Стритрейсер. Начало

POV Иккинг  — Что?!  — Ну пожалуйста, одну гонку! — он смотрел на меня так умоляюще, так жалостливо, что у меня внутри все сжалось.  — Но… я же ведь не умею нормально водить… — промямлил я, выдержав небольшую паузу, и продолжил складывать обратно в аптечку все ее содержимое.  — Да не волнуйся ты, до пятницы целых три дня, времени полно, — посмотрел на него как на сумасъехавшего, а он не сводил с меня полного надежды взгляда, прижимая к телу и придерживая забинтованную руку.  — Серьезно?  — Абсолютно. Гонять не так уж и сложно, а водить ты теоретически, и так, немного практически, умеешь. К тому же ты к обучению способный, учишься быстро, так что все норм будет. Ну так что? Икк, ну пожалуйста, ну прошу тебя, — упрашивал он меня, здоровой рукой нервно теребя бинты. Я задумался. Не знаю, сомнительное дельце. Водить на таком уровне, чтоб участвовать в гонках учатся годами, а он хочет меня за каких-то три дня всему научить. Не знаю как вам, а мне не хотелось бы вот так вот по-дурацки закончить свою никчемную жизнь, не пожив еще толком. Я, безусловно, хотел бы научиться так ездить, но это, извините меня, самоубийство. С другой стороны, кто ему поможет, если не я. Если был бы кто, он меня бы не просил наверно. Давно было интересно, какое чувство во мне сильнее: жалости или здравого смысла.  — Эх… ну ладно, — победила жалость, хотя здравый смысл до последнего вздоха стойко держался, пытаясь меня образумить и вывести на путь истинный.  — Спасибо, спасибо, спасибо, — верещал Бен со счастливой улыбкой на лице и даже порывался меня обнять на радостях, однако как только он отпустил раненую руку, как тотчас же схватил ее обратно, скрипнув зубами от боли и зажмурившись, он оставил эту идею. Сочувственно глянув на него, я оперся на капот. Я по-прежнему сомневался в правильности моего решения. Не хотелось бы жалеть о нем потом. Если, конечно, будет кому жалеть. Но раз уж пообещал, значит пообещал. Может, я и не всегда искренен и честен, но слово держу.  — Ну что, поехали уже? — спросил Бен, с горем пополам вытащив из кармана ключи от машины.        Я кивнул, и он начал пытаться открыть дверцу машины, не опуская больной руки. Как вы могли догадаться, получалось не очень.  — Подожди, — сказал я и, прихватив лежащую на машине, так бездумно оставленную хозяином, которого, судя по всему, расжарило, куртку, хорошо мне знакомую. Я связал в тугой узел ее рукава и протянул Бену, — так рулить будет удобней.  — Да, пожалуй, — согласился он и повесил на шею импровизированную повязку.       Ехали мы уже чуть быстрее, но все еще с трудом пересекали отметку пятьдесят километров в час. Так что путь был долгим. Только сейчас я заметил, что в машине имелось радио.  — Не против, я радио включу?  — Включай конечно. Сам только что хотел тебя попросить.       Я нажал на одну из многочисленных кнопок панели, и на дисплее загорелись ярко-оранжевые цифры вперемешку с буквами-названиями радиостанций. Сначала оно ничего не делало, только шипело. Порой сквозь это шипение доносились обрывки слов, а порой и предложений, но потом они снова утопали в действовавших на нервы помехах.       После нескольких минут моих тщетных попыток и мучений я наконец поймал волну какой-то местной радиостанции. Из приемника донеслась довольно быстрая, даже можно сказать, бодрая мелодия, которую порой перекрывало шуршание. Такая музыка была очень кстати, поскольку меня уже начало клонить в сон, и эта энергичная мелодия помогала мне уж сильно так носом не клевать.  — Спать хочется? — подал голос мой друг, до этого молчавший.  — Есть немного, — честно признался я.  — Скоро уже приедем, не переживай, — да я и не волнуюсь, когда приедем тогда и приедем.  — А тебе разве не хочется?  — Мне? Нет, конечно.  — Везет. А как так? — спросил я. Давно уже заметил, что ни на одной из ночных вылазок, но ни разу не показался мне хоть капельку сонным.  — Все просто: сплю днем. А что мне еще делать-то? Иногда, когда просыпаюсь, иду на кухню, жру там что-нибудь и опять спать, — живут же люди.  — Прикольно. Жаль, я так не могу.  — Почему?  — Школа.  — Ах да, точно. А я как-то и не задумывался, что ты еще и в школе учишься. И когда только все успеваешь…  — А ты не учишься?  — Нет, разумеется, — эту фразу он сказал как отрезал. Я не решился продолжить разговор и просто тупо уставился в окно.       