Иллюзии

      Гарри сел на свое место за гриффиндорским столом, наблюдая за пением шляпы, а потом и за распределением первокурсников. Рон и Гермиона, сидевшие по бокам от него упорно пытались разговорить парня, понять, что это только что было, но единственное слово, которое было слышно от него — это «потом». В конечном итоге, они отстали, разумно решив подождать, пока тот, кого они считали своим другом уже целых пять лет, решит наконец объяснить происходящее.       Наконец, последний мальчик пошел за стол Рейвенкло, и директор взял слово, в очередной раз напомнив всем об опасности и о том, как важно держаться в это тяжелое время вместе, забыв про распри и ненависть. В общем-то правильно, но все равно никто соблюдать это не будет, а ненависти станет только больше. Одни будут винить других за то, что кто-то погиб, за разруху и страх, другие же будут огрызаться в ответ, пытаясь защитить себя и свои семьи. И всем будет неважно, участвовали они сами или их родители в этом, поддерживают они Волдеморта или нет… Если ты учишься в Слизерине или же кто-то из твоей семьи пожиратель и это известно — ты априори чудовище. Так же как и маглорожденных заведомо считают глупыми, слабыми и определенно подлежащими уничтожению.       Это все слишком напоминало Вторую Мировую с ее немцами и евреями. Только вот те дети, которые еще недавно упорно ратовали за чистоту крови и смерть грязнокровок, наслушавшись хвалебных од от своих родителей, поймут, что все это и ржавого кната не стоит перед тем ужасом, который приносит Темный Лорд. Слова просто слова, можно сколь угодно кричать об убийствах, но далеко не каждый из них сможет это сделать, а придется, если хочется выжить самому и защитить свои семьи. И мало кто понимает насколько это на самом деле тяжело постоянно бояться и лгать, ощущая на себе волну ненависти от других людей. Хочется убежать от этого, быть как все, нормальным, но дороги назад нет, ты уже раб, нужный только для того, чтобы целовать мантию сумасшедшему полукровке и умирать за «счастливое будущее» для чистокровных. Только его не будет! Тот, кому когда-то они доверились, оказался психопатом, волнующимся только о себе, о бессмертии и мировом господстве, ненавидящий как маглов, так и магов, за то, что те издевались над ним. И эти помеченные ведут за собой детей, надеясь, что, возможно, это защитит их от гнева Лорда, что может быть тогда они выживут в этом ужасе. Но так или иначе конец все равно будет не завидный, чтобы ты не выбрал. Бежать некуда, ты в ловушке.       Гарри как никто другой понимал это, он сам знает, что такое, когда выбора нет. Точнее есть, конечно же, выбор есть всегда, только очень часто оказывается, что выбирать не из чего. Либо ты убьешь, либо тебя убьют. И если ты один, еще можно как-то кричать о благородстве и гибели ради сохранения души и достоинства, но когда палочка или любое другое оружие направлено на близкого тебе человека, мысль только одна, защитить любой ценой. Пусть придется убивать, пусть калечить душу, лишь бы жил, лишь бы был рядом.       Он и сам когда-то стоял перед таким выбором, и теперь он может смотреть на улыбку своих братьев, на то, как они спят или веселятся, они живы и для него это главное. И даже, если ради этого пришлось убить кучу гадов, для которых мораль и ценности-пустое слово, к черту! Они это заслужили, а он жалеть не будет. Никогда не жалел и не собирается. Пошли нахуй те, кто считает, что может творить все, что ему вздумается, делая больно другим, убивая и насилуя просто так, ради забавы, а в ответ не получать ничего, оставаться невредимым, продолжая делать то, что делал. В мире и так мало справедливости, а ему уже терять нечего. Пусть лучше умрет один насильник, чем потом будут страдать еще куча ни в чем неповинных жертв. А он сам, как и они, когда-нибудь умрет, получив то, что заслужил.       