***
- Что на этот раз случилось? Вопрос старшего застал ДэХена врасплох, но он быстро взял себя в руки и как можно беззаботнее улыбнулся, всем своим видом демонстрируя, что все просто прекрасно. - Ничего. Тебе показалось, хен. - Хорошо, разбирайся сам, - пристально разглядывая вымученное лицо младшего, со вздохом бросил Банг, после за руку притягивая его к себе. - Только потом не жалуйся мне снова, что Джэ не хочет с тобой разговаривать. - Как ты...? - удивился Чон, растерянно смотря в глаза напротив. ЕнГук усмехнулся и наградил мышонка легким чмоком в губы, посмеиваясь, когда заметил, что тот, закрыв глаза и блаженно улыбаясь, начал вытягивать пухлые губы за второй порцией ласки. Поняв, что композитор опять его дразнит, мальчик отстранился и обиженно надулся. А еще месяц назад он и представить не мог себе такую картину. - Ребенок, - прошептал музыкант, наклоняясь к уху юноши, чуть касаясь дыханием чувствительной кожи. - О ком ты еще будешь так переживать, кроме меня? Ты такой предсказуемый. Опять что-нибудь сделал или сказал? - А вот и нет! На этот раз я совершенно не виноват! - Даа? Надо же, какое событие... Именно поэтому на твоей шее красуется этот засос? - неожиданно грубо бросил Банг, разом разбивая установившуюся прежде нежную атмосферу. - Где? - вздрогнул ДэХен и побежал к зеркалу в прихожей, пытаясь разлядеть след, оставленный другом, но через несколько секунд, не обнаружив ничего, наткнулся в отражении на пугающий взгляд старшего, и осознание того, что только что произошло, стало медленно доходить до него. Леденящий сердце холодок пробежался по венам. - Этто... он... нничего нне было, - так не кстати вернулось прежнее заикание. - Не было, говоришь? - едко усмехнулся ЕнГук, медленно приближаясь к застывшему мальчику, который даже не думал бежать или сопротивляться. Страх вышиб из него все инстинкты самосохранения. И даже когда чужая рука безжалостно схватила его за волосы и оттянула голову назад, открывая на обозрение темных глаз эту самую злосчастую шею, мальчик даже не пошевелился, лишь тихо простонал от знакомой боли, не смея отвести взгляда от лица своего мучителя. - Не думай со мной играть, потому что мое терпение не безгранично. Я и так чересчур сюсюкаюсь с тобой, все ожидая, хотя мне ничего не мешает прямо сейчас отрахать тебя до потери сознания. Чон сжался и испуганно всхлипнул, покорно смотря на композитора увлажнившимися глазами. Банг, казалось, был доволен таким послушанием и, приблизив побледневшее лицо к своему, крепче сжимая светлые волосы, со всем своим гневом укусил нижнюю губу младшего до крови, не реагируя на жалобные крики. - Цени это, - хрипло прошептал музыкант и неторопливо слизнул выступившую красную капельку с пухлых губ мышонка. После он отстранился и невозмутимо зашагал к выходу, не обращая уже никакого внимания на растерянного парня позади. - Ку... куда ты? - наконец, опомнился тот, срываясь вслед за тем, кого еще минуту назад так боялся. - Не твое дело, - раздался холодный ответ, прежде чем захлопнулась входная дверь. Дэхен обессиленно осел на пол, все продолжая вглядываться в пустоту, словно чего-то ожидая, но естественно ждать уже было нечего. Рядом присел кот и понимающе лизнул ладошку своего второго хозяина, успокаивая, а Чон с горечью заметил, что достиг уже такого состояния, когда его начали жалеть даже животные. - Почему все так сложно, Чизи? - прошептал он, обнимая мохнатое тельце, но, конечно, ответа на свой вопрос мальчик так и не дождался.***
Тихо выругнувшись, ЕнГук ввалился в темную квартиру, пытаясь удержать равновесие и не разломать пьяной тушей весь интерьер своего собственного жилища, на ходу сбрасывая куртку и что-то там еще, висящее и душащее его. Власть алкоголя в нем уже достигла такой кондиции, когда небольшая горстка еще трезвого и здравомыслящего населения организма парня уже не имела никакого права голоса. Наступило время полного тоталитаризма и безжалостной диктатуры выпитых ранее горячительных напитков, поэтому композитор даже не задумывался, почему сейчас летящей походкой движется не в сторону своей спальни, а к светлой обители парня, которого уже давно мечтал изнасиловать. Подернув пару раз дверь и все-таки догнав еле соображающим мозгом, что та была наглухо заперта, он расплылся в не