Защита вида и Целитель, в тени уснувший

Гай по привычке сидел на асфальте, прислонившись спиной к стене, недалеко от бара и курил, греясь на солнце. Все-таки что-то в этом сумасшедшем мире оставалось неизменным — и это были пыльная мостовая, потрескавшаяся дорога и полуразрушенные здания Кереса, Нового - как его теперь называли - Кереса. Народу в баре сегодня было больше обычного, и Грешник с интересом наблюдал за входом, куда то и дело подтягивались люди. Сегодня у него состоялся самый странный в его жизни разговор, а потом события и вовсе приняли крайне неожиданный оборот, от которого он не мог до сих пор оправиться… А началось все с того, что его разыскал Катце и сказал, что с ним хотят встретиться. Тащиться пришлось через весь Керес в один из офисов Меченого. Наверное, Гай ожидал увидеть здесь какого-нибудь очередного «заказчика», искавшего Грешника, памятуя о его былой славе. В свое время он весьма активно орудовал в Нил-Дартс и «решал проблемы», устраняя неугодных. Кто-то говорил, что он наемный убийца, Гай же предпочитал эпитет «охотник за головами». Не то, чтобы ему нужна была сейчас такая «работа», но о встрече рассказал Катце, а к нему стоило прислушиваться. После того, как они все вместе «отправили» украденный аватар в Танагуру, и Пирра устроила ему и Гермесу первосортный «вынос мозга», Гай с ней больше не встречался. Она тогда четко обозначила, что о них думает. В услугах монгрелов Пирра больше не нуждалась, как и в снисходительном тоне Гая и Гермеса, собравшихся взять на себя «заботу» о ней, в отсутствие «отца». Пару раз в мастерскую заходил Гермес, чтобы спросить, как у Мастера дела, и не видел ли он Рыжую, но Гай ничем не мог ему помочь. Дочь Ясона не объявлялась. Эта размолвка с Пиррой странным образом повлияла на обоих мужчин. Теперь Гермес больше не смотрел на него с прежним обожанием и страстью, и отводил глаза, будто ему становилось неловко в присутствии Гая. С одной стороны, черноволосому монгрелу не давало покоя чувство вины из-за того, что он хотел забрать Пирру и уйти, ничего не сказав Грешнику, что выглядело особенно хреново на фоне того, что не далее, как пару недель назад, Гермес категорически требовал от Гая ответных чувств и злился, когда тот говорил, как он похож на своего биологического отца. Теперь юноша понял — это было слишком по-детски, глупо и самонадеянно. С другой стороны, в глубине души он винил во всём Гая. Ему казалось, что Мастер должен был удержать Пирру от этой дикой выходки. Именно так, держать ее подальше от своих чертовых штанов! Картина, как она засовывает Мастеру руки в ширинку, терзала Гермеса, заставляя терять разум от ревности. Он бесился и ничего не мог поделать. Не мог напрямую обвинить Гая, потому что, кажется, был виноват и сам. Не стоило быть таким самонадеянным. Походы к Дому Наслаждений юношу не успокаивали. Гермес видел издали пустую витрину, где Мадам Мама не появлялась с тех самых пор, как они похитили доктора Ишигуро, а зайти и напрямую спросить Маму «по старой дружбе» он почему-то боялся. Может, он совершал очередную глупость и подвергал всех их опасности, пока торчал тут, но ему не хватало сил уйти. Каждый раз, как в его жизни случалось какое-нибудь очередное дерьмо, Гермеса непреодолимо тянуло хотя бы издали взглянуть на эту женщину. Вот только её не было. Стоя под дождем через улицу от здания борделя Гермес вспоминал, как к нему в один из таких вечеров подошла Пирра и заговорила первой. Какой же она была в тот момент очаровательной — лёгкой, словно рыжеволосое солнце, притягательной. От нее в груди разливалось тепло, от ее смеха по спине бежали мурашки. Сейчас Гермес чувствовал себя полным дураком и не понимал, как он не догадался раньше, что Кэл — девушка. Это же было видно невооруженным глазом! Слишком мягкие черты, слишком нежная кожа. Наверное, ее бесформенная одежда, привычка сутулиться, обветренные, вечно искусанные губы и исцарапанные руки с коротко стриженными ногтями сбивали с толку. Рыжеволосая бестия, выкрутившая им с Гаем мозги, холодный расчетливый хакер и блестящий исполнитель, беспрекословно подчиняющийся машине - все эти образы, что он видел в ней в последние дни их общения, не имели ничего общего с той первой Пиррой, похожей на солнце. Лишь раз вернулась она прежняя, когда