Скажи "прощай" дважды, детка

Люди в зале, озираясь по сторонам, стали судорожно дышать, словно приходя в себя после продолжительной комы. Нависшая на мгновение тишина, тут же умершая от тихого шепота непонимания и предположений, что именно произошло несколько секунд назад заполнила Большой Зал заседаний. Юрнеро, продолжая наблюдать за Паланеро, медленно перевел взгляд на возвышающегося Судью, с ненавистью поглядывающего в его сторону. Его рука, занесенная для оглашения приговора, застыла в воздухе, после чего, медленно опустившись, успокоилась. — Как мне было известно, вы сейчас не находитесь в Имении, Господин Широюми. Откуда же вы? — перестав улыбаться, прошипел лощенный Эредар, перебирая кучу бумаг и документов. Маска, незаметно для всех сделал едва примечательный жест рукой. И из всех присутствующих, галдевших о своем, этот сжатый кулак с золотым кольцом заметила одна лишь Луна, широко открыв фиолетовые глаза. Рука, скользнув к ноге, нащупала сталь единственного орудия, что девушка смогла бы пронести в Зал незаметно. — У меня нет времени тебе объяснять, новенькая, что и как происходит в Инкантезимо. Глава обратил на тебя внимание, значит, ты чего-то стоишь. И я полностью верю в это. Но пока что ты — мой Заместитель, — произнес Юрнеро несколько лет назад, кивая в сторону молодой девушки с длинными синими волосами, спускающимися до копчика. Та, пошевелив серебряным кольцом в губе, произнесла: — И что теперь? Ты меня за выпивкой гонять будешь или что? Услышав довольный смешок, Левая Рука обернулся, видя Франческо, скрестившего руки на груди и наблюдающего за их первым разговором в Инкантезимо. Выдохнув, Мано Синистра опустил голову, развязывая галстук: — Во-первых. Не «ты», а «вы». Здесь ты должна будешь научиться уважению. Это один из самых полезных навыков, что пригодиться в тех кругах, в которых крутится Инкантезимо. Во-вторых… — Да, я поняла, типа. Респект там тебе и все такое. Но прости, малыш, я ни за что не стану называть тебя на Вы. Слишком много чести, так-то. Давай второе говори, а то скучно становится, — почесав накрашенное в сине-черный цвет веко, перебила его девушка, зевая. Наклонив Маску в ее сторону, Юрнеро поднял руку, сжатую в кулак. Луна, нехотя взглянув на нее, спросила: — И чего? Мне поцеловать колечко или что? Это не ко мне, окей? Водитель, подойдя ближе, угодил ей ладонью по затылку, поднимая палец, призывая к молчанию. Та, возмущенно попятившись, потянулась к ноге, но старик, проворно опередив ее, схватил тонкую ладонь. — Старикан, ты не оборзел? Ты просто водитель, персонал, так что убери свою руку от меня… Улыбнувшись, Тандерболт постучал своим шершавым и покрытым мозолями пальцем по лбу, говоря: — Слушай, что говорит тебе этот молодой человек. Лучше будет. Если он тебя не научит, как влиться в Семью, то никто не научит. Тогда Главе придется вернуть тебя туда, где он тебя выкопал, понятно, девочка? Луна, сщурив глаза, попыталась вырвать свою руку из его хватки, как Старик наклонился к ней, повторяя: — Я не услышал положительного ответа, юная леди. Маска, опять вздохнув, произнес: — Франческо. Мужчина, продолжая улыбаться, повернулся к нему, как к его ушам донеслось: — Ладно, я поняла, дедуль. У вас тут все серьезно и все-такое. Давайте, учите меня. Все равно скоро я займу место этого сопляка, помяните мое слово! — Юрнеро, улыбнувшись под маской, пожал плечами: — Это один из десяти жестов, принятых в Инкантезимо, Луна. Ты всегда должна быть начеку. Мы с тобой теперь — неразрывны, как бы тебе это не нравилось. Я всегда прикрою Семью, а ты — меня. И наоборот. Поэтому мы должны понимать друг друга без слов, лишь едиными движениями и фразами. Хорошо? Закатив глаза, девушка пошевелила черными губами: — Ладно. Только особо не зарывайся, малец. Ты явно не в моем вкусе. Слишком костляв. — Думай, что хочешь. Сейчас ты должна запомнить это, ясно? Кулак означает… Сейчас, девушка, убрав короткие волосы, сжала кулак, понимая, что от нее хочет ее Босс.