предвещающей ничего хорошего улыбке и начал копошиться в карманах штанов в поисках заветного ключика. Композитор не был бы хозяином квартиры, если бы не имел несколько запасных ключей от всех комнат своего логова. - Предусмотрительная мышь, - пробормотал он, облизнувшись, и, с трудом отперев раздражающее препятствие, явил обитателям спальни себя. Но, вопреки ожиданиям, его встретило лишь безмятежно спящее тело на кровати и еще одно маленькое мохнатое тельце, пристроившееся рядом. - Что за черт? - весь прошлый игривый настрой мгновенно пропал, стоило увидеть столь умилительную картину, а сознание так и не могло вспомнить, зачем он вообще сюда шел. Его расстроенный крик души услышал лишь верный друг в лице черного кота, который встрепенулся, почуяв хозяина, а после недовольно мяукнул, замечая, в каком состоянии тот пришел. - Тебе-то какая разница? - буркнул Банг в ответ на укоряющий взгляд животного, топая в сторону теплой кровати и такой притягательной фигуры на ней. Чизи мгновенно напрягся, ожидая какой-нибудь пакости от весьма неадекватного человека, но последний лишь плюхнулся в мягкое ложе, больным червячком подползая к пребывающему в царстве Морфея ДэХену, на удивление до сих пор не проснувшемуся от всего этого шума, что создал старший, и нагло притянул его к себе. Вокруг мальчика витал такой приятный, сладкий аромат, успокаивающий бурлящую и кипящую душу музыканта, и тот сразу же затих, зарываясь носом в мягкие волосы младшего и блаженно улыбаясь. - Хочу, - прошептал он напоследок и погрузился в темную бездну.***
Они считают меня ранимым, слабым и больным. Так смешно. По их мнению я должен был впасть в депрессию после увиденного и произошедшего в том подвале. Не пожалели кучи денег на всяких психологов, врачей и прочих идиотов, обращающихся со мной, как с маленьким. Ну и что, что мне всего восемь? Я все равно вижу их всех насквозь. Жалкие, копошащиеся муравьи, смотрящие на меня сочувствующим, снисходительным взглядом, словно что-то понимают. Ненавижу. Хотя признаю, это довольно-таки удобно. Все эти умники наболтали родителям, что со мной нельзя говорить на повышенных тонах и подвергать даже самому незначительному насилию, иначе у меня случится очередной приступ, поэтому теперь мне многое позволяют и прощают. Ха, они даже не догадываются... Даже если я действительно болен чем-то таким серьезным, не хочу лечиться. Разве сейчас я не на вершине?~~~
- ЕнГук, познакомься, это ЕнДжэ. Он младше тебя, поэтому хорошенько позаботься о нем, - голос мамы был таким нежным и заботливым, что я невольно покрылся мурашками. Бррр... Сколько можно со мной так обращаться и сюсюкаться? Вы думаете, я не помню ничего? А, ну да, вы действительно так думаете. - Плиятно познакомися, хен, - прокартавил этот мелкий, смотря на меня своими глазками-бусинками и расплываясь в беззубой, чуть смущенной улыбке. Пухловатые губки бантиком, немного полноватая фигурка с маленькими ручками, розоватые щечки и такой невинный, доверчивый взгляд. Ангел, спустившийся с небес. Аж тошно. Зачем они привели его ко мне? Чтобы, наконец, стал общаться с людьми или чтобы показать, насколько я грязный по сравнению с остальными? - Ты похож на толстого Ежа, - небрежно бросил, заставляя мать тихо охнуть. Мелочь сразу скуксилась и залилась слезами. К нему бросились няньки и родители, а я лишь ухмылялся, следя за этой суетой. Ну, вот что за тряпка? Всего-то сказал ему правду, а он уже ревет белугой. В жизни есть вещи пострашнее. - Сын, нужно поговорить, - на плечо легла тяжелая рука отца, и я еле слышно вздохнул. Ну, вот, сейчас начнется нудная, долгая лекция в его кабинете на тему того, как приличные мальчики должны себя вести. Люди, вы же сами назвали меня больным, так чего же ждете, что я буду вести себя как здоровый? Ну, ладно, папа... Если твоей совести будет так легче, готов уделить тебе пару минут своего внимания. Точнее сделать вид, что уделяю. Следуя за родителем, краем глаза заметил заинтересованный взгляд опухших глазенок Ангелочка. Хм, возможно, стоит все-таки подружиться с ним. Посмотрим, насколько его хватит.~~~
