Snowbound

Дин проснулся от нежного голоса Каса: — ...должен съесть что-нибудь. — М-м-м-м? — На большее Винчестер был пока не способен. — Я всё понимаю и обещаю, что если ты захочешь, то сразу вернешься обратно в постель. Но ты спал довольно долго, а за последние двенадцать часов съел только батончик гранолы и немного шоколада. Тебе необходимо поесть. — Ннхч. — Мне будет легче тебя понять, если ты все-таки будешь использовать гласные, — мягко улыбнулся Кас. Он нежно гладил Дина по спине, от чего тот еще больше хотел спать. Винчестер попытался понять, как вышло так, что он вот уже 12 часов не ел ничего существенного. Это было бессмысленно. А как же вафли? — Склк врмн? Оказалось, что на самом деле Касу не нужны гласные, чтобы понять, чего Дин хочет: — Около десяти вечера. Как насчет того, чтобы сесть? — Вот черт. Когда успел настать вечер? Ладно, неважно. Дин ни за что не сядет. — Н-н-н. — Да, — спокойно и твердо сказал Кас, одной рукой перевернув Дина на спину, а другой приподнимая его, помогая сесть. Дин укоризненно посмотрел на ангела одним глазом. Тот сочувственно улыбнулся, но не сжалился. Дин со вздохом открыл другой глаз и поморгал: он все еще был окутан слегка сюрреалистической туманной сонливостью. Дин потянулся, разминая спину. Если Кас сказал правду и сейчас действительно 10 вечера, он явно спал как убитый. Зевнув так, что хрустнула челюсть, Винчестер покачал головой, пытаясь стряхнуть паутину сна. — Из всего, через что ты заставил меня сегодня пройти, — голос со сна был хриплым и грубым, — это — самое жестокое. И я говорю это как человек, чей зад... — Дин замолчал, заметив, что сидеть вполне удобно и никаких болевых ощущений не возникает, — просто в порядке?.. — Я — человек слова, — ответил Кас, — Я исцелил тебя как раз перед тем, как ты заснул. Дин с трудом вспомнил, что Кас действительно обещал это сделать. В голове всплыла размытая картинка, как всепоглощающий огонь, полыхающий в его оттраханной исполосованной заднице, в какой-то момент сменился приятным теплом. Снова обретя ориентацию в пространстве, Дин еще раз потянулся, потом размял шею, избавляясь от напряжения: — Как долго я спал? — Примерно три с половиной часа. И не собирался просыпаться. Я бы дал тебе отдохнуть, но тебе действительно нужно поесть и, если уж на то пошло, попить. Твоё тело выдержало серьезное испытание. Пусть я и исцелил его, но мы всё равно должны относиться к нему с добротой, которую оно заслуживает. Чем больше Дин просыпался, тем больше чувствовал свой организм. Кас не ошибся — как только охотник подумал о еде, желудок свело от голода, а в горле пересохло: телу явно нужен был большой стакан воды, а то и два. Мочевой пузырь тоже громко жаловался, что ему не уделяют внимания. Голова была тяжелой и немного кружилась, как когда заканчивается лихорадка и температура наконец-то спадает. Тем не менее, от физиологии было не уйти, так что Дин поднялся: — Туалет, — сообщил он Касу прежде, чем тот собрался спросить. — Может быть, сперва все-таки одежда? Хотя бы боксеры надень. Это меньшее, что мы сейчас можем сделать для Сэма. Дин опустил взгляд и понял, что стоит в чем мать родила. Он вспомнил, как истерика Сэма была прервана праведным гневом Каса, и фыркнул: — Ну да, ладно, ты прав. Он, наверное, всё еще на тропе войны. Дин достал штаны, как раз ту пару, которая чуть не угодила ему в голову, надел их так, чтобы они низко висели на бедрах, и уже потянулся за рубашкой, когда Кас ответил: — Не в этом дело. С того раза Сэм вполне успокоился. Было прохладно, так что Дин надел толстовку с Металликой — потертую, но всё равно любимую. Услышав в голосе Каса что-то странное, Винчестер переспросил: — В смысле? — Я объясню, когда ты вернешься из туалета. Тебя устроит бутерброд, или ты хочешь чего-то более существенного? — Бутерброд — это отлично, — сказал Дин, уверенный, что любая попытка Каса подойти к плите приведет к очередной катастрофе. Он прошлепал в ванну, умылся и почистил зубы. Холодная вода немного помогла прийти в себя. Вернувшись, Дин застал Каса сидящим на диване со стаканом воды со льдом, тарелкой с огромным