***
…Боль. Пожалуй, это было единственное, что хоть как-то удерживало человека от потери сознания. Коварная, поселившаяся в мускулах слабость мешала идти, заставляла спотыкаться, не давала нормально воспринимать происходящее. По лицу из разбитого лба текла тонкая струйка крови. Мужчина с трудом поднял изрезанную руку и вытер пересеченный глубоким, уродливым шрамом глаз, возвращая себе возможность нормально видеть… На время, пока кровь снова не попадет в него. Он продолжал идти вперед, шагать по длинному коридору к открытым воротам. Он слышал скандирование алчной толпы, ждущей новой жертвы, он чувствовал вибрацию каменных стен. Пальцы до побеления сжались в кулаки. Разум постепенно прояснялся, подготавливая измученный организм к предстоящему действу. Свет солнца нестерпимо ударил в глаза, ослепив человека после пребывания в темноте холодной тюрьмы. В горячем воздухе витал запах крови и стали. Рев толпы сливался в единый, невыносимо громкий гул, а тяжелые, металлические ворота за спиной пленника с грохотом закрылись, подняв в воздух небольшую тучку взметнувшегося от удара песка. Человек заставил себя выпрямиться и зашагал к середине арены. Смуглое лицо сохраняло выражение сурового спокойствия, а взгляд темно-ореховых зрачков привычно выискивал слабые места противника. -…Вы скажете мне — изменник заслуживает смерти! Я дам ему шанс встретить ее достойно… Представление начинается! Толпа хором скандировала имя палача, который уже ждал свою жертву на середине арены. Ладони крепких, мускулистых, татуированных рук ловко вращали гигантские метательные топоры с зазубренными, блестящими в свете солнца лезвиями. Они были настолько острыми, что воздух отзывался характерным свистом. В пылающем взгляде читалась неконтролируемая жажда крови. Губы, обрамленные длинными, черными усами, скривились в жестокой, предвкушающей улыбке. — Надо же… Такой приятный сюрприз… Твоя безрассудная кампания потерпела неудачу, да, братец? — Возможно. — Голос мужчины звучал спокойно и ровно — Я хотел бы услышать ту сумму золота, которую ты получил от наместника. — Ха! Ты всегда был прямолинеен, Дариус. Предсказуем. Неужели ты надеялся, что тебе позволят жить? — Я не думал о том, что станет со мной. И я не стану жалеть о том, что я сделал. Соперники медленно начали обходить друг друга. Палач держался вызывающе, в то время как его жертва, хоть и безоружная, совершенно спокойно ждала момента для действий. — Не боишься умирать? — Все мы когда-нибудь умрем, Дрейвен… Возможно, сегодня умрешь именно ты… Палач сделал резкий, внезапный выпад. Лезвие топора прошло буквально в миллиметре от носа мужчины, после чего последовал второй удар. Исполнитель умело играл со своей жертвой, заставляя ее отступать и с трудом, буквально в последний момент уворачиваться от смертоносной стали. Мужчине приходилось играть на его условиях и держать дистанцию. Но делать это было не так-то просто — палач был подвижнее и находился куда в более лучшей форме, чем он сам. Боль подводила жертву, и заставляла совершать ошибки. Вот и сейчас, пленник слегка потерял равновесие. Расплата наступила мгновенно, оставив на шее длинный, глубокий, но не смертельный порез. Мужчина схватился рукой за горло, устало рухнув на одно колено. Он тяжело дышал, пытаясь собраться с силами. — Ну же! — В голосе палача звучали садистские нотки — Вставай, Дариус! Мы только начали! Стоило убийце приблизиться, как в его глаза полетела горсть горячего песка. На отпрянувшего исполнителя буквально налетели всем весом, нанося мощный удар кулаком в район чуть ниже солнечного сплетения. Но повторный удар был мгновенно перехвачен, пальцы мужчины хрустнули. Лезвие вновь исполнило свой смертоносный танец под аккомпанемент свиста, оставив еще одну глубокую рану на правом боку. После чего удар получил уже пленник — точный и быстрый, в лицо. Острая, сильная боль, из ноздрей хлынула кровь. — Ты жалок, братец. Мужчина что-то прохрипел, поднимаясь с земли. Ладонь наспех