***
Юрнеро, стоя у открытого камина, с которого была снята решетка, сдерживающая все всполохи искр и треска поленьев, завороженно всматривался в огонь. Такой манящий, такой теплый и… Будто бы зовущий его. Шепчущий его Имя. Призывающий Юрнеро присоединиться к нему. Как же ему было холодно. Кипяток, продолжая изливаться в ванной, распространял едва заметную дымку пара по всей квартире, но ни включенный газ, ни пламя не могли согреть трясущегося Юрнеро. Согреть его нутро. Разогреть без эмоциональные глаза, скрывающиеся под тяжелой маской, что уже не скрывала своих намерений. Рука, почти полностью скрытая под покровом фарфора, тряслась, наполняясь синеватыми прожилками. Через несколько недель он не сможет чувствовать рук. Еще через пару месяцев проклятье окутает его позвоночник, пока еще сопротивляющийся действию чертовой заразы. Широюми осознал, что ни его воля к жизни, ни снедающее чувство мести, ради которой он стал ТАКИМ, не помогут ему в этот раз. Маска заберет свое, превратив мужчину в жалкое существо, не способное думать и чувствовать… Хотя, отчасти у нее это получилось… Оглянувшись, спокойными глазами Мано Синистра оглядел кровать. Та, не промятая и не использованная ни разу за несколько недель, больше не чувствовала в себе тепла прекрасной девушки. Ланая, ударив его, так и не вернулась Домой. К нему. Хотя, как он мог думать, что здесь ее дом. Настоящий дом. Никто ее не ждал. И никто не любил. Должно быть, это больно… И Юрнеро, продолжая смотреть в огонь, больше не ощущал испуга. Ему было все равно. Ланая могла лишь ограничивать его, мешать становиться сильнее. Сильнее… Нужно было действовать быстрее, пока проклятье не сожрало его. Только это важно. Только месть и становление настоящей Маской — Избавителя Мира от зла. Настоящего Зла. Добро, имеющее полумеры, не является таковым. Его тоже нужно искоренить. Сжечь, уничтожить, смять и сожрать! Сжав кулак, тут же пропоров кожу, Юрнеро взглянул на свою руку. Маска, ощетинившись фарфоровыми клыками, затрещала, видя, как прорываются белоснежные когти на пальцах мужчины. Кровь, капая на теплый паркет, едва походила на человеческую. Слишком черная, слишком едкая. Кровь настоящего Ангела. Настоящего Спасителя. Поднявшись, Юрнеро перевязал пропоротую когтями ладонь и, достав катану из ножен, стал тренировать различные выпады и уходы в другие стойки, пока на Нью-Йорк плавно опускалась ночь. У него есть время. Ведь сон не нужен Ангелу. Не человеку…***
Слыша назойливый свист, розовокожая девушка подошла к плите, снимая горячий чайник с его законного места. Пальцы, до сих пор обожжённые кипятком в ванне Юрнеро, заныли, едва вода устремилась в эмалированные чашки. Закрыв глаза, Ланая вздохнула, мотая головой. Хватит, хватит терзать себя. Так нужно, нужно понять, что Юрнеро больше не вернется. Она вновь будет пытаться, стараться вновь и вновь. Но перед ней будет появляться черная стена, принимающая облик мужчины с белоснежной маской вместо лица. Как же давно она не видела его. Даже ту часть, что могла когда-то поглощать пищу и вино. Вино в баре Мо… — Знаешь, тебе совсем не обязательно НАСТОЛЬКО опекать меня, Луна, — успокаиваясь, сказала Вайлет, предлагая голубоволосой девушке чашку. Та, восседая на стуле в небольшой кухне, в углу которой царствовал дребезжащий холодильник, по боку которого стекали капли, скорчила лицо: — Вроде бы я тебя не спрашивала, Секретарша. Если у тебя какой-то заскок случился, раз ты свалила от Руки, то значит, я не могу оставить тебя одну. А то мало ли, пальчик себе порежешь, или кипятком обожжешься, — Ланая, мгновенно спрятав пальцы под рукава кофты, села за стол, двигая сахар к Луне. Та, помотав головой, стала постепенно пить горячий чай, отдающий мятой и лавандой, совсем как когда-то в детстве… Обозлившись на саму себя, Заместитель почесала бровь, надеясь пробить себе кожу. Секретарь, шмыгнув носом, сделала