***
Подъехав к зданию корпорации, мы вышли. Андрей провел липовым пропуском по сканеру и открыл нам путь. Передвигаясь по слабоосвещенным коридорам, которые как могли оказаться пустыми, так и кишеть толпами охраны, я шел медленно и бесшумно чуть впереди, внимательно смотря по сторонам, и старался выглядеть спокойным. Узкие коридоры несколько раз разветвлялись, но я знал схему наизусть, поэтому решительно сворачивал в нужную сторону. Нам повезло подкупить людей, и сегодня проход должен был быть свободен. И действительно, на пути нам не попалось ни одной души. Повернув в очередной раз, мы остановились напротив заветной лаборатории. Звук открывающейся двери ударил по нервам, и без того натянутым до предела. Внутри сидело двое. Сотрудник и охранник, увлеченно читавший газету. Как только он услышал щелчок и увидел приближавшихся посторонних, тут же вскочил, доставая оружие. Ребята сработали быстро и слаженно. Обезоружив и вырубив охранника, мы направились к трясущемуся от страха лаборанту. Я повел носом. К неприятным запахам медикаментов прибавился знакомый запах обернувшегося зверя. Алексей повернулся вполоборота и кивнул, пройдя дальше еще осторожнее. Вторая комната напоминала огромный зал, в конце которого стояла мощная клетка. Свет здесь тоже был довольно тусклым, но заметно ярче, чем в первой. По периметру помещения от пола до высокого потолка шли длинные узкие стальные полки. Все они были заставлены прозрачными контейнерами с чем-то внутри. Один из ребят подошел к такой, а потом резко отпрянул с явным отвращением на лице. — Что там? — спросил я, чувствуя, что мы нашли то, что искали. — Органы, — подтвердил мою догадку парень. Меня замутило, и я поспешил отвести взгляд от стен. Получается, здесь и были все, кто пропадал в последнее время. А мы простодушно думали, что они уходили в другие места. — Зачем они им? — спросил Алексей. — Опыты над нами… Тащи этого человека, — приказал я, еле сдерживая желание все здесь разнести. Понадобилось несколько минут, чтобы он все нам открыл. Оказалось, что корпорация вела опыты уже несколько лет. Но, боясь нашего вмешательства, она решила заключить соглашение. Я покосился на парнишку, сжавшегося в углу. — И что дальше? — Они хотели разработать вирус, способный вас оставлять в полутранформированном состоянии, чтобы вы стали ходячим биоматериалом для дальнейших исследований. — Вирус? Они хотели, чтобы это мы сами принесли в стаю эту заразу? — Да. Я сделал шаг в направлении клетки. Убедившись, что там сидит безумный зверь, некогда бывший волколаком, я пошел дальше. Мне больше не хотелось на это смотреть. Все, что мне было нужно, я увидел собственными глазами. — Все здесь уничтожить, — довольно грубо сказал я, когда повернулся к ребятам. — А этого куда девать? — спросил один из парней, поднимая бледного парнишку. Он мне напомнил Никиту. Такой же маленький глупый подросток. Я не смог отдать приказ убить и его. — Связать вместе с охранником и выкинуть из этого помещения. — Ты уверен? — вступил вперед Толик, самый молодой из всех. — Он не виноват, слишком молодой. Но тот, кто в этом замешан, будет наказан с особой жестокостью. Мои слова не заставили себя долго ждать. В этот же вечер мы убрали и Аркадия, и всех, кто, как бы то ни было, был с ним заодно. Мне не было их жаль, потому что ими руководила жажда власти и денег. Они даже не могли представить, к каким последствиям могли привести их необдуманные поступки. Ведь если бы стая обезумела, она бы бросилась и на людей. И вряд ли эта жалкая корпорация смогла бы остановить такое количество обращенных волколаков. Моя стая жила открыто. Но были и такие, которые до сих пор скрывались от общества.***
Открыв входную дверь, я столкнулся с слегка качнувшимся Колей. — Ты пил? — спросил я, учуяв от него запах алкоголя. — Немного. Не знал, как успокоить нервы, — оправдывался он. — И это ты так следил за Никитой? — Не ворчи, голова болит. Мы вместе пили. Кстати, неплохой оказался пацан, когда выпьет. Не такой серьезный. Даже шутить умеет. То есть смеяться. Шутил только я, насколько помню. — Коля, ты совсем совесть потерял? Я тебя попросил посидеть с ним, но не накачивать алкоголем. — Ой, да ладно. Все с ним нормально. Спит он. Поднявшись на второй этаж, я аккуратно зашел в комнату, стараясь не шуметь. Никита метался на кровати и звал. Прислушавшись, я застыл. Он шептал тихо, но достаточно разборчиво, чтобы услышать: — Дима. — Никита! Проснись, — даже в погруженной в темноту спальне я увидел ужас в его глазах. Судорожно глотая воздух раскрытым ртом, он вцепился в меня цепкими пальцами и прохрипел: — Дима… ты? — Я, не волнуйся. Ты звал меня во сне. Как ты? — Нормально, — стараясь выровнять дыхание, ответил он. — Смотри, я здесь. Я никуда не уйду, — успокаивал я. Никиту трясло. Его тело все взмокло от пота. Влажная одежда липла к коже. Я осторожно начал расстегивать его рубашку, покрывая поцелуями оголенную кожу. — Не расскажешь, что тебе постоянно снится? — тихо спросил я своего мальчика, ласково поглаживая по спине. — Нет. Я пока не готов, — он зажмурился и потерся носом о мою шею. Мое присутствие успокоило его. Сердце парня перестало биться в бешеном ритме. Он шумно