Непреодолимо близко

— Майкл? Это ты? На мгновение сердце Майкла пропустило удар. Он уже давно не слышал, как к нему обращаются по этому имени. Оно осталось там. В его прошлой жизни, которую он всеми силами пытался забыть. Но даже не сам голос, а бархатный тембр, мягкая интонация дали сигнал мозгу, что бояться нечего. Человек из его прошлого, возникший за спиной, был единственным, кого Райан не боялся встретить все эти четыре месяца новой жизни. Выдохнув и расслабив плечи, Майкл обернулся. — Фред, — с улыбкой произнёс он имя альфы. — Давно не виделись. Фредерик Айзенберг предстал перед ним во всем своём альфьем очаровании. Как обычно, в строгом костюме, только без галстука и с расстёгнутой верхней пуговицей на рубашке, начищенных туфлях и со знакомой приятной полуулыбкой на лице. И ни малейшего признака удивления во взгляде. Словно Майкл не изменился ни на толику, хотя на самом деле Райан иногда и сам себя не узнавал в зеркале. — Рад тебя видеть, Майкл. Ты выглядишь обворожительно, — Фред мягко взял руку омеги и одними лишь кончиками губ прикоснулся к тыльной стороне ладони. Райан залился румянцем, но останавливать Айзенберга не пытался. — О-о-о, так вот вы какой, Фредерик, — проворковал воодушевившийся Суарес, оценивающим взглядом окидывая альфу с ног до головы и явно оставаясь удовлетворённым увиденным. — Я много о вас слышал от Мэтта. Майкл бросил на Доминика взволнованный взгляд, будто тот сказал что-то компрометирующее. Хотя они действительно пару раз обсуждали Фреда. — Надеюсь, только хорошее, — улыбнулся Фред незнакомому омеге. — Безусловно, — подтвердил Суарес. — Представишь меня, Мэтти? Майкл спохватился и, смущенно глядя на альфу, произнёс: — Фред, это мой друг Доминик Суарес. Айзенберг учтиво кивнул. — Очень приятно. — А мне тем более, — ответил Дом. — Присоединитесь к нам? — Оу, Фред, наверное… — Майкл слегка растерялся от неожиданной инициативы Суареса. — То есть конечно! Если ты не занят. — Буду рад, — Айзенберг присел на свободное место за их столиком. — У меня была здесь короткая встреча, но она уже завершилась. — Прекрасно, — просиял Доминик. Фред подал знак официанту и предложил: — Позвольте вас угостить. Что вы пьёте? Доминик одобрительно глянул на альфу и, красноречиво посмотрев на Майкла, дал понять, что Фред производит на него хорошее впечатление. Дом заказал себе очередной замысловатый коктейль, Майкл повторил безалкогольный мохито, а Фред, не изменяя своим привычкам, пил бурбон. — Как поживаешь, Майкл? — спросил альфа. — Я звонил тебе около месяца назад, но ты, видимо, сменил номер. — Да, — кивнул Райан, — честно говоря, многое изменилось с последний нашей встречи. Я сменил не только номер, но и место работы, и к тому же переехал. — Действительно многое, — согласился Фред. — Нравится на новом месте? — Думаю, да, — неуверенно ответил Майкл. — Точнее, да. Я давно должен был это сделать. Фред лишь понимающе улыбнулся. Он не стал задавать лишних вопросов. То качество, которое Майкл всегда ценил в своём любовнике. Но по его взгляду Майкл понял, что Фред догадывается о причинах столь радикальных перемен. Айзенберг был одним из немногих, перед кем Майкл никогда не боялся открыться, и тот прекрасно знал о его ситуации и с Итаном, и вообще с проблемами его омежьей идентификации. И что самое важное, никогда не осуждал его и не напрягал наставлениями. — Думаю, не будет лишним добавить, что у тебя также новое имя, — сказал Дом, — или, точнее, старое. — Да, я заметил, — подтвердил Фред, — это немного озадачило. — Майкл мое второе имя, а сейчас все называют меня по первому — Мэтью, — пояснил Райан. — Тебе подходит. — А как ты поживаешь? — из