***
Вскоре показалась трехэтажное здание школы, выкрашенное светло-голубой краской, вокруг которого росли высокое ели. Мне посчастливилось жить в паре кварталов от школы.Учебное заведение встретило меня плакатом «Добро пожаловать!» что висел над входом. Мой внутренний голос прочел эту фразу с сарказмом, поскольку рады мне здесь не будут точно, вы скоро это поймете. Как только я зашел в здание, меня оглушил звонок, давая понять что я уже опоздал. Быстро повесив в раздевалке куртку и переобувшись, я чуть ли не бегом направился к лестнице. Первым уроком была литература, а кабинет находился аж на третьем этаже. Перешагивая через одну ступеньку, я бежал по лестнице, в сердцах надеясь, что Миссис Готфилд еще не пришла. Это та самая учительница, про которую я говорил, что она неровно дышит к сочинениям. Будь ее воля, мы бы каждый урок их писали, но к счастью учеников, есть учебник, который за год надо пройти. Я уже поднялся на этаж, который представлял из себя длинный коридор, по стенам которого тянулись двери, и стоял перед одной из них, ведущей в класс, тяжело дыша. Она была из дерева, светлая, а на ней висела табличка «Литература». Судя по тишине, царившей за дверью, урок уже начался. Я постучал в дверь и открыл ее. -Извините за опоздание, можно войти? -произнес я фразу, хорошо знакомую всем любителям поспать, в чьи ряды регулярно входил и я.На меня уставились двадцать три пары глаз. Видимо меня уже и не ждали. — Третье опоздание за две недели, Хеддок. Не много ли? Еще одно и я звоню отцу. Входи, -сказала Миссис Готфилд, та самая. Я кивнул. Она была престарелой дамой с седыми волосами, заплетенными в две длинные косы, ужасно низкая. Даже мне по плечо. Работала в школе уже очень давно, лет где-то сорок и отличалась ужасно скверным характером. Проще говоря, если ты не входишь в число ее любимчиков, на оценку выше тройки можешь не рассчитывать. Исключением был лишь я. Хоть она меня и недолюбливала, я имел по литре четыре. Выкручивался, как мог. Не хотелось портить аттестат трояком по такому, казалось бы, пустяковому предмету. Я вообще по всему хорошист, нет, я не хвастаюсь, просто говорю, чтоб вы знали. На полпути к своему месту на последней парте ряда у окна, за которой я сидел один, поскольку никто не изъявил желания составить мне компанию, я почувствовал, что под ногами нет опоры, и в следующее мгновение я лицом прочесал паркет. Класс взорвался хохотом, ну, почти весь, — Что, Хеддок, ноги уже не держат? — подлила масла в огонь Миссис Готфилд. Сама она смеялись, как ненормальная. До нее не дошло, что это была подножка. Или же она решила опустить этот факт. Я поднялся с пола и под аккомпанемент насмешек, что летели в основном со стороны «Крутых» прошел к своему месту. Вам, наверно, интересно кто это. Если хотите, могу рассказать о них. Начну с того, что наверняка в каждом классе есть группа учеников, которые считают себя определенно лучше других. Причем безосновательно. И наш среднестатистический класс численностью в двадцать три человека не стал исключением. Главным там считался мой троюродный брат, Сем Йоргенсон, который не отличался умом и сообразительностью. Он это название и придумал. По-моему оно глупое. И на мой взгляд он перегибал палку с тяганием штанги. Но не мне судить. У него были черные короткие волосы, серые глаза, лицо квадратной формы, да и сам он был низковат, но очень коренастым. Характер его был крайне задиристым еще с самого детства. Поверьте мне на слово, он с семьей раньше к нам по субботам ужинать приходили. Это был кошмар. Походу, с возрастом это все только ухудшается. И драться он страсть как любил. Вы только не подумайте, что он меня избивал, нет. Только толкал, типа нечаянно, и подножки ставил. А так шутит в основном, если можно так выразиться. Но я не обижаюсь, вообще ни на кого, такой уж у меня характер. А что до шуток, у него получается даже хуже, чем у меня. Знаю, это тяжело представить, но так оно и есть. Родственниками мы во всяком случае друг друга не считали, ни я ни он. Следующими там шли близнецы, вернее двойняшки Зак и Зара Торстон. Оба долговязые, белокурые, очень похожие друг на друга, они даже одевались почти одинаково.