Snowbound

Дин и Кас наконец-то пришли в библиотеку примерно через час. Ангел настаивал, чтобы они приняли душ, потому что иначе «будут пахнуть сексом и только добавят соль на рану», и Дин был вынужден согласиться. Когда они вошли, Сэм был погружен в чтение, явно не в состоянии даже посмотреть на них. Кас слегка подтолкнул Дина локтем и бросил на него взгляд из серии «исправь всё». Это было просто нечестно, потому что, по мнению Дина, Сэм сам нарвался. Нечего так упорно игнорировать правило «сначала постучи в дверь чужой спальни и дождись разрешения войти». Кас пихнул Дина сильнее, и тот наконец прокашлялся и хлопнул в ладоши: — Так! Ты, э-э, говорил что-то о блинчиках? Сэм слегка поморщился: — Думаю, я потерял аппе... — Дин даже не потрудился дать ему закончить: — Ты не терял аппетит с тех пор, как почти закрыл врата ада. Так как я уверен, что за последний час тебе не удалось опять это проделать, я всё же займусь блинчиками. И если ты перестанешь дуться, даже добавлю шоколадную крошку. К тому времени, как Сэм уничтожил три гигантские кучи блинчиков с шоколадом, он стал намного менее ворчливым и даже был готов позволить этому утру кануть в лету. Кас помог, заставив всех троих изучать коллекцию настольных игр, которая была в бункере, и требуя короткого рассказа о правилах каждой игры. К большому удовольствию Дина, ангел тут же решил, что хочет играть в «Candyland», и так загорелся этой идеей, что ни Сэм, ни Дин не смогли заставить себя объяснить ангелу, что на самом деле он читает правила к «Sorry» (по-видимому, за годы использования буклеты перепутали местами). В итоге, Дин все-таки попытался. К середине дня они отказались от попыток понять официальные правила, решив разработать собственные. На идею Каса совместить игру с алкоголем было наложено вето, потому что понадобилось бы больше спиртного, чем было в радиусе шестидесяти миль, не говоря уже о запасах бункера, чтобы напоить ангела. Кас на некоторое время надулся — было ясно, что он собирался использовать неизбежное опьянение Винчестеров, чтобы выиграть, — но Дин напомнил ему, что Дин-под-чем-нибудь отличался от покорного-Дина-во-время-секса. Во время этого обсуждения Сэм демонстративно заткнул уши и категорически отказывался убирать руки, пока Дин с помощью целого ряда сложных жестов не пригрозил, что в ином случае время секса наступит прямо сейчас. Они остановились на 26 правилах, включавших необходимость насыпать круг из соли и стоять в нем один кон и возможность облить себя святой водой вместо того, чтобы идти более чем на четыре клетки назад. Через пару часов Сэм и Кас стали вести себя довольно агрессивно, и после раунда особенно жестоких препирательств, включавших угрозы использовать святое машинное масло (Сэм) и обещания применения силы (Кас), Дин «случайно» перевернул игровое поле, чтобы предотвратить невосполнимые потери. По единогласному решению игра была заброшена в пользу обеда, и Дин направился на кухню («в муравейник», буркнул Сэм), чтобы на скорую руку приготовить свои фирменные бургеры с беконом и сыром («на вкус все еще как молекулы», печально заметил Кас). Съев столько, что могло бы хватить на поддержание сил маленькой нетребовательной армии, Сэм отправился в спальню, чтобы переобуться — в ходе игры он необъяснимым образом потерял один ботинок, — и Дин с Касом оказались предоставлены сами себе. Дин боролся с Нетфликс на своем ноутбуке, пытаясь понять, как выкинуть из списка рекомендаций «иностранные драмы пятидесятых годов» (Сэм как-то ухитрился засунуть их туда этим утром, наверное, мстя за «Капкейк-войны»). Кас подошел к охотнику, держа руки в карманах плаща, и положил подбородок ему на плечо. Дин повернул голову настолько, чтобы уткнуться губами Касу в висок и одновременно не потерять из вида экран ноутбука, и улыбнулся, когда Кас довольно мурлыкнул. Ангел несколько минут смотрел, как Дин пытался бороться со списком рекомендаций, пока охотник наконец не закрыл браузер, разочарованно