No.0

На лестничной площадке мигает запылённая лампочка, но парень не обращает на неё абсолютно никакого внимания. Он спешит оказаться в безопасности своей маленькой, но уютной квартиры. Там, брюнет уверен, теплее, чем на улице, где господствует северный ветер, привычный для второй половины декабря. В наушниках айроновская rock bottom, заставляющая неосознанно качать головой в такт, а в мыслях — неожиданно — джино-намждуновская trouble. Но это совершенно не смущает парня. Он давно привык к тому, что его мозг выдаёт не всегда логичные сочетания лирики и музыки, мыслей и окружающей реальности. Сейчас бы в лето, где пляж, тихая романтическая музыка, костёр там, где запрещено, пара бутылок рома и Джин, морщащийся каждый раз, когда на него попадает сигаретный дым. А Хёсан, словно специально, курит одну за другой, опустошая пачку крепких за полдня. Парень улыбается этим мыслям и набирает простой — 9212 — код. Судьба посмеялась или нет, но они родились в один месяц одного года. Коридор встречает светом настенной лампы, которую один из них забыл выключить перед уходом. Хёсан чешет запястье, прежде чем наклониться, чтобы расшнуровать кеды. Вспоминает, что у Джина расписание, и его не было в квартире четыре дня, значит, забытая лампа на совести самого Хёсана. Отпинывает кеды к стене, прямо в кучу другой обуви, стаскивает куртку, слегка промокшую от снега, вешает её на крючок и идёт в спальню. В шкафу одежда разложена по полкам — рассортирована по сезонам и цветам — старший раньше постоянно ругался, видя там клубки из вещей, и Хёсан привык, не сразу, к поддержанию порядка. Стягивает с себя свитер и джинсы, отправляет их на сушилку, а сам смотрит на полки, одновременно оценивая степень разницы между тем, как сильно он продрог, пока добирался до дома, и тем, насколько тепло в квартире. Вытаскивает толстовку с принтом в виде сфинкса — который кот, а не египетский памятник, — и тёплые штаны, в которых когда-то ходил на репетиции. Одежда приятно греет, и парень закрывает глаза, буквально чувствуя, как холод отступает. Идёт на кухню, по пути выключая лампу в коридоре, ведь не хочется тратить кровно-заработанные на оплату бесконечных счетов за комунальные услуги. Хорошо, что хозяйка попалась добрая, и сдаёт квартиру едва ли не за бесценок. Брюнет достаёт вчерашнюю пиццу — заказывал ночью, но понял, что сон нужнее позднего ужина, — суёт её в микроволновку и возвращается к холодильнику. Ежевечерний сложный выбор между кофе и энергетиком. Где-то на полках точно обнаружится полезный чай, травяной или фруктовый, но Хёсан покупает его только для Джина, сам же убивает сердце огромными дозами кофеина. Кажется, в крови кроме кофеина, и зачастую алкоголя, ничего не найти. Разве что Джин-Джин-Джин, который по венам, под кожей и на коже — небольшая татуировка, о которой знает сам Хёсан, Джин и набивавший её Сынчже, скрыта под одеждой. Через десять минут парень сидит на кровати, жуёт кусок пиццы, запивает энергетиком и смотрит программу о жизни акул по дискавери. Усмехается, сравнивая себя с акулой — не может не двигаться. Только не буквально. Парень способен часами лежать на полу, смотреть в потолок и не видеть его, обдумывая лирику, бит, обложку, прочее. В такие моменты никто из парней не решается отвлечь его, ведь запущенная и чудом пролетевшая рядом, а не в голову, бутылка — наиболее неопасное, что может быть. Когда программа заканчивается и начинается другая, о слонах, брюнет переключает плазму в режим воспроизведения музыки с флешки и сползает на пол. Рядом с кроватью привычные листы бумаги — большинство с недописанной лирикой, — и с десяток рисунков. Масляной ручкой рисовать — до жути адовое занятие, линии то и дело смазываются от случайного прикосновения ладони, но подниматься на ноги и искать карандаш, ну или другую ручку, не хочется. Парень одними губами повторяет слова звучащей malice Хончоля, рисуя портрет Джина. Когда трек сменяется blu, Хесан откланяется назад и смотрит на результат. Завтра добавит цвет и в воскресенье — рождественский ужин — подарит рисунок Сокджину. В шкафу на полке, позади стопки белых футболок, спрятана подарочная коробка с дорогим парфюмом и золотым браслетом. Ему точно понравится, Хёсан в этом уверен. В коридоре слышится одна из стандартных мелодий яблочного устройства, и, если бы парень не знал, кто