Господин

Бэкхён не находит себе места, когда Чанёль не появляется на ужине этим вечером. Тот факт, что Господин всегда ужинал с ним, а теперь не появился в назначенное время, заставляет Бэкхёна ощутить волнение и тревогу за мужчину, ведь он словно внутренне чувствует, что что-то не так. Разумеется, юноша может просто драматизировать и преувеличивать для самого себя, но избавиться от легкого беспокойства все же не может, наматывая круги по гостиной и с тоской поглядывая в окно. Он похож на побитого щенка, которого бросили под проливной дождь… да, Бэкхён точно драматизирует. Чанёль не появляется на следующий день. И тогда Бэкхён начинает переживать всерьез, заламывать пальцы и с тревогой ожидать хоть каких-нибудь новостей. Он понимает, что перед ним никто не должен отчитываться, ведь он, в конце концов, всего лишь игрушка и вещь, но никак не может убедить себя в этом. Чувство тревоги разрастается, а в голову начинают лезть самые нехорошие мысли. И самая первая ударяет болью не в голову, а именно в грудь, под ребра – неужели Чанёль таким гнусным образом захотел избавиться от него? Но Бён эти мысли тут же пресекает, напоминая себе, что он до сих пор находится в доме Чанёля и все еще не оказался на улице. Мысли плавно перетекают на бывшего Господина. Бэкхён не знает наверняка, но уверен, что есть доля опасности в том, что Чанёль – один из самых почитаемых мужчин в их обществе. Это вызывает зависть у многих, а прошлая встреча Сопхёна и Чанёля прошла не очень гладко, и тот мог… нет, качает Бэкхён головой, бывший Господин просто не осмелился бы сделать хоть что-нибудь в сторону Чанёля. Тут Бэкхён уверен на все сто процентов: Сопхён – самый настоящий трус. И перед более сильным готов склонить голову в поклоне, выказывая свое уважение и желание услужить. Ближе к вечеру, когда Бэкхён почти что съел самого себя вопросами и сомнениями, Чанёль все-таки появляется. Бэкхён сидит в огромном кресле, почти что дремлет, когда слышит тихие шаги, раздающиеся в холле. Он вскакивает на автомате, едва ли не спотыкаясь о подушку, которая успела упасть на пол, и выбегает из гостиной, ощущая физическое облегчение из-за того, что слышит знакомый, хрипловатый бас. – Мне совершенно плевать, Хёши, что они требуют иные условия, – резко проговаривает Господин, – мы заключаем контракт либо на наших условиях, либо не заключаем вообще. Это ясно? Бэкхён как раз останавливается напротив мужчины, и тот, замечая его, смотрит на юношу с интересом. Кажется, что Чанёль вовсе не слушает то, о чем говорят на другом конце, вместо это рассматривая стоящего перед ним парня. Бэкхён напоминает только что вылупившегося птенца – он такой же взмыленный и взъерошенный. В его глазах горит какое-то безумство. Чанёль невольно вспоминает его тихие стоны и движения его бедер, толкающихся в его ладонь. Как очаровательно. Бэкхён распознает мысли Господина мгновенно. Он покрывается пятнами, делает глубокий вдох и признается самому себе в том, что в течение этих двух дней старался отгонять мысли подобного рода от себя как можно дальше. Потому что от воспоминаний становилось хорошо, а на низ живота начинало давить возбуждение. Ему кажется до сих пор, что руки Чанёля он чувствует на своем теле даже сейчас. – Отлично, Хёши, – равнодушно прерывает Чанёль, а после сбрасывает звонок. – И чего ты такой растрепанный? – по-доброму усмехается мужчина, замечая настоящее воронье гнездо на голове своего мальчика. Бэкхён тут же испуганно замирает. Он совсем забыл о негласном правиле всегда выглядеть хорошо в присутствии своего Господина. Им всегда нужно показывать лишь красоту, смиренность