No.0

Точка отсчёта приходится на первый день лета. Шиён забывается в работе. В студии скапливается огромное количество пустых бутылок из-под воды/энергетика/алкоголя, в воздухе невыветриваемый запах крепких сигарет, а диван скрыт под многочисленными футболками и толстовками, и спать приходится на неудобном стуле. Ведь не скидывать же одежду на пол? Да и пола уже не видно, там обёртки, окурки — благо, что Мун отсутствует в виду заслуженного отпуска, — листы с набросками песен и, парень уверен, что записки от хёнов там тоже найдутся. В компьютере, в папке с банальным названием «новое», едва ли не сотня треков, написанных и сведённых. И все звучат так обречённо, что Чанджун кривится, бормочет что-то о «чересчур шиёновское, не гирибоевское» и предлагает нажраться в хлам. Нажраться в хлам выливается в шестидневный запой, к которому присоединяются Дэун и Кёнбин. Донрёль сначала орёт на них, обещая сдать их Чихуну, но понимает, что парни всё равно устроят хаос, а Мун пусть отдыхает в неведении, и уходит домой. Сонмин же сливается на второй день под привычные шуточки о «маменькином сынке». На четвёртый день уходят — скорее, уползают, — Дэун и Кёнбин, не выдержавшие конкуренции. На пятый день звонит Чихун, спрашивая, как там дела, и напоминая, что вернётся в конце недели. Чанджун молчаливо соглашается с Шиёном, предложившим больше не пить. Не пить не «всегда», а хотя бы до возвращения Муна. Ведь в честь этого хёны точно устроят очередной алкомарафон. Шиён бездумно пролистывает ленту инстаграмма, когда мозг отказывается работать, постит свои странные селки или короткие видео, где на фоне отрывками новые треки, и старается не вбивать в поисковике чужое имя. Старается, но ничего не выходит. Парень читает уже знакомые статьи, потом комментарии под ними. Если бы яд этих слов мог причинить вред, то Хон был бы уже мёртв. Хоть все эти слова не о нём самом, а о… Дальше он не произносит даже мысленно. Васко — кажется, на двадцать первый день после точки отсчёта, — угрожает пинками выгнать Гири из студии, которая больше напоминает очень маленькую квартиру, чем рабочее место. Точно, на двадцать первый день. Ведь если продержаться этот самый двадцать один день, то отпустит. Отпустит ли? На улице плюс сорок в тени, кондиционер работает на последнем издыхании, а холодное пиво кажется даром небес. Шиён всё ещё в студии, но обещает свалить под утро. — Осталось свести трек, — говорит он взорвавшемуся Донрёлю. — И я уйду, честно. — И чтоб я тебя тут минимум неделю не видел, — за спиной раздаётся голос Чихуна. Он отталкивается от косяка и подходит к столу, ставя перед младшим контейнер с жареным рисом и стаканчик кофе. Смотрит на помятое лицо Шиёна, качает головой, но больше ничего не говорит. Гири ведь сам всё понимает? В половине третьего утра парень выключает компьютер, вытаскивает смартфон из кармана — там 23% заряда, — убирает обратно, хватает первую попавшуюся на глаза толстовку, натягивает на себя. Оглядывается в поисках кошелька — тот покоится на полу у ножки дивана. Наличных хватит на такси. И, может быть, на упаковку чипсов. Шиён думает, что снэки добьют его и так убитый за эти дни желудок, и решает, что не стоит. Добраться бы до дома и уснуть на кровати. Донрёль обнимает младшего: — Отдохни, — говорит он на прощание. — И, если что, звони. Хон кивает и благодарно улыбается. Хёны, хоть и ебанутые, но в помощи не откажут. Шиён, впрочем, о помощи и не просит, но джастам не нужны слова, чтобы увидеть и позаботиться о своём таком же ебанутом Гирибое. Оказавшись в квартире, парень первым делом обходит все комнаты, включая лампы. Потом открывает окна — в его отсутствие скопилось много пыли, — и обходит все комнаты вновь, собирая раскиданные листы и вещи, раскладывая их на свои места или выкидывая в мусорное ведро. В спальне множество разорванных фотографий, и Шиён старается не смотреть на эти обрывки, сгребая их сразу в мусорный пакет. Если посмотрит, будет больнее. Когда уборка завершена, парень устало падает на кровать, стягивает с себя одежду и забирается под одеяло. Проверяет смартфон — Сонмин прислал селку, Дэун кинул видео, где пугает голубей, Чихун восемь раз написал напоминание о неделе отдыха. Но нет главного. Шиён совсем не удивлён этим. Да и не ждал. Наверно. Сам не знает, почему, но пишет семь сообщений на почему-то — может, надежда на невероятное, — не удалённый из памяти смартфона номер с одним и тем же текстом: «ебнутый мудак». Затем отправляет ещё одно: «ты уже нет, а я всё ещё». На смартфоне 9% заряда, а в сердце 100% любви и 0% надежды. В ответ приходит: «кто ты?», и Шиён громко смеётся, не замечая, что слёзы по щекам. Позже, когда смартфон мигаёт экраном и выключается, проводит ладонями по лицу и удивлённо смотрит на солёные капли на коже. Кто ты? Теперь уже никто?