Ecce Homo

      В ярком свете лабораторных ламп хорошо видно, что Призрак уже немолод. «Сколько ему лет? Кем он был раньше?» — думает Сольвейг, отводя взгляд. Из страха. И еще от неловкости. Ей странно видеть признаки того, что он все-таки живой человек.       — Ваша работа впечатляет, — говорит Призрак.       «Но слишком затянулась», — слышится Сольвейг невысказанный упрек.       — Вырастить жизнеспособного клона непросто, — зачем-то пытается жалко оправдаться она.       Призрак отворачивается от двухметровой стеклянной трубы, заполненной синтезированной амниотической жидкостью, и смотрит прямо в глаза Сольвейг.       — Мне рекомендовали вас, доктор, как лучшего специалиста в этой области.       Он, кажется, даже слегка улыбается, но Сольвейг завороженно глядит в неестественно светящиеся зрачки Призрака и внутренне обмирает от ужаса. Запах табачного дыма вот уже третий год прочно ассоциируется у нее с чем-то невыразимо жутким.       — С точки… — Сольвейг запинается, обнаружив, что во рту пересохло, и нервно облизывает губы. — С точки зрения физиологии, мы добились нужного результата, но… Но есть другие… аспекты… Слишком большие дозы облучения нулевым элементом, даже учитывая уже имеющиеся мутации в исходном материале…       — Вы должны закончить свою часть работы с объектом «Си» в срок.       Призрак выпускает облачко дыма и снова поворачивается к стеклу. Его отражение искажается, растягивается по изогнутой поверхности трубы, накладывается на черты лица худенькой девочки-подростка, плавающей внутри. И Сольвейг внезапно замечает то, что должна была бы увидеть уже давно: как сильно они похожи.       — Как вы называете ее?       Все еще ошарашенная своей догадкой Сольвейг не сразу понимает, о чем он спрашивает. И лишь после паузы отвечает:       — Н-н-никак.       Призрак прикуривает новую сигарету, неспешно, с наслаждением делает три глубоких вдоха.       — Уверен, вы дали ей имя. Что-нибудь напичканное сотней смыслов, многозначительное и банальное. Что-нибудь ветхозаветное. Думаю, вы называете ее Евой. Я угадал?       Сольвейг молчит. Ей нечего возразить.       — Вы ощущаете себя Творцом, доктор? Чувствуете в себе божественное начало?       — Нет. Не в себе. В ней. — Сольвейг краснеет, нервно сцепляет и снова разнимает ладони.       — Не зовите ее больше Евой. Это имя не для нее. Из-за Евы человек лишился Рая. Ваше создание станет тем ядром, вокруг которого соберется все человечество и построит свой собственный Рай. — Он прерывается на очередную затяжку. — Дайте мне знать, как только она сформируется достаточно для следующего этапа проекта.       Сольвейг обреченно кивает: ни один из предыдущих тринадцати объектов «Си» не пережил процедуру психокодирования.