Скоро мы выехали на автостраду, проехав по которой пару километров можно было уже оказаться в нашем городишке. Мимо проносились дорожные фонари и изредка мелькали огни светофоров, на которые водитель обращал ноль внимания. Машин было совсем немного, гораздо меньше, чем их бывает здесь днем. В основном это были фуры, держащие необычайно далекий путь, однако временами мимо проносились и запоздалые легковушки. Нас просто напросто обгоняли, поскольку мы ехали ну, не очень быстро, я уже говорил.       Через полчаса мы уже проезжали под старым шлагбаумом, что некогда преграждал проезд в высотный район, и направлялись в его глубь, минуя многоэтажки, в которых от силы можно было насчитать с десяток огней в квартирах полуночников.  — Э…, а мы куда? — обеспокоенно спросил я. Я, конечно, понимаю, что он там живет, но я ж из этого лабиринта потом вовек не выберусь. Мог бы меня у выезда хоть бы высадить, а дальше я как-нибудь сам дотопаю.  — Ты ж мотоциклы чинишь?  — Ну и что?  — Ну и то, что мой байк к тебе перегнать надо, и ты там новые детали прифигачишь… — я удивленно глянул на него, — нет, ну тебе же в пятницу на нем ехать, и завтра еще, и послезавтра…  — Понятно, — ответил я, хотя вопроса и не было. Мое согласие в прописной истине его предыдущих слов не требовалось, видимо, это шло вне обсуждения.       Мы подъехали к длинной стене, состоявших из низеньких, почти квадратных вплотную прилегающих друг к другу домов. Хотя, я не думаю, что это были жилые дома. Добравшись до одного из таких незаурядных строений, Бен остановил машину напротив и вышел. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.       Достав из внутреннего кармана своей куртки позвякивающую связку увесистых металлических ключей, он открыл массивный замок, что сдерживал ворота постройки и, сдернув его с петелек, отворил ворота настежь.  — Одну минутку, постой здесь, я сейчас, — сказал он и, усевшись обратно в машину, загнал ее, как я только сейчас понял, в гараж. Эти все домики — гаражи. О боги, какой же я тугой-то а.       Через пару минут свет фар в гараже погас и раздалось пиликанье машины — закрыта. Затем Бен вывез свой байк, на ручке которого болтался его шлем, и, поставив его на подножку, закрыл гараж.  — Подь сюды, — сказал Бен, жестом подзывая меня к себе, — надевай, — он протянул мне шлем.  — Зачем? — торможу я сегодня без тормозов. О да, я еще тот комик.  — Потому что мотоцикл водят в шлеме, — преспокойно ответил собеседник, вручая мне ключи от него, а я только приоткрыл от удивления, — может, поедем уже, а то холодно на улице, тебе не кажется? — конечно холодно, в толстовке-то в пять градусов.  — А что я что ли поведу?  — Ну, не я уж точно, — он продемонстрировал свою покалеченную руку, на которую я сегодня насмотрелся вдоволь, пока обрабатывал рану и бинтовал, скажу честно, зрелище не из приятных, — а кроме тебя здесь никого нет. К тому же, нужна практика, особенно тебе. Так что дерзай, а то умрем холодной смертью, — он зябко поежился, выдыхая на, видимо, замерзшую ладонь теплый пар.       Я пожал плечами, мол, я так я. Я сел на байк, и стал ждать, пока Бен обустроится сзади.  — Итак, — сказал он, уже усевшийся, — поехали. Ты не гони только. И вообще на будущее запомни, что когда ты кого-то везешь то за его жизнь отвечаешь ты, — я кивнул в ответ, давая понять, что осознал смысл его слов.  — Теперь мне чуточку спокойнее, — тихонько, еле разборчиво, пробормотал он. Похоже, он только что взвесил все за и против своей затеи, наблюдая, как я пытался убрать подножку, и пришел к выводу, что, возможно, это была не самая лучшая идея сажать за руль вот прям сейчас. Должен сказать, зрелище было поистине многообещающие.       Старательно вспоминая все, что говорил мне мой наставник и, по счастливейшему совпадению, пассажир, я, повернул ключ, тем самым заведя байк, и тронутся медленно, аккуратно отпуская сцепление и легонько нажимая на газ, где каждое прикосновение сопровождалось приглушенным ревом мощного двигателя. Толи от напряжения, толи от волнения, у меня дрожали руки, и эту дрожь я пытался унять неимоверными усилиями силы воли, сжимая до онемения рук рукоятки руля.       Лавируя на маленькой скорости в темных узеньких проулках между близко стоящими домами, я не решался добавлять скорости, и, как только чувствовал, что переборщил с газом резко дергал рычаг тормоза, по инерции и меня и Бена хорошенько швыряло вперед, и потом, когда я прибавлял газу, также назад. Весело, правда не очень.       