небольшой глоток: — С чего ты решила, что это какой-то заскок? — потупив васильковые глаза, спросила она. Луна, подняв на нее брови, ухмыльнулась мотая головой с новой силой: — А что это еще может быть? Ты даже сегодня на похоронах Старика избегала его, будто прячась. Сколько тебе лет, а? Веди себя по-взрослому, секретарша… — очередной глоток, проникающий по стенкам желудка. Приятно… Уронив голову на ладонь, Вайлет терла пальцем стол, рисуя на нем какие-то круги: — Я видела тебя там. Заместительница, закрыв глаза, расселась на стуле, протянув ноги почти на всю ширину кухни: — О чем ты? — В квартире Франческо. Я думала, что ты осталась внизу, или уехала. Ведь тебе всегда не было дела до… — Не начинай про это, Вайлет. Не хочу слышать подобные слова от тебя, — пригрозила ей пальцем с синим покрашенным ногтем Луна, но девушка продолжала: — Но ты прибежала туда. Поняла, что лифт занят и прибежала по лестнице. Я заметила тебя у входа в квартиру. И ты… — Замолчи, секретутка! — ставя чашку на стол с такой силой, что та едва треснула, произнесла Луна, как Ланая закончила: — Ты заплакала, Луна. Словно тебе не все равно. Будто бы у тебя есть чувства, — улыбнулась розовокожая, видя нарастающую ярость в глазах Заместительницы. Когда она еще могла поговорить с ней вот так, будто бы та зашла к ней на чай? И не важно, что на всех членов Инкантезимо начали охоту, не важно, что ее любимый мужчина… Нет… Сжав кулаки, Луна на секунду вспылила, но, взяв себя в руки, успокоилась. Встряхнув челку голубых волос, она продолжила пить травяной отвар: — Ты думаешь, что я просто бессердечная сука, а? Так ты считаешь? — Ланая, поставив чашку на стол, замотала головой, отвечая: — Нет, я так… — Правильно думаешь. Правильно. Что мне дело до твоего мнения? Что мне дело до любого чужого мнения? Почему я должна ровняться на Вас, зализанных городских прилипал, что никогда ни в чем не нуждались, пока их задницы подтирали деньгами? Я плевать хотела на таких, как ты, Вайлет. Просто уясни это и не доставая меня тупыми предложениями… — Я не родилась в Нью-Йорке, — резко сказала Ланая, смотря Луне прямо в глаза. Та, остановившись, подняла брови: — Чего? Секретарь, вздохнув, стучала пальцем по чашке, чувствуя нарастающий страх. Тяжело даже вспоминать… Что же с ней такое, что же такое… Она уже не вернется туда. А если и вернется, то только чтобы посмотреть своим страхам в лицо. Если осмелится. Моргающая лампочка, не скрытая плафоном, загорелась чистым матовым светом, освещая небольшую кухоньку, где сидели две девушки, обмениваясь «любезностями». — Я родилась и выросла в Гранд-Марей, деревеньке на окраине Миннесоты. У отца был свой дом и хозяйство, но денег на рабочих не находилось и… Я работала сама. Вычищала хлев, убирала за свиньями, за коровами и курами. Я, маленькая девочка, руки которой уже наполнялись кровавыми мозолями, не знала слов благодарности. Все это естественно, думала я. Естественно голодать, естественно работать до потери сознания. Потому что так говорили мне родители. Считали меня просто бесполезным существом. Но я доказывала себе, что это не так. Не им, а СЕБЕ! И я не сожалею о том, что я заработала своими силами, как пришла в Инкантезимо, как стала Главным Секретарем Высшей Канцелярии. Как познакомилась со своей НОВОЙ Семьей, как… Полюбила… Проклятого на вечную месть убийцу… Который… Не найдет покоя, пока не уничтожит все, что считает неверным… — слезы стали наворачиваться на ее глаза, пока лицо под маской не задрожало. Луна, не отрываясь, смотря на нее, даже не моргала, видя в очертаниях лица и чувствуя в голосе странную уверенность и боль. Боль, которую сама когда-то испытывала. Протерев вспотевший лоб ладонью, голубоволосая впервые за всю свою жизнь промолчала, лишь закивав и делая долгий глоток. Наконец, после долгого молчания, Заместительница поставила чашку на стол, говоря: — Ты же