***
- С возвращением, Эбби… Наверное, она смотрела на него слишком пристально и испуганно, запутавшись в обрывках кошмарных снов и реальности. Потому что Маркус, чей силуэт отчетливо прорисовался средь урагана хаотичных образов, помрачнел и склонился к ней, встревоженно вглядываясь в лихорадочно блестящие, мечущиеся глаза. - Эбби, ты в безопасности. Он успокаивающе коснулся рукой предплечья, но она отшатнулась, словно обожженная липким прикосновением - на руке Командующего виднелась не смытая дочиста кровь. Резкое движение тут же отдалось болью в каждой клеточке тела и сильным головокружением. Перед глазами, путаясь и перемешиваясь, поплыли образы распятий, алеющих во тьме свечей и неотвратимо приближающегося сверла, раздирающего плоть. В воздухе приторно запахло кровью и свечным воском. - Нет! – Понимая все меньше, Эбби затрясла головой, надеясь остановить вертящийся мир. Уперлась ладонями в кровать, силясь приподняться, напрочь позабыв о своих ранах. - Хватит! Как и следовало ожидать, ее тут же повело и только руки Маркуса, вовремя подхватившего ее, не позволили упасть. Но Эбби вновь дернулась, упрямо вырываясь. Намереваясь бежать куда-то, что-то выяснять. Куда сильнее, чем он рассчитывал. Одна рука от рывка неловко соскользнула к ее запястью и на белизне бинтов тут же проступили темные пятна. Маркус, опасаясь, что так она лишь больше навредит себе, ослабил хватку. - Эбби, все в порядке. Успокойся. Но она не слушала, стремясь добраться до окна, что прояснило бы все. Очередным рывком сдернула одеяло в попытке подняться. Но сил, даже подпитанных безумием, было не много. И Эбби пошатнулась, едва не рухнув на пол. Тут же затошнило, голову повело еще сильнее. И когда Маркус вновь обнял ее, прижав спиной к груди, удерживая тем самым от падения и очередных безумных рывков, обессиленная, она уже не сопротивлялась. - Слушай, Эбби. Просто слушай меня и дыши. Он баюкал ее, понимая, что это странное поведение порождено спутанностью сознания, встречая такое не впервые. Прижав к себе, словно ребенка, чуть покачивался из стороны в сторону, говоря тихо и успокаивающе. Как бессчётное количество раз с Морой, приходящей в себя после приступа. - Ты в Тондисе, и ты ранена. Как и Рейвен. Мы нашли вас в катакомбах под городом. Вы обе обессилены, но со временем будете в порядке. Сейчас здесь также находятся и Джаха с Джексоном, ваши друзья. Они тоже в порядке. Вика мы поймали, и он ждет своего приговора вместе с Арьей в темнице. До Октавии она не добралась. Он говорил намеренно тихо, принуждая ее сосредотачиваться и прислушиваться к каждому слову, и Эбби слушала, постепенно выравнивая дыхание и сбитое сердцебиение. Расставляя по местам события последних дней. - Они живы?... - словно не слыша, или не до конца веря ему, прохрипела она, толком не уточнив, кого имеет в виду. - Все в Тондисе живы, Эбби. Все в порядке. И это стало последней каплей. Не то всхлипнув, не то застонав, она обмякла, полностью отдаваясь во власть его бережных объятий. А поуспокоившись, даже позволила себе устроиться чуть удобнее. Заметив это, Маркус прервал свой монолог, повторенный по кругу не единожды. - Тебе лучше? - Да. Да, я уже успокоилась. Прости... Это просто было … слишком. - Я знаю, – наплевав на все доводы разума, кричащие о том, что сейчас ему как никогда следовало бы держать дистанцию, уткнулся подбородком в затылок, взъерошивая отрастающие волоски дыханием, и не думая разрывать объятий. – Но, боюсь, это только начало. Она не дернулась, воскрешая свои дикие попытки высвободиться. Лишь попыталась сжать пальцы на ткани его рукава, закусив от боли губу. Пусть. Эта боль была хорошей, даже нужной - она отрезвляла и доказывала, что Эбби на самом деле все еще жива и находится в сознании. - Расскажи мне все… - Позже, - он осторожно коснулся пальцем