сейчас слушает гудки, не стал бы подниматься на ноги и бежать к куртке. На экране совместная фотография и «Сокджин-и». Старший говорит, что у него сорвалась какая-то съёмка, и вечер освободился. — Приеду через полчаса, — почему-то шёпотом добавляет Джин. У Хесана мурашки по всему телу от этого шёпота. Он отвечает: «Жду», а после негромкого джиновского «Ага» слушает гудки. Смотрит в зеркало — насколько он похож на зомби после четырёх дней работы над треками и двух-трёх часов сна в сутки, — звонит в любимое семейное кафе и заказывает еду на дом. За полчаса никак не приготовить ужин, если в холодильнике найдётся только ещё одна банка энергетика и полупустая бутылка соевого соуса. Заказ обещают доставить в течение пятнадцати минут, и Хёсан благодарит собеседника, сбрасывает вызов и возвращается в спальню. Пока Джин не приехал, следует убрать почти завершённый портрет старшего, иначе сюрприз не удастся. Лист оказывается между двух фолиантов на книжной полке, а парень поправляет сбившееся одеяло на кровати, сверху накрывает клетчатым пледом и остаётся доволен. Включает длинную гирлянду — ее хватает на то, чтобы пустить по стене тремя линиями, — задергивает шторы и осматривает комнату. Приятный полумрак и рвущие его перемигивания цветных лампочек дают ощущение праздника. Домашнего и уютного праздника, каким описывают Рождество в книгах. Заказ доставляют вовремя, и оставшегося до прихода Сокджина времени с лихвой хватает на то, чтобы переложить содержимое контейнеров на тарелки и расставить их на столе. Хёсан находит в шкафчике небольшой керамический чайник, насыпает в него чай из ближайшей коробочки и заливает почти кипящей водой. Судя по цвету и запаху, чай оказывается зелёным с жасмином. Достаёт с полки с чаем белоснежную чайную пару — для Сокджина хочется каждый ужин превращать в праздничный. Спешит в спальню, меняет толстовку на майку персикового цвета — её подарил Сокджин на прошлое Рождество. Сокджин приходит через тридцать пять минут после звонка, снимает розовое пальто, отдавая его в руки Хёсана, ставит ботинки на полку для обуви и идёт в спальню. Младший вешает пальто на крючок, поверх собственной куртки, и идёт следом. — Я ненадолго, — Сокджин рассматривает мигающие лампочки и совершенно не смотрит на Хёсана. — А ужин? Младший определённо-точно чего-то не понимает, ведь следом слышит: — Я тебя больше не люблю, — ровным, недрогнувшим голосом произносит Ким и поворачивается: — И не думаю, что за это следует просить прощения. Хёсан открывает рот, чтобы сказать… Что? Он не знает. «Я люблю тебя»? Зачем? Это ведь не изменит того, что уже прозвучало из уст старшего. — Скажешь что-нибудь? — Сокджин смотрит чуть поверх головы младшего. — Я не знаю, что можно сказать в ответ на такое, — Хёсан неосознанно опускает ладонь на бедро, где совсем маленькое «Сокджин» чернилами. Ким замечает это и грустно улыбается. Татуировку ведь можно свести, не правда ли? — Тогда молчи, — соглашается Джин, подходит к шкафу и распахивает дверцы. Он находит на полках свою одежду и складывает её в спортивную сумку, которую Хёсан до этого момента не замечал. — Это глупо, но, — младший замолкает, сомневаясь, стоит ли, но кашляет и продолжает: — Останемся друзьями? Сокджин вздыхает, закрывает шкаф и прислоняется лбом к дверце. — Если ты сможешь, то… Да, я бы хотел остаться с тобой друзьями. Хёсан кивает. Медленно подходит к старшему, опускает ладони на его плечи и слабо сжимает пальцы, спрашивая разрешения. Обнимает, вдыхает привычный запах смеси парфюма и запаха самого Сокджина, упирается лбом между лопаток и закрывает глаза. — Одну минуту, — шепчет он. — Только одну минуту. Сокджин кивает. Он ждал чего-то такого, был уверен, что они смогут расстаться без скандала и криков. И, кажется, рад, что ожидания оправдались. Хёсан молчит о том, что любит. Хёсан молчит о том, что в шкафу — не там, где подарок на Рождество, а глубже, — маленькая коробочка с парными кольцами. Хёсан молчит о том, что от имени на коже не сможет избавиться, не решится на это. Хёсан молчит о том, что от имени под кожей уж точно не сможет избавиться, даже не попытается. Сокджин уходит, неслышно одевается и обувается, закрывает дверь; Хёсан набирает: «Приезжай. И возьми побольше алкогольного», отправляет пятерым из списка контактов, а потом неотрывно смотрит на мигающие лампочки.