* * *
Конвой из двух андроидов буквально на себе приволок ослабевшего брокера в лабораторию и швырнул в кресло. За этим пристально наблюдала пара зелёных глаз из-под тяжести тёмного золота волос. На плечи Рауля был небрежно накинут рабочий халат. — Вот ведь какое странное дело, Катце, — вкрадчиво начал Ам. — Ты почувствовал себя плохо. Я забеспокоился. Звучало неправдоподобно. Такая забота! Как же! Но на свой нечеловеческий манер господин Ам действительно был обеспокоен, а вот уж чем именно было вызвано его беспокойство — это мелочи. Если бы не приступ, Катце сейчас здесь не было бы, так что Рауль был даже рад. Блонди сидел, облокотившись о длинную столешницу со всяким лабораторным оборудованием, подпирая голову рукой. При этом большой палец руки поддерживал подбородок, а указательный палец лежал на скуле, почти касаясь виска, — такой знакомый жест. Меченый почему-то обратил внимание на то, что перчаток на блонди не было. Рауль продолжал: — А потом послал своего человека проверить… Не сразу. Мой тебе совет — вовремя отвечай на звонки. Катце сглотнул. Гибнуть сегодня не хотелось. Он уже проклял все эти секреты и господские игры. Что происходило в его собственной голове, и то понимал с трудом. Если он хочет выбраться, надо собраться. Рауль, скорее всего, в ярости, потому что, исказив местоположение датчика на карте, Катце выставил его полным дураком, а такого блонди не прощают. Если бы Катце ещё знал, как Раулю нравилась сама идея контроля над ним, он бы придумал что-нибудь другое. Блонди сидел с таким видом, словно ведёт светскую беседу — обманчивая расслабленность хищника перед броском. — Была опасность того, что люди из Федерации попытаются заполучить меня. Последнее время за мной следили, — не моргнув глазом, соврал первое попавшееся Катце. Лицо Рауля потемнело. — И что же? — Голос блонди отдавал сталью. Он поднялся со своего места и не спеша подошёл к монгрелу. — На подобные случаи мастер Ясон оставлял мне инструкции, — глядя прямо в зелёные глаза, сухо ответил Меченый, будто они с Амом обсуждали график поставок. Расчёт был почти верный. Во-первых, Катце процентов на восемьдесят говорил правду, а во-вторых, имя Ясона всегда отвлекало генетика от сути дела. Но сейчас — это было слишком. — Значит, Ясон?! Голос у господина Ама был тихий, лицо застыло, словно маска, но от того, как он сверху вниз посмотрел на сидящего в кресле Катце, тому сделалось не по себе. Он уже тысячу раз пожалел, что был неосторожен и перегнул палку. Но не успел он даже прикинуть возможные варианты, чтобы исправить сказанное, как Рауль резко схватил его за ворот куртки и рывком поднял в воздух. Ам схватил Катце слишком сильно, и тот захрипел оттого, что перекрутившаяся ткань впилась в горло и немилосердно душила. Доля секунды, Рауль приблизил его к своим глазам и бросил. Меченый, уже падая, успел различить ярость, плескавшуюся во взгляде биотехнолога. Он описал в воздухе дугу и с грохотом повалился на пол в противоположном углу лаборатории. Бросок был чертовски сильным, словно за его дальность выдают призы. Катце сквозь пелену боли не понимал, как ему теперь выкручиваться, потому что от неожиданности страх запустил свои ледяные щупальца в его душу и уже не отпускал. Пытаясь встать, он краем глаза уловил, как к нему стремительно приблизился Рауль, и понял, что ничего хорошего ему не светит. Он впервые видел его в таком неудержимом бешенстве. Тем неестественнее выглядела вся ситуация в целом, потому что лицо избивающего его блонди оставалось бесстрастным. Сейчас было особенно заметно, что он не человек, а практически машина, безжалостная и бескомпромиссная. Ам походил на боевого андроида, но глаза… Глаза