она и слышать не хотела о воинском искусстве, вдоволь насмотревшись на грубые борозды шрамов, украшавших тело ее мужа. И теперь жалела об этом, упорно пытаясь приручить лук из орешника. Как понять с какой силой ей оттягивать тетиву? Какой длины и типа оперения подобрать стрелу? Какую роль сыграет вес наконечника, сила ветра, высота полета? Опытный лучник с учетом природных факторов и этих нюансов молниеносно мог скорректировать стрельбу. У нее же не было ни опыта, ни подходящей физической формы, ни познаний. Было лишь упрямство и ярость, что закостенела в груди, прямиком возле опаленного ненавистью сердца. А еще было толстое стекло, единственная преграда, что отделяла ее от заветной цели. И, пережив очередную неудачу, она поднимала с земли лук, любовно отирая от мусора полированную древесину, местами помеченную следами огня. Собирала стрелы, поправляла оперение. А после вновь и вновь пускала непослушные деревяшки в цель. Пока в один прекрасный день они не собрались, подрагивая, в мишени все поголовно. И это уже никак нельзя было назвать одной лишь удачей. День был хмурый, ветреный и тринадцать хвостовых оперений, торчащих из мишени, говорили лишь об одном – она готова.***
- Куда ты, оглашенная! - Октавия, остановись! Линкольн и Малыш, явно посчитавшие ее спятившей из-за спутанных и непутевых объяснений, заголосили за спиной. Блейк же отыграла лишнюю пару метров, умудрившись проскользнуть меж двух здоровяков, вставших на пути, словно угорь. Хоть в чем-то ее вертлявость и нынешняя излишняя худоба пригодились. На последнем дыхании, совсем обессилев, Оу рванула к двери и, распахнув ее, повисла на ручке. Комната Эбби, в отличие от убежища Рейвен, не пустовала, однако самой ее там не было. Кейн с Индрой, да еще каким-то незнакомым субъектом возвышались подле распахнутого шкафа. Командующий что-то растирал между пальцами и выглядел мрачнее обычного. - Где она? - непозволительно было так обращаться к главе клана, и она прекрасно понимала, что все это отольется ей позже. Но после раскуроченной лаборатории Рейвен это не имело значения. - Где Эбби, Командующий? - Хотел задать тебе тот же вопрос. Докладывай. И она заговорила, затараторила, вываливая на них и факты, и свои подозрения. Про лабораторию и Вика, про оплавленные обломки и чашку с водой, про рассказы Алана. Ее не перебивали и не останавливали. Но и особого удивления никто из троицы не проявлял, чего, впрочем, нельзя было сказать о стражниках, застывших на пороге. Выговорившись, Блейк затихла, переводя дыхание и перепрыгивая взглядом с одного лица на другое. - Для вас это не новость. Ничего из этого, - вдруг осенило ее, с трудом проглотившую подобное открытие. События последних недель не лучшим примером встали перед глазами. - Мы будем что-то делать, чтобы спасти их? Организуем поиски? Однако Кейн, судя по отрешенному виду, совсем не собирался отвечать на ее отвлекающие вопросы. Бросил коротко, обращаясь больше к своим окровавленным пальцам, нежели к кому-то еще: - Ты лично отправишься в лазарет, к Найко. Не хватало проблем еще и с третьей. Малыш, уведи ее!***
После выстрела внешний мир для нее практически перестал существовать и ускользнуть от стражника, метнувшегося из окна, она даже и не пыталась. Арье стало все равно, будет ли она жить дальше или ее растерзают прямо на месте. Какая разница, если ее месть совершена, и теперь она может отправиться к детям с чистой душой? А уж насколько болезненным путем не имеет значения…. Лишь когда по обрывкам разговоров сообразила, что промахнулась, вновь всколыхнулись боль и ярость. Что-то близкое к отчаянью. У нее ведь почти получилось исполнить задуманное. Стрела пробила окно, вонзилась в податливую плоть. Только бы на два пальца ниже!.. Не вышло, не повезло. И все же она пыталась, это служило единственным, пусть и слабым утешением, пока она взбиралась на эшафот. А после все изменилось настолько, что Арья перестала что-либо понимать. Удары кнута, сыплющиеся на двоих. Боль, накатывающая черными волнами, затопляющая