Ты

Колено саднит. Боль отвлекает, раздражает, терзает, и не будь здесь Чары, из глаз, наверное, потекли бы слезы, но Фриск не хочет показаться плаксой. – Съешь эти консервы, – говорит Чара с убеждением, и Фриск так веселит эта напускная серьезность, что даже боль на секунду отступает. – Как мне помогут консервы? Лучше научи меня не поскальзываться на лестницах. На разумное возражение Чара только хмурится и качает головой. – Нет, вот это глупости. Не лестница, так что-нибудь еще. Этот мир, – Чара на секунду мрачнеет, – всегда будет причинять тебе боль. Не можешь бороться с причиной - борись с последствиями. Чару вечно тянет на излишне пафосные монологи, но Фриск это нравится - Фриск нечего возразить. Последняя слабая попытка: – Я даже есть не хочу. – Еда не для удовольствия, еда для здоровья, – делится своей мудростью Чара. – Если только это не шоколад. А в этой жестянке совершенно точно не шоколад. На земле перед ними лежит запечатанная консервная банка с нарисованной на боку белой ракетой и такой же белой надписью "еда для космонавтов". Они украли ее из оказавшейся незапертой кладовки, и Фриск до сих пор не знает зачем, но такое случается часто: Чара говорит что делать, и Фриск выполняет, нередко не понимая сути указаний, но принимая на веру идею: Чара знает лучше. Вот и сейчас Фриск нехотя берет жестяную банку в руки и тянет за кольцо. – Я все равно не понимаю, как это поможет моей ноге. Чара помогает распечатать консервы, косо поглядывая на Фриск, и вдруг ухмыляется: – Еда восстанавливает здоровье, помнишь? – Это так не работает. – Нет, работает. Это правила игры. Ты же не ставишь себя превыше правил, Фриск? Чара улыбается уголками губ, но смотрит пристально, и опять эта шутливая убежденность заставляет Фриск рассмеяться и помотать головой. Они едят консервы вместе. Содержимое жестянки совершенно безвкусное, но они никогда не были прихотливы в еде. Правила есть правила, поэтому через минуту Фриск уже не помнит о разбитой коленке.