полыхали зелёным огнем. Ещё один рывок, и Катце полетел на металлический стол; со всей силы приложившись и без того ушибленной спиной, он неловко распластался по холодной стали. В голове и перед глазами всё плыло. Слабо отталкиваясь от огромной столешницы локтями, он пытался встать, но Рауль снова настиг его, и на этот раз резко перевернул лицом вниз, животом на стол. Катце дёрнулся и получил удар плашмя промеж лопаток, от которого искры посыпались из глаз, воздух покинул лёгкие, и брокер захрипел, не в состоянии вздохнуть. — Лежать! — рявкнул Рауль, и Катце понял, что это конец. — Выскочка! Монгрельское отребье! Падаль! — выплёвывал слова генетик, завозившись у него за спиной. И тут начало происходить то, чего брокер не мог себе представить и в страшном сне. Припечатав его к столу одной рукой, другой Рауль резко рванул задыхающегося брокера за пояс, и ткань джинсов немилосердно затрещала. Катце извивался, пытаясь вырваться, но ничего не выходило. Хоть он и был почти одного роста с блонди, но в его теле не было стальных костей и мускулов, к тому же приступ ослабил его. Он был простым смертным. Брокер только хрипел оттого, что его грудную клетку ещё сильнее вдавливали в холодную металлическую столешницу, и не мог поверить в происходящее. Разодранные джинсы лоскутом упали к коленям, и в этот момент Рауль вошёл в него, резко и на всю длину, чуть ли не разрывая пополам. — Агр-р-рххх! Катце захлебнулся собственным криком. Резкая боль пронзила его, и он затрясся, почти теряя сознание, вены на висках вздулись, на лбу выступила испарина. Мысли рассыпались, как карточный домик, — в его теле была лишь боль, а в голове — изумление. Железные пальцы блонди впились ему в бёдра, и начался кошмар. Один за другим резкие толчки и удары, казалось, разрывающие его нутро, отзывались болью в каждой клетке измученного тела. Рауль совершенно потерял контроль над тем, что вытворяет. Это не было похоже ни на что — ни на наказание, ни на эксперимент. Он трахал его так, словно хотел убить, раз за разом входя на полную. Желание, вместе с пронзительным плотским удовольствием, прокатывалось по идеальному телу Рауля жаркими волнами от головки члена до ладоней и ступней. И если вначале была только ярость и острая потребность взять этого выскочку, то теперь похоть гуляла по сознанию блонди без единой преграды, словно у низкопробного пэта. Сколько продолжалась эта пытка, брокер не знал, он периодически уплывал из реальности, и тогда в глазах стояла красная пелена. Сквозь звон в ушах он слышал, как Рауль рычит что-то нечленораздельное, и звуки грубого секса смешивались с его собственными хрипами, раздирающими пересохшее горло. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что это нонсенс — разъярённый блонди, в полуживотном состоянии трахающий бывшего фурнитура посреди Танагуры. У Катце непроизвольно вырвался совершенно неуместный в данной ситуации смешок, один, затем второй. Его тело вздрагивало, как у тряпичной куклы, каждый раз, когда Рауль яростно входил в него, но начавшуюся истерику Катце было не остановить. К удивлению господина нейрокорректора, Меченый вдруг начал то ли рыдать, то ли хохотать под ним в такт его фрикциям. Рауль взбесился ещё больше и, вцепившись в слипшиеся рыжие волосы, задрал его голову так, что у того хрустнули позвонки. Блонди рывком поднял Катце со стола и выгнул, прижав спиной к себе, не забывая ритмично насаживать монгрела на свой алчущий член. Горячее дыхание Ама било Катце в затылок. Рауль прижался губами к самому его уху и сквозь зубы прошипел: — Падаль… И одновременно немилосердный толчок в нутро. Казалось, его член в этот момент становится ещё больше и вот-вот