Гермес догнал ее на байке и поцеловал. Что бы было, если бы он ее отпустил и не давил на нее? Они бы встретились еще раз? Они бы смогли быть вместе? Гай теперь напоминал Гермесу его неудачу. Юный монгрел почему-то все еще надеялся, что уж с Гаем-то она не разрывала отношений, но, увы, ошибался. Мастер Хлама продолжал чинить старые гаджеты, словно ничего и не случилось, словно не они недавно проворачивали все вместе столь рискованную операцию. Грешник умел «отключаться» от всего. Смысла их действий и проникновения Ясона с Пиррой в Танагуру мужчина не знал и знать не хотел. Он просто обещал ей помочь. Со временем поползли слухи, что не всё в Стальном Городе ладится, и дальше события стали развиваться с молниеносной скоростью. Первыми звоночками о том, что вокруг что-то стремительно меняется, стали слухи по поводу ID, выданных всем еще при выпуске из Гардиан. Утверждали, что эти жалкие куски пластика, которые половина из них потеряла, приравниваются нынче к полноценным чипам идентификации. Ни на что не годные в прошлом, кроме как на регистрацию в полицейском участке, когда монгрелов отлавливали в Мидасе и по какой-то причине не убивали, эти карточки должны были стать пропуском в нормальную жизнь. Кое-кто из ребят решил проверить это на собственной шкуре, рискуя нарваться на Темных. Они в открытую шли по улицам Мидаса, на свое счастье, ничего ни у кого не воруя, но взяв с собой идентификационные карты. Подошедший патруль, обычный, городской, это были не Темные, с недовольством глядел на них, выхватив шокеры. Монгрелов обыскали сверху донизу, перетрясли все вещи, скрупулезно изучили выпускные карты Гардиана, и один из офицеров пообещал, что если ему хоть что-то не понравится в их поведении, то им переломают все кости и вздернут в ближайшем переулке, но на этом всё и закончилось… Дальше угроз на словах дело не пошло. Монгрелов отпустили, хотя еще долго следом за ними, по обочине тротуара, плыл патрульный аэрокар. Юноши сделали пару кругов по центру и предпочли убраться восвояси. От той прогулки у них остались двоякие впечатления. Поведение патруля резко контрастировало с тем, что совсем недавно на улицах Мидаса творили Темные. Спецотряды лютовали и убивали монгрелов лишь за отсутствие идентификационного чипа в ухе, приписывая в отчетах бесконечное сопротивление при задержании, попытку к бегству и наличие, якобы, оружия у убитых. Естественно, никто не проверял, так ли было на самом деле, потому что всем и всегда было на полукровок плевать. Положение выходцев из Кереса сильно ухудшилось за последний десяток лет, и Темные теперь могли отстреливать их, словно дичь, просто ради собственного удовольствия. Все знали, что появляться в городе с каждым годом становилось все опаснее. И тут ТАКОЕ чудо! Следующая странность, которую живо обсуждали во всех забегаловках Кереса состояла в том, что на конец года были назначены какие-то выборы «квартальных» и комитета управления из местных жителей, вместо стихийно существующих структур. Они в итоге обязаны были выбрать самого неглупого парня из всех, чтобы он представлял интересы Кереса на грядущем заседании префектов районов Мидаса. Конечно, обсуждали больше, что на встрече должен был появиться управляющий Мидасом — Гидеон Лагат, и насколько у него роскошная задница. Когда Гай вошел в офис брокера, он сразу заметил, что его ждут. — О, убийца из Нил-Дартс. Ведь я ничего не путаю, Катце? Меченый с невозмутимым выражением лица слегка поклонился Минку и застыл рядом. — Ты говоришь так, Ясон, будто единственный убийца здесь я, — вместо приветствия ответил Гай на выпад блонди, вынимая руки из карманов куртки. — Садись, к тебе есть дело, — блонди протянул Катце лист синтетической бумаги с разноцветной голографической печатью, по которой бежали строчки, и кивнул на Гая. Брокер подошел к мужчине и передал ему документ. — Что это? — нахмурившись, спросил Гай, и пока он читал, лицо его вытягивалось. Ясон, увидев это, неприятно усмехнулся. — Права и свободы граждан Нового Кереса в действии. Я тебя поздравляю! — Так нельзя… — Гай был растерян и никак не мог подобрать нужных слов, но чем дальше он читал, тем явственнее ощущал, как в нем поднимается раздражение на чертового блонди. — О, не надо становиться таким скучным, Гай! Не