Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса

I

13 Августа. Воскресенье — день первый. Одиннадцать часов утра. Хаяси-рёкан.        — Какой чай?! — не скрыл удивления Хосё, и у Май в сантиметре от головы зависла тонко вытянувшаяся, напоминающая гильотину, ладонь Монаха. — Ты себя со стороны видела? Тебя подлатать для начала бы надо, — отчитал Такигава. — Нару, в твоей конторе знают о таком понятии, как больничный? — напал он и на сосредоточившегося на деле Сибую.       — Кто-то здесь рвался работать, я посчитал, что царапины подождут, — ответил Нару в том же холодном тоне.       — Царапины?! — повысил Хосё голос, выпучил глаза, а затем лишь покачал головой. Трудоголизм и самоотдача Сибуи — это как океан. Он пленит всех красотой своих вод, но стоит поддаться, как эта красота поглотит, показав напоследок всё то, что скрывала тихая лазурная гладь.       — Не стоит волноваться, — вновь захрипела Май, поняв, что лучше было рот держать закрытым.       — Как же! — сузил глаза Монах и толкнул друга в спину. — Нао, сделай уже этой неугомонной укол снотворного! Отдохнёт, и коль так загорелась, то и поработает тут же, — попросил Хосё, а тот как робот кивнул. — Нао? — потряс он юношу, однако реакция последовала куда скромнее прежнего. Блондин прижал подбородок к груди и, уставившись на свои раскрытые и ухоженные до светло розового цвета ладони, прерывисто задышал.       — Оставь его, — сухо сказал Казуя. — Принеси из фургона аптечку, там есть эластичный бинт.       — Хорошо, — согласился Хосё и, посмотрев на шокированного случившимся друга, побежал к фургону. Когда Сибуя отдал приказ, то Монах вспомнил. То же было в день их знакомства. Нао сделал всё, что требовалось, а потом упал в обморок. Сейчас он пытался спасти жизнь девушки, как и следовало врачу, сообщил семье, позаботился о гостях, а затем не выдержал стресса.       Почему Нару выглядит так, будто сам собрался оказывать мне первую медицинскую помощь? — посмотрела Май на своего босса с немного глупой гримасой. Сибуя в это время закрывал ноутбук, который оставил Лин, после тут же переключился на Аяко.       — Матсузаки, ссадины Май я оставлю тебе, — заговорил он, и жрица опомнилась. Она тоже почувствовала себя неуютно, причём так, что идея Нару закрыть это дело понравилась ей сейчас куда больше, чем дожидаться в этом рёкане темноты.       — Да… — посмотрела она на молчаливого хозяина, не замаскировав как следует собственный страх. Дома с призраками — это часть их работы, но одно дело иметь дело с досаждающим духом, а другое - со злым. Шея Май и труп, который где-то на время сокрыли — это прямое доказательство того, что оставаться в гостинице по меньшей мере рискованно.       Нао и Май сидели за внушительным низким столом из вишнёвой древесины на подушках, с той лишь разницей, что хозяин в синей юкате сидел подогнув ноги, а Танияме пришлось раскинуть их на татами.       — Покажи мне ногу, — приказал Сибуя, когда закончил возиться с ноутбуком и опустился на колени рядом с Май.       Он это серьёзно?! — зажмурила Танияма глаза, не веря, что этот нарцисс собрался делать что-то сам, а не через Лина или Аяко.       — Показывай, если осложнений не хочешь, — сказал он немного грубее. — Внутримышечная гематома будет расти; если не наложить давящую повязку, то зашибленные тобою мышцы могут потерять активность. Так ты выйдешь из строя минимум на неделю. Территория рёкана большая. Мне будут нужны все доступные руки, поэтому не отлынивай! — Сибуя схватился за пальцы и потянул ногу на себя, чтобы увидеть всё своими глазами.       