сознание. Лазарет. Обряд разделения, что связывал ее со злейшим врагом. Да и сам враг, смотрящий не испепеляюще – сокрушенно, с оттенком виноватости за то, что Арья испытывает то же, что и она. Словно это не по вине землянки небесной изувечило спину ударами в наказание за преступление, которого она не совершала. А после ее еще и приставили к этой сумасшедшей, пытающейся всеми правдами и неправдами обелить руки своих детей. Безумие, горячечный бред. Иначе все это, происходящее словно в вывернутом наизнанку мире, она объяснить не могла. И все же тот виноватый взгляд, от которого невозможно было спрятаться, после часто преследовал ее по ночам. Но не перевешивал того, что сотворил ее народ. Наоборот, это показушное, как ей хотелось думать, сочувствие и сделало в итоге Эбби целью номер один. А еще безрассудное, раздражающее желание спасти всех, кого только возможно. Приставленная к небесным, невольно все больше времени проводившая в их компании, она по-прежнему жаждала отмщения. Теперь лишь стремясь к нему более осторожными, извилистыми путями. И вскоре ей повезло. Даже не думая о подвохе, они отправились прямиком в руки Жнецов, следуя указанному ею маршруту. Но и в этот раз не вышло! Лишь еще один ее соплеменник стал частью долгого списка прегрешений Скайкру. Высвободившись из колодок, она рвала и метала, круша свою комнату в бессильной ярости. Тогда она еще не знала, что совсем скоро в ее жизни объявится он, куда дольше лелеющий мечту поквитаться с жителями небес. И, сама того не понимая, Арья оказалась затянута в паутину заговора, целью которого была очередная война. Вот только осознание этого пришло к ней слишком поздно, когда ничего уже было не изменить. Да она этого и не хотела...***
Воин, облаченный в меховую парку, прохаживался по комнате, цепким взглядом подмечая казусы в обстановке. Запоминая мелочи, что когда-то после могли оказаться полезными. Тяжелые шторы, крепление которых было надорвано с одного из краев. Сдвинутый в бок столик, словно кто-то снес его с пути пинком. Затаившаяся под низко спущенным покрывалом медная чаша для умывания. Мелкие кровавые пятна на полу, тянущиеся от шкафа к дверям. Еще одно, чуть больше, уже в центре комнаты. Индра, следуя приказу Командующего, в свою очередь не сводила взгляда с него, подмечая каждый шаг и жест. Однако по бесстрастному выражению лица воина сложно было что-либо понять. Жизнь разведчика приучила его никак внешне не проявлять своих эмоций. В то время Кейн, взяв тайм-аут в несколько минут, покинул комнату. Выхаживая по коридору, он перебирал в уме все плюсы и минусы соглашения, навязываемого ему Роаном. В честности его слов Кейн не сомневался. За долгие годы знакомства с принцем Азгеды через подробные донесения Алана он сформировал четкое мнение, из которого выходило, что все беды Роана идут от неукоснительного следования кодексу чести. Это разом и возвышало его над соплеменниками и делало изгоем. А, значит, слова относительно местоположения и состояния заложниц ложью не были. И все же Роан истово любил свой народ, и действия его всегда диктовались интересами Азгеды. Потому не известно к каким последствиям в будущем могло привести это соглашение. Азгеда и их угрозы были привычным злом и головной болью. А вот в роли союзников ни одного из представителей Ледяного клана он ранее не рассматривал, хоть его лазутчик не раз и указывал на возможную кандидатуру принца. Потому и просчитать все наперед так быстро не выходило – он до конца не знал, чего ждать от такого тайного партнера. И все же, если днем он был зол на Эбби за то, что она столь неосмотрительно ворвалась на их переговоры, с ходу раскрывая свое особое положение: и своим обращением, и легкостью вторжения. То теперь он скорее был благодарен провидению за эту оплошность – ведь ничто иное не сподвигло бы Роана устроить за ней наблюдение. Плохо лишь, что его информация была единственным, на что они могли теперь опираться. А, значит, особого выбора у него не было - Эбби сейчас находилась на волоске от смерти, относительно планов Вика и Арьи он не строил иллюзий. Гибель же ее и Рейвен, помимо всего прочего, означала и войну с Аркадией. Войну губительную для обоих кланов. Этого Кейн допустить не мог. И все же бремя ответственности за принятое решение это не делало легче. Ведь воспользовавшись его информацией и помощью во избежание одной войны, он попадал в зависимое положение, что могло плохо сказаться во время другой...***
