Непреодолимо близко

— Твоё укоризненное молчание ещё хуже упреков, — раздраженно сказал Майкл, лёжа на кушетке, пока Рик старательно иголкой трудился над его раной в боку. — Ты ведь сам попросил без лишних слов, — вздохнул Макмиллан, завершая накладывать швы и приступая к перевязке. Рана оказалась несерьёзной, но тем не менее требовала лечения и ухода. — К тому же я не хочу, чтобы все наше общение сводилось к моим тебе нотациям. Они все равно бесполезные. А дежавю у меня уже постоянно. — Рик, пожалуйста, не сердись, — почти жалобно попросил Райан. Он часто препирался с Макмилланом, огрызался, грубил ему, посылал далеко и надолго. Но никогда по-настоящему не хотел оттолкнуть. И вот сейчас, когда к беспокойству друга отчего-то примешивалось разочарование, которое буквально пускало приливы холода по коже, Майклу стало не по себе. — Тебе не стоило лезть в эту драку, — Рик устало покачал головой. — А что мне оставалось делать? Я должен был спасти этого идиота омегу. — Ты не меньший идиот, Майкл. И ты в не меньшей степени омега. Как же ты этого не поймёшь? Это ты тот, кого должны спасать, а не наоборот. Все могло закончиться гораздо хуже. — Брось. Я отделал тех двух амбалов, как груши в спортивном зале, — попытался отшутиться Майкл. — Тебе очень сильно повезло. Адреналин хороший допинг. — Эй, это довольно обидно. А как же мои борцовские навыки? Везение тут совсем ни при чем. — Почему для тебя так сложно признать в себе омегу, Майкл? — не выдержал Рик. — Потому что я не похож на омегу, как же ты не поймёшь? — Райан сорвался. В очередной раз за сегодня. За все последнее время. Он встал и, не замечая боли в боку, замельтешил по палате. — Посмотри на меня, черт возьми. Я почти вдвое крупнее того же Аддерли, не говоря уже о таких тонких особах, как Бенджамин Барнс, например. Я живу в штатах уже больше шести лет. И за весь этот период один лишь Фред догадался, что я омега. Никто ничего ни разу и не заподозрил, в том числе и ты. О’Коннора так вообще удар хватит, если он узнает, что я омега. Хотя скорее он рассмеется мне в лицо и не поверит в это, даже если я ему под нос подставлю свой текущий зад. — Этого ты не знаешь. Ты не имеешь ни малейшего понятия, как отреагирует Итан. И единственный способ это узнать… — Хватит! Мы обсуждали это миллион раз. Посмотри же ты на меня. Я буду выглядеть как трансвестит, если натяну на себя омежьи джинсы. — Дело ведь не в одежде. И я смотрю на тебя каждый день. Каждый день! — Рик порывисто приблизился к Майклу, обхватил его лицо широкими ладонями и заглянул в его полные боли глаза. — Пожалуйста, поверь мне, хотя бы сейчас в миллион первый раз, поверь мне, в тебе нет ничего альфьего. Ничего. Я вижу лишь тебя. То, каким ты являешься на самом деле. И ты самый прекрасный человек на свете. Тёплые руки Рика ласково грели щеки. И его искренний взгляд лишал Майкла всякой бравады. Лишал голоса и воскрешал в памяти ту бесконечную минуту темноты и одиночества в ванной Бена Барнса. Все его существо снова превратилось в одну болезненную мысль, не покидавшую его с тех самых пор. Губы задрожали. — Он никогда не посмотрит на меня так, Рик, — вдруг вырвалось непроизвольно. Майкл не узнавал собственный голос. Поломанный, высокий и очень тонкий. Это не он говорил. Он не мог так говорить. Кто-то другой управлял его голосом, кто-то другой произносил надрывно и отчаянно: — Итан никогда не посмотрит на меня так, как он смотрит на Аддерли. Так, как Крис смотрел на Бена