края повязки на запястье, после чего, пресекая эти судорожные движения, прижал обе ее руки к груди. - Поверь, скоро здесь соберется целая толпа желающих просветить тебя. Я же просто рад, что ты наконец очнулась и хочу дать возможность спокойно прийти в себя. Его руки были холодными, и, судя по всему, Маркус был здесь не так долго. Темные же пятна при ближайшем рассмотрении оказались не более, чем простой ржавчиной, которую он не успел толком отмыть, заметив, что она начала приходить в себя. Если бы ей не было так дурно, то она бы, вероятно, зациклилась на последних словах, стремясь к ненужным объяснениям. Однако сейчас, едва Эбби попыталась сказать хоть что-то еще, пересохший язык отказался ворочаться во рту, отвлекая внимание на проблемы более насущные. К счастью, Маркус и в этом понял ее без лишних слов. Потянулся к возвышавшемуся на столе графину, на который она глянула с жадностью. Приложил к губам стакан, помогая напиться. - Как ты? - Теперь гораздо лучше. Спасибо. Как давно, говоришь, я здесь? - Достаточно долго, чтобы заставить нас обеспокоиться не на шутку. Как твои руки? - Болят, - Эбби скользнула взглядом по повязкам и поморщилась. - И сильно онемели. - Уверен, Найко скажет, что это нормально. Свободной рукой он провел пальцами по ее щеке, опасаясь вновь касаться ладоней или запястий, дабы не причинить лишней боли. А после вновь прижал к себе ее голову, чувствуя, как она прерывисто выдыхает в его рубаху так же, как грудью ощущал жар ее тела через легкий покров ткани. Словно следуя непреодолимому влечению, неторопливо склонил голову и уткнулся лицом в изгиб ее шеи. Чувствуя, как перехватывает дыхание от этого прикосновения, Эбби слабо улыбнулась. - Маркус. - Ммм? - Я боялась, что больше не увижу тебя. Его рука еще крепче обвилась вокруг ее локтей, одновременно умудряясь оставаться поддерживающим, а не удушающим кольцом. Эбби чуть повернула голову, чтобы видеть его лицо. - Сейчас я здесь. И никуда не денусь, - он помолчал, медля, и словно бы одолевая собственных демонов, прежде чем продолжить. - Прости, что подвел тебя, Эбби. - Нет… Даже не думай об этом. По-моему, на твоих плечах и без того достаточно причин для самобичевания? – Преодолевая боль и легкое сопротивление, накрыла его руку ладонью, соединяя их пальцы. – Для меня вполне достаточно обещания, что дальше ты будешь рядом. Он вдруг усмехнулся, щекоча теплым дыханием кожу. - Что? - Подумал о том, как после этого заявления я бы рассказывал тебе о решении направить вас назад в Аркадию. Пусть и ради вашей безопасности. Эбби, несмотря на усилившееся першение в горле и нарастающее онемение руки, слабо рассмеялась. - Это было бы крайне непросто, ты очень вовремя передумал. Я должна остаться здесь. И хочу этого… Грустная улыбка, мелькнувшая на губах, затерялась в неспешном поцелуе, которым он коснулся ее лба. На сей раз не полыхающего жаром. - Как бы ни было приятно это слышать, боюсь, что совсем скоро ты пожалеешь о своих словах. – И, видя беспокойство в ее глазах, порожденное своими словами, он поцеловал ее еще раз, после чего отстранился. – Эбби... - Что? - В свете последних событий я хотел бы взять с тебя огромное количество клятв и обещаний, ради твоей же безопасности. Но все это после. А пока лишь, заклинаю, если ты, не дай бог, когда-нибудь еще захочешь подать мне знак - сделай это понятнее. Очень тебя прошу…***