взорвется. — Кастрат! — Ещё один толчок. — Отброс! — вбивал блонди в него слова, плотно прижавшись щекой к его виску и насаживая на себя. Член Рауля вздрагивал внутри монгрела, заставляя блонди испытывать ни с чем не сравнимое чувственное удовольствие. Страха у Катце давно не было. Его истерика была последней отчаянной попыткой отстраниться от того, что Рауль его насиловал, словно сорвавшийся с цепи. Скорее всего, нейрокорректор неожиданно даже для себя самого отдался на волю инстинкту, потребности, неосознаваемой годами. Брокер уже потерял лицо, но вот Рауль… Зная извращённое мышление блонди, нетрудно было догадаться, на кого падёт вся вина. Меченому было ясно, что он обречён. Господин Ам не простит того, что из-за пары слов великий блонди перестал себя контролировать и, растоптав собственную гордость, ставил его на место, словно зверь, показывая, кто главный. Главный амойский нейрокорректор — первый на страже устоев Танагуры. Такого просто не может быть. Только не с ним! Только не с тем, кто был сама рассудительность, гордость Амои, разум и хладнокровие, порицавший слабости, насмехавшийся над Ясоном. Это Ясон свихнулся, а Рауль Ам просто не мог! И тем не менее факты говорили об обратном… От Катце пахло потом и адреналином. Рауль случайно поймал губой на его горящей щеке мокрый след от слезы, которая предательски сползла из уголка глаза от непрекращающейся боли. Обычная физиология, а не какие-то там запредельные душевные травмы. Да, конечно, точно такого кошмара в его жизни не было, но, будучи фурнитуром, Катце натерпелся предостаточно, поэтому страдать от попранной гордости и заниматься самоедством брокер не собирался. Не для того он дожил до сегодняшнего дня. Когда страх прошёл, в нём откуда-то изнутри начала медленно подниматься холодная как металл злость — наверное, впервые за двадцать с лишним лет служения блонди. Сотый раз за сегодня он вспомнил про Рики. Тот прожил так три года, а как он, Катце, выдержит хотя бы один раз? Рики потому и был бриллиантом, что его духу можно было позавидовать, он закалил свой характер в Трущобах и изначально был сильнее. О себе же Катце знал, что сломается — просто и окончательно. Несмотря на то, что он и дня не прожил в Кересе, а из Попечительского центра сразу, как и все фурнитуры, попал в Эос, для сбрендившего нейрокорректора он всегда был, есть и будет монгрелом — грязным полукровкой. И в этом никакой гордости, подобно Рики, он не находил. Неприятная мысль забрезжила в мозгу блонди, пока он сжимал руками то бёдра, то горячие под одеждой плечи экс-фурнитура: из них двоих только один сгорает от физической жажды, и только один из них — та самая падаль. И это не брокер. Интеллект безжалостен, в том числе и к своему обладателю. Рауль продолжал двигаться в бешеном ритме, со сбившимся дыханием, но уже в каком-то судорожном состоянии, прижавшись лицом к растрёпанным ярким волосам, пронизанным редкими серебряными нитями, и Катце не без злорадства понял, что блонди просто не может кончить, что в свой первый раз он провалился, как несмышлёный девственник. Очевидно, что-то сбило его с нараставшей волны возбуждения, и теперь он её терял. Несостоятельный блонди — это даже хуже, чем блонди, трахающий бывшего фурнитура. Терзаемый потерявшим нить Раулем брокер снова начал давиться истерическим смехом. — Заткнись, — сквозь зубы зло процедил Ам. — Ну… и… кто… — задыхаясь, хрипло выдавил из себя Катце, — кто из нас… кастрат? Вероятно, брокер тоже впервые в жизни надерзил элите, нарушив все свои принципы. Он мог бы смолчать, но только не с этим золотым монстром. Ни за что! С него хватит! К Ясону он никогда не испытывал подобного. Для Рауля эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Этот вечно молчащий монгрел со склонённой головой раскрыл свой поганый рот?! От ярости у блонди дрогнули желваки. Рауль резко отстранился и со злым удовольствием наотмашь ударил его открытой ладонью по затылку. От такого шлепка у брокера потемнело в глазах, и он с благодарностью погрузился в забытьё. Одна мысль крутилась в его отключающемся мозгу — почему он не использовал нейродеструктор? И если выкурить «Чёрную луну» при таком раскладе смог бы только фокусник, то капсула-то была тут, рядом, за зубами, как раз на непредвиденный случай. Катце грудой осел на пол, а Рауль стоял над ним и никак не мог справиться с дыханием. Тяжёлое тёмное золото волос облепило его чётко очерченные скулы и лоб, приклеившись к вспотевшей коже. Сейчас он был очень похож на простого смертного, правда, пронзительно красивого и растерянного. Рауль отчетливо понимал, что, будь на то его воля, ему стоит только щёлкнуть пальцами, и под него ляжет любой из граждан или туристов, не говоря уже о монгрелах. Но он не захотел любого. Он вообще до последнего времени ничего и никого не хотел. Что случилось?! Что на него нашло?! Нейрокорректор даже и не предполагал, что уже настолько сильно отклонился от своей первоначальной психической матрицы. Невозможно! Это происходит не с ним! Рауль поспешно взял несколько салфеток, обтёр с себя лишнюю влагу, застегнул и оправил одежду. Всё ещё не до конца осознавая произошедшее, он опустился на лабораторный табурет и на мгновение закрыл лицо руками. Почему не наступило разрядки, что его сбило? Он только что пал ниже некуда, наплевав на всю идеологию Синдиката, он марался о монгрела, он послал к чёрту все правила Юпитера, всё устройство Амои, а главное — свой интеллект, и всё зря? Ам не ощущал удовлетворения, он чувствовал себя так, словно извалялся в грязи. Словно он сам — грязь. Просидев в одной позе минут пять и успокоив свой пульс, он наконец отнял руки от лица и негромко произнёс: — Какое убожество! Рауль оказался не готов к собственным инстинктам и собственному провалу. Его моральные установки и «аморальные», по меркам элиты, желания резко расходились. Не было бы ничего предосудительного в насилии над брокером, если бы только блонди не засунул в него свой член. Он внутри Катце… От одной мысли об этом у Рауля туманился мозг. Он втянул ноздрями воздух и понял, что весь пропах монгрелом, и его опять начало вести, бесконтрольное возбуждение возвращалось. Катце застонал на полу и выдернул Рауля из ступора. — Да что за дрянь… — Ам раздражённо встряхнул головой. Он быстро поднялся и скомандовал: — Камеры, лаборатория, сегодняшние записи в личный архив, доступ ограничить, секретно. Вызвать лаборантов… Нет. Последнее указание отменить. Вызвать служебного андроида. Больше никого не впускать. Записи по пропуску номер 2856К уничтожить. Подготовить операционную, оборудование по списку в приложении три, как запланировано ранее. Дальнейшие камеры, лаборатория, записи в личный архив по тому же протоколу. Отмена протокола — личный пароль. Рауль Ам. На панели интеркома нетерпеливо мигал входящий сигнал. Скорее всего, вызывал Айша Розен. Он возглавлял администрацию Танагуры, и мимо него не прошло, что по пропуску 2856К в системе вдруг не оказалось данных. Теперь он с точностью мог сказать Юпитеру только то, что пропуск был, но не кто по нему прошёл. Впрочем, наверняка он и так догадывался. Значит, и Юпитер уже мог быть в курсе событий. С другой стороны, недавно Служба Безопасности, гоняясь за хакером, засекла его следы даже на терминале в лаборатории, так что всё можно спихнуть на сбои, вызванные несанкционированным доступом в систему. Рауль оглядел помещение