***
«Не так уж и далеко? Не так уж и далеко? Как отдохну, надеру ему задницу!» — Винчестер очень устал, от этого «недалеко». Все хламье с трудом было дотащено до города. Лашанс, казалось, тоже устал. Его чудо напиток кончился и так же кончилось его добродушное настроение. — А вот и город. Маркарт представлял собой огромную гору с выдолбленными в ней домиками. — Веди себя сдержанно, стража Маркарта может кинуть на рудники за любую провинность. — Да я буду самим очарованием. Как и предполагалось, за воротами тоже был камень. Изредка его разбавляло дерево и металл. — Не роскошно у них тут. — Маркарт находится на крупных залежах серебра. Дин огляделся, примечая маленький рынок. Стоило ему сделать шаг к мясной, как рядом стоящий мужчина закричал: — Слава Изгоем! И кинулся на стоящую недалеко девушку. Не успев коснуться её, он рухнул на землю, скорчившись от боли. На глазах его кожа стала плавиться. Винчестер сразу понял, кто тут замешан. Схватив Церона за локоть, он оттащил его подальше и прижал к стене. — Да, это я. Нет, ничуть не жалею. Он бы и так погиб, но унес бы за собой жизнь невинной. — Как. Просто скажи, как это сделал? — Ушло два года, прежде чем я смог сжигать внутренности человека. Сложно, долго, но весело. — Ты конченный ублюдок. — Это мило с твоей стороны. Оттолкнув от себя охотника, Лашанс пошёл в таверну. Таверна Маркарта была иной, нежели в Вайтране или Ривервуде. Прилавок стоял по середине зала, а позади него был очаг, у которого грелись люди. В таверне было мало света и Дин ориентировался на ощупь, так как обычно он в столь темных местах использовал фонарик. От запаха жареной курицы у Дина рот наполнился слюной. — Жди тут и охраняй мешок. Оставив охотника в углу, Церо забрал пару балок и ушёл с ними на улицу. Вернулся он уже с золотом и тут же направился снимать комнату. — Двухместную комнату с ванной. — Нету. Есть спальня для молодых, сорок золотых. Одному не дам. — Как одному? Принцесса, поди-ка сюда. Губы Лашанса скривились в улыбке, и он коснулся носом небритой щёки охотника. — Обед? — Позже. Ванная в комнате есть? — Отлично. Идём любимый, время не ждёт. — Пошли, малыш, — процедил Дин. Ему с Сэмом приходилось иногда выдавать себя за пару, так что труда это не составило. Для правдоподобности он при обнял Церо за талию. Оказавшись в комнате, Лашанс хрипло рассмеялся и принялся раздеваться. Винчестер отвернулся из приличия. — Присоединишься, ми-илый? — голос Лашанса, стал снова каким-то язвительным. — После тебя и вообще, зачем весь этот цирк с молодоженами?! — Такую комнату не дают одиноким. И к тому же, пахнет тут приятнее. — Чем? Спермой? Вопрос остался без ответа. Дин сел на кровать и стал рассматривать детали, добытые в башне, прикидывая модель пистолета. Подняв голову через время, он зацепился взглядом за спину компаньона, она покрывалась самыми разными шрамами: маленькие порезы, полученные от стрел; ожоги - большие и маленькие; глубокие следы от розг; и татуировки, рука на плече и надписи на местном языке. Все это пересекали старые, глубокие, на всю спину, шрамы от тесака. — Иди, мойся. Вода хорошая. — Ага. А что за надписи у тебя на спине? — полюбопытствовал Винчестер. Прочесть он их, не смог. — Правила моей семьи. Нарушившего ждёт смерть. — Оу. Серьезно? А от чего ожоги? Вода в ванне и в правду была тёплая. Винчестер расслабился, положив голову на приспособленную для этого подушку. — Издержки тренировок. «Подарки» от любимого дедушки. Дар. — Это