Телониус в последний раз появился на пороге ее палаты уже перед самым отъездом. Мрачный, даже не пытающийся скрыть недовольства их желанием остаться здесь, но все-таки уже более спокойный и готовый к диалогу, а не к проповедям. Джексон у ворот заканчивал с выгрузкой из ровера всего, что могло хоть как-то пригодиться в Тондисе, и попутно давал последние наставления по уходу за их ранами Октавии и Море, что оставляло им минут десять на прощание. - Если ты вновь пришел уговаривать меня вернуться, то можем на этом и закончить. - Я здесь лишь затем, чтобы попрощаться, - Джаха опустился на край кушетки, перекладывая на столик непонятные тюбики, рассыпанные по простыне. – И, надеюсь, что и ты не станешь уговаривать меня повлиять на решение Кларк. - Это в любом случае не помогло бы, - она мотнула плечом, прогоняя осадок от последнего разговора с дочерью, перешедшего едва ли в ругань. – Я прекрасно понимаю, почему она сейчас беспокоится лишь об одном клане и что ей потребуется много времени, чтобы поменять решение. А без влияния Финна это будет особенно трудно. - Он поправится, как и Блейк, и Кларк снова станет способна трезво мыслить. - И перестанет слушать твои советы, ослепленная желанием мстить? - Увы… Эбби, скривившись, негодующе мотнула головой и поправила поехавшую с плеча накидку. Зачем она говорит это? Зачем вновь сводит все к пустым упрекам, зная, что они ничем не помогут? В конце концов, возможно, они и не увидятся больше. Преодолев боль и что-то отдаленно напоминающее неприязнь, Эбби положила руку на ладонь Телониуса, внимательно присматриваясь к старому другу. За месяцы, проведенные на земле, он значительно сдал. Седина, раньше лишь придававшая его облику шарма, теперь выдавала возраст. Огрубевшая кожа, не привычная к воздействию ветра, круги под глазами. Складка у рта, придающая горечь каждой усмешке. Ему явно тяжело было справиться с тем, что навалилось на него снежным комом. Потеря сына, привычного уклада жизни, уверенности в том, что правильно, а с ними и места Канцлера вместе с уважением собственного народа наконец. И все это в полном одиночестве. Еще одно проклятие лидера, не позволяющее заводить ни друзей, ни приближенных. Лишь они с Джейком, знакомые с малых лет, после смерти жены были для него поддержкой и голосом разума в критические минуты, да жилеткой в моменты слабости. А теперь не осталось никого. Быть может и это сыграло свою роль в том, как ожесточенно принимал Джаха ее близость с местными и чрезмерное, с его точки зрения, беспокойство о их жизнях и безопасности, воспринимая это едва ли не как предательство. - Как мы стали такими озлобленными, Телониус? Когда? Ведь Земля должна была стать нашим спасением и шансом на новую, лучшую жизнь. - Быть может мы просто оказались недостойны этого шанса? Люди, пытающиеся лишь выжить любой ценой. Вот только пока мы не почувствуем себя в безопасности, этого не изменить. Заклятый замкнутый круг. - В том и дело, что мы можем это изменить! - Эбби, - он горько усмехнулся и покачал головой, прерывая излишнее словоизлияние. Осторожно пожал руку, прощаясь. Да скользнул взглядом по хрупкой фигуре, пытаясь запечатлеть в памяти дорогой образ, столь сильно изменившийся за эти месяцы. Ее новый наряд - смесь грубого хлопка и кожи, металлических вставок, вплетенных в соединения швов, лишь подчеркивал хрупкость и миниатюрность владелицы, ничуть не делая похожей на местных женщин-воительниц. В перехваченных тонкими косичками волосах поблескивали вкрапления седины. А витиеватые черные узоры на лице, нанесенные рукой неуверенной и дрожащей, по-видимому, о чем-то важном должны были сказать местным, но не ему. И настолько она показалась далекой в своем дикарском лекарском облачении, что он не удержался от еще одной, заведомо обреченной на провал, попытки вразумить ее. - Эбби, прошу, вспомни кто ты! Пока еще не стало слишком поздно, пока вы можете вернуться. Это не наша война, и если землянам так хочется проливать кровь, то пусть убивают друг друга, не втягивая нас в эти распри. А когда все закончится, мы сможем наконец построить ту самую лучшую жизнь на Земле, как и планировали когда-то на Ковчеге. Пусть и сами по себе, но бок о бок с людьми, которым действительно доверяем! Мы сможем