вежливости поинтересовался Майкл, чувствуя некоторый дискомфорт от того, что являлся центром общего разговора. — Все отлично. В моей юридической фирме небольшая перестановка кадров, что благотворно сказалось на рабочем процессе. — Так вы юрист. Мэтью об этом не упоминал, — вскинул точеную бровь Суарес. — Виновен, — скаламбурил Фред. — Фирма Хэдклифф&Шепард, возможно, вы слышали о такой. — Разумеется, вы одни из лучших, — похвалил Доминик. И не стал добавлять, что сам варится в той же среде. Учитывая, каким делами занимался Дом, Майкл благоразумно тоже решил об этом не упоминать. — Разделяю ваше мнение, — без капли присущей многим альфам заносчивости ответил Айзенберг. Он лишь констатировал факт. — Может, подробнее поделитесь вашим мнением и касательно нового амплуа Мэттью? Уверен, вы не смогли не заметить его преображение, — без капли стеснения спросил Суарес. — Дом! — вырвалось у Майкла. Ему стало неловко, словно его выставили экспонатом на аукционе для экспертизы. Он уже ожидал пристального изучающего взгляда, однако Фред лишь слегка склонил голову. — Мэтт мне нравится в любом образе, — ответил он. — Уверен, главное здесь не стороннее мнение, а его внутренние ощущения. Майкл почувствовал прилив благодарности и смущения, услышав «нравится», хотя понимал, что в нем нет никакой романтической подоплеки. Именно поэтому, наверное, у них сложились своего рода столь открытые доверительные взаимоотношения, потому что для обоих был исключён вариант нежной эмоциональной привязанности. — Вы действительно юрист, — рассмеялся Доминик. — Я бы сказал, до мозга костей. — Восприму как комплимент, — ответил в тон Фред. — Вы извините нас. На минутку, Мэтти. Мне нужно ненадолго зайти в омежью комнату, составь мне компанию, — Доминик грациозно поднялся и выразительно глянул на Райана. Тот с замиранием сердца тоже поднялся, уже подозревая неладное. — Он — шикарный, — пропел Дом, когда они отошли на достаточное расстояние от Фреда. — Ну-у… думаю, да, — согласился Майкл. — Это отличная возможность. Все само складывается как надо, — заговорщицки прошептал Суарес, когда они зашли в туалетную комнату. — Что ты имеешь в виду? — прикинулся дурачком Майкл. — Ты не хотел Коллинза, Вселенная подкинула тебе другой вариант. Возможно, даже лучше, — Доминик покрутился перед зеркалом. Как Майкл и подозревал, сюда он его вытащил, только чтобы пошептаться. — Ты серьезно? — сокрушенно произнес он. — Мэтти, расслабься! Ты ведь спал с ним и раньше. Значит, проблем быть не должно. Пригласи его сегодня к себе! — Дом, давай я сам решу, с кем и когда мне спать, — жалобно попросил Майкл. Доминик устало вздохнул. — Поверь мне, тебе это сейчас первостепенно необходимо. Тем более, он такой красавчик. Повеселись. Выкинь из головы все мысли. Ты заслужил почувствовать себя желанным! А этот Фред явно тебя хочет. — Прямо-таки явно, — усмехнулся Майкл. — За весь разговор он глянул на меня лишь пару раз. Это, конечно, чертовски оскорбительно, но я спущу ему с рук эту дерзость ради тебя, — снисходительно сообщил Доминик. — Так что хватай быка за рога и завтра расскажешь, как все прошло. — Дом, послушай… — Идём, не будем заставлять нашего героя-любовника ждать, — перебил его Суарес. Когда они вернулись к своему столику, Доминик, в отличие от Майкла, не спешил присаживаться. — К сожалению, Фредерик, мне придётся вас покинуть, — изобразил скорбное выражение лица Дом. — Надеюсь, вы развлечете сегодня Мэтти вместо меня. Фред по-джентльменски поднялся и учтиво пожал омеге руку. — Было приятно с вами познакомиться, Доминик. Можете не волноваться за Мэтта, к концу вечера я доставлю его домой в целости и сохранности. — Вверяю