и покачал головой. Действительно, лаборантам тут пока не место. Айша тоже подождет. В конце концов, он управляет городом Танагурой, а не всем Синдикатом. Центр в Киира теперь — личная лаборатория Рауля, особенно после того, как в результате очередной инспекции господин Ам сменил весь персонал и профиль лаборатории за низкие показатели. Железной рукой навёл порядок, а затем оставил центр за собой. Так что Розен мог идти ко всем чертям со своим вызовом. Господин Глава Синдиката в лице главного биотехнолога сейчас будет очень и очень занят! Рауль нагнулся и подхватил полуживого Катце под руки. Брокер показался ему на удивление лёгким, потому что сил в искусственном теле Рауля было предостаточно, чтобы сдвинуть с места слона, не то что тощего монгрела. Надо было отнести его в операционный бокс. Отгороженный от основного помещения полупрозрачной пленкой, напоминающей гигантский балдахин, бокс походил на аквариум. В дверях лаборатории появился служебный андроид. По включённому Раулем протоколу в его электронном мозгу не сохранится ничего из того, что произошло и произойдёт здесь в ближайшую пару суток, а при проверке он покажет, что стоял в режиме диагностики. Господин Ам уже всё просчитал.* * *
Мутное пятно желтоватого цвета начало расти перед глазами, превращаясь в ослепительно-белое. Катце открыл глаза и несколько раз моргнул. Яркий свет огромной осветительной панели ослеплял, звякали о металлический поддон инструменты, и казалось, что звук втыкается, подобно стальным иглам, прямо в мозг. Он услышал негромкий гул сервоприводов, но сначала не опознал в этом звуке операционные манипуляторы. Над ним копошился медицинский андроид и целый сонм вспомогательных механических «рук». Зрелище было пугающим. Катце отметил про себя несколько пятен запёкшейся крови и ещё какие-то синие пятна на перегородке, отделяющей лицо и грудь от того, что происходило с его телом ниже. Странно видеть собственную кровь на операционном столе и понимать, что «разделывают» именно тебя. Он огляделся и понял, что его руки были разведены и мягко закреплены синтетическими ремнями. Руками даже шевелить не получалось, а уж тем более — выпутаться из ремней, к тому же в вене торчал катетер с подведённой капельницей. По гибкой прозрачной трубочке, тянувшейся из пакета до катетера, в вену втекала синеватая жидкость. Электронный дозатор через равные промежутки времени, отмечаемые тихим пиканьем, что-то впрыскивал из вставленной в конструкцию ампулы. Катце удивило отсутствие боли. Видимо, действовал наркотик, любезно предоставленный биотехнологом, а значит, его никто не пытал, иначе зачем было обезболивать? — А-а-а… Очнулся? — услышал он знакомый ровный голос. Рауль стоял около него в белом халате и стягивал с лица маску. Волосы блонди были закреплены сзади, на руках красовались медицинские перчатки. Катце попытался встать, пошевелить ногами, хотя бы сдвинуться — и не смог. Всё, что выходило, это крутить головой, тело не слушалось. Он затравленно уставился на Ама. — Не напрягайся, — успокаивающим тоном сказал биотехнолог, — наркоз ещё не отошёл. Через несколько часов сам встанешь. Сейчас Катце не давала покоя мысль о том, что все блонди могли оказаться безумными. Биотехолог либо всегда был самым настоящим маньяком, либо слетел с катушек относительно недавно, а возможно, и после смерти Ясона. Ведь у людей такое случается, когда от сильных потрясений их накрывает шизофрения, даже если до того в анамнезе шизофреников в роду не было, и не всегда генетика обуславливает эти сдвиги. — Что… ты?.. Вопрос застрял в горле сухим шёпотом. Раз они уже перешли к настолько «тесным» отношениям, что блонди его трахнул, а затем искромсал, то