возвести новый достойный мир для наших детей. - Новый мир на костях тех, кого мы предадим? О чем ты, Джаха, – она резко отняла руку, причиняя этим боль им обоим. – Эти люди не сделали нам ничего плохого. Не нападали первыми и не предавали. А еще они раз за разом спасали меня, жертвовали своими жизнями, хотя были не обязаны делать этого. Они приняли нас троих в своем доме несмотря на боль, что причинили им наши дети. Неужели ты действительно думаешь, что я смогу и захочу просто переступить через это, заботясь о безопасности лишь жителей Аркадии? Чувствуя дурноту, она прервалась и откинулась на спинку койки, борясь с усилившимся головокружением. Противно задергало перенапряженную ногу, на повязке которой, судя по ощущениям, вновь проступила кровь. Джаха терпеливо ждал, понимая, что это далеко не конец тирады. - Дикари, как ты говоришь, пока показали себя куда достойнее, чем мы, последний оплот цивилизации. И я никогда не забывала кто я. Я врач, целитель. Но в первую очередь я мать, Теллониус. И моя главная задача бороться не только за человеческие жизни всеми возможными способами, но и за их души. Чтобы сделать этот мир лучше именно для наших детей. И не для будущего поколения, а для тех самых детей, которых мы калечили с момента появления на свет. Ведь с рождения их учили не жизни, а основам выживания под гнетом не знающего сострадания и милосердия закона. И что мы сделали после? Когда из хрупких детских сознаний начали формироваться те, кому суждено прийти на смену нам? Мы предали их. Бросили умирать на планету, в которой и сами не видели надежды на спасение. И этот мир лишь больше ожесточил их, научив нападать первыми, убивая всех вокруг и друг друга ради выживания. Неужели ты хочешь, чтобы это продолжалось и дальше? Мне страшно даже думать о жизни в таком мире. Пространство комнаты уже не кружилось, оно стремительно плыло куда-то во мрак, и она говорила все торопливее, спеша выплеснуть, облечь в слова все то, что терзало ее так давно. - Несмотря ни на что ты был хорошим лидером на Ковчеге, друг мой. Преданным людям. И я знаю, что и на Земле ты сделаешь все для спасения своего народа. Я лишь прошу тебя понять, что времена изменились и мы больше не одни на бескрайних просторах космоса. Принять мысль о том, что наш народ теперь куда больше. Пора объединить племена. Нет больше Скайкру или Трикру - все мы едины и боремся за мир на планете, которую однажды люди уже чуть было не довели до погибели. Я знаю, что и моя дочь верила в это, борясь за этот союз. Просто сейчас сбилась с пути. Пожалуйста, забудь о боли и гневе, что терзают тебя, обо всех своих подозрениях и планах, и доверься мне. Помоги моей дочери найти путь к свету, к тому, что действительно правильно. Я прошу. Ты нужен мне сейчас. Очень нужен. Обессиленная, она прикрыла глаза, тяжело сглатывая и переводя дыхание. Давая время ему хоть как-то отреагировать на ее выпад. Джаха молчал. И вскоре Эбби почувствовала, как он поднялся, и, вскинув на плечи полупустой рюкзак, двинулся к двери. Все зря. Все красноречие, вся откровенность, которую в последнее время она считала для себя непозволительной роскошью. Эбби застонала и прижала голову к плечу, закрыв лицо ладонями, словно бы борясь с приступом мигрени. Джаха был, вероятно, одним из самых частых ее посетителей в эти дни. Едва показавшись на границе города, он поднял крик о необходимости личного присутствия в ее палате. Словно мог принести с собой что-то кроме давящего груза тяжких воспоминаний. И, впервые коснувшись губами ее лба, почувствовав, как тот пышет жаром, в очередной раз резко ощутил собственное бессилие и беспомощность перед ситуацией. Сейчас он мог лишь довериться знаниям Джексона и этого... Найко, что во время его манипуляций сидел подле Эбби будто цепной пес. И это открытие собственной