вытерла льющуюся кровь, оставив на лице красный след. — Ты слишком труслив, чтобы драться на равных, Дрейвен? У меня нет оружия… В отличии от тебя… Палач лишь самодовольно фыркнул, наблюдая за тем, как его жертва, пошатываясь, отходит подальше, к стенам арены. Рука подобрала лежащий в песке острый, ржавый осколок металла. — Ну давай… Я жду… Исполнитель раскрутил оружие в руках. Прежде, чем его жертва успела что-либо понять, он с невероятной силой метнул один из топоров. Мгновение — и вот уже лезвие пронзает насквозь левое плечо пленника, буквально пришпиливая его к стене. Подначивающее скандирование толпы заглушило хриплый стон, по телу прошла болезненная судорога. — Я бы хотел поразвлекаться с тобой подольше, но боюсь, ты слишком… Скучен… — Палач неторопливо зашагал к своей жертве, раскручивая второй топор — Мне нравится иной тип людей. Они пытаются сбежать, они на коленях умоляют меня о пощаде… Или, словно дикие звери, сходят с ума от боли, когда я, после их тщетных попыток сопротивления, загоняю их в угол… — Ты просто… Безумный убийца… — О нет… Я всего лишь люблю свою работу… Палач расхохотался. Он занес свой топор для решающего удара… Мужчина взялся ладонью за рукоять топора. Издав глухой, полный боли рык он резко его выдернул, вытаскивая застрявшее в плече и стене лезвие. Оружие мгновенно перехватили, казалось, что воин внезапно перестал чувствовать какую-либо боль. Теперь в его глазах читалась лишь безудержная ярость. — Не сегодня, Дрейвен… На палача обрушился мощнейший удар, тот едва успел его парировать. Звенящая сталь обрушила на песок град искр. Смертельный танец двух достойных противников набирал обороты. Песок обагрился от пролитой крови, а звон скрещивающейся стали заглушал даже рев возбужденной толпы. Казалось, любой другой человек уже давно бы обессилел от подобных ран, но два разъяренных ноксианца продолжали сражаться. В конце концов, расколовшийся на две части топор палача упал на песок, заливая его стекающей с лезвия кровью. Исполнитель рухнул на колени, в его горло уперлась холодная, острая сталь. — Хватит… Все кончено… Воина заметно пошатывало, он сам едва держался на ногах. Палач с трудом усмехнулся, из его рта, по подбородку, потекла струйка крови. — Хех… Я… Ошибался на твой счет… Ты оказался сильнее… Ты… Всегда был… Сильнее… Толпа постепенно затихала. Зрители, затаив дыхание, с нетерпением ждали развязки. Воин опустил лезвие чуть ниже, отодвигая его кончиком край изрезанной и окровавленной куртки. Внимательный взгляд заметил на коже многочисленные, характерные ожоги. Мужчина хорошо знал, какую боль они могут причинить. Такие ожоги остаются только после раскаленного металла. — Так значит… Золота не было… — Ле Блан… Хотела быть уверена в том… Что я выполню ее приказ… Ты же знаешь… — Палач издал хриплый, болезненный смешок — Ты меня бесишь, братец… И я пойду на любые поступки… Чтобы тебя… Унизить… Но я отказался тебя убивать… Воин молчал. Его рука начинала дрожать, а к плечу возвращалась боль. Лезвие топора опустилось вниз, касаясь кончиком песка. — Браво! Просто… Невероятный поворот. Прозвучавший со стороны трибун, в относительной тишине, громкий и резкий голос, заставил воина обернуться. Увидев того, кто произнес эту фразу, он вновь ощутил, как его медленно переполняет ярость, заставляя боль отступить на второй план. Наместник, находящийся вместе со своими телохранителями и стражей в элитной ложе, с довольным видом наблюдал за происходящим на арене. Он ощущал себя в полнейшей безопасности, и ему явно нравилось наблюдать за реакцией, последовавшей на его слова. — Подумать только… Сам Дрейвен впервые за свою карьеру потерпел поражение! Вот уж действительно, в мире случаются чудеса… — В голосе звучала издевательская ирония — Я не люблю людей, которые не оправдывают моих надежд, так что… Убей его, Дариус. Он оказался слишком слабым. А ты… Ты, быть может, даже заслужишь мое прощение… Воин хрипло дышал, ведомая яростью ладонь крепко стиснула рукоять окровавленного топора. Его подняли вверх, занося для удара. Взгляд переместился на по-прежнему стоящего на коленях палача. Тот судорожно набрал в грудь воздуха и закрыл глаза, готовясь встретить свою смерть… ...