Для кого-то все это не будет вязаться с нормами морали. Да, это ужасно, и, черт возьми, он это понимает, прекрасно понимает. И ненавидит себя за это, ненавидит, что сам, пытаясь отомстить за других детей, не допустить новых жертв, защитить близнецов, искалечил себе душу, став из ребенка, так сильно похожим на мать, желающим обнять мир, помочь всем и каждому, грубым подростком с искалеченной психикой и желанием умереть. Он не жалеет, нет, но стыд перед матерью гложет его регулярно, заставляя сжирать себя изнутри, гореть и умирать морально. Он давно уже живой труп, отчаянно пытающийся жить, быть ребенком хотя бы сейчас, раз уж в детстве не смог.       Только в итоге он просто старик в свои шестнадцать, ведущий разгульный образ жизни и молящийся, чтобы это когда-нибудь закончилось. Чтобы не было этой боли, чтобы хотя бы денек побыть счастливым на сто процентов, а не только на какую-то мизерную часть. Но семнадцатилетие приближается, а с ним и смерть. Магическое сумасшествие не позволит жить после совершеннолетия нормально, а у него слишком всё запущено, чтобы надеется, что он как-то переживет это. Тут только два выхода, либо ты убьешь себя, либо найдешь еще один якорь, как это было с Майклом.       Любовь… В его случае Дамблдор говорил правду насчёт ее силы. Если он сможет полюбить опять и полюбить взаимно, то шанс пережить всё это дерьмо, не сойти с ума окончательно, будет достаточно велик. Но осталось меньше года, а он так отчаянно боится снова попасть в этот капкан. И тем самым доводит до отчаяния Эддингтонов, которые не хотят смотреть, как их брат, человек, который спас им жизнь, постепенно умирает, оставляя их одних на этой чертовой планете. Он и не хочет оставлять, видит Мерлин, не хочет. Но он так устал, так чертовски устал. Так почему он не может хотя бы в этом году во славу повеселиться, отжечь на всю мощь, которую только может и спасти жизнь одной блондинистой семейке, хотя бы кому-нибудь, чтобы не было так скучно и одиноко.       Пока Гарри предавался невеселым мыслям, уже подали праздничный ужин, и он наконец понял, как проголодался. Пиры в Хогвартсе все же ему нравились. Столы ломятся от вкусной еды, и в голове только одна печаль, нельзя запихнуть в себя всё, не помещается.       Но тут он почувствовал как в его спину что-то ударило, явно какое-то заклинание, но никаких изменений в себе он не почувствовал. Зря Поттер решил не защищать спину сегодня, понадеялся, что никто не решится напасть, когда вокруг столько людей, но, видимо, кому-то слишком хотелось ему насолить, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Сзади были столы всех трех факультетов, однако на секунду промелькнула печальная мысль, что все всё равно подумают на кого-то из Слизерина и все шишки полетят не на кого-то конкретного, а на весь факультет, что не прибавит ему популярности и положительной репутации. А самому Поттеру это удовольствия не доставляло, весь факультет не должен страдать из-за одного какого-то болвана.       Поттер обернулся назад, пытаясь быстрым взглядом найти виновника, но это заведомо было проигрышное занятия, ибо тот, кем бы он ни был, снова слился с общей массой, да и учеников было слишком много, чтобы было так просто вычислить того, кто это сделал. Повернувшись на этот раз к преподавательскому столу, он поймал взволнованный взгляд Аманды, она что-то видела или же ее именно его телодвижения заставили понять, что что-то не так? Гарри связался с Дарреном и кратко изложил проблему, через него же связавшись с Бекер. Та в ответ кивнула и стала внимательно наблюдать за студентами трёх факультетов.       