стоит воспринимать так буквально свой новый статус. Твоя единственная задача — обезопасить мою дочь от всякого сброда, раз я не рядом. И, предвосхищая твои неуместные сейчас доводы, я скажу сразу, что не считаю Гермеса способным защитить сестру. Возможно, теперь Рауль вас и не тронет, ему не до этого, но за каждого монгрела в Кересе я не могу поручиться. Гай наконец обрел дар речи: — Ей вообще не место в Кересе. Почему ты не заберешь ее к себе? Я не понимаю, зачем такие сложности? — и он помахал документом перед лицом. Ясон помедлил с ответом: — Видишь ли, в Танагуре сейчас не безопасно… Мастер внимательно посмотрел на Минка, заметил его ждущий взгляд и всё понял — во-первых, Ясон ему не особо сильно доверял, но при этом почему-то собирался положиться на него в вопросе защиты Пирры. С чего бы? Неужели не было других вариантов? И в это же время пришло прозрение, что во-вторых… — Глазам своим не верю, — Гай удивленно переводил глаза с Ясона на Катце, ища подтверждение своей догадке, пока его рот непроизвольно растягивался в улыбке, — да ладно? Ха! Она отказалась! Пирра отказалась, верно? Мать твою налево! Вот оно что. Она не захотела жить с тобой в чертовой Танагуре! А ты просто не можешь теперь ее контролировать. Ну, даёт девчонка! И Гай покачал головой, пораженный этим открытием. Катце чуть заметно утвердительно кивнул, давая ему понять, что он правильно догадался. Ясон остался невозмутимым. — Ты никогда не был глупым. Что ж, тогда ты хорошо понимаешь, что больше подходишь на роль телохранителя. — Ты хотел сказать, соглядатая, — поддел его Гай, и Минк усмехнулся. —Ну пусть будет соглядатай… А, чтобы ни у кого не возникало вопросов в твоём любимом Кересе, я оформил все официально. Не поверишь, ради этого на днях пришлось принять новый закон. Не может же моя дочь вечно скрывать, что она существо женского пола, — и Ясон улыбнулся, будто так и надо. — Ты бы придумал что-то более убедительное. Просто та Пирра, которую я знаю, прекрасно может обходиться без любого из нас всех вместе взятых, и тебе нужен тот, кому бы она доверяла, только с чего ты решил, что это я? — Гай сложил на груди руки и насмешливо уставился в голубые глаза блонди. Ясон всегда любил эти открытые взгляды монгрелов, никогда не понимающих, с кем имеют дело. Но сейчас Гай был исключением из правил. Он смотрел так всегда, даже зная, на что способен Ясон Минк. Конечно, именно ему Пирра будет доверять, даже зная о нем всё, купится на этот взгляд, в котором так легко прочесть все мысли. — В любом случае, это решенный вопрос, мой дорогой убийца. Я думаю, ты и так практически согласен, без угроз с моей стороны, потому что, насколько я понимаю, ты сентиментален. Ты испытываешь нечто вроде чувства долга по отношению к детям Рики, и это похвально. Но на всякий случай, если одной твоей сентиментальности окажется недостаточно, чтобы не совершать глупостей, имей в виду, что в моем распоряжении имеется весьма впечатляющий список твоих «подвигов», и после первого же допроса Темные вынесут тебя ногами вперед, если такие данные окажутся у них вместе с твоей задницей, и будут абсолютно правы с точки зрения закона. Да, и ещё… последнее на сегодня — найди мне юношу, Гермеса. Катце некогда всем этим заниматься, а ты лучше знаешь, где его искать. Мужчина нахмурился. Как обычно, Ясон давал понять, что держит руку на горле у каждого, кто попадается в его сети, но за себя Гай никогда не боялся и никакой власти над собой не терпел. Гай не боялся быть убитым Темными, он боялся, что в этом случае Ясон все равно найдет, кого приставить к Пирре с Гермесом. Этим его и взял блонди. Теперь ведь Гай не был уверен в том, что его борьба против шантажа и манипуляций не убьет того, кого он пытается защитить, но собственноручно везти Гермеса к нему… — Зачем он тебе? — угрюмо спросил Гай. — Я должен отвечать? — Ясон взглянул на него с недоумением. Холодея лишь от одной мысли о том, что Гермеса может ждать в руках у блонди, Гай попытался привести контраргумент: — Гермес же совершенно не похож на Рики! Сходство лишь внешнее. Сам он другой! Для тебя в нем нет никакого смысла. — А ты ведь уже и представил в своей извращенной голове, как я сажаю твоего неудавшегося любовничка на цепь, да? Ведь так? Минк покачал головой: — Ты меня