вздохнул, прижимаясь крепче. — Надеюсь, ты все-таки сможешь довериться мне когда-нибудь. — Дима, пожалуйста, — он отстранился так, чтобы видеть мое лицо. Заглянув в глаза, Никита внимательно посмотрел на меня, а потом погладил по волосам. — Я каждое утро со страхом открываю глаза. До ужаса боюсь, что все может исчезнуть. — Обещаю, я буду с тобой. Я не брошу, — прошептал я ему на ухо. Мы так и лежали, изучая друг друга. Я не выдержал первым, проводя легонько пальцами по шее Никиты. Он замер, следя за мной полуприкрытыми глазами. И… потянулся ко мне за поцелуем. Я потерялся в удовольствии и не заметил, как Никита забрался на меня, обнимая, зарываясь в мои волосы. Он прижался теснее, целуя кожу там, где у меня билась синяя жилка, отмеряя удары сердца. Опомнился парень лишь тогда, когда его руки легли на ремень брюк. Я прервал поцелуй и уставился в синие омуты, наполненные диким желанием. — Никита, я не смогу остановится, — прошептал я, медленно поглаживая его по бокам и пытаясь успокоить. — Я ведь не железный. Остановись сейчас, или я за себя не отвечаю. Я посмотрел на него и улыбнулся, проводя пальцами по щеке. Его тело манило непреодолимо. Я хотел чувствовать его, ласкать обнаженную кожу, целовать и облизывать везде, где можно и нельзя. Я безумно хотел его. — И не надо… — тихо сказал он, не отводя взгляда. — Я устал от одиночества. Сосредоточиться не получилось: кровь медленно отлила от головы. Никита отвернулся от меня и просто выждал моих действий. Я всячески старался успокоиться, но это было выше моих сил. Впившись голодным взглядом в его еще по-детски наивное лицо, я не смог отвести глаза. Мое дыхание мгновенно сбилось. Я чувствовал, как постепенно усиливалось возбуждение. Это было просто невыносимо. Волосы мальчика беспорядочно торчали в разные стороны, делая его похожим на щенка. Мои руки задержались на гибкой спине и предательски скользнули ниже. Как бы я ни старался, отвлечься сейчас было просто невозможно. Рассказать, что устал? И оставить это желанное тело? Ну нет. На это я точно пойти не мог. Я, повинуясь слепому и безумному желанию, едва ощутимо коснулся подушечками пальцев его спины. В последнее время он был зажат, поэтому я редко прикасался к нему. Но сейчас, когда он наконец осмелился, я положил ладонь полностью на его спину и провел по каждому позвонку, мягко целовал голые плечи парня. Даже не целовал, а просто касался губами. Он замер, затаив дыхание. Ноющее напряжение в паху окончательно затуманило разум и разбило вдребезги остатки самоконтроля. Просил… от этого полушепота сносило крышу, и сладкая волна бежала по телу. Я в один миг избавил нас от одежды. Потом провел пару раз ногтями по всей длине, а затем подушечками пальцев по головке, до боли сжав челюсть, чтобы не торопиться. Смерив замершего мальчика оценивающим взглядом, я на секунду застыл. Такой взъерошенный, до ужаса милый. Хотелось его расцеловать всего, каждый сантиметр тела. Проведя рукой по подрагивающему члену мальчика, я прикусил его нижнюю губу, провел языком дорожку от подбородка до соска и осторожно перевернул Никиту на живот. Надавив ладонью на плечо, я заставил парня лечь грудью. От этого аккуратная попка оказалась выше, а поза откровенней. Придвинувшись чуть ближе, я обхватил ладонями его ягодицы и медленно раздвинул их. Потом осторожно коснулся языком входа и, чуть осмелев, провел широкую мокрую полосу и продолжил осторожно ласкать языком кольцо мышц. Никита чуть прогнулся в пояснице навстречу этим движениям. Возбуждение смело остатки ясности в голове. Этого мало. Слишком мало ответной реакции. Хотелось сорвать стон с его сдержанных губ. Оторвавшись от своего занятия, я облизнул палец, обильно смазывая его слюной. Затем коснулся мокрой подушечкой анального отверстия и очень медленно и аккуратно протолкнул его внутрь. Мышцы сжали его внутри, но быстро расслабились. Я двинул пальцем, ловя каждое изменение на лице парня. А потом, добавив ещё слюны, медленно ввел второй. Тугие мышцы поддавались с трудом. Никита зашипел, но не проронил ни слова. Надев презерватив я приставив головку члена к его входу, и толкнулся. Никита громко ругнулся, а потом повел бедром в сторону, стараясь насадиться глубже. Дыхание спёрло от долгожданного ощущения. Слишком быстро. Слишком глубоко. Некоторое время я был не в состоянии даже вдохнуть, не говоря уже о более активных действиях. Я замер, чувствуя, как мышцы судорожно сжали мою плоть внутри. Но, немного отойдя, я заметил, как пальцы мальчика с силой смяли простынь. Опираясь на одну руку, другой я начал блуждать по телу Никиты, пытаясь хоть немного сгладить ощущения. Он резко поддался назад. — Не торопись, а то будет больно, — но парень будто и не слышал меня. Я ворвался в горячую тугую плоть, и из горла сразу поднялось рычание. Еще несколько рывков, и Никита тихо вскрикнул, прогнулся глубже, сжимая руками простынь, и содрогнулся всем телом, выплескивая белые капли на кровать. Я отстал лишь на пару мгновений и с громким стоном, прикрыв глаза и выгнувшись назад, кончил, содрогаясь в оргазме. Выскользнув из любимого, я упал рядом. Никита подполз ближе, обняв. Я обнял в ответ и вырубился. Сил никаких не осталось. Впереди еще выходные.