Казуя проявил силу, из-за этого Май послушно обнажила ногу до колена. Нару внимательно осмотрел гематому. Она виднелась под коленной чашечкой на правой ноге. Полученная травма дала Май редкий шанс посмотреть на вечно хмурого босса впритык. Она смотрела на его бледный лоб, что проглядывал сквозь тёмную чёлку, а Нару на сформировавшуюся гематому непослушной сотрудницы. Из-за удара повреждённые сосуды сформировали неправильный овал, он по краям посинел, а к центру ещё светился красным кровоподтёком.       — Травма несерьёзная, но будет больно, — предупредил он и обернулся. — Принесите горячей воды, — Сибуя отдал приказ Мичи, та принесла для него чай, а сейчас будто бы вздрогнула.       Как он заметил её? — изумилась Май. — Даже я её не увидела… — подумала Танияма про себя. Служащие отеля всегда подбирались незаметно, мягко и плавно, словно кошки, а Нару как сова на все триста шестьдесят градусов по вертикали и сто восемьдесят по горизонтали видел и слышал то, что не замечали другие.       — Также потребуется стул и полотенце, — добавил тот.       — Сейчас всё принесут, — поклонилась Мичи. Она столкнулась с Хосё и Лином в коридоре, но лишь на какую-то секунду.       — Нару, я принёс аптечку, — сказал Такигава, придерживая белую пластиковую коробку подбородком. Он тащил тяжёлый монитор и средства первой помощи пришлось доставлять хоть бы как.       — Клади на стол, — приказал тот и вновь отвлёкся на ногу Таниямы. Лин молча поставил сейсмограф и пошёл обратно к фургону, а Хосё задержался. Он посмотрел на Аяко, которая сидела возле окна в кресле. Она делала вид, что смотрит в окно, в конце концов, для этого и существовали окна во всю стену и специальные удобные кресла возле него, но жрица скрывала страх.       — Нога — это не ложка, хватит гипнотизировать! — понял Такигава нависшую атмосферу ужаса и неопределённости. — Замотай её уже, а я этому бедолаге помогу… — посмотрел он на своего друга, который до сих пор сидел молча.       — Давай отведём его в комнату, — предложила Аяко, стараясь хоть как-то отвлечься.       — Да, — кивнул Монах. — Пойдём, Нао, — он закинул его руку к себе на плечо и заставил волочиться за ним, — сейчас тебе чаю принесут, а Мари массаж сделает, уснёшь, а вечером с новыми силами присоединишься, — уговаривал он того, как маленького, оставляя тем самым Май и Нару наедине.       Ну вот! — округлила Танияма глаза.— Мы снова одни… — подумала она, ощутив при этом какую-то неловкость. Она сидела на подушке на полу, Сибуя стоял на коленях перед ней и умудрялся, как жёсткий диктатор, с высоты своего мизерного на согнутых коленях роста подозрительно смотреть на закрывшиеся за друзьями сёдзи.       Май упорно смотрела на подтянутую фигуру своего босса и не могла не посмеяться над его руками, которые он устроил на тазобедренных косточках, делая из этого вида нечто самодовольно-важное.       Хочу увидеть его улыбающимся и в другой одежде. Конечно, чёрное ему идёт, но как насчёт синей юкаты? — замечталась она да так, что сама и покраснела. — Боже мой, какая я глупая! Как можно сейчас о таком думать?! Но всё же Нару в лёгкой юкате и тапочках — это всё равно что скульптура Давида… — зажевала она свою нижнюю губы, упорно представляя, то царя Давида, скульптуру 1501 года Микеланджело Буонарроти, то Нару в синей юкате.       — Ты притихла, — нарушил Сибуя тишину, и Танияма едва губу не прикусила — её яркие фантазии слишком далеко зашли. — Это неестественно для тебя, — он слегка прищурил глаза, а Май искривилась в виноватой улыбке и отвернулась.        Да кто же говорит о таком вслух?! Это всё горячие источники виноваты, — оправдала она свои неправильные мысли и покраснела, как налившийся жаром солнца помидор.  — Чего это он задумал?! — сдержала Май крик, почувствовав, что одна из её маленьких ног поместилась в руках эгоистичного нарцисса.       