Прошло буквально пару минут, когда наверху прямо под зачарованным потолком Большого зала появилась проекция, похожая на голограмму в виде черного большого прямоугольника. Этакий магический телевизор или что-то в этом роде. И нити голограммы, едва заметные, вели прямо к нему. Запахло жаренным, и Гарри это чертовски не нравилось. В голове послышались споры Даррена и Карлайла, кажется, они собираются явится сюда. « — Гарри, это заклинание, пытается пробраться к тебе в голову, я пытался перекрыть доступ, но оно только упорнее пытается добраться, как таран, не останавливается. Держать долго не смогу, мы сейчас придем, — речь, пусть даже мысленная, явно показывала волнение говорящего, сам Гарри на всё только мысленно кивал, они в жопе, но и он не тот человек, которого так легко напугать, — Судя по всему, оно собирается показать твои воспоминания. Я постараюсь огородить самые опасные, но ему надо предоставить хоть что-то, иначе оно сожжет твой мозг. Прости.»       И за что он извиняется? Это не его вина. А заклинание явно древнее, в обиходе такого не используют, да и явно не каждый сможет, раз у него сила такая. Поттер попытался отговорить парней приходить сюда, но они уже не отвечали. На экране, как его решил прозвать Гарри, уже начали появляться очертания какого-то из его воспоминаний. И в эту же минуту резко открылись двери, являя во всей красе двух его младших братьев.       Взгляды студентов и преподавателей перебегали с экрана на незваных гостей, а вскоре и палочки большинства взрослых были наставлены на них, и только Аманда кивнула знакомым лицам, пытаясь объяснить коллегам, кто это такие.       Те подошли к Гарри, встав рядом и с опаской уставившись на экран. Даррен явно переживал больше своего близнеца, ибо эта штука была ударом по его самооценке. В эту секунду Гарри понял, что, когда выяснится кто это сделал, а это выяснится, то ему настанет огромная такая пизда, причем, удивительно, не от самого Поттера, который славился в некоторых кругах, как довольно мстительная личность, а от его младшего брата, который сейчас больше походил на стереотипного вампира, чем когда бы то ни было. — Мистер Поттер, объясните, что здесь творится? — наконец подала голос профессор Макгонаггал, отойдя от шока. — Ну как бы вам сказать, какое-то чмо, прости Господи, решило, что будет круто кинуть в меня заклинанием, показывающим мои воспоминания. Фиг знает, что он там хотел увидеть, но что-то увидит точно. Не знаю уж, оправдаю я его ожидания или нет… — подросток ехидничал, но ничего с собой поделать не мог, защита у него такая, — А это мои названные братья, явились спасать мою королевскую задницу и оказывать моральную поддержку. Еще они должны были принести попкорн, но он видать закончился.       Некоторые уже начали хихикать, пусть и нервно, ибо сама ситуация особого веселья не внушала. Рон и Гермиона смотрели то на него, то на Эддингтонов, но понять, что они думают по их лицам, Гарри не смог. Больше было любопытно, почему молчит Дамблдор. А нет, Гарри посмотрел в его сторону, и увидел, как тот орудуя палочкой, пытается убрать эту штуковину, попеременно разговаривая со Снейпом. Что они там говорили, непонятно, но это потом можно будет у Бекер спросить, не особо к спеху.       В это же время картинка на экране стала четкой, и Гарри увидел себя, стоящего напротив игрового автомата и стреляющего из пистолетиков в нарисованных монстров. Он помнил этот день, знакомство с Майклом… В груди болезненно защемило, не так остро, как пару лет назад, больше похоже на ноющий шрам, но от этого приятней не становилось. Остальные же внимательно уставились на разыгрывающееся действо. Никогда в Большом зале во время пира не было так тихо как сейчас.

