Господин

Первое, что чувствует Чанёль – это сухость во рту. Он пытается пошевелить языком, чтобы облизать губы, но все кажется таким тяжелым сейчас, что мужчина оставляет эти попытки и сглатывает, морщась из-за неприятных ощущений. События прошедших часов едва ли не полностью стерлись из его памяти, ведь Чанёль помнит только о том, как выпил немного виски, а после этого в голове – полнейшая пустота. Пытаясь открыть глаза, мужчина краем уха улавливает движение рядом с собой. Он напрягается, но в следующую секунду слышит чей-то шепот, который очень сложно разобрать сейчас из-за шума в голове. Его немного подташнивает, но в целом он чувствует себя так, словно только что проснулся после крепкого, долгого сна. Тревога напоминает о себе лишь тогда, когда Чанёль четко понимает, что рядом нет Бэкхёна. Он просто чувствует это. И ощущение это такое яркое и сильное, заставляющее мужчину напрячься и все-таки открыть глаза, щурясь подслеповато из-за яркого света. Джина мгновенно подлетает к мужчине и обеспокоенно смотрит на него. – Господин Пак? – тихо спрашивает она, нервно покусывая губы. – Как Вы себя чувствуете? – девушка выглядит взволнованной и обеспокоенной, и мужчина невольно задумывается над тем, из-за чего ее глаза полны страха и испуга. Бэкхён. – Где Бэкхён? – его голос сел и охрип, и Чанёль прочищает горло, пытаясь немного привстать. Но ладонь Джины слегка давит на плечо, не позволяя сделать этого. Мужчина одаривает свою помощницу хмурым взглядом, но все же понимает, что та действует лишь во благо. Стараясь успокоиться и не начать нервничать раньше времени, Чанёль продолжает смотреть на девушку – он ждет ответ. На подсознательном уровне он знает, что ему не понравится то, что он услышит, но Чанёль готов ко всему. Ему просто необходимо знать, где сейчас его мальчик, почему его нет рядом и что, черт побери, с ним произошло. – Господин… Бэкхёна нет, – наконец, набирая больше воздуха в легкие, произносит Джина. – Его… Бэкхёна похитили, господин Пак, – она отводит взгляд, словно бы раскаиваясь в чем-то, и тихонько всхлипывает, сжимая в тонких пальцах ткань платья, в которое облачилась по случаю его дня рождения. Чанёль немигающим взглядом смотрит на девушку и хмурится сильнее, пытаясь осознать серьезность ее слов. Неужели они решили вот так разыграть его? Или слишком глупо подшутить? Но Пак, не отрывая взгляда от Джины, лишь по одной ее сгорбленной позе понимает, что она не шутит. Она сейчас говорит правду, ничего не приукрашивая и не утаивая, и боится его реакции. Джина не глупая и не слепая, чтобы не заметить, как господин Пак относится к Бэкхёну и какие отношения их связывают. Сколько нежности и трепета порой проскальзывает во взгляде мужчины, когда тот смотрит на Бэкхёна. – Я… я сразу вызвала полицию, когда поняла, что его нигде нет, а потом, когда мы несли Вас в спальню, из кармана Вашего пиджака выпала записка, и я… я все поняла, – Джина вновь приглушенно всхлипывает и дрожащими руками протягивает Чанёлю обрывок бумаги, на котором неровным, слегка небрежным почерком выведено: «Ты знаешь, где его искать. И советую тебе прийти одному». Чанёль старается подавить тошнотворное головокружение, ведь ему начинает казаться, словно его голову сжали со всех сторон и начали безжалостно сдавливать. Он прикрывает глаза и старается унять клокочущую злость под кожей, но все это бесполезно и напрасно сейчас, ведь гнев медленно заполняет сердце мужчины. Все нутро Чанёля горит яростью, которая смешивается со злостью на одного человека, посмевшего протянуть руки к его мальчику. Чанёль, разумеется, сразу догадывается по обрывкам немного неровного почерка, кому принадлежит эта записка, и старается не сорваться с кровати прямо сейчас, комкая жалкий кусок бумаги в кулаке. Чанёлю нужно было сразу догадаться о том, что Хё не оставит его в покое. Такие люди, как он, всегда завистливы и отвратительно расчетливы. Не составляет труда догадаться даже в таком состоянии, в котором пребывает сейчас мужчина, что Хё планировал похищение Бэкхёна именно в день рождения Чанёля; и официант, подавший Господину виски, точно знал, что нужно делать и как следовать плану. Голова начинает болеть в разы сильнее, когда Чанёль пытается подняться с кровати. Он качает головой, когда Джина открывает рот, чтобы начать протестовать, и спрашивает сухо: – Когда ты вызвала полицию? Джина виновато