Минздравовцы застыли, в то время как дверь трещала от ударов российских ног.
Где-то под стулом что-то пиликнуло и кто-то тихо матюгнулся, но компания по предупреждениям этого не заметила.
Этот час настал — вот все, что понимал сейчас каждый из них. Сегодня решается судьба мира. Либо Гринпис, либо Минздрав. Третьего не дано.
Швейцария удобнее перехватил автомат и направился было к двери, но его остановил Япония.
— Погодите минутку, Швейцария-сан. Я в последний раз попробую убедить их словами.
Кику выглянул из окна, где плавно покачивался Гринпис, и спокойно, но слышно сказал, размахивая белым флагом, как знаком переговоров:
— Господа! Господа, послушайте! Прежде чем вы начнете столь неразумную битву, я бы хотел вам сказать одно…
И рассказал Япония все, что узнал из трейлера и что пережил сам — всю правду: о том, что Дижон свел в могилу не одного человека, и про то, что несет он в мир разруху и войны, вот как сейчас, про маринованных ежей и зеленого монстра, про Лихтенштейн-Беларусь (которая, кстати, до сих пор не протрезвела) и еще о многом другом…
Швейцария растолкал сопящего Латыша примерно через пятнадцать минут нихоновской речи и взглядом указал на черный ход. Ну не верил он в план Японии — надо было подстраховаться и устроить засаду. Латвия кивнул, и Баш, Эрика и мелкий, подхватив оружие, тихо вышли на улицу с задней стороны дома.
— Неправда может быть красивой, умной и талантливой — но от этого она не перестает быть неправдой! А правда в том, господа, что нельзя, не заготовив рис, сделать суши…
Минздравовцы быстро обегали гринписовцев кругом, рассредотачиваясь по кустам и окружая их.
-…проблемы, друзья мои, нужно переносить с честью, не хватаясь за горлышко бутылки всякий раз, когда что-либо перестает получаться. Когда я был совсем маленьким и глупым, панда Китая свалила меня в холодную воду — я заболел, и брат предлагал мне «хряпнуть немного сакэ», мол, если разогреть его и залпом выпить чуть-чуть, оно поможет остаться здоровым. Но, как я говорил выше, сильные духом решают проблемы трезво. Я не выпил сакэ тогда! Потому как алкоголь — это не выход!
Минздравовцы заняли свои позиции, а Япония, ногой придерживая убегающего ежа, продолжал глаголеть. Он все еще надеялся направить алкашей на путь истины.
— Гордость и честь народа порой бывает важнее нашего с вами здоровья! И если вы, господа, понимаете это, сердечно вас прошу — отрекитесь! Забудьте вкус «Горного Алтая!» Изгоните из своих душ еретика ежа Дижо…
Япония дернулся под подоконник, когда над его ухом просвистел надкусанный испанский томат. В это же время Швейцария ожил и начал яростную пальбу по гринписовцам.
— ЗАЁООООООБАААААААААААААААААААА!!!
Это был сигнал к атаке Гринписа, который прокричала Бельгия так, что Латвия моментально присоединился к ней, корчась от ушной боли где-то в кусте
клубники.
Романо среагировал на крик первый и, пинками подгоняя Испанию за дом, не глядя бросал томаты в сторону того места, где засел Швейцария. Казалось бы, бесполезное занятие — Италия ни разу не попал в него… Да, в Баша не попал — зато сломал его автомат, забив его мякотью и листьями помидоров. Многие гринписовцы были спасены. Пруссия крякнул что-то про медаль за этот поступок и кинулся к Швейцарии с двумя гусями в руках.
Россия громогласно призывал гринписовцев быть смелыми и сильными, попутно отдавая им команды, но за оглушающими визгами Бельгии его никто не слышал. Вернее сказать, за этими звуками не было слышно вообще ничего…
Мимолетом оглянувшись на фехтовавшего гусями Гилберта и защищавшегося сломанным автоматом Швейцарию, Испания дернул Романо за дерево. В тот же момент там, где они стояли, пролетело множество пуль, пущенных переставшим надеяться на мирное решение конфликта Хондой.
