Господин

Бэкхён узнает об этом совершенно случайно. Джина, громко объясняющая что-то по телефону, говорит о дне рождении господина Пака. Бён прислушивается, задумчиво хмурится и кусает подушечку большого пальца, сопоставляя некоторые факты и понимая, что день рождения Господина через пару дней. Бэкхён чувствует легкий укол обиды, но после сразу же одергивает себя, потому что у нет прав на подобные чувства; в конце концов, в прошлый раз Чанёль четко обозначил границы, проведя между ними черту, и теперь Бэкхёну остается только корить себя за такие неуместные мысли. Он старается не думать о том, что срок контракта неизбежно приближается к своему концу. Он пытается отвлечься от этих мыслей каждый раз, когда Чанёль появляется рядом, ведь Господин не должен заметить перемен в его настроении. В любом случае, у Бэкхёна каким-то образом получается держать себя в руках. По большей части, ему помогают мысли о том, что конкретно в данный момент мужчина обнимает его, целует его, властвует над ним. Его прикосновения все так же сводят с ума, подводят к несуществующему краю, заставляют бесстыдно стонать и умоляюще раздвигать ноги. Бэкхён всегда отдается всецело, потому что по-другому не умеет. Именно по этой причине он решает сделать Чанёлю небольшой сюрприз. Хотя Бэкхён не брался бы утверждать с такой смелостью, что то, что он придумал, является в действительности грандиозным подарком, но порадовать и приятно удивить мужчину все же хочется. Потому что, несмотря на все внутренние переживания юноши, он ясно осознает, как много сделал для него Чанёль, и чувства, рождающиеся при осознании этого, несоизмеримы ни с чем другим. Благодарность, смешанная с преданностью, буквально рвет на части его грудную клетку – и особенно в такие моменты Бэкхён не знает, куда можно деть самого себя, чтобы не было так невыносимо просто дышать. Поэтому за день до праздника он готовится намного тщательнее, чем обычно. Проводит в ванной комнате несколько часов, изредка прерываясь на мысли о том, какой же он глупец, но все же доводит дело до конца, и остается доволен конечным результатом. Выглядит он, надо признать, просто прекрасно, а это как раз то, чего он добивался. Растрепанные, не уложенные волосы, здоровый румянец на бледных щеках и отсутствие макияжа – все это делает его более юным, словно бы легким, чертовски привлекательным. Торт, испеченный по его просьбе главным, но добродушным поваром на кухне, уже дожидается его в холодильнике, и Бэкхён, облизывая пересохшие от волнения губы, накидывает на обнаженное тело легкий, шелковый халат кремового оттенка. Возможно, Чанёль сочтет это вульгарностью и дешевым поведением, но впервые в жизни Бэкхён хочет рискнуть, даже несмотря на то, что он запросто сможет нарваться на неприятности. В конце концов, что ему терять, если совсем скоро он покинет этот дом? Бэкхён, глубоко вздыхая, замирает у двери, что ведет в комнату Господина. Он слегка трясущимися пальцами держит небольшой, но чертовски вкусный на вид шоколадный торт, а после тихонько стучит в дубовую дверь и толкает ее, не дожидаясь разрешения войти. Оставляя страхи и неуверенность за пределами этой комнаты, Бэкхён улыбается, когда Чанёль, кажется, недавно вышедший из душа (юноша замечает махровое полотенце на плечах мужчины), смотрит на него непонимающе. – С Днем рождения! – восклицает он с мягкой улыбкой. Волнение рождается в его желудке постепенно, клубится и густеет, и Бэкхён улыбается еще шире, чтобы скрыть собственный страх. Чанёль смотрит на него вопросительно, задерживает взгляд на торте, а после отбрасывает полотенце в сторону глубокого кресла, делая несколько шагов ближе к юноше. – День рождения у меня завтра, – наконец произносит он, но торт из рук Бэкхёна забирает и с улыбкой ставит его на невысокий столик. Все это время Чанёль не сводит с него обжигающего взгляда, и Бён пытается интерпретировать этот взгляд, чтобы понять реакцию мужчины. Но, ясное дело, все эти попытки оказываются тщетными, потому что Господина невозможно читать, он не похож на открытую книгу, скорее, напоминает своим поведением наглухо закрытый том, содержание которого так