Клетка

Шепард вспомнила, как Гаррус, по своему обыкновению обнимая ее перед сном, промычал на ухо, что он – плохой турианец. В который раз. - А я – плохой солдат, - ответила Джейн, и он тихо рассмеялся ей в шею.- Не смейся, я, правда, так думаю. Плохой солдат и, наверное, не очень хороший человек. - С чего ты взяла? Перед глазами Шепард был пример хорошего, чертовски хорошего солдата. Кайден Аленко – лучший солдат, которого только можно представить. Он не просто служит Альянсу, Альянс – в его крови, во всех его поступках, во всех словах – именно Кайден достоин звания «идеальный солдат» больше, чем кто бы то ни было. Хороший солдат никогда не стал бы работать с врагом. - Ты – предательница, - говорит ей Кайден. - Я – предательница, - соглашается про себя Шепард. …Приходить в себя тяжело, яркий свет режет глаза, воздух словно застревает в легких. Чужой голос требует – нужно встать и куда-то идти, кого-то искать, но руки и ноги – бесполезные рулоны ткани, которые складываются под ее весом. Ослабевшие мышцы не хотят слушаться приказов еще сонного мозга, и Шепард бесконечно презирает себя за то, что не может встать с пола. …На мужчине, который стоит напротив нее, броня со странно знакомым логотипом. «Цербер», - говорит он, и перед глазами Шепард проносятся хаски, рахни, торианин, контр-адмирал Кахоку, лежащий на полу сломанной куклой. «Цербер оживил тебя», - говорит он; «Ты была мертва», - говорит он; «Тебя не было два года» - говорит он, и его слова не укладываются в голове у Шепард. …Умирать – просто, почти не больно, только обидно. В глазах пляшут разноцветные пятна, воздуха не хватает – но никакого и намека на всю жизнь, что должна перед ней промелькнуть. Темнота. Тишина. Ничто. «Лучше бы так и оставалось», - думает Шепард, глядя на мужчину, сидящего в кресле. …Новая «Нормандия» построена куда лучше, чем первая, но поначалу эти стены вызывают у Шепард только тошноту. Куда ни посмотри – везде эмблемы «Цербера», кричащие ей: «Эй, Шепард, ты находишься на корабле врага! Ты ешь его еду и носишь его одежду!» Шепард летит на Цитадель так скоро, как только может – ей нужен Андерсон, ей нужен Альянс, ей нужно доказать, что она – жива, что она – настоящая, ей нужно удостовериться, что Альянс вовсе не сидит, сложа руки, пока Коллекционеры уничтожают колонии. …Шепард возвращается на «Нормандию» со странным чувством: ей кажется, что Альянс… отказался от нее? Отмахнулся коротким «Прости, Шепард, но ты работаешь на врага» от Андерсона? Не выслушал, не принял обратно – как же так, Андерсон? - Я тебе верю, - говорит он. – И Хаккет тоже тебе верит. Но все решаем не только мы. Ты же понимаешь, как это выглядит? Ты пропала, твой пилот видел, как тебя вынесло в открытый космос, Шепард. А потом ты возвращаешься на корабле с логотипом Цербера. Мы ничего не можем сделать, девочка, но поверь, мне бы очень хотелось… …Шепард проводит пальцами по свежим шрамам на щеке и отстраненно удивляется, что не чувствует ни паники, ни растерянности – только какую-то глупую обиду. Идеальный солдат Кайден никогда не стал бы срывать свою обиду на Совете. Идеальный солдат, как и идеальный турианец, кривился бы, но выполнял задание, кивал головой, говорил: «Есть, сэр!» и «Так точно, сэр!», и не сказал бы ни слова поперек. Хороший солдат ни за что не сказал бы Послам Совета, что они могут засунуть свое гребаное звание в свои гребаные задницы. Хороший солдат беспрекословно выполняет приказы, а не говорит (все тому же Совету!): «От вас никакого толка!». Хороший солдат не стал бы угрожать далатрессе, а чуть позже – не обложил бы ее матом. Хороший солдат не выгоняет со своего корабля адмиралов – пусть даже это идиот-кварианец, пусть даже кварианцы солдата раздражают. И уж тем более, ни за что не поднимет руку – на того же адмирала. Все солдаты готовы к смерти. Своей, товарища, целого отряда – кого угодно. Джейн привыкла не бояться смерти, Джейн привыкла к мысли, что смерть – неизбежна. Хороший солдат знает – каждая жертва должна сторицей обойтись врагу. Хороший солдат надирается после того, как его друг погибает. Шепард – плохой солдат, и поэтому, вернувшись с Тучанки, она бессильно воет, сжавшись в комок, под ледяными струями душа. Отношение к смерти, как к неизбежности, рассыпается пылью и разлетается в воздухе вместе с лекарством от генофага, и все, что может сделать Шепард, – молча, сжав губы в тонкую нитку, дойти до своей каюты и уже там сползти по стене душевой, закрыв руками лицо. Когда-то и она была хорошим солдатом – таким, как Кайден. Все изменилось после того, как «Нормандию» разнесло на части, и она открыла глаза в стерильной лаборатории «Цербера». И именно поэтому Шепард раз за разом соглашается на осмотры, раз за разом просит просканировать ее всю, целиком, – не может быть, чтобы в ней не было никакого чипа, пусть Миранда и уверяет ее, что она – все та же Шепард, что и была до своей смерти. Чипа нет, и Шепард кажется, что она просто перестала быть хорошим солдатом. Вежливым, дисциплинированным, твердым и бесстрашным – солдатом, которого создавал Альянс.