No.0

Бёнджу видит комплект ключей на тумбочке у входа и понимает. Впрочем, он всегда понимал Хансоля, даже тогда, когда тот сам не мог разобраться в ворохе своих мыслей и желаний. Бёнджу, если честно, все эти четыре года, что они вместе, боялся именно этого — ключей на тумбочке. Ведь: «Я вернусь», — улыбался старший, пряча ключи от квартиры (когда-то Бёнджу, но теперь общей) в карман синего рюкзака. Но сейчас — металл поверх дерева, а сердце парня где-то далеко, в руках Хансоля. Парень оседает на пол, отпихивая ногой ботинки и кеды (только его), и набирает привычный номер, зная, что никто не ответит. Это Бёнджу живёт спокойно — работает в продуктовом магазине, иногда поёт пару строк, когда кому-нибудь из друзей внезапно требуется вокал для трека, пару раз в месяц напивается в баре, что через дорогу (там, кстати, он и встретил Хансоля), — а у старшего мечта, и этой мечте Джу проигрывает каждый раз. Только в этот раз без воскрешающего раунда, кажется. Из всех вещей Хансоля в квартире лишь полупустая пачка крепких сигарет, и Бёнджу представляет, как тот ругается, когда, проверив карманы, не находит никотиновых палочек. Садится за стол, а потом вытаскивает одну и прикуривает. У него, некурящего, всегда с собой зажигалка, ведь Хансоль постоянно теряет свою. Дым неприятно царапает горло, и парень негромко говорит, неизвестно зачем, что слёзы из-за этого. Хансоль уже где-то в другой стране — пару недель назад он говорил о Японии, но ведь это Хансоль, и, может быть, Япония оказывается Китаем или вообще Штатами, чтоб уж наверняка и без возврата. Парные кружки летят на пол, усыпая его осколками, которые впиваются в ступни, когда Бёнджу специально топчется по ним, надеясь, что это поможет. Вот только легче не становится, лишь к саднящему горлу добавляются изрезанные ступни. Их бы обработать, но в аптечке пластыри с изображением мультяшных лис, и покупал их старший. В телефоне по-прежнему незаканчивающиеся гудки — Бёнджу не может сдаться, проиграть в последний раз. Он долго сидит на кровати и смотрит на полупустые полки шкафа. Там раньше — вся одежда смешана, и где чья футболка не найти, не узнать; сейчас — только одежда младшего, и как Соль смог выбрать свою, Джу не понимает. Сам он никогда не думал об этом, надевал то, что видел первым, и чья это вещь было всё равно. Просто всё было общее. А сейчас — одного Бёнджу. Он строчит в твиттер что-то про разбитые кружки и пустые полки, но Хансоль не увидит — старший никогда не читал его сообщения. Писал свои — странные и непонятные, — но никогда не читал, что пишет младший. А Джу постоянно (если пролистать, то становится понятно, что не меньше четырёх раз в день) упоминал в своих твитах старшего. У Хансоля в последнем твите что-то про мечту и самолёт, у Джу в последнем твите про сердце вне тела. По странности, пожалуй, их мысли могут соревноваться, и непонятно, кому достанется победа в этом. Бёнджу знает, что на смс старший ответит — всегда отвечал, — и пишет: «will u?», зная, что словарный запас английского (весьма скудны) позволит Хансолю понять вопрос. Он оставляет кровавые следы на светлом полу, пока идёт на кухню, пока собирает осколки и выбрасывает их в ведро, пока достаёт новую кружку и наливает себе чай. Через час экран мигает, «новое сообщение», в котором «прости», и Бёнджу может поклясться, что Хансоль чувствует, как сердце младшего разбивается, рассыпается в его ладонях. Джу, кажется, достиг своей мечты — спокойной жизни, ведь какой спокойствие, когда есть Соль. Соль, кажется, скоро достигнет своей мечты, в которой нет места для Джу.