— Готовь снаряды, — шепнул Испания, быстро выглядывая из-за ствола и оценивая ситуацию: Америка командовал армией сороконожек (причем среди них присутствовали и сороконожки гиперактивные), и те медленно, но верно пробирались к двери в убежище Минздрава, из окна которого вел оборону Япония. Россия дрался с Латвией — вернее, он так считал, потому как Латыш просто засел под кустом, дрожа и пытаясь сжаться в комок, чтобы Иван не смог его вытащить. Визжащая Бельгия гнала Лихтенштейн в противоположную от дома сторону.
Антонио надкусил томат, игнорируя романовские шипы о том, что нельзя жрать патроны, и перевел взгляд на край поля боя, где Швейцария, дравшийся с Пруссией, выхватил, наконец, клинок, разрубил гусей Гила пополам и продолжил надвигаться на уже безоружного врага.
— Заряжай, Романо! — шепнул Испания, натягивая резинку рогатки и устраивая в ней томат. — Цельсь! ПЛИ!
Два помидора одновременно угодили в нос Швейцарии. Баш пошатнулся, устоял, но вид теперь стал теперь иметь такой, что слава Богу. Тем временем Пруссия убегал за новыми гусями, вопя что-то наподобие: «УУУУУ ШЫЫЫЫЫЫЫЕЙЦАРИЯ ЛОХ!»
Антонио попытался дать Романо «пять», за что тут же был послан нахер. Рассмеявшись, Испания снова перевел взгляд на поле боя, пытаясь найти следующую цель… И вдруг увидел
ее…
Сотрясая землицу японскую яростными, агрессивными шагами, испуская устрашающую, злую ауру и ревя голосом крокодила (совсем не Гены) в сторону Испании и Романо двигалась
Лихтенштейн…
— Б Р А Т И К… В Ы… О Б И Д Е Л И… М О Е Г О… Б Р А Т И К А…
Антонио и Романо начали было обстреливать ее томатами, однако же быстро поняли, что это бесполезно. В руках Эрики блеснуло дуло пистолета, и она начала палить по скрывавшимся за деревом гринписовцам-артиллеристам, не давая им убежать.
В то время, как Испания в панике бился головой о ствол дерева, Романо размахивал продырявленным пулями белым флагом, вопя, что он сдается. Однако ревы Италии глушили оры Бельгии, и Лихтенштейн не слышала его.
Эрика неумолимо приближалась, беспрерывно паля по слабому укрытию томатовцев. Продолжая в панике размахивать белым флагом и уже не сдерживая слез, Романо повернулся к Испании…
…и не успел даже ничего сделать, потому как Антонио тут же поцеловал его, вложив в это действие все свои невысказанные чувства, накопившиеся за много лет. Итальянская рука с белым флагом застыла в воздухе и опустилась, разжав пальцы. Белая ткань упала на землю, а Романо, закрыв глаза, обнял Антонио, проклиная себя за то, что оказался слишком слаб и не смог противостоять Лихтенштейн с синдромом Беларуси.
Смерть в виде Эрики приближалась…
Романо резко разорвал поцелуй и отпихнул от себя Испанию, когда услышал совсем рядом прусские звуки: «КСЕСЕСЕСЕ, ХЫХ, КРЯ, ХРЯП, БУХ!»
Через секунду из ниоткуда вылез Пруссия с гусями, которых он плотно привязал к своему поясу.
— Вы че тут, ХЫХ?
Романо не ответил, находясь в состоянии, напоминавшем опьянение.
Заметив
нечто, неумолимо приближавшееся к укрытию, Гилбля выпустил двух гусей, что-то крякнув им вслед — и они полетели на юг, вырывая пистолет из рук Лихтенштейн. Через несколько секунд откуда-то послышался крик Латыша — гуси выкинули оружие Эрики именно в тот куст, где засел дрожащим комком Райвис. Таким образом, гуси спалили Ивану точное местоположение мелкого, который, кстати говоря, сжался от страха до размеров холодильника Дюймовочки.
