Ты

С приближением марта зима тает и оплывает, и вместе с ней тает и оплывает Сноудин. Уютный рождественский городок исследован вдоль и поперек, а значит, пора двигаться дальше. При первой возможности Чара перелезает из мешковатых штанов обратно в короткие шорты, и, нацепив резиновые сапоги, они отправляются исследовать глубину луж на заднем дворе. – Мир, где вода повсюду, – бормочет Чара себе под нос. – Да, это наш мир. После вечера, проведенного за просушкой одежды и обсуждением их следующей остановки, на свет появляется Вотерфол. Фриск не может взять в толк, зачем к и без того доверху затопленному миру прибавлять воду воображаемую, но Чара, похоже, испытывает неподдельное удовольствие, описывая своды мрачных пещер, с которых за шиворот летят ледяные капли воды. Вечером они выбираются на крышу. Фриск ежится от порывов ещё по-зимнему ледяного ветра, Чара же просто садится на самый край, подобрав под себя ноги. Фриск гораздо больше по душе место подальше от края, но чтобы не показаться перед Чарой трусишкой, приходится сесть рядом. Над ними - бархатное черное небо. Кое-где проглядывают звезды, и Чара смотрит на них, прищурив глаза. – Это ненастоящие звезды, – говорит Чара с непонятной насмешкой, и Фриск думает, что они всё ещё играют, но затем Чара развивает свою мысль: – Если верить библиотечному учебнику физики, они могли уже давным-давно потухнуть. А мы смотрим на них и не знаем. У Фриск проблемы даже с математикой, до физики они и вовсе ещё не дошли, поэтому сведения от Чары кажутся интересными, но бесполезными. – Разве есть какая-то разница? Мы всё равно видим то, что видим. Чара с выражением величайшего презрения шумно выдыхает через нос. – И как мне хоть на секунду могла прийти мысль, что люди могут быть не совсем уж поверхностными. Фриск пожимает плечами и улыбается. Чара изображает огорчение, но Фриск чувствует, что этот ответ почему-то пришелся Чаре по душе. Ночью в приюте неестественно тихо, и когда они крадутся по полутемным коридорам, Фриск кажется, будто они - единственные люди в здании. Напротив широкого окна на третьем этаже Чара замирает и вглядывается в самую крупную звезду на небе. – Держу пари, она уже дохлая, – говорит Чара, не отрывая о нее глаз. – А другие-то и не замечают. – Это так важно? – Фриск прислоняется к стене, пытаясь поймать чужой взгляд. – Как знать. Чара, наконец, поворачивается и склоняет голову набок, так, что челка полностью занавешивает глаза. – Как думаешь, кто-нибудь заметит, когда умрем мы? Фриск вдруг становится очень холодно - должно быть, дует от окна. – Пошли спать. Чара сухо смеется, и они идут дальше.