официальным обращением можно и пренебречь. Так что Катце, который до сих пор не понимал, почему ещё жив, очень хотелось крикнуть: «Что ты, сука, сделал?!» Но, как оказалось, выговаривать слова нормально он тоже не мог. Только сипел и мучительно кашлял после дыхательной трубки. Лаборатория Рауля — это страшный сон для любого из живущих на Амои, и брокер отдал бы всё на свете, чтобы сейчас проснуться. И тут ему в голову, сея панику, пришла в новая мысль: «А если Рауль уже всё знает?!» Мысль вызывала боль. Тогда всё зря! — Что я сделал? Господин Ам приподнял бровь, будто не он сутки назад как одержимый набросился на экс-фурнитура, а потом не работал над ним кропотливо в операционной без сна и перерыва всю ночь и всё утро. — Тебе понравится, — приподнимая уголки губ, ответил он и отошёл от операционного стола. — Думаю, дзинкотай на основе твоего типажа выглядел бы интересно. Как считаешь? Рукотворное тело для элиты? Вот уж неожиданность. Что такое он говорит? Дзинкотаи — эталоны мужской красоты, воплощённые машиной. Великолепное искусственное тело и живущий в нём наномодифицированный мозг элиты — вот что это такое. То ли он шутит, то ли шутит, без вариантов! — Или выпустить похожую модель секс-андроида. Но можно сделать и пэта, — продолжал Рауль, снимая с себя запачканный халат и перчатки и оставаясь в рабочих брюках и простой чёрной облегающей водолазке, — клонировать тебя. Почему бы и нет? Для этого мне даже не нужно использовать половые клетки. Создавалось такое впечатление, будто генетик разговаривал сам с собой, выдавая идеи одну безумнее другой. Но что больше всего ужаснуло Катце, так это то, что он никак не мог отвести взгляд от тонкой чёрной ткани, облепившей торс Рауля. Она переливалась, смягчая чётко очерченные мышцы рук, груди и пресса господина Ама. Ткань завораживала, действовала на брокера как дурман и вызывала непреодолимое желание разорвать её ко всем чертям прямо на нём, на этом исчадии ада, на этом бездушном золотом блонди, и вцепиться зубами в оголившиеся аккуратные бусины сосков. Когда сознание Катце докатилось до конца этой мысли, он от удивления ахнул и выкатил глаза, ибо на большее был не способен. Медицинская наркота до добра не доведёт! Генетик наконец отошёл, унося на себе этот взгляд. Полосы плёнки, имитирующие вход в операционный бокс, зашуршали, касаясь плеч и головы выходящего. Конечно, господин Ам заметил всё, что ему было нужно, и даже больше, чем Катце мог себе представить. Рауль не спеша просмотрел данные, поступающие на терминал с датчиков брокера, и удовлетворённо поджал губы, сдерживая довольную ухмылку. Всё получилось, как он и задумал. Блестящая работа. Один из манипуляторов в головах у Катце взял в захват мягкий пакет с трубкой и при помощи второй механической руки запихал ему в рот. Только сейчас он понял, как же хотел пить! Кисло-сладкий напиток хлынул струёй на язык, утоляя жажду и смягчая горло. Глюкоза, витамины и вода — ничего сложного, но сейчас Катце решил, что, наверное, такой же вкус был у нектара, который пили древние боги, и был бесконечно благодарен операционному манипулятору за угощение. Но через какое-то время его начало мутить, и он повернул голову набок, чувствуя, что рвоты не избежать. Пытаясь не поддаться тошноте, Катце услышал шелест плёнки: блонди вернулся обратно в бокс с ампулой в руке. Что на этот раз? Вид Рауля продолжал сбивать Катце с толку, будто он нахлебался пэтских афродизиаков, несмотря на то, что чувствовал он себя, откровенно-то говоря, паршиво. Теперь, вдобавок к прочим радостям, Катце колотило, будто его голым выставили на мороз. Зубы стучали так, что слышно было, наверное, на всю Танагуру, и он, как