***

Черноволосый мальчик упорно убивал каких-то зомби, на лице полная сосредоточенность, будто это не игра, а война. Но для маленького Гарри это было неплохой тренировкой, да, эти пистолеты не давали отдачи, но сам факт прицеливания и ощущения связи с оружием присутствовал. И несмотря на свой юный возраст, получалось у него очень даже неплохо. Так продолжалось около двух минут, пока к нему не подошел среднего роста паренёк, выглядящий лет на двенадцать, с золотистыми волосами и большими зелеными глазами. Одежда на нем явно была дорогого качества, но лицо больше походило на обычного дружелюбного парнишку, чем на богатого сноба. — Круто стреляешь, — послышалось сзади, когда игра в очередной раз закончилось, и Гарри решил снова опустить монетку для начала новой. Так и не сделав это, Поттер обернулся, увидев перед собой мило улыбающегося парня, очень симпатичного, стоит сказать, если даже не красивого, выше его ростом сантиметров так на шесть. — Спасибо, — улыбка вышла какой-то скомканной, ибо Лис, как он себя называл, довольно подозрительно относился к незнакомым людям. Хотя этот и не вызывал в нем какой-то опасности, но нельзя недооценивать противника. Терренс при первой встречи тоже на мучителя детей не походил. — Я Майкл, мне четырнадцать, а ты…? — подросток протянул руку для знакомства, все также продолжая улыбаться, но в глазах было легкое волнение. Гарри даже удивился, зачем такому как этот, знакомится с таким как он? Парень даже оглядел себя. Нет, все такой же обычный, больше похожий на уличного ребенка с какого-нибудь гетто, с рванным шрамом через правый глаз, чем на любого другого ребенка, коих много на улицах Лондона. — Я Гарри, возраст не скажу, уж извини. Кстати, выглядишь моложе, я б тебе лет двенадцать дал, — Гарри пожал плечами, пожав руку новому знакомому, а потом спрятал обе ладони в карманах джинс. — Все нормально, — Майкл улыбнулся еще шире, отчего и самому Гарри захотелось улыбнуться также. Такой солнечный… Даже удивительно, — Но можно я попробую угадать? — Ну попробуй, — Гарри хмыкнул и легкая ухмылка сама выползла на лице. — Ммм, что-то между пятью и тридцатью?       Гарри удивленно на него посмотрел и вдруг весело засмеялся. Так его возраст еще никто не угадывал, но парня можно понять, лицо и рост вроде бы детские, но взгляд, шрам, манера держатся, выдают в нем довольно взрослого человека, что часто вызывает у людей недоумение. — Угадал, где-то так, — теперь уже и сам Лис улыбался вполне искренне. Этот парнишка ему понравился, вроде бы обычный, но что-то в нем такое есть… Что-то, что заставляет сердце биться быстрее и улыбаться, будто ничего ужасного в его жизни не было, а там за столиком пьют сок не только его братья, но их родители, а также и родители самого Гарри. И сейчас они бы с новым знакомым пошли играть вчетвером, но все, к сожалению, значительно сложнее.              Воспоминание закончилось, но экран уходить не спешил, снова став черным. — Так вот откуда эта шутка про возраст… Он что-то для тебя значил? — Аманда встала на своего любимого конька. Эта девушка обожает докапываться до правды, какой бы она не была, а особенно, если она связана с ним самим, ведь для нее он слишком противоречивый, и ей нужно знать хоть что-то из его биографии, что оправдывало бы его не всегда хорошие поступки. — Значил, — он не решил говорить больше положенного, это не то, о чем хочется распространяться хоть кому-то, а в огромном зале полным кучи детей так уж тем более. Близнецы взволновано смотрели на своего брата, опасаясь, что хваленная выдержка даст трещину. В такой ситуации мало бы кто остался в себе, зная, что его грязное белье полощут все, кому не лень, а уж такому любителю секретов, как он…       И снова экран заволокло дымкой цветов, но на этот раз так долго «загрузки» ждать не пришлось. Воспоминание появилось почти сразу.