вздыхая и угрожая заставить Сэма всё исправить: — Думаю, Нетфликс пролетает — не будем же мы взламывать аккаунт Сэма. Всё равно увидим там такие же рекомендации, раз уж он действительно смотрит это дерьмо, — проворчал Дин. Секундой спустя Кас вынул руки из карманов, обнял Дина за талию и, повернув голову, уткнул носом в изгиб его шеи. Дин чуть откинулся назад, ласково улыбнувшись. Кас повернул голову и прижался губами к его щеке... И тут Дин понял, что всё это было не просто так. — Знаешь, — пробормотал ангел низким голосом, — я собирался дать тебе передышку на сегодня, раз уж у нас вышло такое загруженное утро, но нам все еще нужно обсудить твое плохое поведение. Дин скорее услышал свой резкий выдох, чем почувствовал его, и замер, словно ангел мог внезапно потерять его из вида. — Моя острота зрения не зависит от того, двигаешься ты или нет, Дин, — Кас со спокойным удовольствием наблюдал за ним, — я не велоцираптор. Знал же, что показывать ему «Парк Юрского периода» было ошибкой, мысленно проворчал Дин. — Кажется, тебе было обещано наказание, — размышлял вслух Кас, — что ты заслужил, согласно моим словам? Дин был уверен, что Кас слышит грохотание его сердца, и ответил с содроганием, которое вот совсем, ни капельки не имело общего с заиканием: — Я, э-э, не помню. — Лжец, — тут же ответил Кас, — разве в первую очередь не за ложь ты и должен был быть наказан? — Нет, это была действительно моя ошибка — не говорить тебе об использовании Дамианы прежде, чем мы... — Дин вдруг замолчал, слишком поздно поняв, что попался в ловушку. Он практически услышал, как Кас триумфально улыбнулся: — Да, верно. Я знал, что у тебя не настолько плохая память, как ты пытаешься меня убедить. Почему бы тебе не сказать, что я обещал, прежде чем я решу, что мой приговор был слишком мягок? Задышав быстрее и чувствуя знакомое пульсирующее тепло в паху, Дин неохотно сдался. Он чувствовал, что краснеет — сначала шея, потом щеки, — и не был уверен, вызвано ли это унижением или возбуждением. Сейчас он испытывал достаточно и того, и другого: — Ты... сказал, что положишь меня к себе на колени и отшлепаешь, пока моя задница не запылает, а потом трахнешь, — выдавил он. — Ох, да, именно так я и сказал, правда? — последовала тишина, словно бы Кас ждал ответа. Несколько секунд спустя ангел убрал руки. Из-за внезапной потери контакта с теплым телом по спине Дина пробежал холодок. Когда Кас заговорил, его голос был ниже, тихий, но с командными нотками: — Котельная. Сейчас. Марш, — обычно Дин хорошо держал язык за зубами, но тут забылся: — Котельная, Кас? — Ты пытаешься ухудшить своё положение, Дин? — голос Каса был обманчиво спокойным. Дин понял намек и пошел. Кас шел сзади, слишком близко, чтобы это было комфортным, и у Дина появилось ощущение, что его загоняют в хлев, словно овцу. Пройдя половину второго лестничного пролета, Дин понял, каким мудрым был выбор места — расположение комнаты должно было оградить Сэма от звуков происходящего. Член дернулся в нервном ожидании, когда Дин осознал, что Кас посчитал, что звуки ударов плоти о плоть будут настолько долгими и громкими, что для их приглушения потребуются целых два этажа и лабиринт коридоров. Подойдя к котельной, Дин начал двигаться медленнее. Мыслям о наказании всегда удавалось вызвать у него противоречивые чувства и эмоции, сплетающиеся в клубок из страха и желания. Но тут зазвучал голос Каса, смутным эхом отдающийся в коридоре: — То, что ты волочишь ноги, не облегчит твою участь. Это только заставит меня думать, что тебе еще больше, чем мне казалось, нужен урок, — видимо, его промедление оказалось очень даже заметным. Дин заставил себя шагать в прежнем темпе, содрогнувшись от тихих слов, произнесенных ему в спину, слов, всегда оставляющих его в смятении: — Хороший мальчик. Секундой спустя перед Дином замаячила дверь в котельную. Руки Винчестера дрожали. Дин шагнул внутрь, его глаза расширились, когда он понял, что в какой-то