и какое-никакое счастье на своем лице, потому что иначе – наказание. Если Господин сочтет, что мальчик выглядит неподобающим образом и на его лице недостаточно радости при их контакте, то наказания не избежать. А сейчас на Бэкхёне растянутый кардиган, мягкие домашние штаны и футболка не по размеру. Конечно, Чанёль недоволен его внешним видом, и, конечно, в этом только вина самого Бэкхёна, который погряз в своих переживаниях за мужчину. Он сглатывает, набирая как можно больше воздуха в легкие, и на одном дыхании произносит: – Извините меня, Господин. Такого больше не повторится. Чанёль выглядит так, словно Бэкхён секундой ранее сказал самую несусветную чушь. В глазах мужчины замирает непонимание, смешанное с удивлением, которые переплетаются в смешную эмоцию, проступающую на чужом лице. – За то, что ты выглядишь вот так по-домашнему очаровательно? – спрашивает Чанёль с полуулыбкой. Бэкхён кусает губу и вновь оказывается околдован его взглядом, голосом и чуть изогнутыми губами, в которых будто прячется какая-то тайна. – Я выгляжу не так, как нужно, – поясняет Бэкхён. – Все эти правила. Где мальчики должны быть всегда идеальны, чтобы Господа были довольны при взгляде на них, – откровенничает он. И после с треском собственного сердца осознает, что соскучился по Чанёлю. По его мягкому взгляду и легкой игривости в глазах. Бэкхён так скучал. – Мне нравится, как ты выглядишь, – на тон тише произносит мужчина, подходит ближе и поправляет съехавший с плеча кардиган Бэкхёна. Он видит в чужом взгляде что-то, что не дает ему отстраниться сразу же. Поэтому Чанёль коротко улыбается и ерошит ладонью растрепавшиеся волосы юноши. – И мне нравится, что ты не пытаешься казаться идеальным, когда это не нужно. Перед кем сейчас красоваться? Я вижу твою красоту и без всего лоска, который требуется, – продолжая гипнотизировать Бэкхёна приятным тембром своего голоса, проговаривает Господин. Бэкхён исчезает где-то в словах Чанёля. Он словно пропадает между буквами, вклинивается между гласными и согласными, становясь с ними единым целым. Юноша чувствует соленую влагу в уголках глаз, но упрямо продолжает теряться в сказанных словах, ощущая, как дрожат колени и застревает ком в горле. А в следующее мгновение он порывисто прижимается к чужой груди и давит в себе сиплый всхлип, крепко-крепко зажмуриваясь. Ища укрытия в чужих объятиях, Бэкхён вовсе забывает, что поступает противоречиво и совсем, совсем неправильно. Но какое это имеет значение сейчас, когда долгожданное спокойствие обуревает юношеское сердце и заставляет его усмирить свое биение? Чанёль не отталкивает его. Вместо этого юноша ощущает на своей макушке чужое дыхание, а на плечах – чужие, но теплые объятия. И теперь, чувствуя себя защищенным, Бэкхён может выдохнуть полной грудью. Облегчение накрывает с головой, когда он слышит биение сердца Чанёля около своего уха; то бьется прерывисто, будто пытаясь угнаться за чем-то, и Бэкхёна этот звук вводит в самое настоящее блаженство. Теперь даже становится немного смешно из-за того, что юноша успел надумать за эти два дня. – Я переживал за Вас, Господин, – бормочет Бэкхён в дорогую ткань рубашки мужчины. Он чувствует его невесомые поглаживания и незаметно улыбается тому, как от этого приятно и тепло. Чанёль, кажется, ошарашен его заявлением. Мужчина заглядывает в лицо Бэкхёна с немым вопросом, желая удостовериться в правдивости его слов. А у юноши все эмоции плещутся во взгляде – от рассеивающегося беспокойства до искренней радости из-за того, что Чанёль все-таки вернулся. – Я, наверное, сам сглупил. Нужно было предупредить тебя о том, что