***

На экране показалась их гостиная, с большим роялем рядом с окном. За ним сидел уже знакомый светловолосый парень на этот раз в домашней одежде, перебирая пальцами клавиши и тепло улыбаясь. Рядом, облокотившись на музыкальный инструмент стоял сам Гарри, так же радостно улыбаясь, с другой стороны рояля стоял Даррен, а сбоку от самого Поттера Карлайл с гитарой. — Раз, два, три, — громко произнес Даррен и заиграла музыка, а Гарри, широко улыбаясь смотрел на любимое лицо и пел, чувствуя, как три других родных голоса звучат ему в ответ. — Хохочу я просто так И плясать готов. Не девять жизней у собак, Но я родился вновь. Честно жил, не буду врать, Ради доброты, Но многого не мог бы я понять, Если б не ты. Как в лицо мне дует ветер, Когда я лаю при луне. Нет дома лучше своего, Ведь свой дом всего родней. У-у, вот и я, У-у, спешу скорей, Нет дома лучше своего, Ведь свой дом всего родней. Случилось так, попал в беду, Отчаялся уже, Ведь у собак и то скребут Кошки на душе. Я не раз обманут был Из-за доброты. Я б запутался, наделал б глупостей, Если б не ты. По утрам восходит солнце, А я лаю при луне. Нет дома лучше своего, Ведь свой дом всего родней, У-у, вот и я, У-у, спешу скорей. Нет дома лучше своего, Ведь свой дом всего родней, Нет дома лучше своего, Ведь свой дом всего родней, Нет дома лучше своего, Ведь свой дом всего родней.       Тут Гарри оттолкнулся от рояля, подошел ближе к Майклу, наклонился и поцеловал, под веселый смех и улюлюканье братьев. —Ты отлично сыграл, да и голос… Люблю, когда ты поешь. —Чушь несешь, лисенок, — хохотнул парень, вставая из-за рояля. Вдруг он резко хватает Гарри на руки, заставляя того обнять себя за шею, и начинает крутить. Впрочем недолго, вскоре снова поставив на пол. —Я ж не такой уж и легкий, болван, а если б пупок развязался? — притворно возмущался парень, при этом не прекращая улыбаться. В этот раз Майкл сам его поцеловал, чтобы заткнуть, но против тот явно не был, счастливо улыбнувшись и обняв своего парня за шею. — Ну парни, честное слово, хватит лизаться, — смеясь завопили близнецы, в ответ получив два одновременно показанных средних пальца.

***

      И снова воспоминание закончилось, но на этот раз экран пропал, насытившись. Аманда сидела как громом пораженная, удивлено смотря на человека, который всегда твердил ей, что никогда не был влюблен. Она привыкла, что он часто врет, но тут… Явно что-то должно было произойти, ибо тут он выглядел таким счастливым… Таким, каким она его видела только рядом с братьями и то редко. —Надеюсь все довольны оказанным шоу, давайте похлопаем и пойдем уже спать, — эта ситуация вытянула из него все соки. Конечно, было бы хуже, если бы кто-то узнал о том, как он провел детство или о том, чем он зарабатывает на жизнь, но информация о его личной жизни и ориентации тоже не была тем, о чем он хотел кричать. Лис смог отпустить Майкла, но воспоминания о нем все равно приводили в легкую тоску, возвращая ту боль, которую он пережил после его смерти.       Кто-то даже если и хотел посмеяться над этим или сказать что-то всё же этого не сделал. А Гарри и не стал ждать, лучше он завтра разберется с этим дерьмом, снова будучи полным сил ставить на место всяких придурков, а сейчас… Сейчас он устал и пойдет спать.       Поднявшись со своего места, Гарри кивнул всем и вышел из зала, следом за ним преданными тенями ушли и вампиры, ни сказав ни слова, но многим стало понятно, что шутить на эту тему лучше не стоит, чтобы там ни было раньше, сейчас они вполне могут получить по лицу за своего самоуправство. Этот Поттер терпеть не станет. Однако многие, но не все. Велика людская глупость, а излишне глупые люди совсем не знают, когда нужно остановиться.