- Хееен, хееен! А нас не будут лугать, что мы ушли без сплоса? - Я недовольно поморщился от этого назойливого голоса. Знал же, что не стоит его брать с собой, но этот мелкий в последнее время от меня просто не отлипает, даже несмотря на мои постоянные издевательства. Хотя, признаю, он весьма хороший подопытный для экспериментов. - Прекрати картавить. Бесит, - буркнул я, замечая, как из его глаз уже готовятся политься слезы. Этого еще не хватало. - Ой, только не реви, а то я не куплю тебе ту булку. Угроза мгновенно подействовала, и Еж сразу же довольно разулыбался, совершенно забыв, что недавно боялся гнева родителей за наш побег из особняка в город. Маленькая ладошка крепче сжала мою, и я все же признал, что такой незначительный жест был мне весьма приятен. Быть с кем-то - так хорошо, на самом деле... - Сестренка, нам две булочки с мясом, пожалуйста, - как можно более милым и радужным голосочком пропел я, стоя перед продавщицей, а потом для надежности еще добавил широкую, невинную улыбочку от уха до уха, чтоб уж наверняка. Видимо, у меня все очень даже получилось, потому что мелкий от шока открыл рот и округлил глаза до невозможных размеров, а все находящиеся поблизости женщины заверещали, как курицы, причитая, какой я милый, красивый и бла-бла-бла. Ох, этот трюк никогда не устареет. - Конечно, милый! Вот, возьми, это бесплатный подарок от нуны для тебя и твоего братишки, - елейно пропищала она, вручая мне пакетик с дымящейся едой. Я еще раз улыбнулся, закрепляя успех, пропел "шпашибо" и, потянув все еще не отошедшего от шока Джэ, вышел из магазина. Радужная улыбка мигом сползла с моего лица, оставив только победоносную ухмылку, и мелочь, увидев прежнего, привычного меня, сразу пришла в себя. - Хен, ты... ты... - Твой хен самый лучший, без сомнений. Что? Я действительно так считаю. Ежик согласно закивал и потянул ручки к заветной булочке, сверкая темными бусинками в предвкушении. Отдал лакомство и с интересом стал наблюдать, как тот в обе щеки уплетал его, выдувая воздух из своих пухлых щек, чтобы немного остудить горячую еду. Это было действительно забавное зрелище, поэтому я, не раздумывая, поделился с ним и своей долей, в то время как мы приближались домой. Не жалко. Ему еще расти надо, пусть поправляется. Уже стоя у ворот особняка, где, скорее всего, наши родители сейчас обыскали каждый уголок в поисках нас, мне в голову пришла отличная идея. Я не удержался от коварной усмешки и доверительно наклонился к мальчишке, готовясь к предстоящей забаве. - Ну, как? Было вкусно? - Угу! Пасиба, хен! - засветился мелкий, доверчиво смотря мне в глаза. Я прикрыл ладонью рот, чтобы не расхохотаться в голос. - А ты знаешь, из чьего мяса были эти булочки? - таинственно произнес, когда приступ смеха прошел. Бусинки превратились в монетки. - Нееет. - А давно ты видел свою маму? - прибавил своему голосу немного зловещие нотки. Тельце Джэ сразу задрожало. - Только утром, когда мы плишли к вам, - неуверенно пробормотал он, еще пока ничего не понимая, но уже боясь. - ... - Хен? - Такой наивный. Ты не видел маму так долго, потому что я убил ее, раскромсал на мелкие кусочки, а потом отдал той продавщице. Она приготовила эти булочки, а ты с таким удовольствием их съел! Ты съел свою маму! - я пожалел, что на моем фоне не загремел гром и молнии для пущего эффекта, потому что мальчишка действительно сейчас был в состоянии драматического шока. Ежик побледнел, затрясся, а потом, что есть мочи, заревел, как только он умеет, а после бросился в сторону дома, крича на ходу: "Мама! Папа! Мамааа! Я не хотель!". А я хохотал, наблюдая эту картину. С ним так весело. И даже когда из стороны дома прогремел звучный голос моего отца, призывающего немедленно пройти к нему в кабинет, мне все равно было весело. Ну, что, родители? Насколько вас хватит?~~~
- Ты понимаешь, как опозорил нас перед друзьями? Бедного мальчика целый час успокаивали! У него мог случиться психологический шок! - еле сдерживаясь, чтобы не перейти на грубый тон, шипел отец. Несмотря ни на что, помнит предупреждения врачей. Но я знаю, что он уже на грани. Скоро будет забавное зрелище. - Дорогой, потише. Он еще маленький, ничего не понимает, - успокаивающе шептала мама, поглаживая папу по спине. Да, маленький. Да, ничего не понимаю. Как они могут быть настолько глупыми? - Господи, почему ты не можешь просто послушаться нас и вести себя нормально? Почему нам приходиться все время за тебя краснеть? - не унимался