— Я не слепой, идиот! — в бешенстве выкрикнул Элвин, на что Кренк в ужасе попятился. — Или ты думаешь, я настолько туп, что не понимаю? — выпалил он, а потом, слегка успокоившись, ледяным бездушным тоном добавил, — Твой план провалился, — Элвин ногой указал на мирно спящего Иккинга. Парень понурил голову, маленькими, тихо шаркающими шажочками перемещаясь назад, — А я не прощаю осечек. Ребята, — обратился он куда-то во тьму.
Из нее выступили четверо, преградив нерадивому планеру всякий путь к отступлению. Можно было лишь догадываться, стояли ли они там все время или же появились как по волшебству. Все они были практически неотличимы друг от друга: высокие и крупные, как на подбор, одеты в темное. Лица закрывали черные зимние шапки с грубо проделанными прорезями для глаз. Один их грозный вид заставлял нервно сглатывать и водить глазами в поисках способа побега. То были лишь некоторые из нескольких десятков членов банды преступников, известной местной полиции и всему городу как «Изгои». Большинство входивших в их ряды — бывшие зэки, отмотавшее не один срок по тяжким преступлениям, что само по себе уже навевало ужас. А с таким главарем как Элвин Вероломный, чью репутацию полностью отражало прозвище, получалась и вовсе гремучая смесь.
— Стой, Элвин, умоляю, подожди! — подрагивающим от страха за свою жизнь голосом, который, казалось, вовсе ему не принадлежал, проговорил парень. — Все это — часть плана!
— Что-то я такого не припомню.
— Прошу, дай мне еще один шанс, я все исправлю, клянусь… — было видно, что он в любую секунду был готов разреветься как пятилетний ребенок, потому как нижняя губа его мелко дрожала. Один из банды, покровителем которой был тот, от кого зависела его дальнейшая жизнь, молниеносно, казалось, со скоростью света, грубо схватил его мощной рукой за предплечье, не оставив больше призрачного шанса на побег, а другой потянулся в карман, вытаскивая оттуда предмет, который Кренк хотел увидеть меньше всего на свете. Черный, как смоль, с матовыми бликами под спетом фонарей. Не травматический, а стреляющий на убой. Заряженный.
Кренк не отводил взгляда от нацеленного на него дула пистолета. Задергавшись, он отчаянно пытался выпутаться из железной хватки изгоя, но безуспешно. По щеке его скатилась первая слеза, за ней следом поспешила вторая. Он боялся умереть. Боялся этого больше всего на свете. В глазах его застыл инстинктивный, животный страх. Секунды превратились в минуты, минуты в часы. За это время он успел сотни тысяч раз проклясть тот злосчастный день, произошедший полтора года назад, когда он ввязался в эту чертову авантюру вместе с Порождением Смерти. Только вот пути их с того времени, как ни странно, разошлись. Он стал великим гонщиком, величайшим в своем поколении, а Кренк — неприкаянным никому не нужным отшельником, по уши погрязшим в долгах, вечно в поисках работы, любой, даже самой грязной, такой, как сейчас. Как же порой судьба бывает несправедлива.
Парень зажмурился изо всех сил. Он не желал это видеть. Видеть, как металлическая пуля походит сквозь него, как она поражает его внутренние органы, как горячая багряная кровь, еще так недавно дарившая ему его ничтожную никчемную жизнь, темным пятном стремительно расползается по его одежде, как ее струи стекают на холодный асфальт, как мешком с тяжким грузом падает его бездыханное тело. Слезы не останавливались, а наоборот, беспрерывно, ручьями лились из глаз, прерываясь лишь тихими всхлипами.
— Парни, погодите чуток, — тихо обратился он к подчиненным, на что те как по команде, кивнули. Тот, что держал Кренка, опустил оружие, убрав большой палец с курка, и слегка ослабил титановую хватку, — итак, я слушаю тебя. Дерзай, спасай свою жалкую шкуру.
