Второй шанс

Никита       Мне снова снился мучительный сон. Я брел в кромешной тьме по улицам разрушенного города. Я не понимал, куда иду и зачем, но отчего-то упрямо не поворачивал обратно. Пытаясь успокоить сердцебиение и выровнять дыхание, я прибегнул к методу, которому нас обучали в академии. Однако ничего не получалось. На меня давили нечёткие тени и очертания. В висках стучала единственная мысль: нужно повернуть обратно! Но любые попытки заставить себя хотя бы остановиться заканчивались полным крахом. Кожа покрылась мурашками от холода, и в то же время я чувствовал болезненный жар. Мне было страшно. Чувство страха было вызвано неизвестностью и непонятностью происходящего.       Я проснулся посреди ночи, тяжело дыша и сжимая в руке край одеяла. Несколько секунд я смотрел на тонкий луч света от уличного фонаря, разливавшийся на потолке. Сделав над собой усилие, я вздохнул полной грудью. После того как я вернулся в свое же прошлое, меня с завидным постоянством посещали только ночные кошмары.       Я откинул одеяло и сел, свесив ноги с кровати.       Панический ужас исчезал, и я, вымотанный недосыпанием, откинулся на подушку. Накрыв взмокшее тело, я закрыл глаза. Мне стоило хорошо выспаться. Завтрашний день обещал быть тяжелым.       Расслабившись и погрузившись в спасительную дремоту, я оказался на том же месте, на котором был прерван кошмар. В том же темном безлюдном переулке. На этот раз в воздухе ощущался запах смерти и разложения человеческих тел. К чувству страха прибавилось какое-то внутреннее омерзение. Я старался не прикасаться ни к чему, удивленно обводя взглядом огромное количество мертвецов. Шероховатая поверхность асфальта от обилия липкой крови выглядела неестественно гладкой.       Улочка петляла. Мне то и дело приходилось сворачивать за угол. С каждым шагом я запутывался еще больше. За очередным поворотом я ждал нападения. Но за ним — ничего, кроме новой порции нервозности и сомнения.       Внезапно давящую тишину прорезало дыхание зверя. Оно будто преследовало. Я ускорил шаг. Потом побежал, не желая останавливаться.       Завернув за один из поворотов, я замер. В отличие от остальных улиц, эта была освещена тусклым светом болтавшейся одинокой лампочки. Болезненно сглотнув, я принялся ждать. Дыхание приближалось. Надо было бежать дальше, однако ступни словно приросли к полу. Первое, что я увидел, так это изогнутые когти мутанта, покрытые вязкой бурой кровью жертв. К горлу подкатила тошнота. Я хотел поднять руки, но тело не слушалось. И все, что я мог делать, это молча смотреть, как медленно приближался зверь, как его безобразные пальцы смыкались на моей шее. Оборотень поднял пасть и повернул ее в мою сторону. Знакомые черные глаза заполнялись пеленой первобытной жажды. Чувства полного бессилия и обреченности смешивались и разливались по венам стремительным потоком. Хотелось кричать, но крик утонул в его захвате, и только характерные булькающие всхлипы извещали о моей приближавшейся кончине.       Я дернулся на постели и открыл глаза. В эту ночь я больше не делал попытки заснуть. Так и просидел до самого рассвета, обхватив руками колени, еще сильнее притягивая их к груди.       Как только прозвенел будильник, я натянул штаны и подошел к окну. В дверь негромко постучали. Я вздрогнул. Никак не мог привыкнуть к тому, что я жил не один. Обернувшись и прижавшись спиной к подоконнику, я дал разрешение зайти.        — Войдите! — громко произнес я.       Дверь, наконец-то открылась, и на пороге показались родители. Отец стоял ближе к двери, он мешкался на пороге, пока мать не вытолкнула его чуть вперед сильным толчком в спину.        — Доброе утро, сынок, — буркнул папа в пространство, оборачиваясь и кидая недовольный взгляд на маму.       Мать даже не обратила внимания на его настроение. Приближаясь ко мне, она улыбалась.       — Сколько можно спать? Мы подумали, что тебе будет приятно в первый день поехать в университет на машине.        — А как же ты? — обратился я к отцу.        — Не волнуйся, за мной водитель приедет, — отмахнулся он.       Мне, действительно, стало приятно. И даже не от того, что я поеду сам на машине, а от проявленной заботы. За это лето мы сблизились с отцом. Я раньше не придавал значения тому, что мы отдалились. Мы, как было в детстве, начали снова ходить на рыбалку и подолгу сидели вечерами на веранде, слушая бесконечную трескотню сверчков. Иногда просто наслаждались тишиной. Я насыщался каждым мигом, проведенным с ними, боясь, что, проснувшись однажды, не увижу их в живых. А еще я убегал от влечения к Дмитрию. Стараясь забыться в дневной суете, чтобы ночью бороться, одновременно желая увидеть его и нет. Но он, несмотря ни на что, приходил каждую ночь, оставляя после себя болезненную истому.       