ПРИГОТОВЬСЯ

Ей не надо было повторять два раза. Теперь Луна, сжимая привязанные к ноге закрученные и заостренные лезвия небольших глеф, была готова. Теперь она не повторит своей слабости, что снедала ее изнутри, напоминая поражение от рук Демона. Юрнеро, подойдя к столу, за которым сидел Карл, произнес, взывая ко всему Залу, что мгновенно замолчал, услышав приглушенный голос Мано Синистра, становившегося известным все больше и больше. — Я пришел сюда не ради того, чтобы выслушивать обвинения в адрес Инкантезимо. Я явился сюда для того, чтобы дать понять Вам, — он обернулся к Суду присяжных и к большей части скамей. — Правосудие, что наказывает смертью за спасение чьей-либо жизни — это лишь гнилое и уродливое существо, захватившее и сожравшее настоящую справедливость, царившую некогда в нашем городе. Сотни и сотни лет назад мы сражались и убивали за то, что считали правильным, исконно верным. Мы проливали кровь за свое понятие истины и правды. Что же сейчас? Все, что вы видите сейчас — это лишь страх и влияние. Деньги и ложь. Клевета и обман. «О чем он говорит? Я не понимаю! Это странно. Может, он в чем-то прав? Я хочу уйти отсюда… Давай, скажи им!» — голоса, что теперь едва шептали ему свое мнение, говорили лишь правду. Единственные в этом Зале. Слыша, как пробежала капля пота по лицу одной пожилой дамы, сидящей где-то за спиной огромного мужчины в Суде присяжных, Широюми сделал два шага вперед: — Я знаю, как действует справедливость сейчас. Одни бюрократы шепчут за спинами Судей, что им нужно делать, потихоньку ссыпая им в карман свои деньги… Нортром, ударив молотком по столу, крикнул: — Как смеешь оскорблять судей в Большом Зале, ты… — Тогда как Вы объясните то, что двоих людей, спасших сотни жизней, приговорили к смерти, не позволив даже защититься? Это и есть ваше хвалебное правосудие? Тогда пусть оно горит, — перебил его Мано Синистра, как сердцебиение дамы стало учащаться. Приблизившись к местам присяжных, он сказал, кивая: — Вам нечего бояться, леди. Ваши внуки будут в безопасности, даже если вы проголосуете за Инкантезимо. Я лично этим займусь. Мужчины и женщины, обернувшись к невзрачной старушке, теребившей свою розовую сумку с белоснежными кружевами, недоуменно вернулись к Юрнеро. Дама, удивленно открыв глаза, едва повела губами, как Широюми ответил: — Да. Гринд и Копер будут в безопасности. Никто их не отнимет у Вас. Клянусь своей честью. Вот что значит правосудие, да, Нортром? — холодно сказал Мано Синистра, не оборачиваясь к Судье. Паланеро, хрустнув шеей, произнес: — Что вы несете, Господин Широюми? Вы применяете какую-то магию? Здесь, в Зале суда? Разве это не повод для казни, господа? — он поднял руки, кивая, но в ответ красавчик услышал лишь тишину. Сдунув упавшую прядь лакированных волос, Эредар обернулся к сидящим. Теперь все, уставившись на Маску, слушали его голос. — Ты не сможешь больше туманить их рассудок своей волей. Пока я здесь, — сказал мужчина, поглядывая в сторону Луны. Та, сжимая пальцы, следила за действием Паланеро. Тот, усмехнувшись, закивал головой показывая в сторону документов: — Если вы и правы, многоуважаемый Мано Синистра, то что скажете насчет нарушения ими нашего великого Кодекса? Они, не смотря на все, использовали магию! И это должно караться, я прав, Господин Судья? — сложив руки на опрятном костюме, улыбался Эредар. Юрнеро, сохраняя хладнокровие, поднял голову к Нортрому, кладя ладонь на рукоять катаны: — Я слышу, как ваши зрачки судорожно перемещаются туда-сюда, а сердцебиение и пот выдают тревогу. Что-то не так, Судья? Кастелло, сглотнув слюну, посмотрел на Паланеро. Тот, приподняв губу, показал белоснежные зубы. — А-а-а-аа… В целом, Господин Паланеро прав, несомненно. Они должны понести наказание в любом случае… — начав судорожно перебирать страницы Кодекса, проговорил Нортром. — Если вы пытаетесь утаить от всех шестьсот двадцать третью страницу, то зря. Ведь