мой родитель. Продолжай. Ты же хочешь увидеть шоу? Наверняка. - Изо дня в день одно и тоже! Когда ты уже научишься понимать, что тебе говорят? Вы же называете меня "маленьким". По вашей собственной логике, я даже в туалет самостоятельно не могу сходить. - Милый, не надо... - Что не надо? Да, он просто издевается над нами! Посмотри на него! Ха, а вот это уже близко, отец. Оказывается, ты не зря заработал столько денег. Так, думаю, пора начинать, а то скоро все зайдет слишком далеко. Сегодня взрослые что-то разошлись. Неужели такая невинная шутка с булочкой настолько их всколыхнула? Хватаюсь за голову и позволяю сдерживаемым порывам выплеснуться наружу. Они думают, что я не помню, что это их врачи помогли мне забыть, но все это ложь. Я сам вылечил себя. Сам. Без чьей-то помощи. Потому что я теперь не слабый. В отличие от всех них. Тело стала сотрясать крупная дрожь. Это больно. Это почти невыносимо, но родители после подобных шоу всегда чуть ли не пылинки с меня сдувают, сожалея и по сто раз прося прощения. Позволю всего чуть-чуть зверю внутри показать свою мордочку. Этого будет достаточно. Захлебываюсь в истерике, раскачиваясь из стороны в сторону, скуля и невидящим взглядом впиваясь в пустоту. Слышу, как взрослые кричат, суетятся рядом, зовут слуг. Мама ласково обнимает меня, поглаживая по голове и мимоходом ругая отца. Мне суют знакомые таблетки и просят выпить. Хорошо, они не так уж плохи на вкус, хоть и бесполезны. Боль немного отступает, потому что я не позволил панике охватить меня полностью. Пережив уже столько приступов, мне становится все легче и легче управлять ими. Только остальным это знать необязательно. Иначе моя власть над ними уже не будет такой сильной. Все? Они вдоволь насмотрелись? Мне можно закрывать клетку? Медленно открываю глаза и вижу бледных, обеспокоенных родителей, смотрящих на меня так виновато и так покорно. Внутренне улыбаюсь, довольный тем, что нужный эффект достигнут. Людьми так приятно и так легко управлять... Конечно, для них тяжело осознавать, как я еще не рассыпался от пережитого. Но они зря так волнуются.~~~
Я - Банг ЕнГук. Мне недавно исполнилось девять. Что я чувствовал, убив человека в шесть лет? Ничего.POV ЕнГук
Черт, как же трещит голова. Почему от выпивки всегда такие последствия? Почему ничего не может даваться за просто так? Извечные философские вопросы, что так часто всплывают в моей голове во время послеалкогольного пробуждения. Единственное, что доставляет удовольствие, - теплое, мягкое тело в объятиях. Размеренно дышит, обдувая мою кожу своим спокойным дыханием, неосознанно жмется, грея и успокаивая. Не хочется отпускать его, но внезапно в голове вспыхивают обрывки недавнего сна, заставляя нахмуриться. К чему сейчас появились эти воспоминания? Раньше их не было... Неужели через столько лет мне снова придется наведаться к врачам? К этим бесполезным идиотам, лишь бы родители были спокойны. А то снова обложат своей заботой и запрут в доме. И так еле вырвался оттуда, чуть ли не доводя отца до инфаркта и рукоприкладства, которое было под строжайшим запретом. Нет, больше никаких врачей и больниц. Сыт по горло. Просто начну пить те таблетки, про которые уже благополучно забыл. Может, будет какая-то польза. Хотя, если так подумать, в последнее время я все чаще срываюсь. У этого должно быть какое-то объяснение, но только в голову ни черта не приходит. Твою мать, как все болит. Как будто меня вчера всю ночь насиловали, а потом еще протоптали ногами. Чертов ДонУ... Скорее всего опять что-то подмешал в нашу выпивку. Когда-нибудь он поплатится у меня за свои эксперименты, гребаный извращенец. Теперь все эти вчерашние бабы у меня перед глазами мерцают. Цветомузыка, блядь. Нехотя, отпускаю ДэХена из объятий и выкарабкиваюсь из постели, так и манящей вернуться к ней обратно. Нет, надо привести себя в порядок и очухаться, а то не удержусь, разбужу мальчишку и воплощу в реальность все свои вчерашние сексуальные фантазии... Чтоб я еще раз пошел в стриптиз-клуб... На пути в ванную не удерживаюсь на ногах и шлепаюсь пятой точкой на холодный пол. Голова резко закружилась и поверх похмельной тяжести появилась старая, знакомая боль... Боль, которую я уже не чаял снова испытать. - Что со мной? - вопрос в пустоту, хотя ответ мне был уже известен. Тогда почему сейчас, черт возьми?Конец POV