разочаровываешь, Гай… Именно так и было, он представил себе, что Гермес проходит через все то же, что и его бывший партнер. Гай был раздосадован тем, что Ясон его так легко читает. Но помимо всего прочего, он видел, что новый Ясон не был тем ледяным непроницаемым изваянием, которого могло вывести из себя разве что похищение Рики. Напротив, этот Минк был очень даже живым, саркастичным и не сидел, как замороженный. Блонди время от времени рассматривал свои руки, на которых почему-то не было перчаток, переставлял на полупустом офисном столе Катце туда-сюда пепельницу, будто ему было скучно и нечем себя занять. Иногда он улыбался или приподнимал в недоумении брови в ответ на реплики Гая, или хмурился, когда ему не нравилось, что говорил собеседник. Это так не вязалось с образом из прошлого, что он даже подсознательно вызывал симпатию. Новый Ясон демонстрировал свои эмоции, когда ему этого хотелось. И сейчас был как раз такой момент. Ему нравилось сбивать с толку монгрела, и он это делал с удовольствием. — Не трогай парня, — угрюмо сказал Гай и глянул на него исподлобья. — Или что, — ухмыльнулся в ответ блонди, — ты снова взорвешь меня? — дзинкотай над ним издевался. Мастер нервно дернул уголком губ, как бывало, когда он злился, но промолчал. Когда он успел почувствовать себя зависимым от этого Ясона? Может быть, в тот момент, как к нему на порог в мастерскую заявилась промокшая до нитки Пирра, представилась Кэлом и попросила о помощи? Или, когда он выхаживал Гермеса после того, как тот чуть не допился до смерти в притоне? А может, когда выполняя задания, приходившие на наладонник, ошибочно полагал, что они от Катце? —Ну, удачи тебе, Гай. Ты так рвешься избавиться от оставшейся руки, что я вряд ли смогу тебе помешать. Сарказма блонди Грешник не разделял: — Ясон, я даже в тот раз не надеялся уйти живым. Боюсь, ты не так всё понимаешь. У меня ощущение, будто я и не живу с тех пор. Остался тут на какое-то время в наказание, и оно длится и длится, не заканчиваясь. Не было ни дня, чтобы я не сожалел о прошлом. Ты мне крайне несимпатичен, как тогда, так и сейчас, потому что напоминаешь настоящего Ясона и… и мне больно осознавать, что именно его любил Рики, а не меня, так что выбор у меня не велик, как ты сам понимаешь. Саркастическая усмешка пропала с лица блонди, и в глазах появилось что-то такое, чего Гай прежде в них не замечал. — Из твоих уст это звучит … — Ясон замолчал, не договорив. Слышать от Гая о любви Рики казалось чем-то немыслимым. Неоспоримый факт от человека, который его, блонди, когда-то ненавидел, и, тем не менее, сейчас говорил правду, какой он сам ее видел. Из-за слов бывшего партнера Рики боль от его потери ощущалась острее, объемнее, обретала формы, утаскивая блонди в реальность, в чернеющую пустоту, от которой он отгораживался с помощью фантома. Но сейчас «призрака», как назло, не было, и перед ним стоял лишь исполосованный шрамами Гай — живое напоминание о прошлом. Время не лечило. Память дзинкотая скрупулезно записывала каждую мелочь, и тем сильнее ощущалось одиночество. Отчасти, новый Ясон был благодарен своему прототипу за то, что фрагмент гибели блонди и пэта никогда так и не был записан в его личность, по причине отсутствия в базе, но в то же время он чувствовал в себе незавершенность. — Не беспокойся, я ничего не сделаю Гермесу. Просто с ним поговорю и отпущу на все четыре стороны, тем более, что у меня есть, что ему сказать. А по поводу нашего с тобой дела, я надеюсь, мы друг друга поняли. Катце разыскал место, где сейчас Пирра. Он даст тебе адрес. Иди к ней, пока она в очередной раз не съехала... Всё ей объяснишь… Уже потом, выйдя из офиса, Гай понял, что до места он доберется быстро, а вот что дальше? Пирра осела в очередной дыре на границе с Нил-Дартсом, и это его уже не удивляло. Что ей говорить? Как ей «всё объяснить»? Гай не имел ни малейшего понятия. Если бы его спросили, как действовать, когда на тебя нападают со спины, или рассказать про десять способов убивать жертву бесшумно, было бы проще, но это… Как объяснить «это», он не знал. * * * — Как дела, милая? — Гай посмотрел на рыжую, запихивающую в рюкзак всякие гаджеты. Дверь послушно открылась, когда мужчина позвонил в видеофон. Он с порога показал Пирре бумагу, вкратце