его в ваши надёжные руки, — улыбнулся Доминик и незаметно подмигнул Майклу. Райан бросил на друга недовольный взгляд и поджал губы. — Увидимся, Дом, — буркнул он. — Я позвоню, — заверил Суарес на прощание и удалился. Фред проводил омегу взглядом не дольше положенного и вернул все своё внимание Майклу. — А он оказался совсем не таким, каким я его представлял, — заметил Фред. — В каком смысле? — удивился Майкл. — Я слышал о нем, — объяснил Айзенберг. — Он тоже занимается адвокатской практикой. И представляет весьма серьёзных людей. — Почему же ты ничего не сказал? — пришел в замешательство Майкл. — Ну судя по всему, он не любит распространяться о сфере своей деятельности с незнакомыми альфами, и я его вполне понимаю. — Да, ты прав, — подтвердил Райан. — Как тесен, оказывается, мир. На секунду Майкл задумался. Только сегодня он уверял самого себя, что успешно сможет избегать старых знакомых в огромном Нью-Йорке. И вот он не только встретил одного из них, Фред оказался ещё и тем, кто был заочно знаком с его новым другом, которого сам Майкл узнал лишь совсем недавно. — Как ты, Майкл? — доверительно спросил Фред. Теперь, когда Доминик ушел и они остались наедине, атмосфера разговора поменялась. Словно не было всех этих месяцев и Фред только вчера готовил им завтрак после проведённой вместе ночи. И неожиданно Майкл почувствовал тепло и радость от встречи. И его даже не покоробило старое обращение. Фреду можно, Фред был кем-то особенным. Человеком, которому он не был ничем обязан, с которым был свободен от душевных метаний и каких-либо угрызений совести. Они ничего не ждали друг от друга, и оттого их связь была столь легкой и приятной. — Я держусь, — честно ответил Райан, не испытывая ни капли беспокойства, что может оказаться в уязвимой позиции или быть осмеянным. — Я наконец-то решился покончить с прежней жизнью, но к новой все ещё привыкаю. — Главное, чтобы тебе нравилась твоя новая жизнь, — подбодрил альфа. Майкл ненадолго задумался. — Я не знаю, нравится ли она мне. Взгляни на меня. Прошло четыре месяца, как я ношу такую одежду, а мне все ещё странно видеть собственное отражение в зеркале, — Майкл зарылся пальцами в отросшие волосы и откинул пару прядей со лба. — Если честно, — вот сейчас стало трудно говорить, но не потому, что перед ним сидел Фред, а потому что Майкл впервые озвучивал это признание самому себе, — я не знаю, настоящий ли это я. Я так долго притворялся кем-то другим и настолько привык быть… альфой в собственных глазах, что даже не знаю, а где же настоящий Майкл Райан. Или Мэтью Райан. И какой он вообще. Весь этот образ собрал и придумал для меня Доминик, и мне он нравится. Но я все ещё как будто не в своей тарелке. Дело ли это привычки, или, может, моя личность пострадала от тонны таблеток. Я не уверен, где же все-таки истинный Майкл или Мэтью. И какой он на самом деле. — Ты — это ты, неважно, что на тебе надето и выглядишь ли ты как альфа или Омега, — легко ответил Фред. — Я смотрю на тебя, говорю с тобой и для меня ты все тот же парень, которого я знал. — Не уверен, хорошо ли это, — с сомнением произнёс Майкл. — Я все-таки должен был измениться. Я ведь теперь живу как омега. — В первую очередь, мы все просто люди, — покачал головой Фред. — И нет надобности ограничивать себя гендерными рамками. Если ты хочешь носить розовые сорочки и заниматься, например, стрип-пластикой — почему бы и нет? Или если ты хочешь бить морды на боксерском ринге, то что должно тебя останавливать? Навязанные обществом клише? Это глупо. — Наверное, ты прав, — вздохнул Майкл. Разговор с Фредом был как глоток свежего воздуха за последнее время. Он так усердно притворялся