Сибуя растирал её ступню, не дождавшись обещанной горячей воды. Ноги Май были ледяными. В лесу она промокла и замёрзла, а когда добралась до рёкана, то белые таби встали колом от грязи, поэтому она сняла их перед входом в отель, там нырнула в тапки, но из-за голода и усталости ноги так и не согрелись.       — Прогреешь ноги, а потом я наложу повязку, — сказал он. — Матсузаки поможет с остальным… — продолжал он растирать озябшие ступни, и Май начала ощущать в пальцах колющую боль. — Расскажи, что ты видела в лесу… — попросил Сибуя холодно, и не глядя в глаза.       — Женщину… в кимоно, — проглотила Май странные мысли и страх перед строгим начальником. — Я думала, что она заблудилась, а потом поняла, что это призрак. Она мелькала за деревьями, приближаясь ко мне. Не знаю, что она хотела от меня, но когда я услышала её плачь, то мне стало одиноко. Все хорошие воспоминания о людях, которые окружали меня, исчезли. И я начала их обвинять в том, что они бросили меня. Это так неправильно, что мне стыдно… — запаниковала Май и спрятала лицо в ладонях. — Я знаю, что все переживали за меня, даже ты бросил все дела и приехал, но я ничего не могла с этим поделать… Я обвиняла даже собственных родителей, хотя никто из нас не выбирает, когда рождаться, а когда умирать.       — Многие сильные призраки воздействуют на людей через их собственные страхи. Ты боишься остаться вновь одна, поэтому хватаешься за людей. Но есть и другой вариант… — притих он, услышав, что несут стул и горячую воду. Тут и Хосё принёс очередное оборудование, затем Лин, а потом вновь стало тихо. — Опускай, — приказал вдруг он, после того, как Май присела на стул.       — Горячая! — возмутилась Танияма, дотронувшись до воды одними только пальцами.       — Тебе это только кажется… — сказал Сибуя и насильно затолкал ноги Май в воду. Она сморщилась, закусила губу и всё же замычала. — Май, мне нужна будет не чья-то помощь, а твоя, — признался он слишком неожиданно, и Танияма забыла о колючей боли.       — Но почему ты так рассчитываешь на меня? — спросила она, не заметив и того, что Нару держит её ногу за икру и как-то странно опирается на неё.       — Думаю, что на этот раз от тебя будет зависеть куда больше. Постарайся разглядеть в своих снах всё до последней мелочи. Я не хочу рисковать людьми. Если мои опасения верны и твои раны как-то связаны с повесившейся девушкой, то этот призрак не просто воздействует на слабость человека, он усиливает эту боль и вынуждает сделать то, что сделали с ней в прошлом. Проще говоря, этот призрак мстит. Ты и та ученица, вы никак не связаны, а значит, я могу прийти к выводу, что это не кровная месть, если это так, то в неприятности может попасть любой.       — Я понимаю… — сказала Май, почувствовав странную печаль. Она образовалась из-за вины. Домового духа изгнала она, и беды все из-за неё, поэтому вина переросла в грусть и скрытую тревогу.       — Тогда перевяжем твою ногу. Потом ты пойдёшь отдыхать, а я займусь делом, — поднялся он с тем, чтобы передать Май полотенце и найти в аптечке эластичный бинт.       — Нару, но тебе ведь тоже нужно отдохнуть, — стала беспокоиться она. — Ты с самолёта и сразу сюда. У тебя бледное лицо, а временами руки дрожат. Я не усну, если ты будешь работать, а я отдыхать.       — Посчитай овец! — строго сказал он, возвращаясь к опухшей ноге Таниямы.       — Я не шучу! — повысила она голос и взвизгнула от сковывающей всю кость боли.       — А никто и не говорил, что будет терпимо, — издал он самодовольную усмешку.       Как это понимать? — грозно посмотрела Май на его чёрную макушку. — Он сделал это нарочно?       — Или ты предлагаешь мне присоединиться к тебе? — спросил Казуя ещё самовлюблённее.       — Да! — выдала Май, затем подумала, а, увидев обратившийся на неё взор Сибуи с надписью «ты серьёзно?», покраснела. — То есть, нет! Не со мной в одной постели, а в отдельной комнате на своём футоне, — раскидала она всё по полочкам, но вылетевших слов уже было не вернуть, и тишина, которую создал Сибуя, как груз давила.        