интересно узнать. – Я в курсе, – кивает Бэкхён, взволнованно облизывая губы. – Я решил поздравить Вас заранее, Господин, потому что, как я слышал, завтра вы устраиваете вечер в честь вашего Дня рождения, – на тон тише говорит Бэкхён, с довольной улыбкой чувствуя чужую ладонь на собственной пояснице. Чанёль не прогнал его – это уже хороший знак, что все пока движется в правильном направлении. – И ты решил поздравить меня… ммм, собой? – низко, мягко смеется мужчина, нарочито медленно сканируя Бэкхёна взглядом темных глаз. Скулы юноши пунцовеют мгновенно, но из-за приглушенного света, царящего в комнате, заметить этого практически невозможно. Поэтому Бэкхён даже не стыдится этого, лишь льнет на ласку ближе и пальцами касается крепкой, обнаженной груди мужчины. – Я принес торт, Господин, – в тоне его голоса отчетливо заметны хитрые нотки. – Ох, торт! Точно! Я совсем забыл о торте. Прости меня, Бэкхённи, – улыбается Чанёль и неожиданно отстраняется, подхватывает со столика сладкую выпечку и садится на край кровати, принимаясь с преувеличенным интересом рассматривать красиво украшенное кондитерское изделие. Ароматный запах, ударяющий в нос, заставляет сглотнуть, и Чанёль так жалеет, что где-то поблизости нет ложек. На Бэкхёна он внимания не обращает, а тот тем временем поджимает губы и едва ли не дуется, понимая, что его Господин порой такой ребенок. Он не похож ни на кого, и Бэкхён, кажется, влюбился в него потому, что тот не боится показывать истинных чувств, эмоций и переживаний, не чурается быть иногда вот таким, как сейчас, не боится упасть в чьих-то глазах. Чанёль вообще не привык вести себя так, будто является каким-то высшим существом, что для Бэкхёна когда-то давно было в новинку, ведь многие Господа привыкли считать себя самой великой ценностью этого мира. – Ну и… с Днем рождения! – Бэкхён резко разворачивается, хватается за ручку двери и замирает, слыша властное: – А ну стоять, – юноша не может скрыть улыбки, но для проформы еще несколько секунд стоит и не двигается. Лишь только потом разворачивается к Господину лицом и смотрит на него, такого прекрасного сейчас и полуобнаженного. Иногда Бэкхён позволяет себе слишком много… – Да? – невинно интересуется он. – Подойди ко мне, Бэкхён, – твердым голосом произносит Чанёль, в голосе которого нет ни веселья, ни той желанной беспечности. Юноша мысленно напрягается, но вскоре послушно замирает напротив Господина. Бэкхён боится, что мог перегнуть палку своим ребячеством, ведь мужчина хмурится только сильнее, когда он нервно теребит тонкую ткань халата. Чанёль выглядит серьезным и сосредоточенным, и Бэкхёну становится не по себе из-за этого. Сглатывая и пытаясь отогнать навязчивые мысли, юноша продолжает чего-то ждать, практически каменея под пристальным взглядом. Господин тем временем вновь откладывает торт и тянет Бэкхёна на себя, усаживая на свои колени. От неожиданности Бён издает странный звук, чем вызывает у мужчины улыбку. – Испугался? – шепотом спрашивает Чанёль, и Бэкхён буквально растворяется в мягком тоне его голоса. – Нет! – он отрицательно качает головой, но вид Чанёля слишком красноречив, чтобы пытаться скрыть правду. Мужчина выглядит самодовольным. – Немножко, – сконфуженно добавляет юноша. Сидеть на коленях Господина всегда слишком волнительно. Потому что для Бэкхёна подобный жест значит многое. Он не может объяснить особенность этого, но конкретно сейчас Бён чувствует, как по телу разливается спокойствие и умиротворение. Кажется, весь его план с поздравлением мужчины рухнул, а Бэкхён так и не успел привести его в исполнение. Он усмехается этим мыслям, прикрывает глаза и чувствует легкие поцелуи на боковой стороне шеи. Кожа мгновенно покрывается щекочущими мурашками, и Бэкхён неосознанно льнет к ласке ближе, немного приоткрывая губы и судорожно выдыхая. Чанёль действует неспешно, ласкает неторопливо, поэтому Бэкхён может ощущать каждый чувственный поцелуй Господина ярко. – Пожалуй, мне стоит принять твой подарок, – улыбчиво произносит Господин, развязывая шелковые повязки халата. Бэкхён встает перед мужчиной. Он прикусывает губу и чувствует покалывание в