Да что там одевались, они даже прически носили практически одинаковые. Смотрелся Зак с длинными волосами, конечно, немного странно, но в школе все уже давно привыкли. Мне кажется они неплохие ребята, веселые очень, настоящие заводилы, только хулиганистые и к петардам у них страсть нездоровая. Надеюсь со временем это пройдет. Плохими же их качествами были то, что они оба порой тупили похлеще Сема, чем выводили из себя не только учителей, но и одноклассников, а также то, что они очень любили всех разыгрывать. Многие сейчас наверно скажут, что такого плохого в розыгрышах? А плохого то, что они временами бывают жестокими, а шутки злыми. В число этих ребят еще входил Робин Ингерман, крупный такой парень, блондин с зелеными глазами. Он немного шкаф напоминал. Как он попал в эту компанию, оставалось для меня загадкой, наверно потому, что он был очень умным, круглым отличником если быть точнее, а этой группе мозгов не хватало чрезвычайно. Да и кто будет против ходячего решебника любой контрольной? Правильно, никто. А еще он был трусливым. По правде говоря, он был единственным из всего класса, с кем я мог более менее нормально поговорить. Мы с ним как-то пересеклись в городской библиотеке. Я ходил книжку брал, а он там сидел и читал. Ну и разговорились. Все, что могу сказать, так это то, что болтать с ним было жутко интересно. Он мог поддержать любую тему разговора. Но в школе он никогда со мной не разговаривал. Я видел, что он постоянно ждет одобрения других, прежде чем что-либо сделать. Он знал, что никто из класса не одобрит его общение со мной, поэтому в стенах школы он меня игнорировал. Но на него я тоже не обижался, поскольку понимал, как должно быть для него важно место практически на верхушке социальной пирамиды класса, куда мечтал попасть каждый ученик. И последняя Астрид Хофферсон. Я ее знал еще до школы, но не она меня. Часто видел, как она играла в парке. Я гулял там иногда, когда мне было скучно. Вам, наверно, покажется это глупым, но когда я увидел ее, то сразу же влюбился. И до сих пор любил, да вот только мне не хватает смелости не то что признаться в этом, я даже просто нормально с ней поговорить я не способен. Краснею, как рак, и заикаюсь. Описать ее словами будет намного сложнее, поскольку таких слов еще не придумали, но я обещаю, что очень постараюсь. Итак, у нее светло-русые волосы, большие небесно-голубые глаза, бледные веснушки на щеках, изящные линии бровей и спортивная фигура. За ней вообще много кто пытался ухаживать, но ни один не заинтересовал ее. На основании всего этого могу лишь сделать вывод, что мне ничего не светит… Ну вот я и рассказал вам о них. Конечно, остались еще семнадцать человек, но если вы не против, я опишу всех разом. Каждый пытался угодить «Крутым», что вызывало у меня искреннее отвращение. Все они пытались казаться на их фоне как можно незаметнее, поскольку «крутая» компания не любит конкурентов. Больше сказать ничего не могу, ибо я никого из них как таковых не знаю, а врать вам не хочется. Вы наверное после моего рассказа подумали, что я изгой, которому устроили вечный бойкот, но я спешу заверить вас в обратном. С некоторыми ребятами можно еще нормально поговорить, да и они сами не против моего общества, но как только появляется компания, их как будто подменили. Уходят такие с важным видом, мол, я тебя не знаю, холоп. Противно аж. Но знаете, невероятно забавно наблюдать за всем этим со стороны. Смотреть, как все воспринимают весь этот цирк всерьез. Думают только о том, как поднять свой несуществующий статус, возвыситься в глазах других. Смотришь, бывает, даже на «Крутых» и думаешь: — «зачем это все?». На этот вопрос сложно ответить. Вероятнее всего популярность, желание привлечь внимание к своей персоне. Только вот они уже давно забыли, что это всего лишь игра которую сами начали. — Хеддок, ты меня вообще слышишь? Я тебя уже третий раз вызываю, -пардон, задумался. — Да? — чего ей еще от меня надо. — Прочитал домашнее задание? — спросила она, я кивнул. — Отлично, тогда перескажи нам его, мы с удовольствием послушаем, а то как-то у тебя оценок маловато, — я всегда поражался умению учителей видеть, когда ученик не выполнил задание. Прям магия вне Хогвартса. Я встал и начал пересказ того, что запомнил. Судя по тому, как на меня смотрели одноклассники, я нес