именно на ней написано исключение, не так ли? — ледяным спокойствием сковывая людей, сидевших поблизости, произнес Юрнеро. Ланая, едва открыв рот под своим платком, обернулась к Карлу, но тот, застыв, также не мог понять, что происходит. Эредар, продолжая улыбаться, казалось, готов был разорвать ближайшие три ряда на мелкие и тонкие кусочки. — О… О чем ты говоришь? — сжав кулаки, прошептал Нортром, но Юрнеро уже ответил, не двигаясь с места: — Шестьсот двадцать третья страница. Она не так часто используется Вами, Судья, не так ли? Она звучит намного легче, чем все страницы до нее. Каждый раз, когда переворачиваешь листы бумаги, на них остается микроскопический жир, грязь и пот с пальцев, делая их тяжелее. Эта страница почти нетронута. И судя по шелесту, то это старая версия Кодекса, что не изменялся до сих пор? Ведь его нельзя изменять, следуя первым статьям. Дела по использованию магии перестали быть актуальными уже как тридцать лет, едва их приняли в силу. Но, на каждое правило есть и исключение. Не прочтете ли вы его, Господин Судья? — безразлично сказал Мано Синистра. Карл, опустив голову, подумал, перебирая между пальцами бриллиантовое кольцо: «Что ты с ним сделал, Жарвакко?» Застывшими губами Нортром стал читать исключение, пока Паланеро, комкая листы бумаги, вставал со своего места. — Следуя исключению статьи номер триста двадцать два, подпункт четыре от тысяча восемьсот девяносто восьмого года, ближайшие члены Главы Семьи, признанной входящей в состав Совета Пяти Семей, имеют… — Судья запнулся. — Имеют право применить магию только в том случае, если на жизнь члена одного из Совета Пяти Семей совершенно нападение, способное причинить ущерб также и остальным членам… В Большом Зале повисла мертвая тишина, разрываемая лишь звуками комкающейся бумаги. Паланеро, пытаясь сохранить спокойное выражение лица, чувствовал обжигающую ярость, что не могла прорвать его дорогой костюм. — Карл Сферро входит в Совет Пяти, являясь при этом главой Главенствующего Клана. Рубиано Аганим, являясь его Правой Рукой, имел право использовать магию. Франческо Тандерболт выставлялся на одобрение Совета Пяти в качестве Мано Синистра. Но получив одобрение, отказался. Не сомневаюсь, в Зале есть те, кто знал его дольше. И могут с уверенностью сказать, что он за человек. А насчет Кодекса… Ведь у вас самая первая версия, не так ли? Почему-то в остальных версия это исключение плавно вырезается. Видимо, так удобнее работать, верно? — произнес Юрнеро. Судья, задергавшись, стал выдыхать горячий воздух, пока его пальцы заламывались в разные стороны. Зрачки, увеличиваясь и уменьшаясь, танцевали странную агонию. — Я не закончил, Паланеро, — не оборачиваясь, коротко сказал Широюми. Все в зале, обернувшись, заметили, как Эредар, смахивая лезшие волосы, улыбался, говоря: — А что не так? Я понял, вы выиграли это дело, мне здесь больше ловить нечего. Так что… Arrividerci! — делая размеренные шаги, он пятился, чувствуя нарастающий гул толпы. Юрнеро, пройдя между лавками, уставился в пол, слыша, как Луна нервно елозит на своем месте. Ланая, повернувшись на месте, заметила, как загорелись молниями глаза Маски. — После погружения в Королевство Теней, Мир Нотл, я получил… Силу, называйте ее как хотите. Я стал слышать. Слышать по настоящему. Все перевернулось с тех пор. Сотни голосов, сотни криков. Каждый скрип, каждый шаг отдавался в голове пушечным выстрелом. Я думал, что это лишь слуховая иллюзия. Рассчитывал, что смогу контролировать это. Продолжу смотреть на мир как прежде, надеясь лишь на глаза. Понял, как ошибался. Теперь все эти голоса доносятся будто бы издали. И я могу выцепить нужное для меня. Сердцебиение. Пульс. Скорость крови в венах. Даже легкое дыхание, исходящее из всех нас. Душа. Даже для меня она остается недоступна. Паланеро, хлопая, глянул на золотистые часы, говоря: — Это, разумеется, очень интересно, но, как понимаете, не