меня вызвали срочно в Китай, – на этих словах Господин смешно закатывает глаза, и Бэкхён не сдерживает улыбки, даже не делая попытки отстраниться. Ему слишком хорошо и уютно в сильных, крепких руках. – А ты, небось, успел поседеть за то время, пока меня не было? – хитро щурится он и делает вид, что разыскивает седые прядки в чужих волосах. На этот раз Бэкхён даже не пытается сдержать чистого, счастливого смеха, который мгновением позже тонет в мужской груди и затихает так же быстро, как появился секундами ранее. Ведь Чанёль действительно мог оставить его одного. Бэкхён изо всех сил старается не думать о том, что когда-нибудь им придется расстаться, потому что отношения Господин-мальчик не так долговечны и не так искренни и правдивы. Все строится на жесткой иерархии. Если мальчик по каким-то причинам наскучил Господину, то его судьба, можно сказать, находится в руках хозяина. Тот может продать его кому-нибудь (и цена за него будет значительно меньше, потому что иначе использованную вещь не захотят приобретать); или он может обменять его на что-нибудь, и тогда мальчик становится не ценнее, чем какая-нибудь безделушка. А еще может случиться так, что мальчика могут вышвырнуть на улицу и оставить его ни с чем. Повезет, если его выкинут в вещах. Бэкхён однажды стал свидетелем подобного – Сопхён выбросил одну из своих игрушек в лютый мороз без обуви. Именно тогда Бэкхён со всей ясностью осознал, что ему нужно как можно скорее покинуть этот дом, ведь выброшенные мальчики автоматически становились самыми настоящими отбросами общества. Его передергивает от подобных мыслей, и Чанёль, чувствуя, как юноша напрягается в его руках, необъяснимо догадывается, что Бэкхён погряз в своем прошлом. Скорее всего, в данную секунду воспоминания атакуют его, потому что он вжимается в мужчину сильнее и цепляется за него отчаяннее. – Бэкхён, – тихо, но уверенно зовет Чанёль. Юноша поднимает на него затуманенный взгляд, пару раз моргая, чтобы отогнать наваждение. – Пойдем, нам нужно поужинать, – мужчина аккуратно, чтобы не сделать лишь хуже, ведет его в сторону кухни. Он мысленно благодарит Джину, которая позаботилась об их ужине; на полках холодильника стоит самая разная домашняя еда, и Чанёлю только остается догадываться о том, где девушка берет все эти вкусности. Пока он разогревает их ужин, Бэкхён продолжает оставаться глубоко в себе, и Пак думает, что такое происходит впервые с момента нахождения юноши в его доме. Чанёль на самом деле летал в Китай. Срочная сделка, грозившаяся сорваться вот-вот, не терпела никаких отлагательств, поэтому ему пришлось выезжать в аэропорт прямо со своего рабочего места. Конечно, на тот момент Чанёль не думал ни о чем, потому что в голове крутилась лишь одна-единственная мысль, звучно кричащая о том, что настолько выгодный контракт нельзя ни в коем случае уступить конкурентам. Он даже не догадывался, что своим внезапным исчезновением заставит своего мальчика волноваться, и… сейчас эта мысль согревает его? Чанёль ощущает теплое солнце, растущее в грудной клетке, когда думает о том, что Бэкхён мог переживать за него. Ведь раньше такого не случалось. Никто не переживал и не волновался за него. Он ставит перед юношей тарелку с ароматной пищей, но Бэкхён никак не реагирует на действия со стороны Чанёля. Мужчина хмурится, пытаясь понять, что произошло, а после замечает, что лицо Бэкхёна не выражает ни единой эмоции. Словно они все мгновенно стерлись и перестали существовать. Наблюдать за юношей, который стремительно уходит в себя, становится невозможно на физическом уровне, и Чанёлю требуется лишь несколько