объяснил, как обстоят дела, и теперь уже минут двадцать наблюдал, как она делает вид, что его присутствия даже не замечает. После закономерного «Дверь там» — Гай не сдвинулся с места, понимая, что им надо поговорить, и, возможно, не стоило вываливать на нее эту грязь прямо с порога, а подобрать нужный момент. Вот только когда он бывает — этот нужный момент? Мастер видел, что во всех движениях девушки больше не было той уверенности, что так привлекла его в самом начале их знакомства. Пирра нервничала, сутулилась, и руки у нее дрожали. Но стоило Гаю появиться в поле зрения, как она, не стесняясь, показывала ему свое раздражение. Возможно, теперь ей было плевать, что он там подумает. Грешник больше ни для какого дела не нужен, а вот Ясон рассудил иначе и прислал Гая к ней. Пирра не ожидала, что будет хоть как-то зависеть от Мастера Хлама, как его звали в Кересе, и решение «отца», которому она всегда беспрекословно подчинялась, даже в самые безумные моменты, выбило почву из-под ног. — Милая? Послушай… — он попытался поймать ее за локоть, чтобы она остановилась, но Пирра вывернулась, зло сверкнув на него глазами. — Пирра? — Ой, просто заткнись! — процедила сквозь зубы рыжая, даже не глядя в сторону незваного гостя. Его попытки с ней наладить контакт оставляли ее равнодушной. Да Гай и не ждал, что она вообще ему ответит. Девушка с остервенением дергала во все стороны не поддающуюся застежку рюкзака, пытаясь загнать в него здоровый планшет, но никак не попадала в карман. — Да чтоб тебя! — выругалась она и шарахнула рюкзак об стену. Раздался характерный хруст. Пирра рухнула на пол и схватилась за лицо руками, тяжело дыша. Контроль летел к черту. Никогда раньше она не позволяла себе таких истерик. Никогда! Сидя на бетонном полу, девушка чувствовала, как слеза против всякой воли катится по щеке, просачиваясь сквозь пальцы. В этой реакции виновата была не грусть, а ярость и бессилие, душившие её. Она чувствовала себя преданной. И кем? Самым близким существом на свете — Мату или новым Ясоном, неважно, как того звали. Рыжая отняла руки от лица и с остервенением растерла щёку ладонью, тут же покрасневшую от такого обращения. — Какого хрена? Какого, блядь, хрена, Гай, вы всё за меня решили?! — вдруг взорвалась она. — Ты, блядь, ни разу не спросил, чего хочу я или кого! Ни одного, блядь, сука, разу! Вам что, всем так понравилась история с переодеванием? Что, славно я выглядела в этих сраных пэтских тряпках? Гай ждал. Заговаривать прямо сейчас не было смысла. — Может, ты потом ещё и подрочил для острастки, ну или Герми присунул? Я одного не понимаю, почему ты?! Почему не Катце?! Он вроде гораздо ближе к «отцу», да и личико его выглядит получше твоей рожи! Он молча смотрел на нее, застыв на месте. Трудно было сказать, что именно Гай чувствовал в этот момент. Нелепость ситуации? Пожалуй. Сострадание? Ровно в той степени, в которой он сострадал всем монгрелам. Ведь их жизнь никогда не была простой. В их судьбах с самого рождения творилась какая-нибудь дрянь, и конца и края этому не было видно. — Урод! — выплюнула она, поднимаясь с пола. — Меня бесит, меня бесит, меня бесит это говно! Меня бесишь ты! Почему ты думаешь, что можешь лезть сюда со всей этой хуйней?! Я после гребаной Танагуры никого не звала и ни о чем не просила! — казалось, ругаясь, она только еще больше расходилась, не в силах остановить захвативший ее поток ярости. Гай вздохнул, стянул куртку, достал из пачки сигарету и прикурил, присев на край стоявшего у стенки стола. Он мог снова заставить себя спокойно улыбаться в ответ, но сегодня уже устал. Он устал разговаривать с Ясоном, с Катце, с Гермесом и с ней. Ее ненависть ощущалась остро — кожей, всем телом и, хоть он и привык к таким взглядам, когда жил в Нил-Дартс, получать их от Пирры было особенно больно. Гай, изучавший пол под ногами, заметил, что она слишком близко подошла к нему, лишь когда в поле зрения появились ее запыленные кеды. — Почему ты всё время молчишь? Ответь хоть что-нибудь! Ну? — она резко дернула мужчину вверх за подбородок, и сигарета вылетела из его рта, сломавшись надвое. Грешник напоминал ей бойцовского пса, который бы запросто мог разорвать ее на клочки, но лишь виновато повиливал хвостом. Так ей хотелось думать. Ей хотелось его