бутербродом и горкой чипсов. Чувствуя, что играет с огнем, Дин прислонился к дверному косяку и очаровательно улыбнулся: — Что, никакого пива? Конечно, Кас тут же кинул в ответ типичный взгляд: — Совершенно никакого. Последнее, что тебе сейчас нужно — способствующий обезвоживанию алкоголь. Не в силах спорить, Дин просто скорчил недовольную мину и сел. Кас протянул ему воду, Дин сделал гигантский глоток и благодарно кивнул. Попробовав бутерброд, он застонал от удовольствия и, даже не потрудившись прожевать, поблагодарил ангела: — Гофподи, Кас, это замефательно. — Рад, что тебе нравится. Не подавись, пожалуйста. Дин быстро расправился с половиной бутерброда, съел как минимум три четверти чипсов и только тогда замедлился, решив вернуться к старому разговору: — Так что там с Сэмом? — Когда ты уснул, я решил найти его, полагая, что он будет весьма огорчен, еще раз наткнувшись на нас... — Подожди, ты же не хочешь сказать, что он видел нас в этот раз, да? — Именно. Ты, по моей вине, был слишком занят, чтобы заметить. Кас продолжил, объясняя, как облажался, не до конца закрыв дверь, и как Сэм прошел мимо, и как Кас среагировал (пусть немного неадекватно, но эффективно). Дин не смог сдержать смех, хоть в каком-то плане ему и было жалко Сэма. С удачей младшему брату явно не повезло. — Знаешь, когда-нибудь он просто вырвет себе глаза. — Забавно, что ты заметил... Когда я нашел его, он, э-э, размышлял о необходимости это сделать. Дин с любопытством посмотрел на Каса, отправил в рот приличный кусок бутерброда и спросил: — И?.. Кас явно чего-то недоговаривал. — Он говорил не со мной. И не с самим собой. — ...ладно? Тогда с кем же он говорил? — Он молился. — Что, прости? — Дин вытаращился на ангела. За последние десять лет все его молитвы были адресованы Касу (за исключением того раза, когда он призвал всех ангелов, которые его слышали, но это совсем другая история). И Сэм, насколько знал Дин, тоже не особо увлекался молитвами. — Я вполне серьезен, — заверил его Кас, — на самом деле, он как бы пытался... заключить сделку. — С Богом? — Именно. Он много чего пообещал в обмен на то, что больше не будет свидетелем наших, э-э, внеклассных занятий, или, в ином случае, в обмен на резкое повышение температуры, которое позволит ему как можно скорее выбраться из бункера, — Дин старался не улыбаться, представляя, что Сэм мог пообещать Господу Богу за возможность больше не натыкаться на них. — Ты не можешь не рассказать мне самого главного. Что он пообещал? — Я слышал лишь часть его речи, но из того, что смог уловить... стать волонтером в школе для детей с ограниченными возможностями, регулярно посещать церковь, и, как бы это сказать, — сейчас будет отличное обещание, Дин чувствовал, — воздерживаться от секса и любых других действий подобного рода до брака. Дин фыркнул так сильно, что подавился ветчиной, и долго не мог откашляться. Кас протянул ему салфетку, и тот благодарно кивнул: — И что? Как думаешь, он получил ответ? — Маловероятно. Он просил подать знак, но вряд ли кто-нибудь откликнулся на его зов. — Он понял, что ты всё слышал? — О, да, я и не пытался спрятаться. Закончив, он попытался заключить ту же сделку со мной. — Он... Что? — Твой брат постарался найти что-то, что могло бы убедить меня воздержаться от любых действий сексуального характера, пока он не сможет выбраться из бункера и свести на нет свои шансы помешать нам. Дин разрывался между весельем и любопытством: — Ну? Не томи, Кас! Что ты ответил? — Я выразил ему своё сочувствие, признал, что в последние пару дней ему пришлось особенно тяжело, и сказал, что мы приложим все усилия, чтобы убедиться, что он не сможет случайно наткнуться на то, что не хочет видеть. Однако я не обещал полностью отказаться от секса. Мне кажется, неразумно давать слово, если ты, скорее всего, не сможешь его сдержать. Дин одобрительно улыбнулся и покачал головой: — Не могу поверить, что Сэм вроде как пытался выторговать себе хорошие условия. Он ведь был так зол. У него что, раздвоение личности? Ответом послужил странный взгляд Каса, и Дин понял, что тот собирается быть предельно откровенным. Он