***
Ночные вылазки старшего стали каким-то обычным делом. ДэХен не понимал, что творится, но ЕнГук с каждым днем становился все мрачнее и молчаливей, не в силах оставаться дома по вечерам. Мальчик бы еще понял, если все было из-за той истории с несуществующим засосом, но, казалось, композитор про это уже и забыл. Никакой ревности, злости или еще чего-то в их отношениях... И никаких особых сдвигов или перемен в лучшее. Только лишь поцелуи стали каким-то грубыми и давящими. Не сказать, что младшему подобное не нравилось, но сердце чувствовало, что с Бангом происходит что-то непонятное и странное, словно нечто сильное гложет его и заставляет поддаваться необъяснимым порывам, а после заглушать невидимую тоску, веселясь до утра во всех злачных местах города, лишь изредка впиваясь взглядом в хрупкую фигурку мышонка, чтобы потом жадно наброситься на него, подавляя какие-то неприятные чувства внутри далеко не нежными ласками. Чон уже привык к тому, что теперь каждое утро ощущал вокруг себя еле уловимый аромат духов хена с примесью перегара и чужих запахов или вовсе просыпался в крепких объятиях, когда старший был особо сильно вымотан и не вставал с кровати до самого обеда. Сердце каждый раз рвалось на части, когда на глаза попадались свежие засосы на коже музыканта или когда раздавались раздражающие звонки от так называемых друзей Гука, опять зовущих его в очередное приключение. И тот никогда не отказывался, с готовностью подрываясь с места, и, даже не удостоив донсена взглядом или каким-то объяснением, уходил на всю ночь. А после каждый раз, как побитая собака, приползал к нему в кровать, прижимаясь и скуля, прося согреть и приласкать. Поначалу ДэХен злился, сразу же просыпался, почуяв очередные грубые нежности композитора, старался выпихнуть пьяную тушу со своей кровати, теперь ничуть не боясь расправы или еще чего-то, ибо Банг просто уже не знал меры в выпивке и еле конечностями ворочал. Страшиться его в такие моменты не было смысла, как и не было смысла с ним церемониться. Старший хныкал, упирался, цеплялся за юношу, словно репейник, и в итоге тот сдавался и смиренно обнимал горе-пьяницу, ласково перебирая его прядки, покрывая лицо короткими поцелуями, чтобы тому было легче. ЕнГук на это блаженно жмурился, как ребенок, и был совсем не похож на грозного и вспыльчивого дневного Гука. И младший был по-своему счастлив от того, что таким парня видит только он. Вскоре Чон и вовсе перестал сопротивляться и, только уловив спящим сознанием, как прогибается кровать под тяжестью чужого веса, сразу же раскрывал свои объятия, с готовностью принимая в них довольного такой покорностью гуляку. Легкие, короткие ласки, приправленные почти детскими поцелуями, стали уже традицией. Иногда мышонок позволял себе что-то большее, например, играючи провести длинными пальчиками по горячей коже хена под его одеждой, вырисовывая свои невидимые символы и знаки поверх следов, что оставляли каждую ночь на теле музыканта случайные любовницы. Это были почти невинные прикосновения, но для юноши много значащие. Особенно приятны они потому, что, получая их, ЕнГук чуть ли не урчал от удовольствия, утыкаясь в шею ДэХена, проводя по ней носом, словно упиваясь чужим запахом, а после даря мальчику бархатные, нежные поцелуи, которые тот никогда не смел надеяться получить, когда старший находился в трезвом и сознательном состоянии. В такие минуты он верил, что между ними возможны такие чувства как любовь... Но пусть подобное стало привычным, вопрос, что же происходит с Бангом, так и оставался открытым. Чон не уставал спрашивать, что случилось, предлагать свою помощь, но каждый раз, заливаясь горькими слезами, натыкался на холодную стену отчуждения и безэмоциональный ответ: "Не лезь в мои дела". Казалось, с пьяным хеном было намного проще и теплее, чем с трезвым, и от этого становилось еще больнее. Неужели так будет всегда? Кто они друг для друга? И, тем не менее, в поисках утешения и ласки уставший композитор всегда приходил именно к нему, а не ко всем своим женщинам, а тем более к Юне. Это немного грело душу. Однако кое-что в их отношениях все-таки изменилось... Если раньше музыкант делал намеки на то, что хочет младшего, то теперь об этом