С жутким свистом рассекая воздух, топор с глухим стуком вонзился в землю, рядом с исполнителем. Когда тот открыл глаза, то обнаружил, что ему протягивают ладонь. — Вставай. Палач закашлялся. Он схватился за ладонь и с трудом поднялся на ноги, растеряно взглянув в глаза своей бывшей жертвы. На перепачканном кровью лице появилась усталая усмешка. — Спасибо… — Скажешь мне это, когда мы выберемся отсюда. Столь дерзкий поступок привел зрителей в полнейшее восхищение. Наместник резко отпрянул от края ложи, прошипев какое-то ругательство. Его взгляд, полный бешеной злобы, остановился на стражнике. — Убить их. Обоих. Стражник молча кивнул. Вместе со своими сослуживцами он покинул ложу, оставив наместника беситься в компании своих телохранителей. Тяжелые, металлические ворота начали медленно открываться. На свету показалась группа полностью вооруженной стражи, направляющаяся к двум бойцам. Палач выдернул топор из земли и снова раскрутил его в ладони. — Готов повеселиться, Дариус? — Конечно… Ты только оставь мне парочку. — О, это будет весьма… Спорным фактом… Воин хмыкнул, подбирая с земли обломки второго лезвия…***
… — Какого черта… Да почему вы до сих пор не сдохли?! Наместник, загнанный в угол в складском отсеке подземных помещений арены, в бессильной, захлестнувшей его разум панике наблюдал за тем, как двое его преследователей расправляются с последним оставшимся в живых телохранителем. Ничто и никто не смогли их остановить — за спинами кровавых братьев оставались лишь изувеченные трупы. Безудержная ярость гнала их вперед, заставляя забыть о полученных ранах. Заметив, что они оба приближаются к нему, наместник сжался, издавая скулящие звуки. Еще никогда в своей жизни он не испытывал такого страха. Вид у него был совершенно жалкий… Лживый интриган не вызывал иных чувств, кроме презрения. — Не надо… Пожалуйста… Я не хочу умирать… Два ноксианца многозначительно посмотрели друг на друга. Тот, что пониже ростом, протянул своему более могучему собрату уцелевший метательный топор. — Он твой. Я не буду мешать. Мрачный воин кивнул. Могучая рука взяла топор, после чего боец, не спеша, зашагал к наместнику. Судорожные мольбы о пощаде превратились в сдавленный хрип и бульканье. Так хрипит только человек, которому перерезали глотку. Топор с глухим звоном упал на каменный пол. Человек тяжело вздохнул, посмотрев на своего напарника. — Думаю… Мы здесь закончили. — Да… Вполне. Палач прислонился к стене, после чего медленно сполз по ней, усевшись на пол и прикрыв глаза. Он вновь начал кашлять, выплевывая на пол кровяные сгустки. — Хех… Знаешь… Ты был прав, Дариус… Все мы когда-нибудь умрем… Воин молча подошел к брату и присел рядом, уставившись куда-то в стену напротив. — Послушай… — Палач с трудом повернул голову, посмотрев на своего собеседника — Ты должен идти в Валоран… Найти Институт Войны… Джерико Свейн… Он отправился туда, просить поддержки у магов… С ним часть наших солдат… Сейчас только он может претендовать на престол. Только он… Сможет все изменить… Ты должен его найти… Должен вернуть его домой… — Я найду его. Я обязательно найду его. На смуглом лице бывшего пленника появилась усталая усмешка. — Когда-то очень давно я обещал тебе, что всегда буду рядом. Что не оставлю тебя, что буду заботиться о тебе. Прости… Я не смог выполнить свое обещание… Палач издал тихий смешок. — Ненавижу… Когда ты начинаешь… Оправдываться… Сразу хочется тебя прикончить… Воин слабо улыбнулся. Они помолчали, каждый думал о чем-то своем. Судорожное дыхание умирающего человека постепенно затихало, уступая место другим звукам. Но и они постепенно утонули в глубокой тишине — такой же холодной, как и стены подземелья. Ее не хотелось нарушать — казалось, она живет своей жизнью…