в тот самый день! Он говорит, что ненавидит его, но в тот день, как же он смотрел на него. Мир мог гореть дотла, и он без сожалений убил бы всех альф, омег и детей, лишь бы только смотреть на Бена. Я помню их глаза, их взгляды. Я хотел бы ощутить это, Рик. Хоть раз я хотел бы ощутить на себе это желание, почувствовать, каково это — быть средоточием всего мира альфы. Каково это — быть безумно любимым, — глаза Райана заблестели от навернувшихся слез. Неконтролируемых постыдных кристальных слёз. Внутри словно извергался вулкан и изливался горячей лавой боли на друга. — Но я реалист, Рик. Я знаю, что для меня, Майкла Райана, этого не может произойти. По крайней мере не с тем, с кем я желаю. — Майкл, какой же ты глупыш, — Рик вздохнул и нежно поддел пальцем слезу, скатывающуюся по щеке омеги. Их лица вдруг оказались совсем близко друг к другу. — Ты МОЖЕШЬ все это ощутить! Для тебя это проще простого. Тебе нужно лишь позволить это самому себе. Отпустить себя, такого, как есть. И ты сразу все поймёшь, поверь мне, Майки, ты… ты самый лучший из всех, и ты… — Нет, нет, — Майкл схватил руки Ричарда и отстранил его от себя. — Не нужно всех этих речей из жалости. Я не хочу слушать всю эту ложь во благо. — Да погоди же ты! Я говорю тебе правду, почему ты выбираешь не верить мне и страдать? — Черт, черт черт, — Райан утёр слёзы, и его лицо исказила гримаса злости и отвращения, — какой же я идиот. Меня тошнит от жалости к самому себе. Хватит. Минута слабости прошла. Мне нужно домой. Он резко отпрянул от Макмиллана и чуть не потерял равновесие. Рик обхватил его за талию, не позволяя упасть, и на минуту они замерли в объятиях друг друга. Теплые руки Рика легли на голую спину омеги и успокаивающе гладили, пока Майкл не опомнился и не отстранился. — Я устал постоянно жаловаться тебе на жизнь. Это нужно прекратить немедленно! Райан схватил свою окровавленную футболку и натянул, отворачиваясь от альфы. — Я тоже устал, Майкл, устал каждый раз пытаться достучаться до тебя, но я не перестану это делать. То, что сейчас произошло, означает, тебе пора стать тем, кем ты являешься на самом деле. И ты сам этого хочешь. Давай же. Сделай уже этот шаг, открой свои глаза, и ты никогда об этом не пожалеешь. — Рик снова в миллионный раз в своей жизни вглядывался в напряженную, вытянутую как тетива спину омеги. Казалось, с того момента, как ему раскрылась правда, он видел ее чаще, чем лицо Райана. — То, что сейчас произошло, было самой большой глупостью в моей жизни. Это был бред, о котором нам обоим стоит навсегда забыть. Спасибо, что обработал рану и наложил повязку. — Я не отпущу тебя одного, — Рик подорвался за Майклом, когда тот направился к двери. — Я вызову такси! Не волнуйся, я больше не сяду за руль сегодня, — жестко отрезал Райан. — Врешь! — безапелляционно возразил Рик. — Я не могу больше находиться рядом с тобой. Твое присутствие делает меня слабым и беспомощным. И вызывает во мне все эти дурацкие эмоции. А я больше не хочу это чувствовать. Майкл схватился за ручку двери, но замер, когда Рик тихо произнёс: — Но именно так себя и чувствуют все эти «любимые альфами» омеги, о которых ты говоришь. Даже если они сильные, они могут позволить себе быть слабыми и беспомощными, потому что рядом с ними их альфы, которые защищают их и заботятся о них. Майкл так и не обернулся. Он слышал слова, но не услышал того, что пытался донести до него Рик. Негромко хлопнула дверь, и Макмиллан остался в палате один.