Кренк, открыв раскрасневшиеся, заплаканные глаза, не мог поверить своему счастью. Глубоко вздохнув, чтобы хоть немного успокоиться, он поднял взгляд. Прикоснувшись ладонью к месту немногим выше запястья, которое жгло как огнем, он отдернул руку. Парень начал быстро соображать, пока спаситель не передумал. А как известно, страх очень ускоряет мыслительный процесс.
— Повторяю, я весь во внимании.
Парень снова весь сжался, сглотнув, начал неуверенно, робко говорить. Временами голос его вздрагивал как результат недавних рыданий.
— Я думаю, что он сам к нам придет. Он его, — он кивнул в сторону тела мальчика, — друга своего, ни за что не бросит. Я его давно и хорошо знаю, он не такой. Поэтому я предлагаю использовать мальчишку в качестве приманки. У меня есть номер Порождения, я могу отправить ему сообщение, в котором будут указаны место и время. Встречу можно устроить на пустыре за городом, отсюда недалеко и о нем очень мало кто знает. Он непременно явится, гарантирую.
Элвин, помолчав немного, видимо, взвесив все «за» и «против», плюсы и минусы, обратился к тому, кто во всей этой потасовке не принимал ровным счетом никакого участия, только прислонившись и немного присев на стол рядом с компьютером, буравил асфальт отрешенным, смотрящим, но не видящим взглядом. Но сомнений не было: он слышал все, до единого слова, и каждое запоминал и тщательно взвешивал на наличие лжи.
— Что думаешь, Дагур? Решение за тобой.
Он, отвлекшись от своего занятия, скользнул взглядом по вопрошающему выражению на лице Элвина, затем по успокоившемуся, но по-прежнему отуманенным слезами взором Кренка.
— Ну, возможно стоит прибегнуть к этому плану, выбора у нас особо нет. Пускай, — говорил он медленно, растягивая слова, как мог, казалось бы, нарочно издеваясь над Кренком. Без труда можно было понять, какое несказанное удовольствие ему это доставляет.
— Ладно. Эй, вы, — он обратился к изгоям, — оттащите мальчишку в машину и снотворного ему еще дайте, чтоб не проснулся раньше времени, нам не нужны проблемы, — услышав усмешку одного из них, суровым голосом прибавил, — и только попробуйте «случайно» переборщить, как тогда. Сейчас все очень серьезно. В случае чего жизнями будете отвечать. Я вас предупредил.
Под предводительством посланного с ними Дикаря, потому как своим подчиненным доверял он не особо, изгои и Иккинг удалились. На дороге, вернее на ее обочине остались стоять трое. Движение проезжей части восстанавливалось, мимо время от времени проносились машины.
— Ну что, пиши сообщение, мы посмотрим, что ты там понапишешь, — ехидным, преисполненным яда голосом, проговорил Дагур. Не нужно было блистать умом, чтобы понять, что Кренку он ни на секунду не верил. Предавший один раз навсегда останется предателем. И хоть предал он не их, а Порождение Смерти, сути это не меняло. Но убивать его сейчас было глупо и невыгодно. У Дагура были другие планы на то, как обустроить смерть Кренка Скриллтона. Грандиозные, надо сказать, планы.
Парнишка боязливо покосился на него, стирая с щеки последнюю мокрую дорожку слезы. Он встретился с ярко-салатовыми, сумасшедшими глазами психически больного человека, с чьего лица не сползала, несмотря на обстоятельство провалившейся операции, победная улыбка. То было выражение лица дикого, безжалостного зверя, загнавшего добычу в угол. Отвернувшись, он столкнулся с другим, не менее проницательным, выжидающим и в крайней степени раздраженным. Сердце Кренка заледенело вновь. Этот случай дал ему необычайно важный жизненный урок, возможно, самый важный в его жизни. За проигрыш в двойной игре платить придется дважды.
— Ну и чего застыл? Пиши давай, — сказал Элвин.