и речи не шло. Может, ему было достаточно тех, кого цеплял в клубах, а может просто надоело ждать чего-то от проблемного юноши. Кто знает? Но ДэХен чувствовал, что теперь постепенно рвется та единственная ниточка, которая их связывала. Смешно называть связующим звеном желание Бога затащить его в постель, однако это было действительно так. Теперь мальчик боялся, что скоро ЕнГук также перестанет приходить к нему после своих похождений, и тогда между ними не будет уже ничего. Даже этих странных голодных поцелуев, после которых в душе оставалась какая-то тоска и необъятная пустота. Ему было одиноко, больно и грустно. В Академии все одно и то же. Все эти где-то завистливые, где-то злобные, где-то даже похотливые взгляды уже осточертели юноше, но с ними он поделать ничего не мог. Радовало то, что его хотя бы никто больше не трогал и не бил. Шайка Юджина, да и сам главарь, не показывали перед ним своих носов, хотя мышонок слышал, что последнего уже выписали из больницы. Он боялся, что у Банга начнутся проблемы и большие неприятности, но ничего такого не произошло. Видимо, слухи были правдивыми, и дело быстро замяли еще в зародыше. С ЕнДжэ Чон быстро помирился, да и злиться на друга у него не было особых причин. Тот просто хотел помочь, по-своему, немного увлекшись и перешагнув границы, но у мальчика не было и тени сомнений, что товарищ желает ему лишь счастья и любви, не имея каких-то скрытых мотивов и прочего. Может, все дело было в его неизлечимой доверчивости или наивности, но буквально через пару дней после того случая в музыкальном классе, они уже весело болтали, как ни в чем не бывало. Точнее так думал ДэХэн, совсем не замечая грустных взглядов Ю в свою сторону, когда отворачивался или глубоко задумывался о чем-то. Но все это было лишь фоном для основных переживаний мышонка насчет своей первой и сразу уже такой сложной любви. То, что это любовь, тот теперь не сомневался. Подтверждение чувств произошло сумбурно и неожиданно, но впрочем так всегда происходило в его жизни, поэтому он даже не удивился. Тогда Чон впервые увидел ЕнГука и Юну во время близости. Это было как удар под дых. Одно дело знать, что они встречаются, другое - видеть своими глазами демонстрацию их отношений. Парочка в начале не заметила его в квартире, продолжая наслаждаться друг другом. Девушка постанывала от действий старшего, извиваясь в его руках, прикрыв глаза и тяжело дыша, а ЕнГук покрывал молочную кожу яростными поцелуями, словно голодный волк, накинувшийся на добычу. Оба наслаждались друг другом и смотрелись очень красиво вместе. Нежная, хрупкая Она и сильный, мужественный Он. Словно одно целое. Одна большая, величественная картина, которую нарушить даже простым посторонним прикосновением было бы кощунством. Дэхен, как завороженный, смотрел на них, не замечая своего разбившегося сердца, и понимал, насколько жалким, наверное, смотрится со стороны, цепляясь за композитора, мечтая получить от него такое ценное чувство как любовь, когда не достоин даже находиться рядом с ним. Боги должны быть с Богинями. А он? Кто он такой? С чего он вообще решил, что у него есть шанс? Зачем позволил себе влюбиться? Юна, будто услышав эти мысли, повернула голову в его сторону и расплылась в насмешливой улыбке, безмолвно шепча ему: "Смотри, он - мой. На что ты рассчитывал?" И юноша не выдержал, позволяя горьким слезам хлынуть из больших глаз, не заботясь о том, что Он может увидеть его, а потом насмехаться. Просто это было тяжело. Больно. ЕнДжэ был прав тогда. Прав во всем. Но разве от осознание этого легче? Нет. Потому что серый мышонок действительно наивно и безответно любил, что бы другие ему ни говорили про неопытность и прочее. После мальчик убежал, как всегда делал, когда суровая действительность была слишком тяжела для его восприятия. Когда чувств становилось так много, что он уже не способен был их контролировать. Как ему говорил ХимЧан? Открыться, начать доверять, впустить в свою жизнь других, встречать проблемы с высоко поднятой головой, чтобы научиться с ними справляться? Да, старший был прав... Раньше бы он не встал после такого, снова уйдя в свой панцирь, а теперь, многому научившись, Чон лишь выплакался в сторонке, после возвращаясь к ЕнГуку и делая вид, что все в порядке. Банг, конечно, знал, что