ненавидеть. Но в сером взгляде не было ничего, кроме океана спокойствия. Гай достал новую сигарету и прикурил. Девочка, хватавшая его так бесцеремонно, случайно оцарапавшая ему кожу, которая теперь багровела парой узких коротких полос на шее и челюсти, всего лишь злилась, срываясь на нем. Это не было такой уж проблемой. Вполне здоровая реакция на то, что с ними со всеми делал Ясон. — Ты же знаешь, милая, я ничего не решаю, — наконец сказал Гай, втянув весь дым за пару затяжек и теперь давя окурок двумя пальцами механической руки. Он доставал уже третью сигарету из пачки. — Но ты мог отказаться! — не унималась она. — Хотя, кого я обманываю: ты таскался за нами столько, сколько я себя помню! Мужчина еле заметно улыбнулся: — О каком отказе ты говоришь? Ясон лишь поставил меня перед фактом, как и тебя теперь. Она на секунду задумалась, поджала губы, потом, будто так и надо, забрала из его рук начатую сигарету и затянулась. Пирра сделала круг по комнате, словно что-то для себя решала. — Значит, ты у нас теперь верный пёс, да? — В регистрации была другая формулировка… — заметил Гай. Он тоже был от всего этого не в восторге. — Бред! — она окатила его ледяным взглядом, полным презрения, и Гаю показалось, что на него смотрит блонди, настолько въелись в нее привычки и мимика воспитавшего ее существа. — Ты весь такой из себя, сука, благородный, прибежал сюда сразу. Долг зовет, да? А ты хоть лицо-то свое давно видел или в той помойке, из которой ты вылез зеркал не водилось? А, «Молодой»? На этот раз у Гая болезненно дернулся уголок рта, и шрамы, пересекавшие губы и бровь натянулись. Пирра умела быть жестокой, когда хотела — «семейная» черта, но беда была в том, что Мастер считал, что она полностью права. — Чтобы приглядывать за тобой, мне и такого лица хватит, — ответил он. — Да чтоб тебя, — Пирра со злостью швырнула в него окурок, который он с легкостью откинул механической рукой. — Дерьмо, дерьмо! Дерьмо! — ругалась Рыжая, и Гай понял, что сейчас своей манерой материться она напоминает ему своего настоящего отца. Девушка глубоко вздохнула и выдохнула, наконец, остановившись. Через пару минут таких дыхательных «упражнений» Пирра уже более-менее справилась с собой. Да, она всё прекрасно понимала. И то, что Мастер ни при чем, и то, что Ясон, кем бы он там ни был ей теперь, за нее беспокоился и не желал расставаться с ролью «заботливого родителя». Пирра ведь была женщиной, физически слабее любого мужчины этого богом забытого места, и обитала теперь в Кересе одна. В Танагуре сейчас творилось не пойми что. Неизвестно, где было опаснее — на улицах получившего свободу и официальное признание Девятого Района или в стальном городе, открытом всем четырем ветрам, хотя истиной причиной было то, что она наотрез отказалась жить там. И Ясон решил проблему ее безопасности по-своему, в присущей ему специфической манере, приставив к ней Гая. И, чтобы затея его удалась наверняка, «приклеил» их друг к другу, благо новый закон это позволял. Минк хорошо знал, что чувство вины из-за Рики, которое преследовало всю жизнь Грешника, не даст ему причинить вред Пирре, и, если что, он костьми ляжет, защищая ее. Разве плохо иметь под рукой своего «карманного» наемного убийцу? Как тогда сказал ему Ясон? «Я не считаю Гермеса способным защитить сестру. Возможно, теперь Рауль вас и не тронет, ему не до этого, но за каждого монгрела в Кересе я не могу поручиться. Ты больше подходишь на роль телохранителя. А чтобы ни у кого не возникало вопросов, я оформил все официально. Не поверишь, ради этого на днях пришлось принять новый закон». По новому закону все новообретенные, вернувшиеся в «лоно» родного государства, граждане, встав на путь истинный (именно такая была формулировка), имели право на заключение партнерских браков и разрешение на воспроизводство потомства. Такой брак мог быть заключен лишь один раз и заканчивался со смертью одного или обоих партнеров. Данные о паре вносились в общий реестр граждан. — Он меня с тобой зарегистрировал. Глазам своим не верю! — она швырнула листок синтетической бумаги на пол. А ты и рад, смотрю! — Пирра, — Гай уже почти упрашивал ее не беситься дальше, — ты можешь уйти с Гермесом в любой момент. Он приходил ко мне раза два, спрашивал тебя. Я же понимаю, что все это… — он