секунд, чтобы принять решение. Господин легким движением пальцев касается подбородка Бэкхёна, внимательно вглядывается в его лицо и замечает пустоту в чужих глазах. Юноша словно не присутствует здесь, выпадая из реальности, и Чанёль понимает, что не может допустить такого. Он понятия не имеет, случались ли подобные приступы раньше, но все, чего хочет сейчас – вернуть Бэкхёна обратно. К себе. Медленно склоняясь к манящим губам, сухим на вид, Чанёль касается их в невинном поцелуе. Мягко и неторопливо, не пытаясь углубить, он целует своего мальчика, чувствуя его ровное, спокойное дыхание на своей коже. Понимая, что нужно действовать смелее, мужчина дразняще проводит языком по его нижней губе, а когда чувствует чужой встревоженный выдох, на секунду отрывается и смотрит на юношу с полуулыбкой. – Вернулся? – тихо спрашивает Чанёль, а сам ласково поглаживает большим пальцем заалевшую кожу скулы Бэкхёна. – Нет… – качает тот головой, вызывая у мужчины короткий смешок. На губах Господина появляется лукавая ухмылка, и Бэкхён невольно проводит параллель с демоном-искусителем, не иначе. Чанёль мастерски манипулирует чувствами Бэкхёна, заставляя его сжиматься внутренне до размеров пылинки, а после взрываться сразу и резко, без лишних предупреждений или каких-либо объяснений. Этот мужчина беспардонно врывается в юношеское сердце, до этого момента не познавшее такие чувства, как влюбленность, забота или любовь, и безжалостно заставляет его в этих эмоциях кипеть и томиться. Бэкхён точно теряет самого себя. Чанёль целует напористее, толкается языком в горячий рот и хозяйничает там так, словно этот поцелуй – не первый. Бэкхён задыхается в собственных ощущениях, боясь пошевелиться, и лишь неумело отвечает на поцелуй, теряя голову от собственнических замашек Господина. Он чувствует кончик его языка, проходящийся по кромке зубов, и бешеный стук своего сердца в висках. Для Бэкхёна этот поцелуй становится открытием в новый мир эмоций и ощущений, и он старается впитать в себя как можно больше, чтобы не забыть, удержать и после позволять себе теряться в воспоминаниях. Напоследок мужчина легонько кусает нижнюю губу юноши и отстраняется от него с мягким звуком. Он сам кажется взбудораженным и взмыленным, и Бэкхёна этот факт каким-то странным образом прельщает; юноша внезапно ощущает что-то, что напоминает довольство самим собой. – Приятного аппетита, – соблазнительно шепчет Чанёль, придвигая тарелку с дымящейся пищей ближе к юноше. Тот выглядит каким-то чумным – и Господин не может сдержать довольной усмешки. Он садится рядом с Бэкхёном, понимая, как же чертовски сильно проголодался за этот день. Чанёль вернулся из Китая вечерним рейсом буквально пару часов назад, не успев ни пообедать, ни поужинать, и теперь он ощущает небывалую радость из-за того, что оказался дома. Дома, в котором его ждут и волнуются из-за его отсутствия. Чанёль ничуть не стыдится признаться самому себе в том, что с появлением Бэкхёна начинает ощущать больше и лучше; словно не только он, но и сам юноша учит его чувствовать, выходя за рамки привычного, устоявшегося мира. Их скромная трапеза проходит в легком молчании. Бэкхён бросает на Господина короткие взгляды, пытаясь спрятать смущенную улыбку, а сам Чанёль, чувствуя стеснение юноши, не может сдержать добродушной усмешки. Поведение Бэкхёна забавляет его. И заставляет чувствовать теплоту, бьющуюся в унисон с сердцем. – Было очень вкусно, – проговаривает Бэкхён, беглым взглядом скользя по лицу Чанёля. Тот выглядит уставшим, измотанным, и юноша хмурится, когда понимает, что мужчина сейчас находится не в самом лучшем