Дрогнувшей рукой парень достал из кармана темно-фиолетового пальто небольшой телефон-мыльницу и большим пальцем начал нажимать кнопки. Перечитав напоследок текст и тихо, но, тем не менее, горько вздохнув, сначала лишь прикоснулся в сомнениях, а затем надавил сильнее на роковую кнопку «отправить». Щелчок, и рядом с сообщением стоит галочка. Кренк понятия не имел, как разрулить ту чертовщину, которую он наворотил. Есть только один человек, который мог бы ему помочь, но тот, вероятнее всего, презирает его больше всех на свете. А может еще только будет. Кренк нисколько не винил его в этом. Он сам все чаща и чаще начал замечать за собой чувство отвращения к себе же. Но он ничего не мог поделать. Когда ты не живешь, а выживаешь, то и не к такому привыкаешь.
— Все? Тогда ходу, да побыстрее, — двое преступников, заслышав вдалеке эхо полицейских сирен, всполошились и поспешили за угол, где стояли две машины, на которых вся компания прибыла к месту неудавшегося покушения. Кренк, идя последним, устремил взор в пол, заметил шлем, брошенный прямо на дороге.
— Шлем нужно убрать — это ведь улика, — произнес Кренк, как во сне. В душе его зародился призрачный лучик надежды на спасение. Ведь он только что лишь оттянул ненадолго, на пару часов свой срок. Чтобы понять это было достаточно одного взгляда Остервенелого. Когда свершится убийство, следующим будет он — кому нужны лишние свидетели, которые могут столько лишнего взболтнуть? Правильно, никому.
— Пацан дело говорит, — обратился Элвин к Дагуру. — Иди в канаву выбрось, — сказал он парню, на что тот с готовностью кивнул и под скептический взгляд гонщика схватил с земли шлем и быстрым шагом понес его прочь с дороги к самому краю обочины. Запустив руку внутрь его, нащупал там, у границы забрала с одной стороны был прикреплен небольшой прибор. Долго не церемонясь, но все же осторожно, чтобы не сломать, он открепил его от внутренней стенки шлема и сунул в карман пальто. Шлем же стремительно полетел вниз, в канаву.
***
Бен не знал, что ему теперь делать, от чего начал нервно мерить широкими шагами боковую стену постройки, у которой он остался ждать друга. Внутренности его, казалось, связались в один большой и тугой морской узел из-за накатывающего с каждой минутой чувства непонятной тревоги. Он уже в который раз вынул из кармана небольшой черный прибор, из которого торчала пластиковая антенна и, нажав на красную кнопку, начал говорить.
— Второй, ответь, пожалуйста, — он уже успел тысячу миллиардов раз проклясть себя самыми тяжкими проклятиями за то, что отправил Иккинга за место себя. Но тут вместо шипения, от звука которого уже начинало хотеться убивать, раздались голоса. Много, около пяти или шести, и все говорили о чем-то. Бен, как ни старался, не понял ровным счетом ничего. Тогда он подумал, что лучше бы там было шипение.
Послав все к дьяволу, он сунул вещицу обратно в карман куртки. Скользящим взглядом он прошел по посту старта, и на том взор его внезапно остановился. Невозможно, просто невозможно было не заметить царившую там, в паре десятком метров вдалеке, жуткую суматоху. Решив больше не терзать себя всевозможными догадками и предположениями о том, что произошло, он сунул руки в карманы плотных темно-синих джинсов и быстро, особо не смотря по сторонам, двинулся к стойке регистрации.
Когда он уже подходил к пункту своего назначения, мимо него пронесся и чуть не сшиб какой-то парень, долговязый такой, блондин с дредами. Лицо его хоть и показалось обеспокоенным, но все равно глаза его почему-то сияли. Про себя Бен отметил, что выглядел он крайне странно и как-то непонятно вообще, но думал он об этом лишь самую малость. Ему тогда было не до этого. Совсем не до этого.
Скинув с головы капюшон, чтоб не мешался и не загораживал обзор, он, с полным решимости видом, как вкопанный остановился напротив деревянного стола. На нем были расположены компьютер, какой-то исписанный блокнот вместе с простой шариковой синей ручкой, ксеренные листы с таблицами. Паренек, что был ответственным за все эту возню, вид имел крайне обеспокоенный, прижимая к уху телефон одной рукой, а другой буквально сметая все со стола в охапку. Синие глаза его нездорово поблескивали в ярких лучах прожекторов, что проносили мимо и тут же потухали, подобно искре костра. Они стремительно бегали по деревянной поверхности, пепельные локоны по плечи растрепались, обычно румяное лицо побледнело.