редкостную околесицу. Когда я закончил, Миссис Готфилд многозначительно посмотрела на меня. В классе царила мертвая тишина. — Ребята, что я задавала на дом? — обратилась она к классу. — Страницу сорок три тире шестьдесят восемь, — дружно ей ответили. — А ты, Хеддок, что сейчас пересказывал? -только сейчас до меня дошло, что я пересказывал не тот текст. Я идиот. — В четверг первым уроком на пересдачу. Два не ставлю, поскольку вижу, что тексты перепутал. Но в следующий раз кол тебе обеспечен, садись, -видимо, после смеха от моего падения у нее улучшилось настроение. Мне повезло. Как смех влияет на людей. — Темой нашего сегодняшнего урока будет…***
Я шел по длинному коридору, ведущему в пристройку, где находилась столовая. Сейчас большая перемена в двадцать минут. Есть хотелось страшно, ведь я не завтракал. Зайдя в столовку, я увидел еще пока короткую очередь и поспешил занять ее. Пока ждал, рассматривал ассортимент. Не густо. Возьму, пожалуй, пирожок с вареньем и сок, денег как раз хватает. Тем временем подошла моя очередь, я вытащил из кармана мятую купюру и сказал: — Один пирожок с повидлом и яблочный сок, пожалуйста, — сказал я и положил купюру на стол. — Вот, — буфетчица протянула мне то, что я попросил и положила в ладонь несколько монеток — сдачу. — Спасибо, — сказал я и отправился искать место, где бы спокойно поесть. Единственным свободным столиком оказался самый дальний, стоявший в углу. Видимо, туда садиться никто не хотел. Значит, сяду я. Я положил на один стул свой замызганный рюкзак бежево-коричневого цвета, сел на соседний и приступил к трапезе. Я достал из кармана брюк сложенный вчетверо листок. Это было то, чему я посвятил весь предыдущий урок истории. История конечно интересный предмет, хотя кого я обманываю, но ее вел Мистер Хеленсон, нудный такой старикашка, который рассказывал очень скучно. Растягивал предложения как мог, и, похоже, не замечал, что всем абсолютно все равно. Он, кажись, самому себе рассказывал, а весь класс маялся дурью. Так вот, я весь урок рисовал концепт байка, который собирался сегодня собрать, а завтра покрасить. Да, я там решил все переделать, вплоть до внешнего вида. И сейчас дорисовывал свое творение, параллельно жуя и потягивая из трубочки сок. Сколько сегодня надо еще сделать, касательно байка, а тут школа со своим уроками. А последний физ-ра. Это мой самый нелюбимый урок. Стоп, а я же форму не взял. Решено, с физры свинчу. У меня от этой мысли даже настроение поднялось. Главное, что бы мое отсутствие осталось незамеченным. Оставалось потерпеть всего три урока…***
Как только прозвенел звонок с шестого урока, я пулей выскочил за дверь школы и быстрым шагом пошел к дому. Пока иду, могу вкратце рассказать события вчерашнего вечера. Цепь я все-таки починил и поехал по направлению к дому. Там я завез в гараж велик, туда же бросил мешок с деталями, и зашел в дом. Устал я вчера ужасно, просто с ног валился. Потом, через пару часов вернулся отец, что было рановато. Мы поговорили. Теперь он будет работать еще и в ночную смену. Мне было его очень жаль, но с другой стороны, проблема с тем, чтобы незаметно выбираться из дома решена. О, вот я и пришел. Вытащив из бокового кармана рюкзака ключи, я зашел домой. Решил сегодня ничего такого не готовить, наделал себе бутербродов с колбасой и сыром, нет, не тресну. Я голодный.Прихватив еще бутылку воды, я пошел к себе в комнату. Сделаю быстренько уроки и в гараж. Судя по моему отношению к учебе, на хорошиста я не смахиваю. В лучшем случае на троечника.***
Та-та-дам, я все сделал, всего-то за каких-то сорок пять минут. Да я гений просто. Теперь можно со спокойной совестью идти в гараж, навстречу своей мечте…***
От своей мечты я вернулся далеко за полночь в таком измотанном состоянии, что меня еле-еле ноги держали, но я сделал это, оно завелось. Завелось, представляете? Я почувствовал себя Виктором Франкенштейном, когда это случилось. Все работало. Осталось только покрасить. Я был просто безумно рад, что сделал это. Оно определенно стоило всего потраченного времени и всего вложенного в это все труда. Хоть я и безмерно устал, от нахлынувших эмоций заснуть не мог. А ведь завтра, возможно, случится то, о чем я так долго мечтал. Но это все завтра, а сейчас спать.