No.0

В студии практически полная тишина. Происходящее на экране — Шиён сидит спиной к нему, — проносится мимо сознания парня, не отвлекая того от написания лирики. Ближе к полуночи Гирибой решает, что текст совершенен — ну, или близко к этому, — и возвращается к противившемуся завершению биту. Парень не пытается сосчитать часы, которые он уже потратил на попытки написать новую песню. Но всё не то. — Кажется, Гири-хён пойдёт домой. Наш хён и так долго продержался. Шиён дергается, слыша свое имя из уст Хончоля и, стянув очки, и долго трёт покрасневшие и раздражённые глаза. Парень в студии уже третий день, но бит всё ещё не доведён до состояния, которое бы удовлетворило Хона. На мониторе записка, где почерком Сонмина выведено: «я тебя сделал, хён» и кривое сердечко. Теперь становится ясно, почему на плазме, что позади, снова то шоу. Гири потягивается, едва не опрокидываясь назад вместе с креслом, но вставать не спешит. Смартфон на беззвучном, кажется, с неделю, но пропущенных там ноль. Лишь — мигает значок какаотока, и парень открывает приложение, — пара сообщений от Ночана. Тот пишет, что «заебал столько работать». Впрочем, хмыкает Шиён, сам Чанджун в студии вторую неделю. Муза — Шиёну слышится «Какая нахрен муза?» голосом Муна, — не отпускает. И любая наркота покажется таблеткой аскорбиновой кислоты в сравнении с вдохновением. Парень кликает мышкой, сохраняя файл. Всё настроение работать улетучилось, теперь хочется домой. Выключает компьютер, натягивает на себя толстовку — перед рассветом всегда холодно. Хотя Шиён постоянно мёрзнет уже три недели. И он не желает даже думать, почему он мёрзнет. Ответ и так крутится в его голове. Выходит из студии, пинает дверь, словно говоря Но: «Я свалил, не помри тут». С той стороны в дверь прилетает подушка. «Отдыхай». Хон улыбается, немного вымученно, но ведь Ночан не видит. Уже на улице вытаскивает плеер и распутывает наушники. В плеере флеш-карта, когда-то принадлежавшая Хончолю, и «Broken radio» на повторе. Шиён видел этого самого Икчже, который «классный хён, и вообще», пару раз, когда забирал Чоля после очередной пьянки. Впрочем, пара раз — это не совсем правдиво. Просто чаще всего Хон устало говорил: «Сами напоили, сами ебитесь», после чего выключал смартфон, чтоб не доставали. Чон же никогда не приезжал к пьяному Шиёну, когда тот просил. И это отдаётся внутри обидой. До дома полчаса пешком, но Хон упрямо идёт вперёд, кутаясь в толстовку и даже не думая вызвать такси. Пальцы уже немеют от холода, но это отрезвляет. Но вместе с этим — понимает парень, — мысли о Хончоле заполняют всё сознание. Гирибой поджимает губы. Мысленно повторяя, что «хватит». Где-то в подворотне раздаётся вскрик. Шиён не поворачивается, лишь отмечает, что там драка. Ускоряет шаг, чтоб не заметили случайного свидетеля. До квартиры четыре квартала, а в пачке две сигареты, и нужно зайти в магазин. Вместе с сигаретами Хон покупает банку энергетика. Кофе уже не спасает, а парень планирует вернуться в студию к полудню, но не работать, а вытащить Чанджуна в ближайшую кафешку. Тот, кажется, скоро станет неосязаемым духом, питаясь одним воздухом и кофе. Можно решить, что он праноед, но в его студии всегда полумрак, где вместо лампы экран монитора. Может, он вампир, высасывающий кровь из джастов, стоит им задремать? Шиён мотает головой, отгоняя эти странные мысли. И удивлённо смотрит на дверь собственной квартиры. Парень даже не понял, как дошёл. Вводит код и открывает дверь. Сразу, не разуваясь, идёт в кухню и ставит банку в холодильник, где уже ряд таких же банок. Кажется, энергетика хватит ещё на пару недель работы. Если сдерживать себя и не пить напиток по пять банок в день. «Но ведь кофе не помогает», — оправдывает сам себя Хон, когда, завалившись на кровать, стаскивает с ног кеды, и они глухо ударяются о пол, падая рядом с кроватью. Кутается в одеяло — всё равно холодно, — и набирает номер. На экране не высвечивается знакомое имя, но Шиён сам удалил этот номер из памяти смартфона. Из своей памяти не удалось. Гудки сменяются уже привычным «Абонент…» пару десятков раз, пока парень не сдаётся. — Абоненту на вас насрать, — говорит он и смеётся. Шиён мёрзнет уже три недели. И нет, не потому, что Хончоль не отвечает уже три недели. Просто октябрь с его дождями за окном. Наверно, просто не судьба. И пусть сердце ноет, протестуя. Но не судьба.