замолчал, позволив ангелу немного подумать, доел, отставил тарелку и взял стакан воды. Кас задумчиво кивал, видимо, соглашаясь со своими мыслями. — Эй, Кас, над тобой словно лампочка горит. Ангел озадаченно провел рукой над головой, проверяя, нет ли там лампочки, и Дин улыбнулся: — Это значит, что ты выглядишь так, как будто только что понял что-то важное. Что такое? — Мне кажется, я понял, почему настроение Сэма так быстро меняется, но мне нужно кое-что уточнить, — Кас взял ноутбук и углубился в поиски. Дин, заметив еще не канувшую в бездну его желудка еду, не стал отвлекать ангела. Открыв Сникерс и с удовольствием откусив чуть ли не половину, он терпеливо подождал, пока Кас закончит своё исследование. — Как я и думал. Сэм проходит через стадии горя. — Чего? — Элизабет Кюблер-Росс написала книгу, в которой предположила, что, испытывая горе или готовясь к смерти, человек проходит пять эмоциональных стадий. — Ладно, кажется, я об этом где-то слышал. Но какое отношение это всё имеет к Сэму? — Три первых стадии — отрицание, гнев и торг, — Кас замолчал, выжидающе глядя на Дина. Через несколько секунд до охотника дошло: — Ох... Ох! Сегодня утром он вел себя так, словно ничего не произошло, весь такой веселый и так далее. Это было отрицание! — Именно. А затем вспомни его реакцию, когда он натолкнулся на нас в подвале. — Да, он был чертовски зол, — согласился Дин, — и, кажется, сегодня вечером он прошел через третью стадию. Кас кивнул. Дин слегка поморщился и спросил: — Просто на случай, если нам не удастся уберечь его от встречи с нашей сексуальной жизнью... Каковы две другие стадии? Они же не включают в себя убийство? Кас выдавил улыбку и покачал головой: — Нет, две последние стадии — это депрессия и принятие. Обдумав услышанное, Дин пожал плечами: — Надеюсь, он остановится на этом. Боже, когда мы отсюда выберемся, ему понадобится помощь специалиста или что-то в этом роде? — Не знаю. Мы должны признать, что очень трудно быть запертым вместе с двумя парнями, один из которых — твой старший брат, с которого ты всегда брал пример, при условии, что у этих парней есть сексуальные отношения, зачастую выходящие за грань обычных. Отношения, которые они безуспешно пытаются от тебя скрыть. — Ну, мы же не специально. Мы же не пошли заниматься непотребством на полу в его спальне. — Нет, конечно, но всё равно мы должны были быть более осторожными, — Дин не мог не согласиться. Он никогда не предпринимал особых усилий, чтобы оградить Сэма. Не то чтобы он был эксгибиционистом, но они с Сэмом, как правило, жили и работали вместе, и Дин не стыдился своей любви к Касу. И не пытался ограничить их так называемые «ночные занятия», боясь, что Сэм случайно застанет их. Вообще, Сэм, хоть и раздраженный их склонностью «перепихиваться словно кролики», в целом относился к этому вполне спокойно. Но после... скольки? Четырех? Пяти? дней совместного заключения в бункере, когда он натолкнулся на занимающихся сексом Дина с Касом по меньшей мере... Дин нахмурился, пытаясь сосчитать. Так. Первый раз — в спальне, когда Кас будил Дина, второй раз — в котельной, третий — на полу в библиотеке, еще в подвале, потом опять в спальне. Получается, пять. Пять раз. — Ну да, ты прав. На его месте я был бы очень расстроен, — признал Дин, — мне стоит сделать ему веганский безглютеновый пирог из брокколи или что-то в таком духе. — Стоит. Или мы можем просто следить, чтобы этого не случилось вновь. — Думаю, мы могли бы составить расписание или что-то подобное. Но мне бы не хотелось лишать наши отношения спонтанности, — нахмурился Дин. — А никто и не говорил, — мягко сказал Кас, — что тебе обязательно знать, что будет написано в этом расписании. Я с удовольствием отдам один экземпляр Сэму, а второй оставлю себе. Дин оценил это предложение, жуя очередной кусочек шоколадки. Нет ничего лучше пирога, но и Сникерсу нельзя отказать. — А ты не думаешь, что это ему только повредит? Типа «о, Сэм, в следующий час или два тебе лучше не заглядывать в душ, потому что я буду трахать твоего брата, пока тот не начнет кричать, хорошего дня»? Кас пытался выглядеть