Буль.
С этим звуком Япония допил последнюю бутылку.
— Ну как? — спросил Россия у Хонды, который выглядел как обычно, если не считать красного, как помидоры Испании, лица.
— Россия-сан, Вы бы еще спросили, нравится ли мне задыхаться под водой. Вы задаете слишком глупые вопросы, а разговариваете, как умственно отсталый, только Италия сравнится с Вами в манере речи. Вы алкоголик, нюхающий подсолнухи, и я знаю, что Вы спите с Чебурашкой.
По толпе пронесся вздох ужаса. А Япония продолжал:
— Вы слишком беспечный для такой большой страны, и ведете себя, как предпоследний дурак. Вы ни разу в жизни не снимали своего шарфа и каждый саммит вы пьяны. Вы гей!
Раунд.
Не обращая внимания на ошалевшую толпу и самого Брагинского, Хонда попытался продолжить и уже открыл рот для предварительного ика, но его перебил вышедший из шока Иван:
— Япония… — Россия наклонился к нему. — Замолчи, пожалуйста…
— С Вашего позволения, Россия-сан, нет, не замолчу. Если раньше я прислушивался к Вашим словам, то теперь это время прошло. В данный момент Ваш лепет для меня ничего не значит, и если бы я не знал того ужаса, я бы объявил Вам войну.
— Я считаю до трех, Япония…
— Нет надобности. С геями не общаюсь.
Россия кивнул и медленно закатал рукава, готовясь врезать обнаглевшему (на самом деле — опьяневшему) Кику.
— Тиха! — вдруг возник Испания. Не вышел из толпы, не свалился с потолка, а именно возник между агрессивными алкоголиками, будто все это время сидел где-то под одеянием России. Хотя, возможно, так оно и было?
— Збсспокойно!
Испания закидал бухими взглядами сначала Японию, потом — Россию, и, наконец, Пруссию с Романо, которые ползали под ногами Ивана и Хонды и продолжали петь, но уже намного тише… Ведь намечается
что-то… А
что-то пропускать ни в коем случае нельзя!
— Зззэсмотрите, сейчас магию дружбы покажу… — сказал Антонио, после чего икнул так громко и неожиданно, что половина толпы алкашей подпрыгнула от страха, а потом повалилась на пол, ноги-то не держат. Далее Испания полез в карман, скорее напоминавший томатную Нарнию.
Перед лицом России возник помидор. Антонио достаточно долго целился, пытаясь дрожащей рукой с овощем попасть прямо в рот Ивана. И когда Великий Бог Алкоголя заставил руки Испании прекратить припадок, Фернандерс решительно ткнул помидором Брагинскому в глаз.
— Ой, прозэссти, Ван… Ваня.
Испания нежно потрепал волосы России и продолжил тыкать помидором в его лицо, постоянно улыбаясь и попадая в нос или щеку.
Романо и Пруссия столкнулись лбами, пока ползали под ногами. Благодаря этому они смогли перейти на следующую стадию опьянения — просмотр бухих снов с довольными хряпами, растягивающимися в пространстве.
Услышав, что Япония вновь начал болтать, Испания закрыл второй рукой его нос, искренне веря, что это рот.
Антонио все-таки запихал томат в Ивана, после чего, пьяно хихикая, обернулся к Хонде.
Снова оглушающий ик из преисподней.
Носящийся по комнате бухой и никем не замечаемый Канада совсем неожиданно наткнулся на Кику и, видя, как тот начал падать прямо на Россию и думая, что лучшая защита — это нападение, шепотом проорал:
— Дружба — хрень! ЦЕЛУЙТЕСЬ!
Второй раз за день Иван пожал плечами и выполнил такую просьбу.
— Вот это романтика, — послышался из толпы бухой ик Дании.
— Нихония правду говорил.
— Ванечка-Ванечка, ты не голубой… — тихо и безнадежно шептал Чебурашка.
— Просто непозволительно… — прокомментировал эту ситуацию Япония и, сраженный алкоголем, рухнул на заранее подготовленный матрас, состоящий из до жопы бухих Романо и Пруссии.
Испания расправил рукава России, пожал плечами и полетел вниз вместе с Кику. За компанию.
После этого воцарилось странное, непривычное для алкашей, молчание… Только где-то под Антонио крякал Пруссия…
— Ребята, мы его споили! — вдруг радостно выкрикнул Дания.
— Гусь-гусеныш…
— Нет, серьезно, споили!
И вот тут толпа, наконец осознавшая масштабность их достижений, заорала пьяными голосами, вразнобой потрясая бутылками и прославляя Россию и ежа.
Иван поскользнулся на помидоре.
Пруссия крякнул так, что затряслись стены, когда Брагинский свалился на него всеми жирами.
— ХРЯП, — сказал Романо и заржал.
Испания во сне выедал внутренности из помидора, лежащего напротив его рта.
Греция повернулся на правый бок.
Швеция хмыкнул, или низко икнул, или коротко рыгнул — никто не знает.
Германия медленно вытягивал из кармана спящего Венециано один макарон, чья длина уже достигла трех метров.
Дания ржал.
Голая Беларусь оседлала орущего, визжащего, дергающегося, хрипящего и вырывающегося брата и попыталась расстегнуть его шинель бухими пальцами.
Литва щипал отрубившегося Японию, сообщая ему, что он гусь.
Канада летал по комнате и орал громче всех, но этого никто не замечал.