знаешь, что я не уйду, так ведь? — Вайлет, вытирая красные дорожки на своих щеках, осмотрела на нее: — Что, прости? — но голубоволосая, вскочив с места, закинула посуду в раковину, смотря на часы. На них стрелки, словно колья, указывали на час ночи. — Я говорю, что я не уйду, пока ты не вернешься к Широюми. — Эй, эй, а как же… — запротестовала Ланая, но Луна тут же ее оборвала: — Мирана — чувства. Ты — работа. И пока что я привыкла выполнять приказы Босса. А то… Не важно. Есть раскладушка или хоть что-нибудь? — Вайлет, сглотнув слюну, покраснела, делая рукой какое-то странное движение неуверенности.***
Смотря на разложенный диван, на котором едва могли поместиться двое, Луна повернулась к Ланае. Та, пожав плечами, сказала: — Ложись здесь, я пойду на кухню. Все равно спать не хочется… — Заместительница, вздохнув, ударила себя по лбу, кивая: — Поступай, как знаешь, секретарша. Выйдя из комнаты, Вайлет прошла на кухню, рухнув за стол. Она солгала. Сон был единственным ее спасением. В нем она могла найти забытье, не вспоминать о всех проблемах реального мира. Так она выживала у себя Дома. В бывшем доме. Тряслась, слыша скрип половиц. Ведь это мог быть ее Отец, который… — Эй, Вайлет, поди сюда! — очнувшись, Ланая поняла, что мгновенно вырубилась, упав лбом на стол. Медленно встав со стула, девушка побрела в комнату, едва передвигая ноги, шаркая пятками об пол. Открыв дверь в свою спальню, в которой до сих пор горел свет, девушка обнаружила лежащую Луну, не накинувшую одеяло. Сейчас она, чуть согнув ногу в колене, возлежала на боку, пока ее тело, без единого изъяна, не считая лишь пары шрамов на груди и плече, слегка отражало свет лампы. Длинные ноги, ровностью и красотой явно превосходя все, что когда-либо видела Ланая, заканчивались аккуратными пальчиками, покрашенными в синеватый цвет. Черное белье, скрывая прелести и выпячивая достоинства, настолько идеально сидело на ней, будто было второй кожей. Упругая грудь, едва выпирающее бедро, на котором покоилась рука, распущенные волосы, отливающее серебром настоящей луны… Покраснев, Ланая заметила, как продолжает пялиться на ту, кто ненавидел ее всем сердцем. Если оно, конечно, было. — Ч… Что? — спросила девушка, избегая взгляда Луны, ухмыляющейся в половину всех своих белоснежных зубов. И не скажешь, что под подушкой у нее Кольт, а под рукой — небольшие лезвия, не менее смертоносные, чем пули. — Если что понадобится, то кричи. Но не слишком громко, так, чтобы я не проснулась. И это, свет выключи пожалуйста, а то мне та-а-ак в лом вставать! — потянувшись, словно кошка, промурлыкала девушка, поворачиваясь на другой бок, открывая ягодицы. Вздохнув, Ланая выключила свет, прикрывая дверь. Только этого ей не хватало.***
В четыре часа ночи, вновь уснувшая Ланая, проснувшись, заметила, что находится не на кухне, а… В той самой кровати, где сейчас лежала Луна, отвернувшись от нее, сопя в стену. С ужасом посмотрев под одеяло, она поняла, что кто-то снял с нее одежду, оставив только белье, которое белизной немного светилось в темноте ночи. Фиалковые глаза, открывшись подобно блюдцам, потянулись к лицу и, не обнаружив маски, затряслись, чувствуя панику и ужас. Собираясь встать, Ланая упала в кровать, когда ее потянула рука Луны. Та, продолжая спать, даже не повернулась, а просто обхватила ее ладонь, затащив обратно: — Это я тебя принесла, не ори только. Ты там скрючилась, чуть шею не сломала. Если бы померла, подумали бы на меня. Нафиг мне такое счастье… И маску я тоже сняла. Разозлившись, Ланая схватила ее за оголенное плечо: — ЗАЧЕМ?! — Сказала же, не кричи. Уши от тебя болят. Зачем она тебе нужна? — повернувшись к ней лицом, Луна коснулась ладонью лица Вайлет, видя небольшие шрамы на подбородке и скулах. — Ты не такая уж и уродливая, знаешь? Секретарь, чувствуя тепло ее ладони, опустила голову, мотая головой: — Не надо мне ее снимать. Я