тот что тогда бандитов поджарил и того несчастного? Лашанс задумчиво потер запястье, прежде чем ответить: — Да. Открылся лет шесть назад. — И как? — Потерял дорогого человека. Боль от потери открыла «дар». Отдыхай, скоро тяжёлая дорога. Встав, Церон поспешно удалился, взяв с собой пару балок. Предстояло найти броню и оружие для Винчестера. Подобрав подходящее, парень вернулся как раз тогда, когда Дин уже помылся и передохнул. — Примерь. Она достаточно удобна для экспедиции. Твой отец умер, верно? — Ага, — Винчестер бездумно кивнул. — Погоди-ка, откуда ты знаешь про отца? — Будучи в Вайтране, ты рассказывал много о своей жизни. Примеряй броню и разбуди меня, как закончишь. Кивнув, Винчестер принялся одеваться. После он оценил два кинжала из темного металла, и пнул ассасина. — Ты готов? Отлично, надеюсь, ты умеешь ступать тихо? — Умею. Даже по сухим веткам иду почти беззвучно. И даже с моим весом. — На голову надень капюшон. Там много паутины. — Окей. Оставив свой плащ, Лашанс положил руки Дину на плечи. — Имя называй своё. Начнут спрашивать о жизни, скажи, что прибыл из Эвермора с братом, увидеть двемерский музей. Родители стали антраппами в Сельвенаре. Запомнил? — Эве…что? Я таких слов не выговорю! — Можно, конечно, быть из Лилландрила, но в это поверят мало. — продолжил рассуждать Церо. — Лилндарил… Что за названия?! — Есть ещё Фалинсести, Саутпоинт, Морондхол… Главное запомни легенду. — Все! У меня все равно мозг не способен все это запомнить! Куда идем-то?! — психовано воскликнул Дин. — Идем в Подкаменную крепость, к одному ученому. — И что мы там забыли? — Он отправит нас в Нчуад-Зел, убить Нимхе, ну, а мы пойдём немного дальше. — Ага. А без этого никак? — Ты хочешь бесплатные пружины? — А там нам их выдадут? — Ну, скажем так, местные обитатели, если их не трогать, поделятся немного, главное не наткнуться на фалмера и Центуриона. — Ага. Не наткнуться на всякую хреновину. Понятно. — Ты, однако, очень интересный собеседник.***
Подкаменная крепость представляла из себя, по сути, огромную пещеру с удобствами. — Маркарт, судя по всему, был столицей двемеров в Скайриме. Замок — первый зал огромного подземного города. Остальные ходы закрыты, с целью огородить от людей монстров. — Если внизу подземный город, то зачем дома на поверхности? Лашанс пожал плечами. — Должно быть, это дома рабов. Или, напротив, господ. Церон остановился возле высокого старика и деликатно кашлянул. — Я занят исследованием, что такое? Подняв голову, охотник раскрыл рот от удивления. В зале были огромные статуи неизвестных механизмов. — Нам с братом хотелось бы посмотреть на раскопки. Альтмер недоверчиво прищурился, рассматривая презренно гостей. — Кто я такой чтобы мешать? Я вас впущу, но вы сделаете мне одно одолжение. В Нчуад-Зел живет огромная паучиха, рабочие называют её «Нимхе»-отравленная. Если разберетесь с ней, я пущу вас в свой музей. — По рукам, Дин, пошли. — Паучиха?! А сразу предупредить нельзя? Насколько она огромная?! Схватив Церо за плечи, Дин его встряхнул. — С меня ростом где-то, но не суть. — Что-что? Не суть?! — Простите, мой брат боится пауков. Идём, Принцесса. — Церончик, братишка, иди в жопу! Я туда не пойду! Лашанс тяжело вздохнул и погладил «брата» по щеке. — Солнышко, все будет хорошо. Ты веришь мне? Ласково спросил он и обнял Дина. — Беру на себя, — прошипел он охотнику на ухо. — а теперь закрой пасть и идём. — Хотя… кого мне бояться? Я ведь все равно не умру. И тебе я не верю. — Отлично. Веди себя тихо. Вопросы будешь задавать, когда разрешу. Ясно? — Постараюсь. — От этого будет зависеть наша жизнь.***