уязвимости неприятно кольнуло его. После он заходил по нескольку раз на дню, благо теперь оставаться наедине с нею стало проще. Найко, взбудораженный вестями, усиленного готовил персонал, понимая, что часть его очень скоро придется отправить к границам. На замену тем, кто уже никому не сможет помочь. Джексон записался в его добровольные помощники, не имея возможности пока осуществлять то же самое на территории Аркадии. Он же, словно в старые времена, был единственным, кто утешал Эбби, узнавшую о гибели Синклера. Боль и слабость лишили ее возможности как прежде в одиночку противостоять навалившемуся горю и Эбби плакала тихо, вздрагивая всем телом и изо всех сил впиваясь не слушающими пальцами в отворот его куртки. И Джаха, прижимая ее к себе, гладя по волосам и вздрагивающим плечам, все думал о том, что, кроме нее во всем свете у него не осталось более близкого человека. Боль потери Эбби, дружившей и с Синклером с детства, с каждым новым всхлипом словно бы разрядом тока проходила по его полубольным, издерганным нервам. И он проклинал себя за то, что не может уберечь ее от этого, забрав хоть часть тяжкой ноши с этих хрупких плеч. Замерев на пороге, не в силах уйти в этом тягостном затянувшемся молчании, он боролся с собой, глядя на съежившуюся, скрючившуюся на узкой кушетке фигурку, от которой так непривычно веяло слабостью. Не в силах отделаться от этого вновь пробудившегося настойчивого желания помочь ей, хоть как-то облегчить тяготы, ложащиеся на хрупкие плечи день за днем. - Ты знаешь, что я не могу принять этого, Эбби. Не могу забыть, как они истребляли наших детей и охотились на них, словно на животных. Возможно, я слишком стар и закостенел, чтобы меняться. Мне сложно принять этот союз в таком свете, в каком ты видишь его. Но я поговорю с Кларк, напомню ей о том, что есть иной путь. Это единственное, что я тебе обещаю.***
- Ты намеренно себя истязаешь? - Во время перевязки, которая значительно запоздала из-за совета и проводов делегатов кланов, Найко глянул на нее непривычно сердито, резко дернув пропитавшуюся кровью повязку. - Мне что, приковать тебя к кровати, чтобы ты прекратила эти безумные попытки влезть во все события? Ясно же было сказано, что все пройдет и без твоего участия! - Я не могу оставаться в стороне, - осипнув от боли, выдавила Эбби, изо всех сил впиваясь пальцами в простыни на кушетке. – К тому же Командующий не прогнал меня, а, значит, мое присутствие все-таки требовалось. Да и кто бы говорил. Не напомнить ли, что мы не могли удержать тебя на койке во время эпидемии? - Ты правда не понимаешь? – Он глянул на нее, ничуть не смягчившись при упоминания собственного упрямства, и лишь сильнее мрачнея от ремарки о реакции Кейна. – Я не думал, что выживу, лишь до последнего собирался оставаться полезным. Ты же выживешь и поправишься! Если, конечно, не свернешь себе шею в очередной попытке самостоятельно подняться с кушетки и куда-то отправиться. Вот только с таким отношением к самой себе, это затянется на куда более долгий период, что просто непростительно! - Найко! - Нет, в этот раз ты меня выслушаешь. И очень внимательно! Мы все знаем, что ты последний доктор, обладающий уникальными познаниями и вероятно незаменимый при определенных хирургических манипуляциях. Вот только как ты сможешь их осуществлять, если то и дело перенапрягаешь не восстановившиеся руки и ногу? Думаешь, хирург, что не сможет и пары часов простоять во время операции, будет полезен? Что хирург, у которого дрожат плохо зажившие руки, сможет передать свои практические знания тем, кому придется применять их в самых адских условиях?! Эбби, очнись! Мы на пороге войны и твои знания, и навыки, которые ты можешь передать, самое важное в данный момент. Ты должна перестать думать о сиюминутных бедах и прихотях, даже если