смотрит на Чанёля и облизывает волнительно губы, потому что она впервые видит мужчину таким. И дело вовсе не в том, что Чанёль на порядок бледнее обычного. Дело в его глазах. Если приглядеться к ним лучше, то можно заметить в них пугающую пустоту. Будто из Чанёля выкачали сразу все эмоции, оставив лишь оболочку. Чанёль же уверен в том, что полиция в данном случае не поможет. – Полчаса назад, господин Пак, – тихо отвечает девушка и больше не старается удержать мужчину, прекрасно понимая, что того больше ничто не остановит, пока Бэкхёна не окажется рядом с ним. «Ты знаешь, где его искать». Неровной походкой Чанёль идет в сторону своего кабинета и только там позволяет своим истинным эмоциям взять вверх – дрожащими пальцами мужчина роется в бумагах, которые лежат на его столе. Он звонит Хёши, вкратце описывает суть проблемы и лихорадочно пытается понять, какое место имел в виду Хё, когда писал о том, что Чанёль знает. И ему приходится погрузиться воспоминаниями в те дни, когда он был безвольной марионеткой в руках жестокого, совершенно безжалостного кукловода. Для него эта тема до сих пор является самой болезненной, но именно сейчас Чанёль даже не ощущает отвращения к самому себе, пока перебирает в памяти воспоминания, связанные с тем временем. Ведь должно же быть хоть что-нибудь, что указывало бы на примерное местонахождение его мальчика. Мысли о Бэкхёне заставляют болезненно сжаться желудок. Страх омывает Чанёля с головы до ног, потому что мужчина боится представить, что могут сделать с его мальчиком, пока он сидит и думает, не предпринимая никаких попыток и не действуя. Но Чанёль не может действовать наобум или рисковать, потому что он изучил Хё достаточно хорошо, чтобы понять – тот любит, когда играют по его правилам. И любая оплошность может дорого обойтись не только для Чанёля, но и для Бэкхёна тоже. Если мысли мужчины верны, то Хё не тронет Бэкхёна до тех пор, пока Чанёль не найдет его, потому что Хё – великолепный манипулятор, и он не станет растрачивать «материал» попросту.

~~~

Бэкхён прикован наручниками к батарее. Бэкхён проглатывает свой страх, силясь показаться храбрым и бесстрашным, мысленно напоминая себе о том, что он больше не тот мальчик с аукциона – теперь его не получится сломить, не получится втоптать в грязь и обтереть об него ноги так, словно он является не больше, чем просто половой тряпкой. Вот только… сила убеждения и самовнушение ничуть не действуют на него, когда цепкие и пристальные глаза наблюдают за каждым его движением, словно оценивая, пробуя, изучая. Бэкхёну становится мерзко из-за того, что на него смотрят вот так, но закрыть глаза он не в силах – тогда, юноша уверен, страх лишь усилится, сделается ощутимее. Он не может с точностью сказать, сколько времени прошло с тех пор, как он очнулся здесь – в серой, маленькой комнате с узкой кроватью. Здесь пахнет сыростью и неуловимо чем-то еще, но юноша старается не заострять на этом внимание, потому что сейчас не время зацикливаться на подобных деталях. Бэкхён боится даже вдохнуть, потому что мужчина, сидящий перед ним, вселяет в него самый настоящий ужас. Мужчина не предпринимает никаких попыток (а у него их было достаточно), чтобы навредить ему, и Бэкхёна это страшит лишь сильнее, потому что он не знает, чего стоит ожидать от незнакомца. Хотя, сложно назвать незнакомцем того, кого Бэкхён запомнил ярко и отчетливо. Тогда, на приеме одного из Господ, именно этот человек «подарил» своего мальчика, кажется, даже наслаждаясь тем, как тот унижался перед всеми. Бэкхён помнит отвращение, связанное с именем господина Хё, поэтому и не может сказать, что бездействие со стороны мужчины успокаивает. – Можно, конечно, понять, что он нашел в тебе, – задумчиво произносит он, а Бэкхён заметно вздрагивает от тембра его голоса, неожиданно раздающегося в оглушающей тишине комнаты. Юноша подбирается и напрягается. Бэкхён неосознанно сравнивает сидящего перед собой мужчину с хищным зверем, который готовится сделать прыжок и в два счета расправиться со своей жертвой. Но этот тип, кажется, относится как раз к тем, кто со своей жертвой любит предварительно играться, забавляться и потешаться, чтобы после, насладившись вдоволь, просто перегрызть глотку и не моргнуть глазом. От подобных ассоциаций Бэкхён сглатывает и старается все же храбриться, потому что интуитивно юноша чувствует, что