покачал головой. — Ты можешь поступать, как считаешь нужным, и я не стану тебя останавливать. Она истерично расхохоталась: — О, прекрасно! У меня оказывается теперь есть твое благороднейшее дозволение! Спасибо тебе, — и она отвесила шутовской поклон ему с припаданием на одну ногу, — мой добрейший супруг! Ты такой благородный, разрешаешь мне сбежать с любовником, что меня блевать от тебя тянет!!! — Я не то имел в виду… — примирительно попытался заговорить Гай, но она не дала ему ни шанса. — Ах да, как же мы могли забыть? У нас же был договор! Давай, поработай на благо нашего с тобой союза. Хочешь, чтобы я ушла с Гермесом, трахнись со мной, «красавчик», или у тебя стоит только на таких свежих ребяток, как Гермес? Гай помрачнел и отвернулся. Опять они пришли к тому, с чего начали. У Пирры было свое чувство справедливости и достаточно специфичное, и сейчас он задыхался от волн ненависти, которые накатывали на него одна за другой. — Ну же, партнёр, что ж ты замолчал? Ты не переживай, у меня еще не было мужчины в полном смысле этого слова, но я умею всё. Ты же понял условия? Если так сильно переживаешь за меня, да за Гермеса, да за всех на свете, трахнись со мной, и мы уйдем в розовый закат! — слова Пирра сплевывала с губ, словно грязь. Она стащила с себя куртку и балахон, оставшись лишь в драных джинсах и светлом топе, обтягивающем ее плохо сформировавшуюся грудь и плоский живот, выставляя напоказ аккуратные соски, просвечивающие сквозь ткань. Фарс явно затягивался и выходил на новый уровень. — В чем твоя проблема, Гай?! Это так сложно? Я не пойду к нему такая, еще не хватало, чтобы он трахал девственницу, — она зло посмотрела на Мастера, — а тебя я потом забуду, как страшный сон! Гай чувствовал, что чаша терпения его переполняется, или уже переполнилась раз так десять еще с полчаса назад, но он упорно не хотел ввязываться в перепалку. — Пирра, ты понимаешь, что это глупо? — спокойным голосом спросил Гай, хотя в реальности начинал заводиться, как тогда в мастерской, когда они устроили потасовку, и рыжая в итоге выхватила оружие и чуть не продырявила ему живот. —За что ты меня ненавидишь? — О, хорро-оо-оший вопрос! — передразнила она мужчину, пододвигаясь ближе. — Вы ведь спали… С Гермесом. Сладко было? Как он? Ничего? Пирра потянула его за большую теплую ладонь оставшейся руки и положила на полукружие своей груди, удерживая за запястье. Ее действия так расходились с тем, с какой ядовитой злостью она разговаривала с ним, что в первую секунду мужчина опешил. — От тебя же почти ничего не требуется, будешь также сверху. Я, может, тоже хочу знать, насколько ты хорош, а то вдруг среди нашей с ним идиллии в розовом закате Гермес сорвется и примчится к тебе? Гай аккуратно убрал руку, выпутавшись из ее пальцев, и ответил: — Ты прекрасно знаешь, что этого не будет… — Да неужели? — процедила Пирра сквозь зубы и резко схватила его за шиворот майки, скручивая край в руках. Ткань затрещала, впрочем, мужчина не сдвинулся ни на миллиметр. Разница между ними была слишком большой, чтобы это хоть как-то повлияло на его физическое равновесие, чего нельзя было сказать о душевном. Гай прикрыл глаза, и у него заиграли желваки на скулах. Пирра еле доходила ему до подбородка и была раза в два тоньше, но умела бесить так, как никто и никогда не бесил. Разве что Рики обладал тем же самым «прекрасным» качеством, если хотел нарваться на драку. — Зачем тебе это нужно, Пирра. Ты… — он запнулся, увидев, как побелели ее пальцы, сжатые в кулак на его груди. Было похоже, что она вот-вот разрыдается, — …ты же понимаешь, что твое предложение чудовищно… — тихо закончил Гай, глядя на нее сверху вниз. — Не чудовищнее, чем убийство моего настоящего отца! — выкрикнула она, выпуская его майку из рук и ударяя со всей силы в грудь от досады. Гай поморщился и отвернулся. — Уходи… Просто уходи. Я потом найду что сказать Ясону. Наверняка есть способ признать брак недействительным. Глаза ее сузились, и она с усмешкой ответила: — Конечно, есть. Там всё сказано. Если ты сдохнешь, вот тогда он станет недействительным, и всё будет в порядке! Так что сдохни, Гай! М? Гай тихо рассмеялся, заложив большие пальцы рук за пояс джинсов, и покачал головой, разглядывая свои армейские ботинки. Несколько каштановых