Я слышал, что такое могут испытывать жертвы к своему насильнику. Я несколько раз ловил себя на мысли, что все это время старался оправдать его действия в будущем, вдумываясь в его идею, в брошенные тогда слова.       Редко, но я замечал его присутствие. Он больше не предпринимал попытки поговорить со мной, только смотрел издалека, украдкой. Мне хотелось подойти, но я делал вид, что не видел его и проходил мимо.       Припарковав машину на студенческую стоянку, я вышел к главному корпусу, перепрыгивая через лужи, не вынимая рук из карманов. Я настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил компанию старшекурсников. Проходя мимо, я слегка задел одного плечом.        — Эй, аккуратнее! — зло бросил мне парень.        — Извини, — искренне произнес я.       — Да ладно, оставь его. Он же с первого курса, ты разве не видишь? — вступился второй, удерживая своего приятеля от конфликта.       Я последовал дальше, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны я рад был изменить будущую профессию, но с другой… Как представлю опять скучные лекции, сессии. А еще эти подростковые конфликты между студентами. Но почему нельзя было меня отправить на пять лет позже?       В аудитории я уселся в наиболее дальнее место и начал разглядывать все вокруг. За столами присаживались новоприбывшие студенты. Там и тут сидели группки девушек и парней, которые успели познакомиться.        — Привет, — раздался нежный девичий голос.       — Привет, — отозвался я, поднимая голову. Надо мной стояла девушка с каким-то непонятным цветом волос: ни то красным, ни то оранжевым, явно искусственного происхождения. Я никогда не понимал, зачем так издеваться над внешним видом, еще больше создавая отталкивающий эффект. Девушка была маленького роста и с большой грудью, демонстративно подчеркнутой обтягивающей водолазкой.       — Можно присесть? Или с тобой кто-то сидит? — произнесла она, немного прищуривая серые глаза. Слабое зрение, как на автомате, отметил я.       — Да.       — Лера, — повернулась она ко мне, ставя небольшую сумку на колени.       — Никита.       Девушка боролась с любопытством, то и дело бросая косые взгляды в мою сторону. Я продолжал молчать, делая вид, что вовсе не замечал ее внимания.       В помещении все затихли, когда в него вошла преподавательница. Женщина выглядела строго. Темно-синий брючный костюм скорее подчеркивал недостатки ее чуть полноватой фигуры.       Студенты опустили свои головы и стали записывать под диктовку лекцию. Я мысленно вздохнул, присоединяясь ко всем.       Так наступила череда скучных студенческих будней. Каждое утро я вставал, приезжал в университет, садился на привычное место, а рядом со мной всегда оказывалась Лера. Наше общение ограничивалось простыми приветствиями и прощаниями. Я замечал ее симпатию, но, не имея ответной к ней, старался как можно реже попадаться ей на глаза.       Почти два месяца я уже считался студентом. Два месяца непрерывной учебы, любопытных взглядов от сокурсников, с которыми я так и не нашел общий язык, постоянно сторонясь и избегая тесного общения и непрерывных ночных кошмаров. По правде сказать, мне нравилась учеба. Больше, чем я мог себе представить. Это не шло ни в какое сравнение с пройденной учебой в военной академии, где первый год мы жили в казарме и подчинялись четким правилам внутреннего распорядка.       Мне довольно легко давались почти все занятия. Единственное, что немного омрачало студенческие дни, так это тот факт, что я все так же оставался одиночкой. Я был слишком взрослым, непохожим на сверстников, и это выбивало меня из общей колеи.       Лера была одной из немногих людей, с кем более-менее я контактировал. Она постоянно о чем-то болтала, и как ни странно в целом общение с ней не обременяло.       А еще я понял, что Лера была в меня влюблена. Это было видно невооруженным взглядом, хотя она и не произносила этого вслух. Но эти подростковые драмы… Я не знал, как ей безболезненно намекнуть, что расценивал ее исключительно как друга. У меня не было опыта в решении таких проблем. Пусть я не давал ей никаких надежд, но разве сердцу прикажешь? Главной моей целью была учеба, освоение новых навыков. Но как можно это донести до восемнадцатилетней девушки? Этого я не знал.