желудке из-за того, как Чанёль смотрит на него, когда халат безвольно спадает с плеч на пол. Мужчина не стесняется рассматривать его тело жадно; он не стесняется скользить по нему собственническим взглядом и исследовать так, словно не видел Бэкхёна до этого обнаженным никогда. Стыдно признаться, но Бэкхён возбуждается лишь из-за этого взгляда, ведь он видит на глубине чужих глаз зарождающееся возбуждение. В волнении покусывая свои губы, Бэкхён призывает всю свою выдержку, чтобы не потеряться в ворохе собственных чувств и ощущений. Чанёль тем временем продолжает разглядывать своего мальчика, кажется, желая довести его до предела, ведь стоять вот так и быть совершенно открытым перед другим человеком – то, что заставляет чувствовать себя странно, невероятно смущающе. – Опустись на колени, – внезапно подает голос Чанёль. Бэкхён вздрагивает и машинально облизывает губы, медленно выполняя приказ. Так некстати вспоминается неудачная попытка юноши отблагодарить Господина в самый первый день его пребывания в этом доме; только сейчас Бэкхён понимает, каким был глупцом, но на тот момент он и подумать не мог о том, что Чанёль в корне поменяет его взгляд на этот мир. Мужчина поднимается с кровати, встает прямо перед Бэкхёном и смотрит на него мягко, но в то же время властно. Чанёль умело сочетает в себе все самое несочетаемое, и Бэкхён понимает, что нужно перестать удивляться таким вещам. На Господине хлопковые штаны, и его домашний образ – вместе с растрепанными волосами и голым торсом – буквально лишает Бэкхёна всех связных мыслей. Он просто хочет сделать то, о чем они думают оба; ему не терпится стать стопроцентно послушным и покорным. Только рядом с истинным Господином мальчик чувствует желание подчиниться. Он ощущает это где-то глубоко внутри себя, и это «что-то» сосредоточено лишь на одном человеке, которому мальчик вверяется; власть Господина чувствуется не в его физическом превосходстве, а в силе, исходящей изнутри. И Бэкхён может уверенно заявить о том, что рядом с Чанёлем он всегда ощущает подобное. Что бы ни произошло, Чанёль всегда будет Господином Бэкхёна, навсегда его приручившим и подчинившим. Оставляя легкие поцелуи на коже живота мужчины, Бэкхён прикрывает глаза и исчезает в том, что ему нравится. Ведь ему действительно нравится вот так целовать Чанёля, показывая слабость перед ним, потому что юноша знает наверняка, что Господин не сделает ему больно или плохо, и это осознание подкрепляется тем, как мужчина резко выдыхает, напрягая мышцы живота. Бэкхёна посещает мысль о том, что в такие моменты Чанёль тоже чувствует не только желание удовлетворить свои физические потребности. По крайней мере, юноша надеется на это, и его надежда собирается по крупицам, выстроенная подобными жестами и эмоциями со стороны Господина. Бён стягивает с чужих бедер штаны вместе с бельем. А после поражено замирает, когда его взгляд натыкается на шрамы, украшающие чужую кожу. Должно быть, он не заметил их во время их первого секса. Бэкхён не знает, имеет ли он право быть осведомленным об их получении, поэтому решает ничего не спрашивать, ведь отчего-то кажется, что Чанёль, если сам этого захочет, обязательно расскажет ему об этих шрамах. Он прикусывает губу, разглядывая полувозбужденный член, и слышит бархатистый смех, доносящийся сверху. – Интересно? – насмешливо спрашивает мужчина, вызывая у Бэкхёна легкую ухмылку. Юноша обхватывает чужой член длинными пальцами и, не отрываясь от взгляда чужих глаз, подносит головку ко рту. – Очень, – выдыхает Бэкхён, а после обхватывает чувствительную плоть губами, сладко всасывая и прикрывая глаза. Их вечер заканчивается тем, что Чанёль берет его на мягком ковре. Бэкхён задыхается в своих стонах, выгибаясь навстречу чужой жадности, и ощущает свое возбуждение, застилающее глаза. Господин оставляет бледные следы на его бедрах, груди и ключицах, рычит в его губы и наслаждается звуками, которые издает его мальчик, получая удовольствие и сжимая пальцы на его плечах. Бэкхён – совершенство, дарованное Чанёлю, и он не может перестать думать об этом, когда кончает в него. О торте они благополучно забывают.