прядей из хвоста упали ему на плечо. Мастер уже даже не злился на нее. Майка повисла на нем бесформенной оборванной тряпкой, обнажая крепкий торс, покрытый шрамами. Если не считать следов от ранений на теле, то для сорокалетнего он был в хорошей форме и мог дать фору любому юнцу. «Простой и надежный, как стена, если его не задевать за живое», — однажды охарактеризовал его Ясон, — но действия таких, как он, плохо поддаются прогнозу, и поэтому с ними нужно быть осторожнее. Гораздо осторожнее, чем ты можешь представить. Он сам себе придумывает правила, по которым потом живет». — Ты испортила мне майку, — констатировал факт мужчина, стаскивая через верх порванную одежду. Вынимая голову, Гай на мгновение поймал на себе странный взгляд рыжей, но решил, что ему показалось. — Надо переодеться, — неуверенно пояснил он, ища глазами куртку у входа, чтобы натянуть ее и уйти. Это прозвучало как «корявый» предлог, чтобы скорее убраться из жилища Пирры. — Гай… — ее голос прозвучал мягко. Она смотрела на него так, как не смотрят на тех, кого ненавидят. Пирра приблизилась к нему и вложила пальцы в две круглые отметины на коже чуть ниже ключицы. Грешник внимательно следил за ней, не смея двинуться с места. — От чего это? — тихо спросила девушка, поглаживая края глубоких выемок на коже. — Ранили, не знаю, какой-то самодельный ствол. Не лазерный, кончено, огнестрельное… — А это? — Пирра скользнула пальцами ниже, ко вздутой полосе на ребрах, и начала медленно поглаживать ее пальцами, невесомо касаясь застарелой отметины. — Это… — Гай проследил за ее движениями, сглотнул и понял, что ему становится трудно дышать ровно, но он всё ещё пытался, — …от ножа. Повезло, ничего важного не задели. Пирра приложила ладони к его прессу и с нажимом провела вверх, задевая мгновенно отвердевшие соски, и остановила ладони на плечах. Увидев, как следом за руками кожа покрылась мурашками, словно от холода, рыжая чуть заметно улыбнулась. — А здесь? — почти неслышно спросила Пирра. Её пальцы скользили по стыкам черного бионического протеза с левым плечом Гая. Кожа там казалась вздыбленной, неровной, будто вживленная рука впивалась в плоть острыми краями креплений. Грешник не видел причины, по которой она заставляла его вспоминать то, что приносило ему лишь боль. Пирра сама прекрасно знала, почему он такой, но ей хотелось зачем-то всё услышать лично от него. — Здесь… просто нет руки, — также тихо ответил мужчина, заметив, как его дыхание слабо шевелит медные распушившиеся вокруг ее лица локоны, так близко девушка притиснулась к нему. — Почему ее нет? — не унималась она, сверкая своими светлыми глазами с необычной радужкой и черными лучами вокруг зрачка, превращавшие рисунок в глазу в звезду. — Скажи мне. Говори, Гай! — Руки нет, потому что её выломал Ясон за то… — Пирра высунула язык и коснулась кончиком его груди, оставляя влажный след, пока Гай ей сбивчиво отвечал, — …что я искалечил твоего биологического отца, и мы были партнерами… а потом я их убил. Из-за ревности. Взорвал. Пирра… — взмолился Гай. Он сжал ее руками за предплечья, отстраняя. Лоб мужчины давно покрыла испарина, а джинсы нещадно жали. В конце концов, Мастер не был железным, и его терпение не бесконечно. Он не знал, сколько еще продержится, пока его откровенно соблазняла молодая женщина. Пирра сложила свои губы трубочкой и подула на оставленную ею влажную дорожку, проходящую через потемневшую ареолу его соска, вызывая новую волну мурашек. — Ты знаешь, что ты урод, Гай? — спросила она вкрадчивым голосом, глядя на него шальными глазами и до боли впиваясь ему ногтями в живот. Казалась, она хочет ему выдрать кишки, так сильно Пирра в него вцепилась. — Знаю, милая, — печально улыбнувшись, ответил он, будто не чувствуя боли. — Я — урод. Пирра разжала пальцы, и следы от них быстро начали белеть. Она потянула за край топа и стащила его через голову, открывая его взору небольшую грудь с напрягшимися бледно-розовыми сосками. — Гай… — прошептала она, прижимаясь к нему и привставая на носочки. Пирра распустила его тугой хвост и ворошила пальцами локоны, целуя его мягкими губами в край рта. Тонкие пальцы прошлись по его затылку, спустились к плечам и через спину скользнули за пояс джинс, аккуратно сжав ягодицы, и он больше не смог терпеть…