это и будет стоить кому-либо жизни. Сейчас на твоей ответственности жизни сотен, а может быть и тысяч людей. И если мы не подготовим персонал, то именно с этой виной тебе предстоит жить. Неужели ты не можешь подождать хотя бы пару дней? Это слишком долго? Эбби притихла, закусив губу, подрагивающую от боли и от обиды. Во рту постепенно разливался привкус крови и горечи. - Тому как лечить вы с Джексоном сможете обучить любого не хуже меня, я знаю это, вы оба очень способные ученики, - Эбби криво усмехнулась и взглянула на свои руки, беспрестанно ноющие и дрожащие. – А вот от меня больше не будет проку, Найко, с этим всем нужно смириться. И пока меня очередной раз не похитили, не попытались убить или не заставили убивать, исцеляя, я должна успеть сделать как можно больше, чтобы объединить наши народы. Это единственная польза, которую я могу теперь принести. Начав едва слышно, под конец она буквально выплюнула эти признания, что жгли ее изнутри все эти дни, казавшиеся бесконечным водоворотом боли, страха и отчаянья. - Эбби… - Нет, довольно самообмана. И довольно уже выволочек ото всех! Я сама знаю, что делаю, и не тебе меня останавливать. - Это уж точно. Но я найду на тебя управу, чем бы мне это не грозило. Найко не устыдился и не открыл ничего нового для себя из ее вспышки, но все-таки примолк, сосредоточившись на работе. Какими бы правдивыми ни были его слова, переубедить ее точно ему не под силу. Да и не его она должна была услышать, чтобы одуматься. Эбби закусила губу, и пока целитель занимался ее левой рукой, предприняла попытку совладать с правой. Слушалась та все также плохо и каждое движение причиняло сильную боль, но она все продолжала сжимать и разжимать пальцы, что в ответ на это лишь начали предательски неметь все сильнее. Найко был во всем прав и окажись она на его месте, то вряд ли бы сказала что-то иначе. Но иного пути и предназначения для себя сейчас Эбби просто не видела. Да вот только и быть миротворцем у нее пока выходило из рук вон плохо.***
Каждый раз закрывая глаза, она видела окровавленные тела, нависающие над бурой коркой снега, припорошенного инеем. Мутные, белесые глаза на выкате. Изведенные судорогой губы с застывшей розоватой каймой кровавой пены. И каждый раз вспоминая, что отчасти это уже не только сон, что она не успела все исправить, где-то внутри поднималась волна иррациональной злости на поспешное решение Командующего. На верное решение, если вслед за этим вспомнить все безвольные, истерзанные болезнью тела, преданные огню. И все же оледенелые трупы, раскачивающиеся на веревках, не шли у нее из головы и чаще всего порожденные этим разномастные чувства выплескивались на Маркуса, терпеливо сносившего ее эмоциональные качели. Однако сегодня во время его посещения все пошло по какому-то незнакомому сценарию. - Ты ранен, - Эбби с беспокойством глянула на ладонь Маркуса, что тот неестественно отводил в сторону, стараясь не допустить соприкосновения с одеждой. И, пусть ее руки до сих пор были практически полностью бесполезным инструментом, она не собиралась просто наблюдать и ничего не делать. – Дай я посмотрю. Когда он послушно опустился на край кушетки, закатывая выше рукав, она смогла рассмотреть, что запястье и ладонь пересекают рваные раны. Явственно виднелись следы зубов. Человеческих. - Вик сошел с ума? - Нет. Лишь пытается бороться за жизнь, как только может. Я сам был недостаточно внимателен во время пытки. - И ты так спокойно об этом говоришь, - Эбби поморщилась и кивнула в сторону столика в углу. – Подай мне дезинфицирующий раствор и бинты, я наложу повязку. Но позже все-таки зайди к Найко или Найле, возможно потребуется наложить швы. И пока он подавал все необходимое и устраивался на стуле подле ее постели, не преминула поинтересоваться: - И он за это не