Знаете, как только я садился за руль мотоцикла, не важно, моего или Бена, то на меня находила какая-то непонятная волна из смеси чувств эйфории, что я получал от скоростной езды, хотя больше сотки брать я пока еще не осмеливался, и то, когда я на пустой, ровной дороге, как например, на прошлом, и, кстати единственном обучении, что прошло по плану, и чувством страха, от которого становилось ну очень не по себе.       После десяти минут слалома по подворотням, в результате которого я трижды чуть не вписался в стену и всего дважды свернул не туда, в результате чего мы хорошенько поблуждали. Радости моей не было предела когда показался старый пропускной пункт, за которым брала свое начало уже нормальная, без колдобин, кочек и полуметровых ям, полностью асфальтированная дорога. Как только мы на нее выехали, и я и мой пассажир в один голос издали вздохи глубочайшего облегчения. Кстати, о пассажире. Весь предыдущий путь он молчал, похоже, боясь, что если начнет говорить то я отвлекусь и обоим хана. Он просто держался мертвой хваткой здоровой рукой за мешок с железками, что все еще висел у меня за спиной.       Первая половина пути выдалась на удивление спокойной. Бен молчал, а может что-то и говорил, но я не слышал. В шлеме и с двигателем, что ужасно громко шумел, сотрясая своим шумом спящий город, особо не наслушаешься. Я кое-как приноравливался к, казавшемуся мне специфичным, вождению байка. Хотя когда едешь по прямой дороге это в принципе не так уж и сложно. Сложности начинаются, когда сзади появляются мигающие сирены полицейских машин. «Остановитесь и предъявите документы» — донеслась из громкоговорителя в машине речь, как по самому подлому из всех законов подлости, до боли знакомого голоса. Отец.       В тот момент я по-настоящему испугался. Почему-то раньше не переживал так сильно по поводу что отец может узнать о моем… кхм… увлечении. А что будет, если он вот сейчас узнает обо всем? Меня охватила такая паника, какая охватывает человека, который оказался в безнадежной ситуации. Хотя, зачем сравнение? Так и было.       Свет фар, светивший некоторое время в спину, теперь освещал деревья близ тротуаров. Мимоходом глянув в зеркала и ничего там не увидев, кроме кромешной тьмы, я испуганно повернул голову. Они поравнялись с нами. О боги.       Время для меня как будто остановилось, или же резко изменило свой ход. Каждая секунда тянулась подобно часу, выигрывая мне время на раздумье, чем я пользовался. Но в конце концов результатом было то, что я запутался окончательно.       В тот момент мне пришлось сделать выбор, который, как я сейчас осознают, стал переломным моментом в моей жизни, как бы пафосно это ни звучало. Итак, я мог нажать на тормоза, и написать чистосердечное признание, в надежде, что он сократит мне срок. Я ведь, фактически, нарушаю закон, ездя без прав и прикрывая преступника. Это, думаю, незамеченным не останется. А еще я мог просто крутануть со всей силы ручку газа, что я, собственно, и сделал.       Я предатель. Снова. Мотоцикл рванул вперед, поначалу немного привстав на заднее колесо. Я крепко держал руль, скорость набралась около двухсот. Полицейские машины остались далеко позади. Сохранить управление оказалось не так уж и просто, как мне всегда казалось. При малейшем повороте вправо мотоцикл сдвинуло влево так, что чуть не съехали с трассы. Кое-как выровнявшись, я решил немного ставить скорость, поскольку у меня уже онемели руки.       Подъехав к калитке, я остановился и слез с байка. Бен последовал за мной.  — Ну ты красава, Икк, я уж там чуть не поседел. Думал, ты сдрефишь и остановишься.  — Угу. Я тоже так думал, — невесело отозвался я, открывая калитку и завозя байк.       Мы двинулись к гаражу. Отворив его ворота, я вытащил из кармана брюк телефон и включил на нем фонарик. Завез мотоцикл и поставил его в уголке. Переведя на Бена взгляд, я увидел, как он с интересом осматривается.  — А куда детали-то деть? — спросил он, стягивая с плеч мешок с хламом.  — Брось где-нибудь, — ответил я, положив свой мешок у стенки. Бен подошел и свое подобие рюкзака оставил рядом с моим.  — Ну ладно, я пошел, до завтра, вернее, до сегодня, — сказал мой друг, когда мы вышли из гаража.  — Пока, — сказал ему я, и он быстрым шагом удалялся все дальше и дальше, до тех пор пока не растворился в темноте окончательно.       На востоке забрезжил рассвет, окрашивая в золотисто-желтый полоску вдоль горизонта. Только сейчас я понял, как на самом деле сильно хочу спать. Не давали заснуть лишь мысли, беспорядочно метавшиеся у меня в голове. Я ворочился без конца до тех пор, пока не погрузился в беспокойный и чуткий сон.