- Вставай! Вставай, Рейвен, – голос, который она никак не могла признать, без конца повторял одно и то же: - Вставай. Вставай. Вставай. Словно заведенный, записанный на магнитную пленку. И она нехотя, через силу, разомкнула отекшие веки. Лишь для того, чтобы это издевательство прекратилось. В глаза ударил яркий свет, и белизна снега, в котором она утопала, резанула по глазам. Над нею, кутаясь в лучи солнечного света, возвышался темный расплывчатый силуэт. Вновь и вновь требуя подняться. - Вставай, Рейвен. Очнись. Вставай. Сколько она пролежала здесь, скованная морозом и бессилием? Несколько минут, часов? Вечность? Почему еще жива? Вопросы лишние. Неважные. Потому что она и вправду должна идти дальше... Хотя, как тут идти, когда банально нет сил даже приподняться? Последнюю часть пути Рейвен преодолела ползком. Распластавшись на здоровом боку, методично, словно робот, сгибая и разгибая плохо слушающиеся руки. Цепляясь за выбоины в полу, подтягивалась, преодолевала метр. Другой. Третий. Пока все они не смешались в единую полосу грязи и боли. Ползти было трудно, особенно с учетом того, что постоянно приходилось контролировать положение тела. Малейшая оплошность и адская боль в ране, разодранной о шершавую поверхность, вероятно, добила бы ее. И без того не малые мучения доставляла нога с механическим протезом, что то и дело цеплялся за выбоины и выступы. Вскоре руки, на которые была перенесена опора, уже не дрожали, а ходили ходуном. Рацию она потеряла где-то в самом начале этой части пути. Там же оставила и вяло чадящий факел, так что теперь слышала лишь собственное пыхтение да шорох сгребаемого руками мусора. Все чаще хотелось улечься прямо в него и отдохнуть. Остановить все это, погрузившись в притягательное забытье. Но Рейвен не поддавалась искушению и все ползла, под конец не ощущая уже ни боли, ни необходимости во всем этом. Словно робот покорно исполняющий заложенную программу. Остановилась лишь тогда, когда что-то изменилось слишком явно: она перестала чувствовать кисть из-за холода. Левая рука, скрюченная в короткой передышке, уткнулась в снег, обжегший окровавленные пальцы. И Рейвен впервые приподняла голову, осматриваясь по сторонам. Пространство вокруг перестало быть скоплением марка, теперь его заполняли тусклые солнечные лучи, сочащиеся откуда-то из-за угла. Впереди, метрах в пяти, высилась снежная преграда, бархан, заваливший больше чем на половину тоннель. Скорее всего, где-то совсем рядом образовался провал в верхней части свода. Долгожданный путь к спасению, которым ей просто не под силу было воспользоваться. Уже под конец, теряя в очередной раз сознание, она успела заметить отпечатки ног, утопающие в снегу, слегка припорошенных сверху. - Вставай! Голос все не унимался. Рейвен застонала, заскрипела зубами, делая рывок. Еще один, всего один, лишь бы он заткнулся. Да только вот все тщетно. Силуэт же, что нависал над нею, и не думал прекращать. - Вставай! Галлюцинация? Мираж? Алан? На последнего он не особо походил: слишком плотная, коренастая фигура и виски с сединой. Да и тон знакомый. До боли, до теплоты внутри. До ностальгической улыбки на губах… Думать о том как он мог оказаться здесь не было ни желания, ни сил. Сон, смертельный в своей ласковости, вновь принялся опутывать ее сознание, когда кто-то грубо ухватил за плечо. Рванул на себя. И в следующую секунду Рейвен уже оказалась прижата к чьему-то крепкому телу. С едва уловимым шорохом опустился поверх плеч белоснежный маскирующий плащ, отороченный мехом. Последним, что запало в память, была резкая боль в негнущихся пальцах, бессознательно стремящихся впиться в отворот его парки. Да тихий шепот, неведомо к кому из двоих обращенный: - Не оставляй меня! Синклер, до того нависавший над нею, утопающий в сиянии, исчез, оставив перед глазами лишь яркую полосу бесконечно синего неба. Землянин же разжал ее пальцы, криво усмехаясь, да плотнее запахнул накидку. И эта усмешка, мелькнувшая всего на миг, преобразила резкие черты его лица, изукрашенного причудливыми шрамами.***