поплатился? - Этого я не говорил. Дезинфицирующий раствор ожег рану и Маркус едва заметно поморщился. - Ясно. – Эбби еще раз промокнула рану и начала накладывать повязку, неловко управляясь с отвыкшими от подобной работы пальцами. - А если он так и не начнет говорить, ты убьешь его? Наплевав на то, что он скрывает? - Эбби... - Готово, – она примирительно вскинула руки, кривясь от того какой нелепой и кривой вышла эта повязка. Вместе с тем стараясь не подать вида, как сильно это задело ее. - Я знаю, кровь за кровь. Но должен же быть и другой выход. Он всегда есть. - Эбби, - Маркус опустил руку, с резко выделяющейся на темной коже белоснежной повязкой, на ее бедро, - остановись. - Просто выслушай меня. Вик не монстр - он тоже жертва. Рейвен говорила, что его всю жизнь били и корежили. И вряд ли тело хранит больше шрамов, чем душа. И быть может именно это и подтолкнуло его к краю. Так неужели и мы хотим уподобиться тому зверю, что сделал с ним это, позволим умереть, не дав шанса найти иной путь? Особенно, зная, что он есть. Мы не такие люди. Ты не такой! - А какой? Хороший, правильный? Все мы не хорошие люди, Эбби. И не плохие. Просто люди, стремящиеся выжить. И если ради этого нужно отринуть человечность на время, то я готов с этим жить. Милосердие в нашем мире порой стоит непозволительно дорого. - Но.. - Эбби, остановись! Маркус, скрывая раздражение, потер уставшие глаза, на мгновение скрываясь от ее взгляда, слишком требовательно ожидающего от него того, на что он не был способен при данных обстоятельствах. И так изо дня в день, по кругу, один и тот же разговор. И все же каждый раз она находила что-то новое, чтобы зацепиться и дать ему продолжение. - Ладно, оставим ненадолго вопрос о казни. Но так ли необходимо, чтобы эти ежедневные пытки исходили от тебя? Почему лично, Маркус? Это уже становится больше похоже не на допрос, а на вымещение злобы, на месть… - И ты думаешь, что он не заслужил это? - Я думаю, что ты не заслуживаешь того яда, что эта месть несет в себе. Что ты выше и знаешь, что справедливое наказание и месть – это не одно и тоже. - Порой они стоят так близко, что и не различить. И я не привык перекладывать на кого-либо даже грязную работу. - Маркус, послушай, - Эбби потянула его за рукав, вынуждая вновь обернуться к ней, а после и вовсе пересесть со стула на край кушетки, чтобы она могла зажать его руку в ладонях. - Я лишь прошу, чтобы ты не становился таким же, как все они... Чтобы все лучшее, что я вижу в тебе, не заслонили жестокость и беспощадность. - Ты просто плохо знаешь меня, Эбби, - Маркус мрачно усмехнулся, так непохоже на прежнего себя, что ее проняло ознобом. – Жестокость - это с рождения неотделимая часть меня, и я никогда не буду тем, кого ты только что пыталась обрисовать. Времена белых рыцарей, или как там их, давно прошли. - Мне не нужно, чтобы ты был кем-то еще, – она усиленно затрясла головой, словно не только его пытаясь уверить в своих словах. – Я хочу, чтобы ты был тем, кого я в тебе вижу. - А что, если это и есть разные люди? – Он сжал ее бедро и глянул в глаза. - Пожалуйста, давай оставим эту тему на сегодня. К тому же, я вижу, что не только это тебя беспокоит. Она хмыкнула и, опустив ладонь поверх его руки, машинально прочертила пальцем узор на его запястье. - Порой меня даже пугает, что ты научился так хорошо читать меня. Но ты прав. Я сегодня дочитала историю Лесного клана. - Так вот откуда все эти нелепые представления о моей персоне! - Хватит ерничать! Ты и твой брат - вы действительно особенные. Первые командующие, сумевшие не подчинить силой, а объединить несколько кланов на равных правах. Речники, пустынники, лесной и озерный кланы. Вы начали правильное дело… - И ты хочешь предложить продолжить его? – Он вновь усмехнулся, переплетая их пальцы. - И присоединим к