— Что тут происходит? — спросил Бен, хмурясь и сдвигая вместе черные густые брови к переносице. Парень поднял на него глаза и открыл рот, попытавшись что-то сказать, но не найдя что, захлопнул.
— Я спрашиваю еще раз, какого дьявола здесь происходит?! — нервы Порождения Смерти начинали сдавать.
— Я, я не знаю. Никто не отвечает. Гонщикам было сказано сойти с трассы, сигнал поступил с финишного поста. Что-то серьезное случилось. Погоди-ка, ты же… А как ты… Что за… — он, не в силах выразить свою мысль, показывал указательным пальцем то на дорогу, то на самого Бена. Вдруг вдали послышались гулкие завывания полицейской сирены. Порождение, понимая, что этот человек вряд ли обмолвится еще чем-либо полезным в таком состоянии, и что если он задержится здесь еще хоть на пару минут, то проблем, огромных, просто гигантских, ему не избежать, поспешил обратно к незамысловатой одноэтажной постройке.
Издали он наблюдал за тем, что происходило на дороге. За стражами порядка, озлобленными из-за того, что добыча ускользнула прямо у них из-под носа. Он видел отца Иккинга. Бену вдруг сделалось до того стыдно перед ним. Ведь сын его сейчас неизвестно где, неизвестно с кем, неизвестно, жив ли вообще. Впрочем, последнюю мысль Бен отогнал сразу же. Он не хотел, просто не мог об этом думать.
Бен горько вздохнул, спиной подперев серую кирпичную стену будки. Вот где теперь Иккинг? Как его найти? Он не знал. Он только не уставал поражаться, как глупо поступил, посылая его туда. Знал ведь, что гонки — не самое безопасное место, да еще и для парня с невероятной тягой к неприятностям всякого рода. Бен даже не пытался обмануть себя, внушить себе, что это не его вина. Потому, что четко понимал то, что это не так. И то, что он сейчас своего друга фантастически, просто фантастически подставил.
Он прикрыл глаза и потер кончиками пальцев виски, чтобы хоть немного успокоиться. Паникой тут ничем не поможешь. Чтобы принимать какие-либо важные решения, нужна холодность мыслей. Но тут успокоительный сеанс был прерван тихим, еле слышным во всеобщем шуме улицы, звуком телефона, оповещающем о пришедшем сообщении. Сначала было Бен хотел плюнуть на него с высокой колокольни, но природное любопытство не оставляло в покое его душу, и он вытащил из заднего кармана штанов мобильник. Введя незамысловатый пароль, он нажал на иконку с СМС. Мельком пробежав глазами по доныне незнакомому номеру, он, как загипнотизированный, погрузился в чтение короткого, но такого важного сообщения.
«Твой дружок у нас. Если хочешь его спасти, то будь на пустыре в полночь. Ты знаешь, на каком пустыре. Не опаздывай.»
Темп биения сердца парня в разы ускорился. До него наконец-то дошло, что к чему. Ну почти. Он еще раз перевел взгляд на номер. Вернее, на его последнюю цифру. Сделав это, он не мог перестать удивляться, каким он был, по сущности, дураком. Теперь ему было в крайней степени понятно, зачем Кренк спрашивал его о гонке. Но от этого понимания легче ему не стало. Ну хотя бы теперь он примерно знает ответы на свои вопросы.
Убрав телефон в карман, он со злости на самого себя с силой пнул стену ногой. Наломал дров так наломал. Но теперь нужно было что-то делать. Бен, как и предполагал Кренк, ни под каким предлогом не собирался бросает друга в передряге, причиной которой являлся.
Педпринять что-либо он был просто обязан, но только вот что может быть такого, что не обернется катастрофой? По правде, мало что, но он не прекращал попыток составления плана по улучшению ситуации.