не готова. Не готова… — две девушки, отвернувшись друг от друга, не могли уснуть. — Почему ты его полюбила? — внезапно спросила Луна, вглядываясь в стену, пытаясь побороть свою злость и интерес одновременно. Вайлет, случайно коснувшись ноги Луны, одернула руку, но та, видимо, не почувствовала: — Когда я пришла в Инкантезимо, он… — Первый, кто принял тебя, да? — поняла Заместительница. Тогда, в самый первый день их знакомства, она увидела молодого парня, ходившего за Мортред и пытавшегося понять, как и что работает в Мафии. — Да. Он отдал мне тепло, странное, манящее. Когда он был рядом, я чувствовала себя в безопасности. И была рада, что в Клане есть такой парень, что скрывая свою внешность, сам того не понимая, открывает Душу… Луна, сжав кулак, видела перед собой этого идиота, сиявшего золотым кольцом. Она была опытнее, но почему Широюми побеждал ее в каждом чертовом поединке? Что случилось с этим сосунком, почему он стал таким сильным? Это манило ее. Ненависть и странная страсть. Недосягаемая высота Мано Синистра и личность Юрнеро притягивала. Но и злила. Не могла решить, что чувствовать, до сих пор не понимает. — Почему… Почему он… Выбрал ТЕБЯ? — прикусив губу, вновь спросила Луна. Вайлет, открыв глаза, повернулась к девушке, чья кожа серебрилась чистотой: — Этого, я, видимо, никогда не пойму. Заместительница, подогнув ноги в коленях, прижала их к груди. Лоб пошел складками недовольных морщин, олицетворяющих ее борьбу со своими чувствами. Эта Секретарша, черт бы ее побрал… — Потому что вы похожи, дура… — прошептала она, чувствуя, как Ланая дышит ей в шею. Та, недоуменно подняв брови, спросила: — О чем ты? Вздохнув, Луна помотала головой, сглатывая слюну, продолжая бороться с собой. Она не привыкла говорить подобные вещи людям. Особенно этой секретутке. — Вы… Вы будто живете в своем собственном мирке, где каждый человек еще не прогнившее дерьмо, тонувшее во лжи и лицемерии, а существо, заслужившее прощение. Я знаю, что это отчасти девиз нашего Клана, но вы так чтите его, так рьяно стараетесь защищать что-то хорошее, не замечая, как сами становитесь хорошими. Я не знаю, как вам это удается. Пыталась понять, но никогда не получалось, честно. Видимо, я просто смирилась с таким положением вещей, сдалась… — Что плохого в том, чтобы считать людей хорошими? Заслуживающими права на ошибки? — удивленно спросила Ланая. — Это не плохо, это чревато. Тогда, когда ты погналась за нами и теми, кто напал на всех в день похорон Мортред, ты могла погибнуть, пострадать. Тебя никто не просил этого делать, это только наша с Юрнеро работа. Но ты спасла нас. И я считала, что в этом нет ничего такого. Просто ты оказалась в нужный момент в нужном месте, и все. Тогда и Широюми встал между мной и пулями, готовясь умереть. В больнице ты накинулась на чертового Демона, зная, что это не сойдет тебе с рук. Ты не боялась, ты лезла и лезла вперед. А я… Когда он оглянулся на меня, мои руки дрожали от страха. Я ненавидела себя за это, но больше всего я ненавидела тебя, простую секретаршу, рискнувшую защищать нас всех. И теперь ты скрываешь свое лицо маской, думая, что это зазорно или постыдно. Ты нихера не права, Вайлет. Нет ничего постыдного в том, чтобы показывать то, что ты получила в ходе борьбы. Потому что это доказательство того, что ты победила, ты жива. Поэтому меня раздражает эта чертова тряпка на твоем лице… Ланая, слушая голос Заместительницы, что впервые в жизни не острил ненавистью и гневом, не могла поверить, что это происходит в реальности. Это был очень странный вечер. Но именно он помог ей сделать правильны шаг. Единственный шаг. — Я не понимала, почему ты так относишься ко мне, Луна. Ведь я всегда восхищалась тобой. Девушка, с виду такая хрупкая, является Заместителем Мано Синистра в Мафии. Это просто сводило с ума. Как только я пришла в Семью, я хотела равняться на тебя, самую сильную