Думаю, я не была бы против того, чтобы ты составил мне компанию. На самом деле мне страшно. До сих пор холодно и ужасно одиноко… Но ты ведь совсем не понимаешь моих чувств… — расстроилась Май оттого, что начальник совсем не желал её понимать. Издеваться и насмехаться — вот его предел. Правда, в случае опасности он всегда защищал, бросался туда, куда обычный человек, даже будучи по уши влюблённым, не сунется и приехал сейчас…       — Всё. Готово, — сообщил вдруг тот. — Пока посиди. Матсузаки придёт и поможет тебе.        Я так задумалась о том, что он для меня сделал, что, кажется, ещё больше влюбилась в него… Глупо любить того, кто отверг тебя дважды… — вспомнила Май дежурную фразу «я понял тебя» и малость обозлилась. — Ну уж нет! Пока не скажет мне чётко нет или да, я не отступлю от своего! Я покажу этому нарциссу, что не один он такой упёртый и непоколебимый, есть в этом мире и те, кто может и готов с ним сражаться! — воинственно настроилась Май и решила подняться, как тут же осознала реальность — перевязанная нога не сгибается, жутко болит и ноет. — Ну ничего… — подумала Танияма и запрыгала на левой ноге к выходу.       — Далеко попрыгала? — спросил Сибуя. — Я же сказал дождаться Матсузаки. Ты назло мне отказываешься слушаться? Или считаешь, что ты умнее своего босса? — нахально спросил он.       — Отставить приказы! — бодро сказала Май и ткнула в сторону начальника указательным пальцем. — Я пошла работать! Буду спать столько, сколько смогу! Запомню всё до последней мелочи и расскажу, а потом ты сделаешь то, что должен делать любой уважающий свой коллектив начальник!       — И что же это? — потёр тот свой лоб от обилия мыслей и наступившей за ними пустоты. Думать, как Май — вот испытание для него.       — Ты отвезёшь всех на отдых, будешь улыбаться и благодать за проделанную работу! — дала наставление она. — Вот так себя должен вести разумный начальник.       — Значит, я неразумный, — ответил он на такую идею безразличием. — Не споткнись там где-нибудь, в твоей голове и без того не так много здоровых идей, — отмахнулся он, приступая к сбору оборудования.        Ах ты, эгоистичное создание, ну подожди у меня! Я ещё покажу тебе…  — пригрозила Танияма про себя и со злости стукнула раздвижными дверьми.        — Полна жизни, как и всегда… — вздохнул Казуя совсем тихо, радуясь и печалясь о случившемся.        — Я столкнулся с Май в коридоре, — нарушил Хосё размышления Сибуи. — Почему она поковыляла одна?        — Май пошла работать, — ответил строго тот. — Вы всё принесли?        — Да, — сказал Монах, — Лин паркует фургон, а Матсузаки сказала, что последит за Нао какое-то время, а потом пойдёт к Май.        — Хорошо. Позвони Джону и попроси его приехать. А я постараюсь дозвониться до Хары. Сейчас август, думаю, ей будет непросто выбраться хотя бы на день, но попытаться всё же стоит. Оборудования мало, поэтому помощь медиума пригодится.       — Мало… Да у тебя его целый фургон! — напомнил Такигава.       — И два здания с неизвестной мне историей, площадью и местностью, — выдал Сибуя. — А ещё сад и прилегающие к нему территории. Нужно разумно подходить к расследованию дела. Я не думаю, что ты не знаешь разницы между Дзасики-боко и Тёпирако. Было бы глупо предполагать, что монах не видит разницы между юрей и ёкаем. Вся проблема в том, что ты поверил местным россказням, вместо того, чтобы приступить к изучению основы. Как видишь, это привело к тому, что Май оказалась в опасности. Я не могу постоянно присматривать за ней, как не можешь и ты, поэтому целостность знаний — это гарантия безопасности любого охотника на привидений.       — Я что-то не пойму, ты сейчас нападаешь на меня из-за Май или из-за того, что, по-твоему, я проявил непрофессионализм? — сделался Хосё чуточку строгим, ведь Нару задел за живое, впрочем, именно этим он прославился среди постоянных и приходящих сотрудников SPR.       — Я не собираюсь оправдываться перед тобой, я констатирую факт. Вы с Матсузаки взрослые люди, если я попросил присмотреть за Май, то за ней нужно было присмотреть, а не втягивать в дело, где погибают люди, — разошёлся он ни с того ни с сего. — Вы! — направил он свой гневный взор на Мичи. Она пришла подать чай и убрать воду, как из-за тона Сибуи едва не выронила из рук деревянный таз. — У вас есть план этого и другого здания?       — Разумеется, господин, — поклонилась Мичи.       — Мне нужны они и чем раньше, тем лучше. Если есть на сад, то несите и их. Семейное древо владельцев рёкана. Оно должно быть. И проводите моего ассистента в комнату погибшей девушки. Я хочу там установить оборудование.       — Я принесу все имеющиеся в моём распоряжении документы, но в комнату госпожи Мори, вы сможете попасть, лишь поговорив с Мари-сан. Здание на другом конце сада — это её владения. Она распоряжается комнатами и всем, что там находится.       — Я вас понял, — спокойно сказал Сибуя. — Спасибо и если не затруднит, то попросите вашу госпожу подойти ко мне. У меня есть вопросы касающиеся и её.       — Хорошо, господин. Я ей передам, — сказала она в поклоне и, забрав таз, ушла.       — Фургон припаркован, — сообщил Лин, вернувшись как раз вовремя. — Где устанавливать оборудование?       — Сейсмограф установи перед зданием на другом конце сада. Всё оборудование так же несите туда, — приказал Нару.       — Ты издеваешься? — возмутился Монах. — Это нужно через весь сад топать! Ты не мог раньше-то сказать?!       — Раньше я не знал некоторых фактов, а теперь у меня есть зацепка для основы. Не трать время понапрасну. Скоро ночь и к этому времени лучше бы подготовиться…

II

Хаяси-рёкан, восемь часов вечера       — Нару, мы всё сделали. Камеры установлены. Лин заканчивает настраивать сейсмограф, — сказал Такигава, когда вернулся в гостиную, где восседал Сибуя. Он превратил традиционную комнату в настоящую базу. Здесь появился стенд с заметками, остатки пока незадействованного оборудования и его одинокий ноутбук.       — Хорошо, — ответил он, продолжая что-то печатать.        На улице уже смеркалось. Казуя получил разрешение на вход в подозрительное строение, но отдалённость гостиницы не оставила другого выбора, как установить камеры и оставить всё до утра. Можно было бы подогнать фургон и устроить штаб в нём, но в отличие от рёкана к тому зданию дороги не было. Дорога заканчивалась у восточного входа, а к западному вела лишь узкая тропа через лес. Поскольку Нару не мог позволить кому-либо остаться на ночь в месте, где не были проведены первоначальные исследования, то было решено дождаться записей с инфракрасных и термочувствительных камер.        — Знаешь, я бы хотел с тобой поговорить, — признался Монах, усаживаясь за тот самый красно-коричневый стол, где ещё утром сидели «побитые» случившимся Май и Нао. Сейчас тут трудился Сибуя и говорить по душам, как планировал Хосё и, что называется, без свидетелей, он совершенно не желал.        — Я сейчас занят, — строго ответил он, да ещё так же не глядя.        — Да ты у нас всегда занят, — посмеялся Такигава, вытянув под столом ноги. — Но на этот раз я настаиваю на разговоре, — сказал он не теплее, чем Нару, и Сибуя оторвал взгляд от монитора. Монах действительно подозрительно похолодел. Такая реакция казалась непривычной, странной и в какой-то степени опасной.        Сибуя молча смотрел в глаза представителя буддийского учения и, оставаясь хладнокровным, ждал, чего там такого важного пришло на ум Такигавы. Но стоило тому открыть рот, как пришёл Лин, и всё внимание Нару досталось ассистенту.        — Ты закончил? — Казуя спокойно спросил о проделанной работе, оставив Хосё без шансов на какой-либо разговор.        — Да. Оборудование установлено, — ответил ровно Кодзё.        — Тогда на сегодня это всё, — сказал вдруг он и закрыл свой ноутбук. — Проверим Май и можно отдыхать. Завтра встречаемся здесь после завтрака. Полагаю, что к этому времени у нас появится достаточно данных для исследования. Лин, мы начинаем в шесть. Я хочу получить все видеозаписи к этому времени. Нужно тщательно просмотреть все их до обеда. Хара приедет завтра к трём часам. К вечеру ей уже нужно вернуться в Токио. У неё съёмки, поэтому мы должны обеспечить её безопасность. Мари утверждает, что серьёзных инцидентов в том здании никогда не было, но Май убеждена, что здесь есть злые духи. Придётся проверить слова каждой. Особое внимание обрати на показания сейсмографа. Здесь нет значительных посторонних шумов, поэтому я хочу видеть каждое колебание волн. Принесёшь полную сейсмограмму. У нас очень мало времени. Это здание пустует только три дня. Сегодняшний день мы уже упустили, остаётся два дня и три ночи. Если нам повезёт, то мы увидим лицо нашего врага и проведём изгнание, пока длится праздник Обон.        — А ты подумал, что будет, если мы не успеем? — спросил его Хосё. — Призраки очень часто не проявляют активности. Я доверяю интуиции Май, но всё же… Если мы не узнаем кто поселился в том доме и чего хочет, то изгнание станет невозможным.        — Я планирую разобраться со всем в среду ночью. Какими бы ни были духи, они когда-то были людьми, а потребности людей ограничены. Но пока есть хотя бы одна вероятность того, что дело Хэруми Мори и Май Таниямы никак не связаны между собой, мы обязаны всё проверить. Пока нет общей связи. Кроме того, что они обе девушки в возрасте восемнадцати лет, но данный признак едва ли можно назвать системным. В школе обучается ещё одиннадцать девушек примерного одного возраста, и инцидентов не было. Мелкие случаи с пропавшими вещами и шалостями — это проделки вашего ложного Дзасики-боко. Пока нам нужно понять: поступок Хэруми — это типичный случай подросткового суицида или тут имеет дело нечто паранормальное; встреча Май с призраком — это совпадение или система. Чтобы это сделать мы зафиксируем показания всех сотрудников и владельцев рёкана. Возможно, из истории этого места уже всё встанет на свои места. Поэтому ночь среды — это крайний срок. Пока эта версия основная. Я попрошу ничего не говорить Май. Она должна верить в свои силы, ведь если всплывут новые данные и окажется, что случаи друг с другом связаны, то, по меньшей мере, в опасности окажутся многие, включая и Май.        — Так-то здравый смысл есть… — забыл Хосё о своих разговорах с глазу на глаз, погружаясь с головой в работу. — Когда в домах есть злые духи, то хозяева не прикрывают их. Будем надеяться, что всё именно так, ведь опасность может поджидать и Май. Хэруми пыталась покончить с собой, но не смогла, но со второго раза всё вышло. Думаю, что стоит им с Аяко пожить в одной комнате.        — Да… — согласился Нару. — Здесь я согласен с тобой. Передай ей мою просьбу, — сказал он, уходя вместе с Лином. — До завтра, Такигава…

III