серьезным, но не смог сдержать улыбку: — Если бы мы описывали всё так подробно, затея потеряла бы всякий смысл. Но даже если так, не лучше ли ему будет услышать это, чем внезапно застать нас на пике? Дин не смог с этим поспорить, так что просто ткнул в Каса остатками сникерса: — Кстати, насчет Сэма. Если с завтрака прошло уже 12 часов, он, должно быть, умирает от голода. На кухню он всё еще не заходит, но ему нужно топливо, чтобы поддерживать жизнь этой карликовой планеты, которую он называет своим телом. Губы Каса слегка изогнулись: — Нет, Сэм в порядке. Несколько дней назад я принес ему в комнату фрукты и мюсли, чтобы ему не требовалась наша помощь каждый раз, когда он хочет перекусить, и... — Черт возьми, Кас, нам нужно прекратить потакать этому дерьму. Именно так и развиваются фобии, — на самом деле Дин не имел ни малейшего понятия о том, как развиваются фобии, но эта фраза звучала хорошо и правдоподобно. — Возможно, но тогда мне казалось, что лучше всего будет хоть как-то облегчить участь Сэма, и так достаточно пострадавшего от наших рук. Во всяком случае, я хотел сказать, что, когда ты уснул после порки, — просто нечестно, что одно упоминание об этом заставило член Дина дернуться. Дин мысленно отдал себе строгий приказ (вниз, парень) и продолжил слушать Каса, — я подогрел остатки макарон с сыром и отнес их Сэму в знак примирения. Он был вполне доволен. Еще я принес ему бутерброд. Наверное, он все еще голоден, но умереть от этого ему не грозит. Хорошо, конечно, что Кас проследил, чтобы Сэм получил хотя бы минимальное количество калорий, но в какой-то момент тому придется пройти курс экстренной терапии. Он не сможет всегда уклоняться от обязанности мыть посуду. — Спасибо, что присмотрел за ним, Кас. До этого момента меня вообще не беспокоило, накормлен ли он. — Вполне понятно. Большую часть времени твоё внимание было приковано к другому. Дин подумал, что большую часть дня он просто проспал. И не только сегодня. У них с Касом и до этого было много сессий, довольно изматывающих, если быть честным, но всё равно даже после них Дин не спал так, как в эту метель. Сессии всегда оставляли его выжатым и измотанным. Не то чтобы он жаловался... Его хронический недосып растянулся на многие месяцы, и если когда и можно было наверстать упущенное, так это сейчас, когда никто не мог их потревожить. Встав, чтобы выкинуть обертку от Сникерса, Дин заметил, что Кас успел переодеться. Подойдя к прислонившемуся к стене ангелу, Винчестер обнял его за шею, притягивая для поцелуя. Кас с готовностью прижался к губам Дина, но этого сладкого, в каком-то плане девственного поцелуя ему явно не хватило. Через несколько секунд он надавил языком на губы Дина, заставляя их приоткрыться. Дин подчинился, встречаясь своим языком с языком Каса и чуть наклоняя голову. Он любил то, что, несмотря на их частый умопомрачительный секс, они вполне могли просто целоваться несколько часов без каких-либо намеков на продолжение. Возможно, это происходило из-за того, что для Каса и любовь, и секс были в новинку. Несмотря на то, что он был буквально старше всего, Кас большую часть своей жизни провел, по его собственным словам, созерцая, как чудесен замысел божий. Этот чудесный замысел, по-видимому, не имел ничего общего с сексом. Сам Дин был в ужасе от мысли о бесконечных тысячелетиях без перепихона, но Кас уверил его, что ангелы обычно не подвержены тем желаниям, что управляют человечеством. Даже обретя сосуд, Кас по-прежнему не нуждался в пище и отдыхе, хотя мог бы поесть и поспать, если бы захотел. Наверное, он вполне мог бы обойтись и без секса, и обходился, пока не столкнулся с Дином. Сейчас, конечно, всё изменилось, и ангел, черт его возьми, стал ненасытным... хотя Дин был не особо против. Но всё равно многое из того, чем они занимались, для Каса было ново, и он исследовал неизведанное с практически маниакальным энтузиазмом. Честно говоря, кое-что было новым и для Дина. Не секс, конечно. У него было чертовски много секса и с женщинами, и с мужчинами задолго до того, как он понял, что ангелы были не просто плодом воображения патерналистской