~~~

От досады Бэкхён сжимает пальцы в кулаки и с нескрываемой ревностью наблюдает за тем, как Господин подходит к каждому, кто прибыл на сегодняшний званый ужин в честь его Дня рождения. Понимая, насколько глупо он ведет себя, Бэкхён старается успокоиться и взять под контроль собственные чувства, готовые в любой момент превысить критический максимум. И все же странные ощущения не желают покидать его, когда он замечает взгляд незнакомого мальчика, направленный в сторону его Господина. Взгляд, полный восхищения и желания. Уж Бэкхён-то знает наверняка, потому что, должно быть, сам смотрит на Чанёля именно так. Он вздыхает и нервно теребит небольшой кулон, прикрепленный к его чокеру. Чанёль сделал для Бэкхёна подарок около двух недель назад, вручив ему драгоценное украшение, указывающее на абсолютную принадлежность мужчине, потому что на кулоне была выгравирована первая буква имени Чанёля. Такие чокеры дарились не каждому мальчику, Бэкхён об этом знал; именно поэтому ценность этого подарка не сравнима ни с чем. Кулон Бэкхёна сделан из красного изумруда, на котором изображена серебристая C. Он улыбается, когда чувствует прохладый драгоценный камень кожей, и даже как-то успокаивается, понимая, что носит на собственной шее неоспоримое доказательство того, что Господин принял в нем своего мальчика. Ведь такие подарки не делаются просто так. Тревога, засевшая в нем с самого утра, усиливается по мере того, как гости продолжают прибывать, кажется, бесконечным потоком. Бэкхён не знает, сколько людей было приглашено на торжество, но предполагает, что действительно много, ведь они то здесь, то там, и юноша ощущает себя так, словно его сжимают со всех сторон любопытными, а иногда и откровенно неприязненными взглядами. Должно быть, никто не ожидал, что «шавка с аукциона» превратится в чертовски привлекательного молодого человека. Да, Бэкхён не раз замечал, что на него заглядываются другие Господа. – Мне нужна твоя помощь, – Чанёль, оказывающийся рядом совершенно неожиданно, заставляет Бэкхёна испуганно вздрогнуть. А после нахмуриться и посмотреть на мужчину с вопросом в глазах. – Что-то случилось, Господин? – осторожно спрашивает Бэкхён, делая маленький шаг к Чанёлю, чтобы быть ближе к нему. Именно в такие моменты, когда им нужно бывать на каких-либо мероприятиях, Бэкхён ощущает острую необходимость в его присутствии. – Да. Я терпеть их всех не могу, – усмехается Чанёль, а Бэкхён хмурится и смотрит на него подозрительно. – Вы что, пьяны сейчас? – интересуется он и едва сдерживается, чтобы не упереть руки в бока. – Я выпил немного, ты прав, – кивает Господин и весело улыбается. – Давай сбежим? Тебе разве не хочется бросить тут все и сбежать куда-нибудь со мной? – мягко обхватывая ладонь своего мальчика, спрашивает Чанёль, на секунду задерживая взгляд на чокере, который опоясывает чужую шею. Бэкхёну, конечно, очень хочется оказаться где-нибудь не здесь в данный момент, но перспектива, кажущаяся такой заманчивой, уступает место здравому смыслу, ведь покинуть ужин в самом разгаре было бы невежливо со стороны хозяина. Вот только Чанёль, значительно повеселевший, этого не понимает, и это очень странно, ведь не могло же Господина повести настолько сильно из-за незначительного количества алкоголя? – Что-то я… – фраза мужчины обрывается на полуслове, и он наваливается на Бэкхёна всем телом. Юноша автоматически пытается подхватить его, но не успевает, и Чанёль сползает на пол. Все мгновенно оказываются рядом, оттесняя Бэкхёна назад. Он не может понять, что происходит, реальность вертится перед глазами, все смешивается в размытую картинку, паника окатывает с головы до ног. Юноша пытается протиснуться через толпу людей, мысленно ругаясь их огромному количеству, и видит лишь обрывисто, что Чанёль лежит на полу; неестественно бледный, с закрытыми глазами. Поперек горла встает ком. Бэкхён ощущает себя так, будто его вывернули наизнанку, но шум и голоса гостей, тревожно звучащие в его голове, не дают сосредоточиться. А если у Бэкхёна не получается сконцентрироваться на чем-то, то и взять себя в руки он не сможет. Пытаясь сделать глубокий вдох, он уже делает шаг вперед, как кто-то неожиданно хватает его за кисть и ведет в сторону выхода на задний двор. Непонимание усиливается с каждой секундой, и только через несколько мгновений Бэкхён начинает сопротивляться и брыкаться, потому что его продолжают настойчиво уводить от Чанёля, до синяков сжимая пальцы на молочной коже его тонкого запястья. Бэкхён ничего не может разобрать, ведь коридор, через который его ведут, не освещен. Юноша предпринимает еще одну попытку вырваться из крепкого захвата, но все оказывается лишь глупыми, безуспешными попытками. – Отпустите меня! – кричит он. Страх постепенно заполняет каждую клеточку его тела. – Пустите же! – пытается Бэкхён еще раз. Но его, разумеется, никто не слушает. Оказываясь на заднем дворе дома Господина, Бэкхён беспомощно оглядывается по сторонам. Запястье саднит, а ком, застрявший в горле, не дает нормально дышать. Кислорода в легких не хватает катастрофически, и он, набирая побольше воздуха в легкие, чтобы закричать, позвать кого-нибудь на помощь, лишь чувствует слабость в ногах, так как к его носу прикладывают тряпку – Бэкхён вдыхает химическое вещество. А после безвольно обмякает в чужих руках.