Ему надоело тянуть, сотрясая впустую воздух. У нее же просто не осталось сил терпеть. Хоть Вик и не перегибал палку, если так вообще можно было выразиться в их ситуации. Понимая, что, переусердствовав с пытками, лишится и драгоценного времени, пока она блуждает в небытие. Холод, боль, напряжение моральное и физическое все же сделали свое дело: к началу дня Эбби едва дышала и практически не реагировала на его действия. Проще для всех было избавиться от нее, переключая внимание на новые жертвы. Это было даже в какой-то степени гуманно. Человечно. По крайней мере так думал Вик, ставший куда более нервным из-за задержки напарницы. Эбби давно уже не могла стоять и безвольно обвисла на цепях. Чуть больше боли или чуть меньше уже не имело значения. И когда в грудь ей нацелился шип, увенчанный непонятными довесками, она даже не вздрогнула. Вот только откуда-то сбоку раздался крик. Глухой. Мощный. Да тень, закрывшая ее с головой, выросла, словно из-под земли. И когда Эбби, силясь отогнать наваждение, вновь открыла глаза, то увидела искривленный наконечник, торчащий из спины Малыша. Никого иного с подобным телосложением Эбби не знала. В тот же момент резко пригнулся Вик, прижимая к груди изувеченную руку и уклоняясь от просвистевшего в воздухе меча Линкольна. Отшатнулся назад, второй выхватывая из-за пояса пистолет. Выстрелил не целясь. - Линкольн! Однако воину было не до ответа. Шатнувшись от пули, ожегшей плечо, он бросился на Кайла, не давая тому времени сориентироваться и выстрелить уже прицельно. Но Малыш его опередил, навалился на Вика всей тушей. Завязалась яростная борьба за оружие. Выстрел, заглушенный телами, ударил по ушам. Кто-то взвыл от боли. Застонал хрипло. И вновь ей показалось, что время замерло, растягивая секунды в часы. Пока Малыш, нависая над распластанным на полу телом, медленно не распрямился и не стряхнул с пальцев капли. - Ты живая? – тут же кто-то обхватил ее за талию, приподнимая на цепях. Руки, передавленные железом, казалось, уже ничего не чувствовали. - Линкольн? - Да, это мы. Кейн прислал за тобой. Терпи, осталось немного. В наступившей тишине явственно проступило тяжелое дыхание нескольких человек. Звон цепей, ослабляемых кем-то, чтобы возня с оковами не доставила ей лишней боли. Линкольн, крепко прижимая к себе, продолжал удерживать ее от падения. - Рейвен, где Рейвен?? - прохрипела Эбби, напрягая последние силы. - Вы... - Она тоже здесь. Живая. Сейчас мы вытащим вас отсюда. Но Эбби, уже ничьим словам не веря, забилась в оковах, мешая высвобождению. И темный силуэт, ее молчаливый кошмар на протяжении многих часов, притаившийся у дальней стены, наконец, обрел очертания. Незнакомец в меховой парке шагнул из провала на свет, удерживая на руках неподвижную Рейс. Кажется, она даже кивнула, подтверждая, что увидела их. А может просто уронила голову, чувствуя, как ускользает сознание. Последним, что Эбби успела заметить, прежде чем отключиться, был Вик с изведенным судорогой лицом, корчащийся от боли на каменном полу.***
- Кларк... Кларк! Блондинка, осоловело моргая, вскинула голову да с размаху ударилась о стеллаж, располагавшийся за спиной. Резко вырванная из сна она не успела сразу сообразить, где находится. Однако боль от удара быстро восстановила память и Кларк тут же опустила взгляд. Легко коснулась рукой влажных от пота кудряшек. Лекарства еще действовали и он спал, едва заметно втягивая воздух. Лишь убедившись в этом она обернулась к вошедшему, не без труда вникая в смысл произнесенных им слов: - Кларк, маяк зажегся.