Аконит

Акон редко встречал гостей у порога, но лейтенант четвертого отряда в состоянии среднем между истерикой и паникой — достаточно редкое зрелище, чтобы это того стоило. О том, что случилось, он спросил только после того, как усадил ее на стул в своей лаборатории (последний недовольно завертел хвостом, и третий офицер понадеялся, что девушка этого не заметит) и впихнул в руки чашку с горячим чаем. Исане рефлекторно отхлебнула, поперхнулась, смутилась и только потом, старательно глядя в пол, поинтересовалась:  — Акон-сан, а вы знали, что наши капитаны встречаются? Теперь пришел черед Акона давится жидкостью. Прокашлявшись, он нервно покосился на дверь и уточнил:  — А ты-то откуда знаешь? — в то, что капитан Унохана сама рассказала впечатлительному лейтенанту про свои отношения с Маюри ему не верилось. Уши у Котецу стали нежно-розового оттенка.  — Ну, я… заработалась и подумала… раз свет горит, значит капитан еще в своем кабинете, и я могу отнести отчеты сегодня, а не завтра…, а они… — тут Исане окончательно смешалась и замолкла, предоставляя простор для воображения. Воображение у Акона было хорошим. Отогнав некоторые не совсем приличные фантазии, он со стуком поставил свою чашку на стол:  — А почему не пошла домой спрашивать совета у сестры? Младшая Котецу была шумной и вспыльчивой, и, если честно, Акон был искренне рад, что та ничего не знает. С нее бы сталось отправится вызывать Маюри на дуэль — а хоронить капитана, умершего от смеха, он пока готов не был. Лейтенант опустила голову еще ниже.  — Уже совсем стемнело и… там шумят… Акон поморщился. Шумел одиннадцатый отряд: у них была очередная вечеринка, плавно переходящая в драку. Или драка, переходящая в вечеринку. Всех прохожих зазывали к себе, впихивали в руки штрафную пиалу, скандировали «пей до дна!» и жутко обижались, если от столь радушного предложения отказывались. Акону, который как-то на спор выпил полбанки медицинского спирта, подобное ничем не грозило, девушкам же находится в толпе пьяных и счастливых мужиков было явно… не то чтобы опасно, но крайне неприятно. Впрочем, глядя на Исане, очаровательную в своей растерянности, он отметил, что вполне понимает чувства этих остолопов. По крайней мере, будь он в другом отряде, он бы непременно попытался зазвать ту на огонек. Непонятно только, как мешала ему его принадлежность к двенадцатому. Капитану, например, она никак не мешала. Ни капельки. Одновременно с осознанием этого замечательного в своей простоте факта, Акон выпрямился и прочистил горло:  — Во первых, ты никому про это не говоришь, — встрепенувшаяся Исане судорожно закивала, — во вторых, — он слегка замялся, но продолжил: — я тебя сейчас провожаю до дома. И тут же понял, что сделал правильный выбор: в глазах Исане зажглась старательно маскируемая радость. Она отвела взгляд, зарделась как маковый цвет, забормотала что-то про занятость и необязательность — и определенно была самой прелестной из всех знакомых ему девушек.  — Темно, холодно, маньяки из одиннадцатого, — напомнил Акон, подавая ей руку. И подумал, что неплохо бы поблагодарить капитана. Или нет. Обойдется.  — В последнее время, — уронил Хиесу, глядя на монитор; Акон вздохнул и приготовился принять колкость, — я ни на что не намекаю конечно, стало модным иметь… отношения с кем-то из четвертого. Покрасневшая как вареный рак и уронившая отчеты Цубокура вызвала одинаковое недоумение у них обоих.