религии. Он даже пару раз связывался с БДСМ, но исключительно в позиции доминанта. Дин знал, что его привлекала идея отдавать и забирать контроль, но мысль о том, чтобы довериться кому-то другому, заставляла скрипеть зубами. Особенно если учесть, чем он занимался и сколько встречал существ, которые бы с превеликим удовольствием заполучили беспомощного и связанного Винчестера в свои лапы. Нельзя сказать, что доминирование ему совсем не нравилось. Нравилось, и, к тому же, познакомило его с самими сессиями, что оказалось особенно полезно, когда он оказался по другую сторону баррикад. Вопреки мнению окружающих, Дин вполне понимал, что с ним происходило. Он просто очень хорошо умел отрицать, что с ним вообще что-то происходило, чем и занимался вместо серьезного самоанализа и размышлений о с трудом подавляемом желании оказаться на месте человека, который оказывался его партнером. Отдать кому-то контроль было немыслимо, хоть это и привлекало, словно песнь сирены, и в конце концов Дин почти ушел из Темы. Было слишком сложно играть прекрасно контролирующего себя Доминанта, на самом деле стараясь не думать о том, как сильно хочется найти того, кто сможет разобрать тебя на части. И Дин нашел такого человека в лице Каса, но никогда бы, ни за что в жизни не признался ему в этом (несмотря на то, что чувствовал, что из ангела получится хороший доминант). Хоть ангел и забывал элементарные вещи об окружающем мире, терялся в современной культуре, он всегда с вниманием относился к Дину. На самом деле, его способность чувствовать, что именно Дин недоговаривал, знать то, в чем Дин не признавался даже самому себе, была сверхъестественной. Дин много раз спрашивал, когда Кас понял, насколько сильно охотнику нужно, чтобы у него отобрали контроль. Кас так и не ответил, только сказал, что это неважно. Дин догадывался, что ангел не хотел говорить, что знал всё с самого начала. Вполне вероятно, так и было. Когда ты восстанавливаешь кого-то, собираешь обратно из миллионов атомов, нельзя не узнать его страшные тайны. Дин предполагал, что Кас думал, что использовать добытые таким образом знания нельзя, по крайней мере, до той поры, пока Дин сам не подпустит его достаточно близко. Их дружба, то, что Кас называл глубокой связью, продолжала развиваться, напряжение невысказанных чувств увеличивалось, пока не достигло критической точки... Но это была уже совсем другая история, и Дин не трогал её до тех пор, пока не хотел на несколько часов потеряться в туманных, сексуально и эмоционально заряженных воспоминаниях. Когда всё наконец-то встало на свои места, Кас, который проделал колоссальные исследования с того момента, когда впервые заставил Дина встать на колени, доказал, что может быть отличным учеником. И Дин был только счастлив учить его. Несмотря на отличное знание правил поведения, безопасности и даже основных принципов мира БДСМ, ангел был крайне невежественен во многом, что касалось секса. Поцелуи, например, были для него чудом. Он был поражен, обнаружив, что прикосновение своего языка к чужому может быть настолько приятным (его слова, не Дина). В первый раз, когда Дин сделал ему минет, Кас лишился дара речи примерно на два часа. Винчестер был чертовски уверен, что сломал его, и пытался понять, насколько сильно его прокляли, что он умудрился устроить ангелу господню короткое замыкание. Учитывая, как недавно они начали, Кас научился премудростям секса достаточно быстро. По крайней мере, премудростям секса между двумя парнями. Когда Дин упомянул о гетеросексуальном сексе, ангел ответил изумленным взглядом. Учитывая, что Кас регулярно разбирал Дина на кусочки и снова собирал обратно, Винчестеру все еще казалось забавной его девственная невинность в некоторых вопросах. После момента с сексом натуралов Дин просто ради интереса попытался измерить ориентацию Каса по шкале Кинси.