имеет отношение к делу. А теперь простите меня, я… — Я слышу это дыхание во всех в этом зале. Во всех, кроме тебя, — произнес Юрнеро, как в его руке появилось тонкое лезвие, что кинула ему Луна. Сделав взмах, глефа вонзилась в голову открывшего рот Паланеро, не успевшего сказать слов на прощание. Упав на мраморный пол, Эредар разжал руку, в которой хранился кожаный портфель. Несколько бумаг, выпав из него, тут же окрасились в бордовый, пока весь Зал заполнили крики и моментальный топот убегающих прочь. Рубик, встав со своего места, ринулся к Юрнеро, как Карл, помотав головой, приказал ему сесть. Брацио Дестро, недоуменно повернув голову, сжал кулак. Ланая, наблюдавшая за Юрнеро, увидела, как тот даже не дрогнул, кидая глефу в живого человека. Луна же, мгновенно вооружившись следующей, занесла руку. Юрнеро, медленно подходя к лежавшему трупу, поднял ножны, оголяя лезвие катаны. Отбросив ненужный чехол своего орудия, Мано Синистра вонзил острие прямо в грудь Паланеро. Ланая, закричав, вскочила с места: — Хватит! Пожалуйста, Юрнеро, прекрати! Мано Синистра, нагнувшись, обернулся в сторону девушки, отвечая лишь холодным взглядом. Вайлет, попятившись, едва не упала на пол, споткнувшись о скамью, как ее поймал Карл. Секретарь, посмотрев на него, заметила лишь недоумение и легкую примесь… Страха? — Думаешь обмануть всех. Держишься до последнего. Но меня ты не обманешь. Я был рожден, чтобы уничтожать подобных тебе, — сказал Широюми, пока его раскрытая ладонь не засветилась золотистым светом, освещающий затуманенный утренней серостью зал. Едва он приблизился рукой ко лбу трупа, кожа на том пошла пузырями, обуглилась и, начиная тлеть, мгновенно загорелась. Тело, лежавшее без единого признака жизни, стало судорожно дергаться, тряся ботинками и золотистыми часами. Танцевало, пока из пасти Эредара не вырвался нечеловеческий крик, оглушивший всех присутствующих. Луна, по спине которой пошли мурашки, отмахнулась от этого сковывающего чувства страха, охватившего ее тело. Встав с места, она направилась к Мано Синистра, но тот, подняв руку, показал два пальца. «Не приближайся. Ну хорошо, посмотрим…» — вспылила девушка, стараясь прикрыть собой Карла и Ланаю. Сферро, положив ей руку на плечо, лишь кивнул, говоря, что ему не нужна защита: — Защищай Ланаю и Франческо! Они не смогут обороняться самостоятельно! Рубик! — едва взмахнув ладонью, Глава отдал приказ. Луна, недоуменно кивая, почувствовала легкий ветерок в волосах. Запах горелой плоти заполнил ноздри, доводя до тошноты. Прикрывшись рукавом, она крикнула, хватая Секретаря за локоть: — А ну-ка метнулась к старику! Живо! — Но ведь Глава… — Просто заткнись и делай, сука! — толкнув ее, Луна встала в оборонительную позицию, пока нарастающие порывы черного ветра не оглушали всех присутствующих. Юрнеро, наблюдая, как Паланеро окутывает черная жижа, в которой он словно тонул, сделал шаг назад, не давая этой уродливой массе коснуться себя. Крики и вопли сотен людей, слившись в одно целое, вызывали кровь из ушей стоявших поблизости. Эредар, превратившись в сгусток тьмы, стал говорить, пока жижа окутывала его истинную форму: — Ты мог бы позволить умереть двоим, Маска! Мог бы пустить меня! Но своей гордыней ты лишь обрек все на медленную сметь от сжирающего их Разум Безумия. Их черепа разорвутся по моей воле! Они будут приходить к тебе в кошмарах, пока ты будешь пытаться убить себя, стараясь избавиться от сосущей пустоты в твоей голове! Узнай истинную силу Владыки Разума, смертное существо! Юрнеро, замечая десятки рук, растущих из всех возможных мест, вглядывался во тьму, пытаясь разглядеть горящие от ненависти глаза на обтянутом кожей черепе. Четыре руки вонзились в мрамор, сломав его, будто бумагу. Трещины, устремившись к Мано Синистра, остановились. Маска, подняв катану, спокойно произнес: — Твое имя, Демон. Люди, застыв, стали кричать, схватившись за головы, пока из глаз и ушей не