Мразь

      Теперь вместо дуэта парня и девушки в спектакле для приятного времяпрепровождения Чон предпочитает двух парней. Ему нравится возбуждаться от картины того, как парни по очереди берут друг у друга в рот, затем, пока один отсасывает у другого, присоединяется к этому и сам Чонгук, часто не сразу выбрав кого хочет трахнуть первым. Двигаясь в чужом теле, он ненароком усмехается, а ведь одна из этих обтраханных и уже кем только не натянутых дорогих игрушек, может оказаться его той самой половинкой. В такой момент он обращает внимание на запястье парней. И в этот раз у обоих на них пустота, как и на запястьях самого Гука. Чон даже думает, что закажет этот дуэт ещё, ему нравится эта их общая «безклеймённость».       Закончив с одним, отследив его смачные причмокивания на чужом члене, Гук возвращается на диван. Указывает пальцем поменяться парням ролями. Те тут же меняются. И вот уже второй сосет у прежде отлично трахнутого Гуком. Чонгук немного приходит в себя. Наблюдает, как чужой язык перед его взором водит по тут же вставшему стволу другого парня, вновь возбуждая этими действиями и самого Чонгука. Оттопыривает свой зад, приглашает главного гостя. Чон улыбается, втягивает через нос дорожку порошка, рассыпанного по всей поверхности стеклянного стола, немного морщится от прилива и принимает приглашение. Всаживает свой член в жаждущее этого тело, вколачивается в него, замечая, что этот, в отличие от предыдущего, ещё более ненасытный. И с каждым и без того глубоким толчком Чонгука пытается насадиться на него ещё больше, при этом доставляя также немыслимое удовольствие и парню под собой, заглатывая чужой член как можно глубже, заставляя его хозяина исчезать в невиданных ощущениях. Наконец кончив в ненасытного с особенной грубостью, Гук шлепает его по горящей заднице и прослеживает, как тот с удовольствием глотает чужую сперму. Ставит галочку в голове, теперь уж точно уверенный заказать этих двоих и в следующий раз. Садится на диван, протягивает руку к бокалу. Наливает немного виски, наслаждаясь тем, как жадно целуются парни перед ним. Взмахом руки приказывает им поменяться и трахнуть того ненасытного ещё раз. В этот раз лицом к лицу, так сказать закинув ноги себе на плечи. Ненасытный на это благодарно улыбается, а второй, видимо тоже только этого и ожидающий, скорее меняется позой. Забрасывает чужие ноги себе на плечи и резво входит в липкое тело. Чонгук пьет холодный виски. Проводит взглядом по двигающимся друг другу на встречу телам, обводит глазами их лица. Вдыхает запах секса, которым уже давно пропитался его кабинет и понимает вдруг. Даже так пусть это и отличный разряд, но не то. Всё не то. Он хочет иного. Что-то, чего никак не может понять.       Через полчаса Чон выгоняет парней, однако, немного задержав того ненасытного и позволив ему напоследок отсосать у себя. Парень выполняет свою работу потрясающе, и Гук бы, может, ещё пару раз нагнул его и без второго, лишь для себя, но чувствует, что слишком устал. Как бы ему это не нравилось, он будто обессилен сейчас.       Чон, наконец, вновь остается в тишине. Разглядывает разводы спермы и кокаина на любимом столе. Рассыпает свежую дорожку, погружается в блаженный недолговечный рай. Впрочем, отчего же недолговечный? Он вполне может прожить так до конца дней. Может себе это позволить, точно зная о чем говорит, при выражении «жизнь в кайф». Его пустые запястья позволяют ему ловить это чувство постоянно.       Минуты через три заходит Намджун с уже привычной уборщицей рядом. Та до блеска натирает стеклянный стол, и в ее движениях в тот момент Чон улавливает что-то необычное. Она очищает его стол от грязи. Она, как она это делает? Чон вдруг хватает ее за руку, пугая тем самым. На запястье женщины тонкими линиями выведено слово «Шрам». «Шрам?» — удивляется Гук, а ещё думал, что самое интересное из того, что он видел, было «Шмара». А оказывается вон оно как, и то ли еще будет. Женщина же испуганно доделывает свою работу и исчезает за дверью.       — Ты теперь давай ещё и уборщиц наших распугай, — изрекает Джун, проводив взволнованную женщину взглядом.       — Шрам? — ни к кому конкретно не обращаясь, спрашивает Гук. Кто-то просто встретил ту женщину и сказал ей вместо миллионы слов то «Шрам»? Это заставляет Чона ненадолго задуматься, но тут он опускает взгляд на стол, рассыпает белое блаженство и делает очередной вдох. Интересно, а как бы его ряженый, ненаглядный, нареченный/наречённая или как там его половинка короче назвала бы Гука? «Только не по имени», — мысленно морщится он. Ведь так то было бы слишком обыденно, нифига интересного. Впрочем, о чём это он? Нашел о чём думать.       Джун в это время садится рядом и ставит перед ним поднос с какой-то едой.       — Поешь уже, нагибатор. Одним коксом и сексом не наешься знаешь ли.       — Да ну? — немного грубо изрекает Чон и водит пальцами по лживому снегу вновь рассыпанному на столе. В голове немного шипит и снова пахнет какими-то ягодами. Гук смотрит на поднос, но на нем ничего подобного не наблюдается. И ему совсем не хочется есть. В дверь кабинета неожиданно кто-то стучится. Чонгук молчит. За него «войти» позволяет Намджун. На пороге как ни странно появляется какой-то паренек в слишком простенькой для здешних апартаментов одежде. С маской на лице. Он показывает на планшет в своих руках, прося тем самым расписаться. «Курьер», — тут же понимает Джун. «Красивый, — разглядывая паренька, думает тем временем Гук, — ещё бы маску эту убрать и разложить его на поверхности стола и тогда и вовсе идеально», — на этой мысли он вдруг ухмыляется. Намджун же подходит к парню, проходит взглядом по наименованию того, что привезли, за что ему, точнее Чонгуку, надо расписаться. Кажется, это от матери Чонгука. Видимо отправила тому какой-то подарок из Америки. Ким поворачивается к Чону, хочет отдать планшет, чтобы тот расписался уже и отпустить курьера, но вдруг замирает ненадолго. То, как Чон следит за пареньком позади него, не говорит ни о чем хорошем. Гук просит Намджуна подойти поближе и, не обращая внимания на планшет у того в руках, шепчет ему на ухо то, о чём Джун и догадался — ничего хорошего.       — Я наконец знаю, что хочу. То иное. Я хочу этого парня. Хочу видеть сопротивление. Не желание. Падение, — то, как он это говорит, пугает даже Намджуна, — никаких возражений, устрой это и чтобы далее все было чисто, — тут же предупреждает Чон. Намджун неодобрительно вздыхает. Но какой в этом толк? Старается. Не смотрит в глаза пареньку, стоящему у двери.       — Однажды ты сильно пожалеешь об этом, — предупреждает Джун. Гуку нет до его слов никакого дела, он подписывает, что требуется и ожидает желаемого. Того иного, и не сомневается почему-то. Это именно оно.       — И рот ему заклеить не забудьте, — снова шепчет Намджуну Чон, прежде чем позволить уйти. Гук не намерен слушать его крики и проклятия. Он хочет видеть в тех глазах с длинными ресницами испуг, отрицание, ужас и где-то между всем этим, словно долька лайма на стопке текилы, наслаждение.