младший все видел, но ни капли жалости или сожаления не мелькнуло в его глазах. - Ты такой же, как Юна, - сказал он, наблюдая, как ДэХен неторопливо готовит, продолжая притворяться, что с ним все хорошо. Лишь сказанные слова заставили его броню затрещать. - Почему? - тихий шепот. - Несмотря ни на что, ты не бросишь меня. Потому что любишь. Композитор даже не шелохнулся, когда тарелка выскользнула из дрожащих рук мышонка и с громким звоном разбилась об пол, а лишь хмыкнул и как всегда ушел в ночную вылазку. А для юноши прозвучавшие слова грянули как приговор всему. Любит. Так бессмысленно и безнадежно. Навсегда безответно. Можно было бежать, бросить все, пока не поздно, но, выплакавшись вдоволь в одиночестве, он снова верно ждал возвращения старшего, снова принимал того в свои объятия и окутывал любовью. Да, именно любовью. На утро встречался с прежним холодным отношениям, шел в Академию, где улыбался все понимающему другу, возвращался домой, до ночи в обнимку сидел с Чизи, а потом все шло по тому же кругу. Он, наверное, мазохист. Терпеть все это было тяжко, но бросать было еще тяжелее. Мальчик уже не мог иначе, не мог без своего Бога. Момент, когда еще можно было спастись, безвозвратно утерян, и теперь оставалось лишь ждать и ценить то, что старший давал ему, словно хозяин, бросающий обглоданную кость верной собаке. - Ты больше не хочешь меня? Да, он сказал это, наплевав на все свои страхи и принципы, когда мучения достигли своего апогея, затаив дыхание в ожидании ответа. Музыкант расплылся в ядовитой усмешке и покачал головой. - Таких, как ты, у меня десятки. Было уже столько боли до этого, что эти слова даже не ранили сейчас. Лишь слегка задели прежние не зажившие раны, а после и вовсе затихли в сознании. "Почему же ты тогда так счастлив, прижимаясь ко мне по ночам? Почему так целуешь? Почему не отпускаешь?" - хотел спросить юноша, но вовремя подавил в себе этот порыв. Слишком хорошо знал старшего. Тот бы никогда не ответил, как не отвечает до сих пор, почему продолжает искать утешение в выпивке и других женщинах, когда рядом с ним есть два человека, любящих его всем сердцем. Разве Богу этого недостаточно? Что он, ДэХен, должен сделать?***
- Ну, что? - МинУ недовольно поджал губы, злобно разглядывая своего подручного, который опоздал на чертовы полчаса, хотя он же предупредил заранее, что терпеть не может опоздания и плохо выполненную работу. Сутулый паренек съежился, всеми фибрами души чувствуя нарастающий гнев хозяина, и поспешил бросить на его стол сделанные не так давно снимки. Все еще недовольный мужчина взял фотографии в руки и быстро прошелся по ним глазами, ожидая объяснений. - Как говорили в Академии, мальчишка какое-то время не появлялся, а потом пришел целый и невредимый, да еще и при полном параде. Теперь Чон ДэХен там что-то вроде местной знаменитости. Славы ему прибавило и то, что по слухам он живет на квартире вон того крашеного парня, который слева на втором снимке, и даже спит с ним. От того все эти грандиозные перемены во внешности. - Ты уверен? - прищурился МинУ, сразу узнавая того самого наглеца, что когда-то врезал ему. Неужели мышонок не такой уж невинный ангелочек и сумел хорошо устроиться в жизни? Не без его, кстати, помощи. - Ну, по крайней мере, с десяток людей подтвердили, что видели, как эти двое целовались прямо на глазах у огромной толпы, а еще иногда уезжали вместе. Имя парня - Банг ЕнГук, богатенький сыночек, отец которого является почетным спонсором Академии, - пожал плечами паренек, уже не так дрожа, как в начале. Судя по всему, босс отошел от гнева, и его мысли сейчас крутятся где-то далеко. - Ладно. Иди. Потом позову, когда понадобишься, - махнул рукой тот и задумчиво провел пальцем по улыбающемуся лицу ДэХена на фотографии. Надо же, мальчик умеет улыбаться. Видимо, ему действительно живется неплохо. В то время, когда МинУ перерыл все уголки города в поисках исчезнувшего юноши, тот преспокойно отлеживался несколько месяцев в койке этого богача, а теперь еще и светится, как новенькая монетка, с модной прической и в дорогих шмотках. Красивый. Правда, получается, уже весьма потасканный. Что ж, ему все равно юноша нужен был для отработки вложенных денег, а не для личного пользования. Свое мужчина получил