пошла кровь. Несколько десятков, затрясшись, упали замертво, заваливая телами скамьи. Бушующий черный ураган смерти, окруживший весь Зал, сводил всех с ума. Ланая, закричав, увидела свою мертвую мать, что стояла перед ней в темной комнате с палкой наготове. Отец, доедавший вонючее месиво, ухмылялся, расстегивая ширинку. Маленькая девочка, пятившись, уткнулась спиной во что-то. Обернувшись, она увидела сияющий портал, открывающий перед ней все тайны мира, какие она только пожелает. Но на этот раз все было иначе… Вместо знаний и информации из ярко-синего круга повалили тени, обхватившие Ланаю и повалившие на стол, прямиком к оскалившемуся Отцу, клыки которого шли третьим рядом. Мать, схватив нож, плавно опустила его в живот маленькой девочки. Крича, Секретарь упала на пол, пытаясь спрятаться и побороть это страшное чувство тишины в ее голове. — Вставай, давай… — Франческо, вновь держа молот, сломал очередной череп ребенка, что отказался принять его верование. Женщина, ринувшись к дитя, успела увидеть лишь стремительно несущийся к ее виску молот, поразивший цель. Тандерболт, засмеявшись, понял, что ребенок являлся им самим. А женщина… — Мама… — чувствуя, как его сердце прыгает с карьера прямиком в черную дыру, Франческо хотел побежать к ней, но тут же упал, лишившись ног. Из отвратительных культей, гноившихся и смердящих, лезли жуки, шептавшие голосом Карла: — Убийца. Бесполезный убийца. Ты нам не нужен. Убийца. Бесполезный. Не нужен. Не нужен. Бесполезный… Убийца! Стараясь отмахнуться от этих противных насекомых, Тандерболт заплакал, чувствуя, как они проникают ему в рот и уши. Луна, упав на грязные картонки в одном из переулков Квинса, дрожала от нетерпения, пока ее подруга, принеся жгут и шприц, не стала откупоривать небольшой пакетик и ложку. — Давай, еще немного, Луна… Давай… — прошептала Мирана, пока ее длинный, словно змеиный, язык не ринулся в рот голубоволосой девушки. Брыкаясь и крича, она пыталась сказать: — Не смей! Мы больше не такие, черт тебя возьми! Мы были Жрицами Селемене, черт тебя дери! Не думай, что мое прошлое испугает меня! Нет-нет-нет! — но как только игла стала приближаться к ее связанной руке, девушка закричала, прося помощи и умоляя не делать этого. Эредар, смеясь, сделал уверенный шаг к оцепеневшему Юрнеро, что скрывался в черном потоке больше всех. — Какого быть в самом эпицентре, Маска? Чувствуешь, как твой мозг постепенно сходит на нет? Как плачут твои близкие, твоя Семья? Слышишь голоса трупов? Что слышно теперь?! Отвечай! Широюми, видя перед собой Мортред, что подняв руки, мотала головой: — Не надо, Малыш. Не трогай его! Если он захочет, то мы сможем быть вместе всегда! Как когда-то? Помнишь, что я люблю делать? Помнишь, как мы… — не успела она закончить, как Юрнеро, сияя молниями из маски, не шелохнувшись, перерубил ее тело надвое. Сделал шаг. Эредар, смеясь чуть тише, сконцентрировал больше своего черного пламени на Мано Синистра. Тот, видя перед собой скрестившие руки на груди, опустил голову. — Забери меня отсюда. Давай просто уедем прочь из этого приюта, а? Я понимаю тебя, Юрнеро. Ты испытал столько боли. Столько потерь. Но я обещаю тебе, что смогу заполнить пустоту в Душе… — Кэрол, сияя такими похожими каштановыми волосами, сделала неуверенный, как тогда, шаг к Широюми. Тот, перерезав ей горло, слышал, как отрубленная голова улетает прочь. Сделал еще шаг. Теперь уже весь туман, окутавший помещение, оплел молодого Мано Синистра. Очнувшись, люди уставились в сторону схватки между Демоном и человеком. Ланая, выдыхая, поднялась с пола, видя то, что многие не замечали. Сжав кулаки, она заплакала. — Все хорошо, Юрнеро. Ты не виноват ни в чем. Никто не виноват. Ты сделал все, что смог тогда. Я все видела. Как ты принял проклятье, как ты стал проклятой Маской. Отринул все ради меня. Это я всегда ценила в тебе. Ты такой сильный. Такой решительный. Когда мы были маленькими, я всегда