ни старался, не мог унять ни жестокий тремор, ни лязганье зубов, ни рвотные позывы. Зато он понял, что его тело постепенно возвращает чувствительность. Рауль сменил ампулу, из которой дозатор послушно начал вводить препарат через капельницу в кровь. — Успокоительное, — как-то совсем по-человечески, будто бы со смущением, сообщил Рауль, пожимая плечами, и Катце готов был поклясться, что он сейчас улыбнётся. — Снимает побочные эффекты. Поспишь минут двадцать… «Цать… цать… цать… цать… цать-цать-цать…» — слова рассыпались, словно рис по бетонному полу, по чёрной вате сна, в которую скользнул его разум. Катце размеренно задышал, лицо расслабилось — обыкновенный человеческий сон. Рауль подтащил ногой табурет и уселся рядом, рассматривая его в свете лабораторных ламп, словно впервые. Следы побоев всё ещё красовались на коже. Рауль задумчиво провёл указательным пальцем по своим губам. Затем протянул руку и на мгновение коснулся подушечкой пальца полуоткрытых бледных губ монгрела и тут же отдёрнул её, сжав в кулак, будто обжёгся. Так он просидел секунд десять, чтобы избавиться от навязчивых идей. Потом уверенно открыл рукой расслабленный рот Катце и закрепил на прежнем месте за зубами капсулу с нейродеструктором. В первый момент, когда Рауль её заметил, вставляя Катце перед операцией дыхательную трубку, он пришёл в ярость. В голове блонди не укладывалось, как вообще посмел Катце явиться к нему с этим во рту. Не надо быть гением, чтобы понять, что брокер никогда не доверял главному нейрокорректору, скрывал от него многое и ждал лишь копания в своей рыжей голове. Ему захотелось взглянуть на выражение лица Катце, когда он бросит перед ним на стол эту дрянь и спросит, зачем она ему. Но в следующее мгновение Рауль понял, что брокера сюда приволокли, и сколько и по какому поводу он так ходит — неизвестно. Тогда блонди решил, что просто сольёт нейродеструктор и прикрепит обратно пустую капсулу. Власть, возможность выбирать — у блонди всегда был выбор, когда дело касалось таких, как Катце. Монгрел — расходный материал, но расходовать впустую его не хотелось. Успокоившись, он решил поступить так, как поступал сейчас, — оставить всё как есть. По неведомой причине Рауль захотел дать Катце выбор и, хотя у нейрокорректора была прекрасная возможность поковыряться в его голове, узнать всё, что хотелось, и подправить всё, что не нравилось, Рауль не стал этого делать. Блонди поднялся и начал освобождать руки Катце из крепежей, убрал перегородку, проверил стыки человеческой плоти с кожными покровами андроида вокруг паха. Она была чуть воспалённой, но иммунодепрессанты исключат отторжение. Второго переливания искусственной крови и очередной дозы гормонов должно было хватить на то, чтобы нейронные нити, которые обычно использовались в организмах андроидов, вживлённые в спинной мозг Катце, заработали как надо. Тем более что Рауль видел этот взгляд Катце, скользнувший по его телу, словно язык. Да и судя по данным о химических процессах, протекавших в теле в тот момент, в Катце зарождалось возбуждение. От природы брокер должен был быть очень сексуальным мужчиной, и Рауль хотел вытащить это из него. Будь то тестостерон, афродизиаки или прочие препараты, генетику было всё равно, что́ именно даст результат. По мысли Рауля, частичная «киборгизация» станет прочной основой данного начинания. Биотехнолог намеренно использовал материалы, применявшиеся в производстве дзинкотаев. Теперь это тело станет таким же совершенным, как и лицо. Идея была не в том, чтобы установить протез, а в том, чтобы полностью восстановить чувствительность Катце, соединив его нервную ткань с фрагментом нейросети, управляющей новым органом.