Огромную паучиху и вправду взял на себя Церон. Испепелив её, ассасин избавился от паутины, поманил Дина пальцем и открыл первую дверь, ведущую к лабиринту мостов над пропастью. В этих прекрасных местах встретились ужасные сморщенные существа и паровые машины. Наконец поиски прекратились, и парни остановились в месте, которое гордо звалось: «Оружейная» — Теперь, друг, можешь задавать вопросы и ругаться. — Что это были за сморщенные существа? — Фалмеры. Раньше были довольно прекрасными существами, пока двемеры их не наг… Не обманули. Достав свернутый в трубочку альбом, Лашанс принялся искать нужный портрет. На пол посыпались листы и Винчестер, нагнувшись, чтобы собрать их, к своему удивлению обнаружил изображения себя. — Ты меня нарисовал что ли? — Угу. Ты красив. — О.… Если что, ты не в моём вкусе, парень. — Переживу. Вот, смотри. Отобрав один листок, Церо сунул Дину другой, с изображением эльфа. — Ясно. Пистолета я пока здесь не нахожу… — Винчестер заглянул в урны и вазы, что грозились вот-вот рассыпаться. Лашанс же подошёл к единственному сундуку. — Так-с, золотые монеты времён Алессии, посуда… Дин, подойди сюда. Твой пи-сто-лет выглядит так? Хм… Я не чувствую на этом предмете каких-то чар. Как он работает? Тут и записка. Вручив Винчестеру находку, Довакин взял в руки записку. 'Молодец, внучок! Можешь взять эту штучку в качестве награды за примерное поведение' — Эй, аккуратней! В меня ещё ненароком стрельнешь! Да, это он. Не такой правда, как в моем мире. Что в записке? Лашанс смял записку и сжёг в руке. — Ничего особенного. Идём, время не ждёт. — Ага. Ещё и жрать охота.***
В таверне, народу было ещё больше, чем днём. — Эй, хозяин, нам, пожалуйста, похлебку из хоркера, куриную грудку, заячью ножку, четыре кусочка хлеба, два сыра, яблочный пирог, говяжий стейк, вино Братьев Сурили, слойки, орехи в меду, жареных лососей. Рот Дина наполнился слюной. — И мы это все съедим? — Быть может. Иди в номер, смой с себя кровь и пыль. Трапезничали парни в полной тишине. Изредка, Лашанс говорил что-то несуразное и улыбался сам себе, поглощая свою порцию с феноменальной скоростью. — Очешуеть. Не подавись. Церо поднял на Дина рассеянный взгляд. — Завтра в кузню, после направимся в Солитьюд. — И зачем? Может, мы уже будем брата моего искать? — Нам не ведомо, где он. Но там, в Нчуад-Зеле, в сундуке, мною была обнаружена записка от моего деда. Это значит, наш путь верен. — Ты можешь говорить нормально, как нормальный человек? — Надо добавить красок в твоё изображение. Дин поперхнулся. — Ты чего? — Да так, ничего. Хотя чему я удивляюсь, про нашу жизнь написали серию книг! — Не обольщайся. Ты не предмет моих сокровенных мыслей. — Из тебя бы вышел отличный художник. — буркнул Дин. Лашанс грустно улыбнулся. Именно улыбнулся, а не оскалился, как обычно. — Отец тоже когда-то так говорил. — А что с ним? — Умер. Оставив посуду, Церон снял с себя броню и остался лишь в старой и потертой рубахе. После он умылся и лег на кровать, отвернувшись от Дина. Охотник сначала отнес свою посуду, разделся, лег и закрыл глаза. Буквально через минуту Лашанс просунул ему под шею свою руку, обнял другой, закинул на Винчестера ногу и буркнул: — Спи. «Обязательно наору. Завтра» — устало подумал Дин, засыпая. На Маркарт, опускалась ночь, а на двух невольных путников, проклятие Безумного Бога…