давно и был этим доволен. Как бы там ни было, он у мальчишки останется первым. Удовлетворенная улыбка поползла по лицу при воспоминаниях того дня. Руки еще помнили ощущения мягкой кожи, до которой никто не дотрагивался до него. И он хотел бы еще раз ощутить тот незабываемый вкус пухлых губ, дрожащих и нежных... МинУ, все также улыбаясь, перевел взгляд в сторону и наткнулся на полыхающие темным, холодным огнем глаза... - Банг ЕнГук, - прошептал мужчина, словно смакуя это имя. Интересный тип. Такие неплохо бы ужились среди преступников, добравшись в итоге до самой верхушки мафиозных кланов. Можно было не сомневаться. От этого парня исходила весьма опасная аура, опаснее, чем от Большого Босса. Рыбак рыбака видит издалека, как говорится. Только почему тот заделался в музыкантишки? Какое-то шестое чувство подсказало преступнику, что нельзя просто так упускать из виду этого крашеного. В нем было что-то, что не давало покоя. Может, он окажется более интересным в плане денег, нежели простой мальчишка? МинУ пролистал список своих контактов и, отыскав нужный номер, стал дожидаться ответа. Через какое-то время раздался скрежет, а потом знакомый голос оповестил о том, что весь во внимании. - Привет, Шин. Как делишки? - Ой, давай, пропустим эту стадию приветствий и перейдем сразу к делу. Ты же знаешь, что время для меня весьма дорого, - прохрипел отвечающий, вызывая у другого понимающую улыбку. - Мне нужно знать все о неком человеке. Во всем городе не найти информатора лучше тебя, поэтому... - Хе, знаешь, как угодить, сволочь, - смех на той стороне. - Говори имя. - Банг ЕнГук. - ЧТО!? - явное удивление слышалось в голосе парня, что заставило МинУ нахмуриться. - Ты знаешь его? - Не тот ли это ЕнГук, который сыночек миллиардера? - Да... - Боже, вот это джекпот! - Шин уже не скрывал своего восторга, заливаясь громким смехом. - Ты что-то знаешь про него? - Знаю ли я? Думаю, ты прекрасно осведомлен, кому звонишь, дорогой. У меня есть информация про каждого в этом городе и не только. Не обижай меня. - Ладно, ладно, - примиряющий тон. Мужчина знал, что информатор был весьма чуток к своей персоне. - Так что с этим парнем? Есть на него что-то? - Эээ, нет, Минни, так не пойдет. Мои услуги не бесплатны, пора уже запомнить. Я - не дурак, чтобы выкладывать тебе всю информацию по доброте душевной. - Сколько? Тариф все тот же? - Хах, ты шутишь? За этого красавчика я возьму втрое дороже! - Что!? Ты охренел!? - МинУ даже подскочил со своего кресла, в гневе расплескивая кружку кофе, до этого мирно лежащую на столе. - Нет, это ты охренел. Когда узнаешь, ЧТО именно я слышал про этого парня, сразу поймешь. Уверяю, моя информация принесет тебе вдвое больше, чем ты за нее заплатишь. - Что это значит? Если ты про наркоту, шлюх и школьные разборки, то можешь сразу забить. Про развлечения богатеньких сынков я все знаю. - Ты еще смеешь сомневаться в моем профессионализме? Я когда-нибудь тебя подводил? - возмутился Шин. - Между прочим, ты сам позвонил, а теперь еще и отпираешься. У меня и без тебя клиентов предостаточно. Эту информацию про Гукки я хранил бережно и любовно, ожидая подходящего случая... И я могу хранить ее еще долгое время, ибо когда-нибудь обязательно кто-то более щедрый захочет за нее заплатить. Она стоит этих денег, поверь. - Черт, - МинУ прикрыл глаза и лихорадочно стал искать выход. Слова информатора плотно засели в мозгу, вытесняя оттуда все здравые мысли. И тем более чертово любопытство... - Хорошо, по рукам. Встретимся завтра на мосту. - Нет, неееет, - пропел уже раздражающий хриплый голосок, и мужчина недовольно свел брови, мечтая расколошматить капризного парня до потери сознания. - Почему нет? Что еще за выходки? - Я сам позвоню тебе и назначу встречу. Аревуар, - не успел МинУ опомниться, как информатор бросил трубку. - Сука! - взревел преступник, откидывая бесполезный телефон в сторону. Что за игры он тут устроил? Неужели информация настолько крута, что теперь этот павлин позволяет вот так фамильярно себя вести? Взгляд снова упал на фотографию ЕнГука. Нет, он правильно поступил, что не пожадничал. Интуиция еще никогда не подводила мужчину. В этом пареньке определенно что-то есть. Темное и пугающее даже его, повидавшего многое главаря отморозков. - Что же ты скрываешь?