…отсутствие оружия остановило Лихтенштейн лишь на секунду, поэтому отважный гусечник Гилберт, пнув Антонио и Романо вбок и схватив гусей покрепче, вышел за пределы укрытия…
Он никак не ожидал сразу почувствовать чей-то нос в своем пупке. Приглядевшись, гусечник понял, что нос принадлежит продолжавшей напирать Лихтенштейн.
— Япон, выходи, подлый трус, голова, как арбуз! — отвлеклась на мгновение Бельгия и крикнула в сторону Японии-совсемужскорососа фразу про русского кота в фиолетовых тапочках.
Россия незаметно пустил ежиную слезу.
Из кустов послышалось неуверенное шипение.
Кстати, если говорить о неуверенности — Канада тоже был здесь, на стороне Гринписа. Но никто этого не знал, ведь его имя было написано невидимыми чернилами, которые проявляются только после обильного смазывания кленовым сиропом. И вписал себя в отряд он сам. Но этого, конечно, никто не заметил.
Пруссия отважно фехтовал гусями, но против Лихтенштейн в запойном синдроме Беларуси это было бесполезно. Когда гуси сдохли, Гилбля начал отступать, не замечая, что Эрика постепенно заводит его в тупик…
И вдруг Лихтенштейн накрыло нечто большое, шевелящееся — словно ткань, каждая нить которой жила своей жизнью. Затоптав Эрику, «ткань» распалась на множество сороконожек.
Пруссия начал в истерике бить гусем того, кто подошел к нему сзади и положил руку на плечо. Но услышав героические вопли и поняв, что это Америка, перестал и выкинул подохшего и из-за этого ненужного гуся.
— Слыш бля! — прорыгал Герой в ухо Гилбле. — Сороконожки очистили проход в дом Нихона! Прикрывай меня, пока Герой будет вершить героические дела!
— Слышь бля… — последовал крякающий ответ. — Я тут
Великий Забухан и я буду вершить
великие дела!
С этими словами Гил, поймав улепетывавшего гуся и заткнув его за пояс, решительным шагом направился к дому.
— Прикрывай меня, это приказ! И не наглеть, мать вашу!
Бельгия, заметив это продвижение, продолжила кричать и кидаться вафлями, отвлекая внимание Кику. Один раз она попала в его японский лоб, заставив смеяться ежа-подкаблучника в прямом смысле.
Романо, медленно приходя в себя, начал легонько напинывать писюн Испании ногой и зрачком, побуждая к действию. Все-таки война идет, хуле! И России явно нужна помощь — сзади к нему на спину прилепился Латыш, а спереди уверенно и больнокак бил Швейцария.
Томат под номером цвай аккуратно, сквозь кусты, подкрадывается ближе к Ивану, выбирая самое удобное место для атаки. За собой на веревочке он везет ящик себе подобных и Испанию.
Вот, место найдено, теперь главное прицелиться и…
— Испания! Ты, че, сожрал все?!
Из ящика с помидорами послышался блаженный хряп.
— ТЫ ИДИОТ?! ГДЕ СНАРЯДЫ?!
Испания, незаметно устроивший сиесту в ящике, где только что были томаты, в секунду переместившиеся в его желудок, вскочил и в панике треснул Россию ящиком по голове, заставив того отрубиться. Потом понял, что сделал йухню, увидел нацеленный на них пистолет Швейцарии, который тот, наконец, сумел вытащить из кармана, и снова начал целовать на этот раз по-настоящему
ахеревшего Романо.
А тем временем Америка и Пруссия дрались у входа в дом, решая, кто — Герой или Великий, — зайдет первым. Чтобы Альфред не смог позвать на помощь сороконожек, Гилберт заткнул его рот гусем и вбежал в дом первым.