альфой почти всю свою жизнь, а затем за четыре месяца всеми силами впихивал себя в шкуру омеги, что забыл о своих истинных желаниях. Словно он был обязан соответствовать всем омежьим стереотипам, раз объявил себя таковым. К тому же на него сильно влияло воздействие Доминика. Майкл был настолько растерян, когда принял решение стать омегой, что Дом вдруг стал для него ориентиром, на которого нужно равняться. Он задал ему вектор движения, потому что сам Майкл словно оказался брошенным в воду посреди океана и совершенно не имел понятия, куда плыть. И без Дома он, возможно бы, и не выплыл, однако Майклу пора было искать собственный путь, а не следовать по дороге, которую проторили ему другие. Майкл вдруг разочарованно усмехнулся. Он следовал за Итаном столько лет, словно тот был для него светом в конце туннеля. Теперь же он следовал за Домиником. Чертов О’Коннор был прав, ему действительно нравилось быть ведомым. Когда же он научится принимать собственные решения? — Знаешь, я запутался. Мое здоровье висело на волоске и мне сказали, я буквально могу умереть, если не откажусь от блокаторов и не восстановлю свой омежий гормональный фон. И вот я сломя голову распрощался с привычной жизнью и запрыгнул в новый омут — ипостась омеги. Потому что так было надо. Потому что мне сказали так сделать. Я словно все время подстраиваюсь под внешние обстоятельства и стараюсь отвечать чужим ожиданиям. — Ты никому ничем не обязан, Майкл, — заверил Фред. — Мир не рухнет, если ты сделаешь так, как нравится тебе самому. Ты спрашивал себя, чего тебе действительно хочется? — Кажется, разговор плавно превращается в сеанс у психолога, — отмахнулся Майкл. — Не хочу грузить тебя своими проблемами. — Думаешь, я бы спрашивал, если бы мне действительно не было интересно? — возразил Айзенберг. — Но ты волен не отвечать, если не хочешь. Райан вздохнул, прикусив губу. Чего он действительно желает? Он так давно не спрашивал себя об этом. Живи они в идеальном мире, он желал бы, чтобы О’Коннор любил его с той же пылкой взаимностью, с которой сам Майкл относится к нему. И чтобы не было всей этой бесконечной вереницы омег, прошедшей через постель Итана, и не было Аддерли. Хотя… нет, пусть они даже будут. Но чтобы для О’Коннора остался существовать один лишь он, Майкл. И чтобы Итан сам, по собственной воле, выбрал его и пожелал остаться только с ним навсегда. А сам Майкл мог бы не беспокоиться о том, что о нем подумают окружающие, и не боялся бы, что его спутают с альфой, если он не подчеркнёт фигуру облегающей одеждой, или не выставят на смех, что он нелепо смотрится в омежьих нарядах. Он бы не хотел больше ни от кого скрываться и спокойно общаться и с прежними, и с новыми друзьями. И развивать свою карьеру можно даже в компании Ника, но только без страха, что столкнётся с кем-то из прежней жизни. Он бы хотел… — Я бы хотел, чтобы мне не было стыдно смотреть в глаза людям из-за своей лжи. Я бы хотел быть достаточно смелым и равнодушным, чтобы признаться всем, что я омега, и наплевать на то, что обо мне подумают окружающие. Я бы хотел восстановить свой истинный запах и не стесняться своей сущности. И просто жить. Жить свободно, — на одном дыхании выпалил Майкл. Фред привычно улыбнулся одними кончиками губ и наклонился поближе к Майклу, ловя его взгляд. — Посмотри на меня, Майкл. Посмотри мне в глаза, — почти прошептал Фред. — Я знаю о каждой лжи, которую ты когда-либо выдумывал. Ты лгал друзьям, коллегам, своим родным. Ты скрывал свою влюблённость в лучшего друга. Я знаю, что ты омега. Я видел тебя и в альфей одежде, и в омежьей. Я видел твои слёзы и твою улыбку. Я даже видел твое обнаженное тело. И