пока он в безопасности. – Что… что вы хотите от меня? – чуть севшим голосом спрашивает Бэкхён, осмеливаясь настолько, что смотрит прямо в глаза мужчины, вызывая у того усмешку, больше похожую на оскал. – От тебя? – коротко хмыкает Хё, одаривая Бэкхёна самым презрительным взглядом. – Таких шавок, как ты, готовых упасть на колени перед любым, кто поманит их какой-нибудь драгоценной безделушкой, я трахаю на сухую и наслаждаюсь тем, как они кричат от боли, – спокойно произносит мужчина и растягивает губы в ухмылке. – Ты мне даром не сдался. Мне нужен Чанёль, и так уж получилось, что другого способа заманить его сюда не оказалось, – театрально пожимает плечами он и вздыхает, заставляя Бэкхёна нервно сжать пальцы в кулак. Он только не может понять, для чего ему понадобился его Господин, и, видимо, этот вопрос как-то невольно всплывает на его лице. Мужчину забавляет, искренне и неподдельно, то, каким простым и примитивным кажется этот мальчик – неужели Чанёль опустился до вот этого? – Чанёль – мой мальчик, – все-таки поясняет Господин. Бэкхён поначалу непонятливо хмурится, пытаясь уловить в тоне голоса мужчины либо шутку, либо самую откровенную издевку, но тот продолжает пристально вглядываться в лицо юноши, как бы говоря своим видом о том, что он и не думал шутить. И тот факт, что он отзывается о Чанёле как о своем мальчике в настоящем времени, подводит Бэкхёна к просто выбивающей из легких воздух мысли: если этот Господин и свихнулся, то он говорит чистейшую правду! Он вспоминает о тех шрамах, которые видел на бедрах своего Господина, и начинает чаще дышать, пытаясь справиться с информацией. Но у него не получается. Да быть такого не может, чтобы Чанёль когда-то был мальчиком! Не может. Сильный, мужественный, властный Чанёль не мог быть одним из тех, к кому принадлежит сам Бэкхён, это просто бессмысленно! Это просто не укладывается в голове Бэкхёна, который старается изо всех сил совладать с собой, но узнать об этом вот так, сидя прикованным к батарее и не имея возможности сделать хоть что-нибудь, становится до абсурдного нелепо. – В… ваш мальчик? – прочищая горло, спрашивает Бэкхён, надеясь оттянуть время. Вот только он не знает, для чего его нужно оттягивать, просто… страх и непонимание смешиваются сейчас, и его голова кружится так сильно, что мгновенная тошнота подкатывает к горлу. – Он мой Господин! – восклицает Бэкхён и смотрит на мужчину с вызовом. – Замолчи, глупая тварь! – Хё мгновенно оказывается рядом и отвешивает Бэкхёну звонкую, сильную пощечину – голова юноши отлетает, и он прокусывает внутреннюю сторону щеки из-за неожиданности. – Чанёль всегда принадлежал и будет принадлежать мне. Ты видел его шрамы? Это – мое клеймо, – маниакально смотря на Бэкхёна сверху-вниз, мужчина ударяет еще раз, и Бэкхён болезненно стонет. Невольно Бён думает о том, что перед ним сейчас стоит психически нездоровый человек. Весь его вид – всклокоченные волосы, исчезнувшее спокойствие в глазах, которое сменяется на лихорадочный блеск, а также деланная сдержанность, теперь становящаяся удушающим нетерпением – просто кричит о том, что рассудок мужчины помутился. Иначе Бэкхён не в силах объяснить то, что сейчас происходит. – Сейчас ты увидишь своего Господина в действии, – с тихим смешком он достает из кармана телефон, нажимает пару кнопок и тычет Бэкхёну экраном прямо в лицо. Это видео, начинающееся с чьих-то болезненных стонов, и, так как в комнате очень приглушен свет, в первые секунды разобрать что-либо не получается. Бэкхён чувствует, как застревает в горле ком, когда видит очертания знакомого лица. Чанёль моложе, его телосложение не такое крепкое, а глаза накрыты повязкой. Бэкхён боится, отчаянно боится того, что может увидеть в этом видео, но Хё, нависающий над ним, не позволяет отвести взгляд в сторону, больно сдавливая челюсти и приказывая смотреть. – Сегодня наш сладкий Чанёлли понесет наказание за очередное непослушание, – с театральным вздохом произносит голос из динамика телефона. Чанёль обнажен, связан, а в его отверстие вгоняют силиконовую игрушку, и только по тому, как сжимаются пальцы на его ногах, можно судить о том, насколько ему больно. Кажется, он привык к такому, потому что с его губ не слетает ни звука. Чанёль выдыхает, но терпит, зная, что самое страшное его ждет впереди. – Я собственноручно сделаю так, чтобы ты никогда не забывал об