Америка, громко и протяжно ревя, вскочил в штаб Минздрава вслед за Великим…
***
В самый неподходящий момент сороконожки сожрали-таки пистолет Швейцарии. Однако оставлять без пиздюлей эту парочку томатов Баш не собирался.
Одним рывком преодолев метры, разделявшие алкашей и минздравовца, Швейцария сильно пнул Испанию вбок, заставляя того икнуть томатами в животе и зажать рот ладонью, чтобы помидоры не вырвались наружу.
Но блевать сегодня будет не Антонио.
Вытащив из кармана наручники, Швейцария заломал руки Испании за его спину, лишая того возможности атаковать и каким-то образом умудряясь отбиваться от итальянских припадков.
Но даже сквозь припадок Романо начал понимать, что таким образом он ничего не добьется. И поэтому он — ПОБЕЖАЛ! — предварительно кинув в лицо Баша белый флаг.
«Неблагодарный томат!» — подумал Испания, разглядывая быстро удаляющиеся в кусты пятки.
После Швейцария резко обернулся, Латвией отбивая сильный бельгийский удар и тем самым посылая обоих в отключку. Райвиса — случайно, конечно.
Романо в панике искал хоть какую-нибудь замену томатам или ближайший ящик с ними же, но под руку попадалась только клубника.
Что ж…
Швейцария, издящийся с Россией, замечает в отражении стеклых, как трезвышко, глаз нечто розовое — и только потом медленно начинает осознавать…
— ЗАЁБА…
Баш отталкивает Ивана в японскую желтую крапиву с узкими зрачками. Берет в руки прядь своих волос…
— Святые сырки…
Волосы Швейцарии были окрашены в ярко-розовый цвет. Он настолько увлекся битвой и попытками затолкать плененного Испанию в штаб Минздрава, что не почувствовал целую грядку клубники, которую Романо старательно и неспешно кидал в волосы Баша все эти десять минут.
Исчезновение Антонио и приближение русского шарфа казались пустяками по сравнению с
этим.
***
Пруссия, спотыкаясь и крякая, бежал на второй этаж. Он боялся обернуться и в тот же миг поцеловаться с Америкой, следовававшим след в след за Забуханом.
Лестница преодолена. Решительным шагом Великий ступает по коридору, заглядывает в первую комнату, резко останавливается. Альфред сначала врезается в спину Гилберта, оставляя на ней отпечаток своего тела, но после решает идти дальше и проверять другие комнаты.
…зрачки Пруссии застыли на бутылке и, кажется, самой родной ему надписи… «Горный Алтай». Не веря своим глазам, Гилберт медленно подплыл к столу, взял в руки небольшую бутылку. Рядом с водкой лежал листочек с надписью «Drink me».
-ХЫХ! — издал фирменный звук Великий.
ЧПОКС.
Бутылка открыта.
— БУЛЬ… БУЛЬ… БУЛЬ…
Ее содержимое стремительно убывает.
ХУЯК.
Осколки стекла со звоном рассыпаются по полу — вместе с Пруссией. Гениальная была идея — бить бутылку головой.
— ХЫХ!
Гилберт лежит и чувствует что-то странное.
— ХХ… ЫХ
Очень странное…
Америка, исследуя гостиную с помощью сороконожек, слышит протяжный блев Петровича из третьего подъезда.
— ХЫХ!!!
Звуки неопознанного алкоголика доходят и до ушей Японии, заставляя того затихнуть в укрытии и перестать есть рис.
— ХЫХ… Кажется, я слишком быстро выпил…
Пруссия блевами подпевает Бельгии на улице и пытается звать на помощь.