знаешь что, Майкл Мэтью Райан? — Что? — дрожащим голосом спросил Майкл, не смея разрывать зрительный контакт. — Я осуждаю каждую твою ложь! Я презираю тебя за твоё лицемерие. И я считаю, что ты слишком крупный для омеги, и слишком мягкотелый для альфы. Я думаю, в тебе нет ни капли привлекательности из-за отсутствия твоего запаха. Ты бесполый Майкл, фригидный, нелепый, неполноценный. Ты смешон в любом виде и слишком неопытен в постели, как бы ни старался. И ты ещё долго будешь объектом для сплетен и насмешек, когда я расскажу о тебе всем своим друзьям и знакомым. Мы будем вспоминать о тебе при каждой встрече, и снова и снова обсуждать, как сильно ты облажался, когда вообще родился на свет. На мгновение Майкл потерялся во времени. По загривку побежали леденящие мурашки. За одну секунду он испытал разом всю ту вереницу эмоции, повергающих его в жалкое ничтожество, которых боялся все последние четыре месяца. Стыд за трусость, малодушие и ложь захлестнули его дикой волной, страх оказаться лицом к лицу с осуждением и насмешками воплотился в явь, чувство бесконечного унижения за собственное столь явное и физическое, и душевное несовершенство сдавило сердце в стальные тиски, и стало невыносимо. Невыносимо жить. Существовать, дышать. Словно он не был достоин даже такой малости. Не заслужил это право. И в горле образовался комок, захотелось закрыть глаза, обхватить себя руками и взмолиться, чтобы больше никто никогда его не видел и не знал о его существовании. И лишь пронзительный взгляд карих глаз Фреда удерживал Майкла от оглушающего полоумного крика. Фред как будто загипнотизировал его своим взглядом и заговорщицким тоном, и в этот момент он не способен был даже моргнуть. — Но знаешь что самое главное во всем этом, Майкл Мэтью Райан? — продолжил Айзенберг. — Что же? — еле выдавил из себя Райан, сжимая до боли ладонь в кулак. И Фред сказал. Ровным мягким тоном, словно не растерзывал душу Майкла, вскрывая кровоточащие раны. — После этой встречи я уйду из твоей жизни и ты больше никогда меня не увидишь. И я продолжу жить как прежде. Работать юристом, веселиться с друзьями, встречаться с омегами, завтракать каждый день в кофейне на первом этаже моего дома. И иногда я буду вспоминать, что был когда-то такой человек Майкл Райан, а потом мне принесут мой омлет с беконом и придёт сообщение из банка о поступлении моего гонорара. Воспоминания о тебе, живом человеке, вытеснит прелестный, но мимолётный вкус горячих яиц, который в ту секунду для меня будет куда актуальнее, чем мысли о каком-то там омеге. А ещё я буду представлять, куда спущу половину поступивших денег. А теперь ответь мне, Райан. Тебе стыдно передо мной? Стыдно за то, что я знаю о твоей лжи и видел твоё обнаженное тело. Или тебе плевать на меня так же, как мне плевать на тебя? И Майкл выдохнул. Громко, протяжно, словно вытолкнул из себя весь воздух и на пару громких ударов сердца перестал дышать. А затем его легкие наполнились живительным кислородом и, казалось, расправились, как у только что родившегося младенца. И слёзы не боли, а облегчения навернулись на глаза. Но Майкл не обращал на них никакого внимания. Он впервые за долгое время ощутил вкус настоящей жизни и свободы, и, казалось, если он прервёт их с Фредом зрительный контакт, все исчезнет. Они продолжали смотреть друг на друга, и альфа нежно коснулся его щеки и стёр свежую влажную дорожку. — Знаешь, чего ещё я бы сейчас хотел? — тихо спросил Майкл. Фред улыбнулся. И стремительно приблизившись, притянул к себе Майкла, соединяя их губы. Не осторожно, как это обычно, у них происходило. А страстно, требовательно, жадно. И Майкл ответил с той же горячностью.