* Ангел отказался, раз за разом повторяя, что ему всё равно, какое название придумали люди. Сэм, однажды подслушав этот диалог, назвал Каса Диносексуалом, что явно было лучше, чем если бы он попытался вовлечь их в серьезный разговор (сопровожденный презентацией, сделанной в PowerPoint) о разнообразии сексуальных ориентаций и принятии себя. Однако они не избежали короткой лекции о том, что шкалы Кинси зачастую бывает недостаточно, и рекомендации отказаться от этого метода. В ответ Дин поинтересовался, где же Сэм так много узнал об альтернативных сексуальных ориентациях, учитывая, что сам он, насколько Дин знал, был натуральнее, чем цвет его волос. Сэм не стал отрицать свою гетеросексуальность, но сообщил Дину, что в Стэнфорде занимался квир-исследованиями**, и что не обязательно нужно быть членом меньшинства (Сэм, черт возьми, назвал их «угнетенным классом»), чтобы разбираться в этой теме. На этом моменте Дин попросил Сэма перестать объяснять бисексуалу, что значит быть «ненатуралом». Тот тут же замолк и, извиняясь, сказал, что не пытался преуменьшить «жизненный опыт» старшего брата. Быстро всё осознав, Дин старался больше не обсуждать ориентацию там, где Сэм мог его услышать. Во всяком случае, Дин думал, что шутка про Диносексуальность больше не казалась Сэму смешной, особенно после того, чему он стал свидетелем. Можно было бы пошутить про жизненный опыт, но, наверное, лучше было этого не делать. Сэму и так досталось. Дин сдвинулся, чуть сильнее прижимаясь к Касу, углубляя поцелуй. Он-то был вполне готов приобрести новый жизненный опыт, но Кас отвернулся и, улыбаясь, слегка оттолкнул охотника: — Не сейчас, Дин. Мы и так много всего сделали, а сейчас, я думаю, ты хотел бы принять душ. После этих слов Дин действительно почувствовал себя грязным. Конечно, Кас изо всех сил старался привести его в порядок после двух оргазмов, но явно пропустил несколько пятен уже успевшей засохнуть спермы, не говоря о том, сколько раз Дин потел... Винчестер понюхал свою подмышку и в ужасе отпрянул: — Господи боже, Кас, почему ты раньше не сказал? Я пахну, словно... — Дин умолк, пытаясь придумать достойную аналогию. Кас озадаченно ответил: — Ты пахнешь, словно весь день отдавал себя без остатка, удовлетворяя все мои просьбы независимо от того, насколько экстремальными они были. Я говорю тебе сходить в душ не потому, что чувствую отвращение, а потому, что после этого ты точно почувствуешь себя лучше. Улыбнувшись, Дин быстро поцеловал Каса: — Ты умеешь красиво говорить. Кас улыбнулся в ответ: — Иди в душ. Я сменю постельное белье, — да, наверное, на простынях много пятен, — и буду ждать тебя в библиотеке. Кивнув, Дин закутался в свой очешуенный халат Хранителей Знаний и отправился в ванну. Все душевые принадлежности уже были там, как и несколько пушистых полотенец. Дин уже говорил, как сильно любит бункер? Взяв шампунь и гель для душа, Дин выбрал свою любимую насадку (ладно, она, в общем-то, не особо отличалась от всех остальных, но люди — рабы своих привычек) и включил воду. Она нагрелась почти мгновенно, напор был потрясающим. Раздевшись, Дин шагнул под струю и глубоко вздохнул. Кас был прав, именно это ему было нужно. Он даже дважды намылил голову, хотя никогда бы не признался в этом Сэму, над которым всегда подшучивал из-за тщательного ухода за волосами. Это случилось, когда Дин выдавливал кондиционер. Его мысли прыгали с одного события прошедших дней на другое, нигде не задерживаясь, и в голове всплыла яркая картинка: Кас отворачивается от поцелуя. Это случилось не в первый раз. Совсем наоборот, раньше оно происходило ужасающе часто. Просто с последнего раза прошло много времени. По меньшей мере, месяц. Раньше Дин помнил о существовании особых признаков и научился распознавать их, сообщая Касу о происходящем, чтобы тот мог вмешаться. В итоге, они наловчились прекращать всё еще до того, как оно на самом деле начиналось. Но в этот раз не было никаких предупреждений (или, по крайней мере, Дин их не заметил). Нет, он был в порядке, выдавливая кондиционер и напевая Black Sabbath, а в следующую секунду уже стоял на коленях, не в силах вдохнуть, чувствуя, что его словно придавило грузовым поездом. Крошечная часть его сознания понимала, что происходит, не могла ничего поделать. Последнее, что Дину пришло на ум, прежде чем он окончательно потерял себя, было одно слово. Саб-дроп.