этом дне, сладкий, – продолжает верещать голос. – И был всегда послушным, всегда таким покорным… Раскаленный металл отлично входит в мягкую кожу, все об этом знают, и в следующее мгновение об этом узнает и Чанёль, когда его бедра клеймят – быстро, молниеносно, прижигая кожу то с одной стороны, то с другой. Чанёль даже не понимает, с какой именно стороны ему больнее всего, кожа горит как будто везде. Истошные вопли, раздающиеся на всю комнату, кажется, ничуть не смущают, лишь подстегивают делать новые метки, забавляют и возбуждают азарт, смешанный с интересом. – Чанёлли должен понять, что он плохой мальчик, – цокают языком на заднем плане, и кровоподтеки на слегка смуглой коже в какой-то момент зачаровывают снимающего это видео. – Ты такой прекрасный… – шепчет голос, наслаждаясь тем, что видит – бедра Чанёля выглядят прекрасно изуродованными, а значит, наказание прошло даже более чем успешно. – Мой прекрасный мальчик… Бэкхён не моргает. Бэкхён вовсе не чувствует ничего, потому что сейчас он увидел то, что… в голове – полнейшая пустота, настолько звонкая и всепоглощающая, что юноша не замечает, как человек (но разве можно назвать его вот так?) отходит от него. Хё откровенно наслаждается результатом, растерянностью на глупом лице и нежеланием принимать действительность такой, какая она есть. Бён уходит в собственные мысли, стараясь выкинуть из головы недавно просмотренное видео, но все попытки оказываются безуспешными. В его голове до сих пор стоит оглушающий крик, пропитанный болью, отчаянием и страхом, и все это смешивается в такую жгучую, лишающую кислорода какофонию, что справляться с одолевающей паникой больше не получается. Он просто не в силах для того, чтобы взять себя в руки, приказать себе успокоиться и попытаться убедить себя в том, что все это – лишь глупый монтаж, сделанный специально для того, чтобы навредить его психике. Бэкхён слишком наивный, раз надеется на это, и он понимает, что никакой это не монтаж, а самая настоящая реальность. Чанёль когда-то был мальчиком, когда-то тоже был безвольным и делающим то, что ему прикажет его Господин. То, что взбредет в больную голову Хё, потому что Бэкхён убеждается в том, что Хё – прогнивший, больной ублюдок, который делает все, что ему вздумается. И показал он это видео не для того, чтобы убедить Бёна в правоте собственных слов, а потому, что был уверен в том, что Бэкхён мгновенно почувствует отвращение к Чанёлю после увиденного. Вот только Хё просчитался. – Он никогда не будет принадлежать вам, потому что вы ничтожество, а Чанёль – настоящий Господин, понимающий, что превосходство не в физической силе! Вы же… жалкий и убогий человек, – на одном дыхании произносит Бэкхён. – Не человек даже, а животное. Вы не достойны считаться Господином, – пытаясь сохранить в своем голосе смелость, продолжает говорить он, решая задвинуть собственные чувства и эмоции как можно дальше. Прошлое должно оставаться в прошлом, и если у Чанёля получилось не зацикливаться на прошлом юноши, то и Бэкхён постарается сделать точно так же. Все сказанные слова – это как бомба замедленного действия. Бэкхён видит, как меняется в лице Хё, как его триумф перекрашивается в злость и ярость, как его мнимое превосходство растворяется, оставляя после себя лишь настоящее уродство его гнилой души. Бэкхён не боится отчего-то, потому что он не мог промолчать и таким образом согласиться со словами Хё. Чанёль – не игрушка, и если Хё до сих пор так одержим им, то у Бэкхёна для него весьма плохие новости. Бэкхён сглатывает, морщась от привкуса крови на кончике языка, и готовится к самому худшему. Ведь Хё уже поднимается с места и движется в его сторону с явным намерением сделать что-то. Неожиданный стук в дверь отвлекает его, и Хё разворачивается, когда она открывается и на пороге возникает охранник, очевидно, все это время стоявший там и охраняющий вход в эту комнату. – Господин Пак хочет вас видеть, господин Хё, – механическим голосом проговаривает он, словно не замечая Бэкхёна, прикованного к батарее. И только в этот момент Бэкхён испытывает самый настоящий, ни с чем несравнимый ужас. Чанёль здесь, пришел за ним, но почему от этого не легче? Почему Бэкхёну хочется кричать и умолять его не приходить сюда никогда? Его Господин заходит в комнату, ловит взгляд Бэкхён и ободряюще улыбается. Бэкхён же, кажется, вообще перестает дышать.