девушку в Имении. Но поняла, что у нас никогда не получится подружиться. Ведь мы такие разные. Но тут пришла Мортред, и я… Забыла про тебя, забыла про ту, кто дала мне повод становиться сильнее. Но теперь я понимаю, что ты не просто Сила и мышцы. Теперь я… Поняла тебя… И поняла, что идея одного счастья ничего не значит для счастья большинства. Луна, повернувшись к ней, едва коснулась кончиком своего носа лба розовокожей: — О чем ты? Закрыв глаза от смущения находящейся рядом девушки, так пронзительно смотрящей ей в душу, Вайлет спросила: — Ты любишь его? — заместитель, сжав скулы, высунув руку из-под одеяла, положила ее под голову, как делала когда-то на улицах, умирая с голоду. Теперь она должна решить. Понять, что для нее сильнее. Ненависть или… — Да. Я люблю проклятого Юрнеро Широюми. Но понимаю, что для него не нужна такая девушка. Со мной он станет другим, погрязнет в чертовой Мафии с головой. Поэтому я не могу винить тебя в том, что ты с ним… «- Какого быть тем, из-за кого родится самое сильное Зло на Земле за последние четыре тысячи лет?» — трясущимся кулаком, едва побелевшим от напряжения, Ланая выдохнула. Теперь она поняла. Поняла, что должна была делать. — Это и значит жертвовать своим счастьем для других. Для кого-то другого, Луна. И… Спасибо тебе за все. За это… — Вайлет, закрывая глаза, приблизилась к Заместительнице, обнимая ее и чувствуя тепло тела. Луна, выдохнув, приблизилась к ней.***
Оставив Кроука, ее личного водителя на улице, Ланая сидела в небольшом кафе на Блифер-стрит, ожидая Юрнеро. Люди, сидевшие за красными небольшими столиками, иногда озирались на нее, ведь… Коснувшись своего лица, девушка не ощутила маски. Хватит бояться себя. Хватит заботиться о том, чтобы быть обычной. Она приняла это вчера, поняла еще утром, борясь с собой, оставляя спящую Луну одну. Услышав одинокий звук колокольчиков, Ланая посмотрела на вход. Там, стоя в дверях, появился Широюми, сияя белизной маски и своей кожи. Руки, скрытые в черных перчатках, смотрелись странно и вычурно, учитывая теплую и душную погоду. Не смотря на нее, Мано Синистра подошел к столику и, кивнув девушке, сел напротив: — Зачем ты меня позвала сюда, Ланая? — холодно спросил он, поднимая карие глаза на нее. Розовокожая, сжав кулаки под столом, сказала: — Мне нужно поговорить с тобой, Юрнеро. Левая Рука, едва дернув головой, ощутила уколы боли в районе лопаток. Проклятье распространялось все сильнее с каждым днем. Расчеты, что затрагивали месяцы, были неверны… — Если это так срочно, ты могла бы просто позвонить. У меня нет времени на бесполезные разговоры, Ланая, — озираясь по сторонам, кинул Широюми. Девушка, выдыхая, кивнула, понимая, что она была права. Всегда была права. Как и чертов Рориан Атантос, скорее всего готовящийся к ограблению. Самому важному в его жизни… — Я… Я долго размышляла насчет нас, Юрнеро. Вспоминала, как впервые встретила тебя в Имении. Уверенного, сильного и такого понимающего. Настоящего. Такого настоящего. Ты улыбался мне, я знаю это. Даже если эта улыбка была скрыта за маской, ты делал это одними глазами, Юрнеро. Ты всегда помогал Семье, ты помогал всем, кто нуждался в помощи. Помогал мне. И даже не смотря на все, что случилось с тобой, за все те потери, ты никогда не терял себя. Продолжал бороться, продолжал сражаться и побеждать. Ты побеждал тьму в своих близких, в себе, в нашей Семье. Инкантезимо еще не знала такого Мано Синистра, как ты… Но… — «Но» что? — незаинтересованно спросил Широюми, чувствуя, как начинает терять терпение. Эта девушка… Это его единственная часть, удерживающая человечность в теле Юрнеро Широюми. Нельзя поддаваться на слабость. Она — слабость. — Ты изменился, когда сам захотел стать сильнее. Сильнее человека. Сильнее себя самого, думая, что все, что тебе не хватает, это обычной СИЛЫ. Победа над Невермором. Путешествие в Нотл. То, что с тобой