союзу Аркадию? Эбби. Ты не хуже меня знаешь, что нельзя спасти того, кто не хочет этого. И пока твои люди не сойдут с пути саморазрушения, отгораживаясь от возможности иметь друзей в этом мире, ничего не изменить. Не я, а Кларк должна вновь захотеть этого союза. - Но ты можешь на нее повлиять! - И ты действительно веришь в это? Я даже тебя не могу переубедить порою! Не кровь, а упрямство течет в жилах семейства Гриффин. Маркус покачал головой и поднес к губам ее руку, медленно целуя ладошку. После чего внезапно нахмурился. - Эбби? Завороженная его действиями, она не сразу поняла чем вызвана смена настроения. Опустила взгляд на руку и только тут заметила, что рукав задрался и стали видны царапины и ссадины, тянущиеся с внешней стороны от повязок к локтю и выше. Эбби поспешно отдернула руку, опуская рукав, и пряча ее в складках сбившегося одеяла. Маркус еще сильнее свел брови и осуждающе покачал головой. - Я ждал чего-то подобного, и все же надеялся, что ты будешь умнее. Я же просил тебя оставаться в палате и беречь себя. - Когда бы это я начала тебя слушать, - попыталась она было отшутиться, но осеклась, глядя на выражение его лица. Перед нею снова был Командующий и цепкий взгляд его не сулил ничего хорошего. - Ты ходила к Рейвен? - Нет. - Значит, искала его? - Маркус… За стеной, в палате Рейвен что-то загрохотало, послышались голоса, но он не позволил ей отвлечься. - И как, успешно? Неужели в тебе здравого смысла не больше, чем в горлице, Эбби! Мне и правда запереть тебя? - Ладно, я заслужила это. Но, послушай… - Нет, это ты послушай. С сегодняшнего дня я не прошу, а запрещаю тебе покидать эту палату ради твоей же безопасности. - Что, Маркус, это несправедливо! – вскинулась Эбби, начиная закипать. – Я снова заложница? Пленница? - Нет, но ты сама вынудила меня к крайним мерам. Когда ведешь себя как упрямый подросток, будь готова к ответным мерам. Мне лишь интересно, что дали твои поиски, кроме ссаженных о стены рук и возможной инфекции? Обнаружила его на виселице подле Арьи, хоть я и обещал оповестить тебя о своем решении заранее? - Ты и то, что мне больше ничего не грозит после эпидемии обещал. Да вот только я не приметила тебя в том подвале, когда было нужно! – Она осеклась, поняв, насколько несправедливы ее слова. - Черт. Я не то имела в виду! Но было уже поздно. Отстраняясь от нее физически и эмоционально, Маркус поднялся и отошел к окну. Сухо бросив уже оттуда: - Что ж, это оправданный упрек. Потому помимо запрета на перемещение к тебе вновь будет приставлена охрана. - Действительно? – Тут же пожалев о том, что начала оправдываться, она ожгла его злым взглядом. - И что дальше? Вновь высечешь меня розгами, чтобы остальным не повадно было нарушать твои запреты, когда я попытаюсь выбраться отсюда? - Ничего свыше озвученного. А вот это было действительно неожиданно и основательно сбило с толку. - Что? Ты не можешь делать для меня исключений, это навлечет на тебя ненужные последствия. Маркус. Но он все так же смотрел не на нее и не шел на контакт, уткнувшись взглядом в темноту за окном. - Теперь могу. Сейчас нет жизни более ценной, чем твоя. - Почему? Застарелые подозрения, воскрешенные похищением и уловленными обрывками разговоров Арьи и Вика, вновь закопошились в душе. Но Эбби усилием воли загнала их поглубже и вновь повторила свой вопрос, рассчитывая, наконец, услышать объяснения от него. Вместо ответа же, Маркус, оторвавшийся таки от созерцания ночи, двинулся к выходу, оставив ее недоумевать и злиться лишь больше, когда, игнорируя ее взгляд, проронил на прощание: - Думаю, на сегодня откровений с обеих сторон достаточно и продолжать наш разговор бессмысленно. Выздоравливай. Охрана подойдет через несколько минут. Ответом ему послужил стакан с водой, прилетевший в хлопнувшую за спиной дверную створку.