восхищалась тобой, хоть и не показывала этого. Как тебе все удается, как легко ты учишься. Каким сильным становишься. Я бы больше всего хотела чтобы ты… Остался со мной… Как раньше, Малыш Юро… — Широюми, чувствуя, как разрывается его маска, превращаясь в фарфоровые клыки, сделал шаг вперед. — Рююки, — только и произнес он. «- Отринуть все человеческое? Что останется? Ответ прост…» Разрубив ее от левого плеча до правого бедра, Юрнеро устремился вперед, представ перед Повелителем Разума. — Остается только Сила, — сказал Маска, вглядываясь в десятки когтистых рук, что не могли даже поцарапать его тело. Эредар, оскалившись, прорычал: — Ты больше не человек, да? Понял, что удерживает тебя на дне? Что затягивает в пучину? Чувства, любовь, сострадание, голод, похоть. Ты правда готов отринуть все это? И для чего же? Для чего? Чтобы стать лишь подобием человека! Ахахахахахаха!!! — надрываясь, засмеялся Демон. Опустив голову, Юрнеро произнес, пока порывы черного ветра, едва не снося его с ног, били в лицо: — Маски служили защитой от Зла. Были Ангелами. Стали тем самым добром, к которому ринутся все люди. Слепо последуют за золотистыми крыльями где-то в вышине. Мня себя надеждой взлететь также высоко. Но это лишь обман. Добро было в Масках. Они были уничтожены. И теперь я последний. И я не хочу уподобляться их слабости. Добра и Зла не существует. Только я и Вы. Но теперь… Вас будет все меньше и меньше с каждым днем. И вы познаете всю силу последнего из Масок. Узнаете силу Джаггернаута, — Ланая, слыша этот разговор, тряслась, замечая, как за спиной Юрнеро виднеются едва различимые крылья, на которых оседает туман Демона. Они были неказисты. Сломаны и покрыты черными перьями. Но они были. Были… Эредар, замечая тусклый свет этих «крыльев», зашипел, но… Катана Джаггернаута уже пронзила его грудь, взорвавшуюся фонтаном черной и непроглядной тьмы. Взревев, Повелитель Разума попятился назад, пока туман исчезал. Как и крылья Юрнеро. Упав на пол, он вновь задергался, пока его руки пытались поднять тело, тянувшись к идущему с мечом Широюми. Еще шаг. Последний шаг. Подняв раскалившееся до красна лезвие, он собирался снести его голову. Но, услышав что-то, взмахнул катаной в противоположную сторону. Перед ним стоял еще один Демон, существенно отличающийся от Эредара. В его груди сияла дыра, в которой были слышны голоса. Но почему-то все эти голоса принадлежали одному человеку. Или же демону? Когтистая пятерня, поймав катану, стала изучать рисунок Маски. Юрнеро, не сбавляя сил, осматривал торчащие остатки крыльев за спиной этого существа, отличающегося от всех Демонов. В его лице была лишь пустота. Ни глаз или рта, только такая же дыра в форме креста, из которой лился бордовый свет. Рога, блестевшие от красок катаны, дернулись. Тело, словно представляя собой живую броню, пошло волнами. Маска, ослабив хватку рукояти, отпустил лезвие, делая шаг назад. Демон, посмотрев на него, кивнул, говоря десятками голосов: — Мудрое решение, Воин. — Ты пришел за ним? ОН послал тебя? — лишь спросил Широюми, как странный демон, подойдя к лежавшему Эредару, помотал головой. Повелитель Разума, едва заметив его, открыл глаза, закричав: — Нет!!! Только не ты! Только не ты!!! Ты должен гнить в Колодце Душ! Оттуда никто не выберется, никогда! Лучше убей меня, Маска! Ну же! НУ ЖЕ! — но его голову схватил Неизвестный, как две бездны в его теле стали впитывать Эредара, словно губка. За секунду дело было сделано. На пол упали лишь золотистые часы, оставшиеся от Паланеро. Маска, приблизившись к странному существу, спросил: — Кто ты такой? Демон, возвышающийся над ним почти на три головы, ответил, уходя из Зала прочь, сливаясь с открывшимся порталом: — Мое имя тебе неизвестно, Воин. Но ты можешь называть меня Террорблейд, Демон-мародер. Или же человеческим именем… Когда он исчез, Юрнеро остался стоять посреди корчащихся тел, пробуя имя на вкус: — Иллидан, да?