сделал Жарвакко за эти полтора месяца. Когда ты уходил от меня в больнице, ты сказал, что нуждаешься в помощи. Но это не правда. Ты никогда в ней не нуждался. Думал, что ты слаб, когда являешься человеком, обычным смертным с чувствами. Но ты был собой. А теперь ты… Ты просто блеклая копия себя прежнего, пытающегося найти все больше силы. И в этом поиске Юрнеро умер. Вместо него пришел ТЫ. Маска, Ангел, Проклятый Джаггернаут, называй себя как хочешь. И все, что тобой движет теперь — мысль о всемогущем зле и тебе — одинокого Спасителя этого Мира… — Юрнеро, чувствуя голоса людей, вздрогнул, повернувшись к Ланае: — Этот говор простых людей. Он начинал раздражать. Как они могли заикаться о своих проблемах, как смели открывать рот в его присутствии? Все, что они сейчас достигли, случилось только благодаря Маскам и Ангелам, их носивших. Жалкие существа. Я борюсь не за Мир, что проклял меня, что отнял все дорогое мне. Я борюсь за Добро. За СЕБЯ. За Свет. Если это все, что ты хотела мне сказать, то я вынужден тебя разочаровать. Я принимаю это все так, как есть. И не собираюсь оправдываться. Да, может Юрнеро ушел. Зато пришла сила, способная помочь мне. И это все, что мне нужно. Я жив только благодаря мести и желанию смерти тому, кто лишил меня ЕЕ. И только ты… Ты пытаешься вернуть то, что было слабым существом. Ты и правда похожа на Рююки. На Кэрол. И это… Приводит меня в ярость. Я не хочу чувствовать ее. Но ты все пытаешься и пытаешься. Снова и снова, снова и снова, снова и снова! Ты — слабая часть меня! И я не хочу быть слабым только из-за… Ланая, стараясь сдержать слезы, встала со стула, пока все в кафе поникли, слыша разговор этих странных людей. — Поэтому я и привела сюда тебя. Мы… Нас больше нет, Юрнеро. Не стало в тот момент, когда ты вернулся. И я не хочу стать той, кто повергнет тебя… В слабость, как ты говоришь. Все кончено. Прощай, — сжимая кулаки, Ланая сорвалась с места, стараясь не смотреть на Юрнеро. Не могла сдержать слез. Это был единственный выход. Если она не будет с ним, он не падет. Она не станет причиной его слабости. И он сможет стать тем, кто он есть на самом деле… — Не говори «прощай», Ланая, — Широюми, сжимающий край стола, чувствовал, как его внутренний огонь начинает изливать настолько мощное пламя, что готово было сжечь его дотла. Так и нужно было поступить. Отбросить все, что держало его в этом слабом теле человека. Но почему ему так больно слышать эти слова?Прощай. Ведь первое правило, что ему говорил Отец, было…
Выбежав на улицу за девушкой, он увидел, как та садится в машину, запирая дверь Теперь она могла позволить себе расплакаться. Только теперь, когда с ней только ее водитель и тонкое стекло. — Куда едем, Госпожа? — спросил он, не задавая вопросов. Отличный водитель… — Ко мне Домой. Что это за странный звук, Кроук? — переводя тему, сказала Вайлет. Водитель, недоуменно повернувшись к ней, хотел что-то сказать, но, как только он нажал на газ… Широюми, увидев автомобиль, поспешил к нему, видя лицо Ланаи, взглянувшей ему в глаза. Нет, это неправильно, неправильно…Прощай
Машина, взорвавшись на куски, обдала его пламенем, заставляя кожу почувствовать тепло огня. Часть металла, влетев в его плечо, пропороло кожу, дробя кость. Отлетев на пару метров, разбивая стекло кафе, Юрнеро скрылся за кирпичной крошкой и дымом, поднявшимся из горящей машины, пока в ней тлели два тела, покрываясь угольной кожей.Первое, чему научил его Отец, было…
Одним взмахом руки вырвав металлическую часть автомобиля, Широюми упал на колени, наблюдая за местом взрыва. Его маска, скрывая его голову и спину прорвала костюм, пока в спине горели сломанные крылья, исчезающие в черно-красном пламени. Адском пламени. Его пламени. Нечеловеческий рев раскрытой маски, ощерившейся клыками, пробрал до дрожи тех, кто спешил на помощь.Отец учил его лишь одному…
Никогда не говори «прощай» дважды