момент Кас приходил сюда, чтобы подготовиться. Один из галстуков Винчестера висел на прямой спинке стула, установленного ровно в центре огромной пустой комнаты. Этот стул своим видом словно обещал, что то, должно произойти, обязательно произойдет, и Дин запнулся, не в силах двигаться дальше без инструкций. Кас был более чем рад указать, что нужно делать дальше: — Раздевайся. Полностью. И не забудь аккуратно всё сложить, — это были не просто слова. Заставить Дина аккуратно складывать вещи — просто еще один способ увеличить напряжение, растянуть ожидание. Иногда Кас даже решал, что Дин проделал недостаточно хорошую работу, и заставлял его повторять всё снова. Дин не смог промолчать: — Садист. Кас усмехнулся и пообещал: — М-м-м, да, немного. Планирую доказать это в ближайшее время, — должно быть, дрожь, сотрясшая Дина, была очень заметна, потому что Кас опять усмехнулся. Ангел стянул с себя плащ, сложил его вдвое и отложил в сторону. Дин снял рубашку, свернул её так аккуратно, как только смог, положил на пол и начал снимать футболку. Воздух в котельной был на несколько градусов теплее, чем наверху. Дин воспользовался моментом, чтобы мысленно поблагодарить Каса за выбор именно этой комнаты, а не любой другой, где бы его уже пробрал озноб. Положив сложенную футболку на рубашку и сняв сапоги, Дин заметил, что Кас тоже сбросил пиджак и теперь закатывал рукава с точностью, никак не вязавшейся с обычным небрежным внешним видом ангела. Кас всегда делал это перед тем, как наказать Дина, и всегда добивался желаемого эффекта. Сердцебиение опять ускорилось. Дин стянул джинсы и положил их рядом с рубашкой и аккуратно поставленными сапогами. Потом снял носки, свернул их и засунул в один из сапогов. Пол оказался холодным, по коже побежали мурашки. Кас уже закатал рукава и, заложив руки за спину, смотрел на Дина, как строгий профессор. Тому оставалось только снять боксеры. — Не думай, — заметил Кас, — что там есть что-то, что я еще не видел и не использовал, Дин, — тот едва ли мог бы с ним не согласиться, — снимай их, живо, пока я не решил, что ты просишь выпороть тебя ремнем, — Дин был уверен, что это пустая угроза. Они использовали ремень крайне редко, и только после добровольного согласия Дина. Порка ремнем была немного жестче, чем их обычные сессии, а Кас с самого начала говорил, что не хочет делать ничего, что не понравилось бы Дину (несмотря на то, что у того часто возникали противоречивые чувства по отношению к тому, чем они занимались). Тем не менее, угроза всё равно возымела эффект. Дин дернул боксеры вниз, позволив им упасть на пол. Глаза Каса жадно блеснули, когда Дин наклонился, чтобы поднять белье, сложить его, а потом снова наклонился, чтобы положить трусы на джинсы. Ангел начал двигаться как чертов ниндзя, потому что внезапно, прежде чем Дин успел выпрямиться, он оказался сзади, его бедра — вернее, ткань брюк, в которые он был одет — прижались к голой заднице Дина. Винчестер чувствовал стояк Каса, и понимание того, что он делает с ангелом, странно успокаивало. Кас не толкнулся вперед, просто положил руку Дину на бедро и на несколько секунд заставил охотника замереть прямо в таком положении, словно напоминая, чего следует ожидать. Огрубевшая ладонь легла Дину между лопаток и плавно заскользила по его спине. Каким-то образом это была и угроза, и утешение, и Дин никак не мог понять, как Касу удается передать две таких разных вещи при помощи одного жеста. Затем, так же быстро, как и раньше, ангел исчез, и Дин услышал, как заскрипел стул. Дыша медленно и успокаивая самого себя (удавалось только наполовину), Дин выпрямился и повернулся к Касу. Любая попытка заявить, что он не наслаждался этим и не желал того, что произойдет дальше, была обречена на провал: стояк выдавал Винчестера с головой. Дин на мгновение замер в нерешительности, нуждаясь в приказе, в команде продолжать. Кас был только рад: — Ты знаешь, чего я хочу. Не заставляй меня повторять, Дин.