***
…вязкие, красные капли на полу… Осколки… Груда осколков, через которые Стив пробирается с огромным трудом. Его ступни изрезаны стеклом, а вода, противно воняя и больно обжигая ноги, хлюпает где-то у колен…
— Х…х…хыыыыыых…
В следующий момент Стив, зажав уши, падает на колени, но это не помогает… Противный запах словно напитал воздух желтизной, отчего все перед глазами кружится…
— ХЫХБЛЕВ… ХЫЫЫЫЫЫЫЫХБЛЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕВ!!!
***
— Докладываю, капитан. В пункт X лучше не ходить — кажется, злокозненный Минздрав поставил там излучатель радиации. Пруссия уже там — он лежит на полу среди осколков, икая и блюя, из-за чего у него получается издавать странные звуки «ХЫХБЛЕВ». Я еле выбрался оттуда…
— Молодец, Стив! Как только the battle of the vodka and Dijon завершится, я похлопочу, чтобы тебе торжественно вручили орден. Ты будешь народным героем сороконожек!
Стив, представлявший из себя рядовую сороконожку, отдал Америке честь.
— И передай всем, что я приказал обследовать дом на наличие Японии и Дижона! Если найдете — ежа ко мне, а с Кику делайте, что угодно. Всем понятно?
Стив кивнул, снова отдал честь и скрылся.
А Америка потер руки, поправил очки и, как-то странно улыбнувшись, прошептал сам себе:
— Ну что ж, Минздрав… Готовься. Теория гиперактивных сороконожек — в действии!
***
— Хряп-хряп-хряп-хряп.
Япония, сидя в шкафу вместе с усыпленным снотворным ежом, заедал стресс рисом.
— Хряп-хряп-хряп-хряп-хро…
— Поделись закусоном-то, а…
Ни секунды не размышляя по поводу того, как Дижон смог проснуться — после трех банок-то русской валерьяны! — Кику начал яростно пихать в ежа рис, чтобы тот заткнулся. Ибо Хонда уже слышал неподалеку шорох маленьких лапок…
Когда рис кончился, Япония сунул ручку катаны в рот Дижона. Тот попытался вырыгать несъедобную херню, но Кику не дал ему сделать этого.
Дверца шкафа вдруг медленно приоткрылась — сама… Хотя, если приглядеться, что Хонда и сделал, можно было увидеть маленького…
ЧЕРВЯ?!
Кику тут же выругал себя за невнимательность — спутать сороконожку с червем в такой напряженный момент было непростительно! Одним движением руки Хонда поймал вражеского разведчика и сдавил. Сороконожка сдохла, но напоследок, увы, успела пискнуть, привлекая к себе других…
Япония тут же понял, что скрываться бесполезно, и, молниеносно открыв дверцы шкафа… Застыл.
На полу колыхалось море сороконожек. Гиперактивные из них слишком быстрыми невидимками сновали рядом. Любимого Хондой ковра с Химаруей не было видно под мелкими тушками.
Япония вдохнул.
Япония выдохнул.
Еж начал ик.
Еж закончил ик.
И тут, словно по сигналу, вся эта орава врагов ринулась в бой — но Кику был быстрее. Сунув ежа под мышку и вытащив изо рта того свою катану, он одним движением разрубил первую волну сороконожек, а потом, не давая второй волне приблизиться под градом трупов первой, молниеносно вспрыгнул на подоконник — единственную дорогу к отступлению.
Пути назад не было — четвертый этаж. Вперед — тоже, так как до стола Кику бы не допрыгнул, а шкаф уже оккупировали сороконожки. И они приближались, грозя в любую секунду накинуться на Хонду и убить его.
Теория гиперактивных сороконожек сейчас проверялась на практике. А подопытным, по несчастливой случайности, оказался именно Кику.
Кажется, это конец — конец Японии, страны восходящего солнца…
Но сдаваться Хонда не собирался!
— ЗАЁОООООООООБААААААААААААА!!! — орнул он Швейцарии, который херачился под окном с Россией, и в последнем порыве кинул Башу ежа.
В следующую секунду что-то невидимое сбило Кику с ног, и армия сороконожек погребла под собой великого минздравовца…