В дверь вбежал Америка с расстегнутыми штанами и начал лихорадочно что-то искать. За ним пьяно влез в коридор Англия, шепча про сороконожек.
Так продолжалось еще очень долго, пока всю эту идиллию не прервал панический крик Пруссии:
— МНЕ КАЖЕТСЯ, ИЛИ Я ТРЕЗВЕЮ?!
***
Латвия резко очнулся, почувствовав под собой чьи-то припадочные движения. Это протрезвевший Эстония пытался вылезти из-под жиров своего собрата.
Латыш, сдерживая отрыжку, медленно огляделся. Он находился в другом конце здания — не там, где играл в карты с Россией. Значится, Эстония
полз…
Латвия, чувствуя себя амебой, у которой, к тому же, сильно крутит живот, спрыгнул с друга, даруя ему свободу в действиях и легкость в легких. И только потом до него дошло…
«Я ИГРАЛ В КАРТЫ С РОССИЕЙ? С РОССИЕЙ?! ИГРАЛ Я В КАРТЫ, В КАРТЫ Я ИГРАЛ?!»
— Латыш, ты орешь это вслух, — сдавленно сообщил Эдуард.
Латвия смутился, тут же почувствовал, что его сейчас вырвет, и постарался взять себя в руки. Нужно искать напарника по пропаганде Минздрава и выяснять, выполнил ли тот свою миссию. Он где-то здесь, Латвия чувствовал его японский запах… После водки «Горный Алтай» нюх Латыша обострился до ежиного. Это пугало.
***
В то же время этажом выше Америка сделал качественный косплей на русского лежачего полицейского.
Англия ползал через него, как змея, издавая звуки машины…
— Врум, врум, вжж…
А протрезвевшие искали новую порцию алкоголя. Но обычная водка не годилась для бухаловки… После «Горного Алтая» сложно признать что-то другое. Если даже Альфреда и Гилберта разнесло после трех рюмок этого чудесного напитка — значит, это самое лучшее алкогольное создание на свете. Проблема была в том, что только Дижон знал, где достать еще «Горного Алтая». А еж пропал.
***
Япония проснулся. Его воротило не только физически, но и эмоционально. Он не знал, нашли ли алкоголики Дижона, так же как и не знал, что делать, если они его все-таки нашли… Надо бы отыскать Латвию, решил Хонда. Голова раскалывалась и не соображала, поэтому пришлось полагаться на нюх.
Минздрав Минздрава везде найдет.
Греция всхрапнул.
***
Постепенного алкаши начали собираться у водопоя, или у водоблева — в общих чертах, у унитаза. Инстинктивно они шли к месту, где можно легче проблеваться — в мужской туалет. Различия полов здесь были совершенно забыты — к мужскому туалету шли даже девушки.
Потому как там состоялся Совет Племени.
Россия, как главарь алкоголиков, сидел в позе лотоса на самом большом унитазе — вернее, на его бочке, — и громогласно, совсем на него непохоже, подсчитывал протрезвевших.
Не досчитались Японии, Латвии, Эстонии и Греции, который, хоть и не бухал, но спал весьма натурально, заставляя алкашей принимать его за своего.
Рассветный патруль бухариков доложил, что Греции и в подвале нормально спится.
Алкаши — это племя. Это единый народ, не взирающий на расы и их различия. Здесь все равны — и вовеки веков!
Вскоре, ведомый инстинктами алкоголика, в туалет приполз Эстония. Он-то и поведал народу о том, куда делся их поставщик водки:
— Латвия, ик, мне, ик, говорил, ик, когда еще, ик, пьян был, ик… Что он с Нихоном, ик, хотят ежа, ик, себе забрать, ик, и обезвредить, ик. Они, ик, не хотят, чтобы Дижон продолж, ик, продолжал спаивать нас. Ик.
— Иди сюда, брат наш, — ответили ему. — Тебе нужно проблеваться. Но после этого ты обязан поклониться нашему Забухалову — России.
Эдуард посмотрел на медитирующего на бочке унитаза Ивана. Затем, под торжественное ритмичное стучание по крышке унитаза, пополз к «белому жеребцу» и, склонившись над святыней, на несколько мгновений превратился в жидкость с формулой C2H6O.
Гилберт записывал на диктофон новый трек от Эстонии. Россия тут же дал Эдуарду должность целителя племени, так как посчитал, что его блевы очищают алкоголиков от всех грехов и даруют им еще пять минут опьянения.
В то время, как Эстония приступил к стадии поклонения, на первом этаже здания Япония столкнулся лбом с Латвией, чьи глаза стали огромными, как два блюдца. Латыш только что вспомнил, что, будучи в запое, рассказал Эдуарду о том, что он и Хонда хотят обезвредить ежа. Поэтому, не здороваясь, схватил Кику за руку и крикнул:
— Япония-сос! Скорее! Бежим! Где Вы спрятали Дижона?
Так что, пока алкоголики включали совместный разум, разрабатывая стратегию по возвращению ежа в племя, Япония и Латвия с колючим комком в кармане были уже в самолете. Чтобы Дижон не смог споить их, заведя разговор, они заткнули уши. Хонда — берушами, Латыш — пробками от бутылок водки.
На вопрос Латвии: «Куда мы летим?», Кику ответил, что летят они к нему домой. Пока алкаши не забудут о еже, нужно будет охранять его.
Латыш предложил сразу прикончить Дижона, на что Япония возразил:
— Еж, питающийся водкой, бессмертен.
Дижона нельзя убить.