состоянии. Мгновенно хочется уложить его в постель и заставить поспать, но Бэкхён знает, что у него просто нет никаких прав на это. Прикусывая губу, он поднимается из-за стола сразу же, как Чанёль решает встать со своего места. Тарелки загружаются в посудомоечную машину, и тихое гудение разносится по комнате, на какое-то время становясь единственным шумом, окутывающим помещение. Бэкхён не сводит со своего Господина изучающего взгляда, а после несмело касается его пальцев и тянет в сторону выхода. Чанёль, заинтересованный тем, что юноша собирается сделать в дальнейшем, ничуть не пытается отстраниться или разорвать контакт. – Вы накормили меня потрясающим ужином, могу я тоже немного позаботиться о Вас? – спрашивает Бэкхён, силясь спрятать свою робость за решительным взглядом. Должно быть, это выглядит жутко смешно со стороны, но именно в данный момент Бэкхёну все равно, что о нем может подумать Чанёль. Ему хочется отблагодарить мужчину хотя бы немного, потому что он знает, что ему и жизни не хватит, чтобы вернуть Чанёлю все сполна. Они оказываются в спальне Господина. Бэкхён замирает напротив Чанёля, протягивает руки к мелким пуговичкам на его рубашке, начиная медленно, одну за другой, расстегивать их и вынимать из прорезей. Его взгляд изучает подкаченную грудь, подтянутый живот с выделяющимися кубиками пресса и дорожку волос, скрывающуюся под поясом брюк. Он незаметно улыбается, ведет ладонями по предплечьям мужчины, а в следующее мгновение скидывает рубашку с широких плеч. Та падает на пол, и Бэкхён ничуть не жалеет дорогой ткани, ведь перед ним кое-что более прекрасное, совершенное. Чанёль, кажется, срывается именно в тот момент, когда Бэкхён облизывает свои пересохшие губы. Он притягивает юношу к себе, касается его губ, слыша облегченный выдох, словно Бэкхён только и ждал, когда мужчина потеряет над собой контроль. Чанёль с желанием целует своего мальчика, больше не видя смысла в том, чтобы пытаться сдерживать себя. Какой в этом резон, если Бэкхён сам льнет к нему и отвечает страстно, несдержанно, как это возможно только с тем, кто испробовал вкус поцелуя для себя в самый первый раз? Бэкхён от головокружения забывает, как нужно правильно дышать, потому что чувства охватывают его настолько сильно, что он не уверен, что сможет вернуться обратно. Его тело подчиняется Господину, и даже разум не оказывает жалких попыток сопротивления. Бэкхён не хочет думать, что может чувствовать к Чанёлю хоть что-нибудь, потому что тогда всему, во что он верил, придет конец. Его мир разрушится окончательно, и он, погибая под его остатками, исчезнет вместе с ним. Чанёль мастерски разбивает барьеры, устои и укрепившиеся представления, и от понимания всего этого Бэкхён не знает, куда девать себя. Сложно свыкнуться с мыслью о том, что то, что происходит сейчас – единственно верное, правильное, нужное. От жаркого дыхания, которым Чанёль опаляет его кожу, Бэкхён тихо стонет, цепляется пальцами за плечи мужчины и прижимается к нему ближе, ища то необходимое тепло, постепенно перерастающее в жар между двумя телами. – Мне по душе такая забота, – усмехается Чанёль, вызывая на лице Бэкхёна улыбку. И теперь она не смущенная, а мягкая и довольная. – А раздел ты меня для чего? – спрашивает он, и… вот оно – застенчивая улыбка вновь озаряет лицо юноши. – Я думал сделать Вам массаж, но… – продолжает улыбаться Бэкхён. Чанёль одаривает его теплым смехом, и Бэкхён загадывает маленькое желание, утопая в мягкости басистого тембра голоса Господина. А под конец, когда Бэкхён собирается уходить, Чанёль останавливает его. Этой ночью они засыпают на одной кровати.