       Ночь прошла тихо. Май оставили в кабинете Нао под присмотром Аяко, как и обещал хозяин, он поставил ей капельницы, обработал раны, а потом вновь ушёл к себе. Не удивительно, что он был подавлен, однако Май было ещё хуже. На этом самом месте она познакомилась с Хэруми, а теперь сама лежала на этой же кровати с перевязанной шеей.        Ночи ещё были тёплыми, но уже такими тёмными, что Май даже боялась открыть глаза. Тихое дыхание Аяко на соседней кровати — единственное утешение в этих пустых стенах. Нао дал успокоительное, поэтому ощущения притупились, но под утро становилось как-то мерзко — совестливо и одиноко.        Май посмотрела на белую занавеску по левую сторону от себя, развернула голову к окну — справа стояла подставка для капельницы, а с неё ещё свисала эта мерзкая трубка. Аяко перевязала руку, как только лекарство прокапало, но из-за этого атрибута Май чувствовала себя такой больной и бесполезной, что хотелось спрятаться. В итоге она так и закуталась с головой под простынёй.       Нару меня убьёт! — кусала она косточку на указательном пальце.  — За всю ночь не одного сна. Почувствуешь тут бесполезность… Интересно, это всё из-за тех канзи Лина или я накручиваю себя? — думала она, не заметив даже того, что в кабинет кто-то вошёл.  — Мне кажется, что на меня кто-то смотрит… — ощутила она чей-то взгляд на себе и застыла. По вполне понятным причинам вдруг стало страшно. Май даже свою шею от ужаса обхватила. Эти сильные руки, которые душили её — они навсегда останутся в её памяти, но ранний гость не стал трогать её тело, он всего лишь расправил простыню, и Танияма увидела строгую фигуру своего босса. Нару склонялся над ней какое-то время, а потом спокойно присел на стул.        — Спи, — сказал он, — ещё только пять утра…        Он мне снится или это настоящий Нару? — смотрела Май не отрываясь. — С чего бы настоящему приходить? Но тот, которого я вижу в своих снах другой… Глаза… Эти глаза полны грусти. Я не понимаю его…        Сибуя на какое-то время отвлёкся, он смотрел на кровать, где спала Аяко, проверяя, не разбудил ли он её своим внезапным появлением в такой час.        — Успокойся и спи! — приказал он, оглянувшись на Май, закрыв ей глаза ладонью.        — Мне немного одиноко, посидишь со мной, пока не засну? — спросила она, схватившись за пальцы Сибуи. Рука юноши была тёплой, будь она холоднее на несколько градусов, то у Май бы сердце остановилось. Эти ужасные руки представлялись каждый раз, когда в комнате становилось темнее, чем должно быть в наполненном людьми доме.        — Считай овец, — сказал тот, но руки не убрал.       Это точно Нару! — улыбнулась Май. — Спасибо тебе… — подумала она, отдаваясь навалившейся усталости. А вместе с тем, в комнату просочился свет. В коридоре стоял Лин, он ждал Нару, но тот лишь покачал головой. Он приходил не просто так, но, видимо, из-за того, что Май проснулась, передумал.        — Пойдём, — вышел Сибуя из кабинета и тихо, подобно кошке, пошёл на улицу.        — Проснулась? — спросил Лин.        — Да. Придётся обойтись без этого. Из вещей ничего нет. Юкату забрали, мне не увидеть того, что с ней произошло без них, а через неё не получится. Она слишком напугана, если сорвётся, то останемся без связи с местными духами. На Хару не стоит рассчитывать. В августе у неё много работы. А я не хочу превращать это дело в телевизионное шоу.       — Неудачное время, — сказал Лин. — Весь август эфир будут забивать разными шоу о паранормальном. Что за странная любовь…        — Нам до этого не должно быть дела, — ответил Нару. — Но без медиума будет не просто…

IV

14 августа. Понедельник — день второй. Одиннадцать часов утра. Хаяси-рёкан.        — Мне кажется, или на этот раз мы совсем не спешим, — сказала Матсузаки, когда они собрались в гостиной, где Нару и Лин уже давно трудились.        — Скорее мы работаем в режиме нон-стоп, — поправил её Хосё. — Что показали видеокамеры? — спросил он, ведь Казуя и внимания на них не обращал. — Смотрю, служащих ты уже опросил… — порылся Монах на столе, находя небольшую стопку бумаг. — Есть результаты?        — Кое-что не сходится, — заговорил Нару. — Я бы поговорил об этом с кем-нибудь из владельцев.        — Ты с этим опоздал, — грубо сказала Аяко. — Нао сказал, что сразу после завтрака они поедут на озеро Аси-ноко пускать фонарики. Обон идёт уже второй день. Усопшие требуют уважения…        — Фонарики утром… — подумал Хосё вслух. — Это место начинает казать всё более странным.        — После этих инцидентов вполне понятно, что они хотят избежать оума-га доки*, — сказала Аяко.        — Оума-га доки?.. — повторила Май и посмотрела на Монаха и Нару автоматически.        — Время встречи с демоном, — перевёл Хосё. — Призраки наиболее активны в сумерки, поэтому время после заката принято называть оума-га доки.        — Ты же любительница страшных историй, — заговорил Сибуя язвительно. — Неужели не слышала этого названия?       Ну знаешь ли… Одно дело истории рассказывать, а другое, быть их реальным участником… — посмотрела Май в сторону выхода, строя на иронию всезнающего босса рожицу.        — Лин! — забыл вдруг он про недалёкость своей сотрудницы, заметив на просматриваемой видеозаписи нечто странное. — Ты утром забирал видеозаписи. Меня интересует эта кошка… — сказал он, не переставая смотреть на экран своего монитора.        — Кошка? — услышала Май и, прихрамывая на правую ногу, приблизилась к своему боссу, усевшись рядом с ним на красную подушку дзабутон*. — Это Кокоро! — ткнула она пальцем в монитор. — Нао сказал, что эта кошка уже давно живёт в их доме. Она меня спасла, и думаю, что делала это не раз.        — Спасла… — обратил Нару внимание, и Танияма поняла, что вспомнить случай в лесу придётся.        — Да, — сказала она тише и схватилась за перевязанную бинтами шею. — Скорее всего, я бы не вернулась к вам, если бы не Кокоро… После первой встречи с призраком, я побежала… Было темно… Я ударилась и потеряла сознание, а когда очнулась, то день уже подходил к концу. А под утро я нашла какие-то развалины и спряталась там за инби. Я думала, что призрак не тронет меня за этой стеной, но ошиблась… Когда она стала меня душить, я попыталась применить заклинание, которое дал мне Монах. Но от звуков мантр она мне чуть шею не сломала, думаю, её это очень разозлило, поэтому продолжить я не смогла. А потом из травы выпрыгнула эта кошка… Что там произошло и как она прогнала её… Для меня это секрет, но я жива благодаря ей, ведь как ни странно, но она и дорогу мне показала…        — Ты видела лицо призрака? — спросил Хосё, не скрывая напряжённого вида.        — Нет… — покачала Май головой. — В первый раз она была слишком далеко, а во второй она не показалась полностью, только руки…        — Как ты вообще додумалась, что нужно спрятаться за инби? — удивилась Матсузаки.       Если я скажу, что видела во сне Нару, то буду выглядеть очень глупо… — замялась Май.        — Нет, — посмотрел вдруг Нару строго, — вопрос в другом, почему ты не спряталась хотя бы в метре от неё? Это же отражающая стена. Призрак бы не заметил тебя, если бы не твой прямой контакт с инби. Впрочем, ты легко отделалась.       Да, я дилетант, так и скажи, раз сильно хочется! Мог бы по-человечески объяснить! Хотя чего я хочу… Это же Нару…        — Лин, звук! — вновь позабыл он про Май, желая услышать запись со звукозаписывающих устройств.        — Что она делает? — подошёл Хосё, поражаясь действиям кошки. Чёрно-белое короткошёрстное существо шипело и на выпущенных когтях танцевало свой боевой танец. Камера отображала лишь пустой зал, где кроме одного стола и золотой подушки дзабутон ничего и никого не было.        — Такое чувство, будто она на охоте, — подошла и Матсузаки, и за Нару образовался целый «балкон» зрителей.        — Лин, что показала термочувствительная камера? — спросил Нару, не теряя бдительности.        — Температура в комнате дзёдан-но-ма* опускается до минус двух, — ответил Лин. — С двух до трёх ночи…        — Как раз в то время, когда там появилась эта кошка… — задумался Сибуя.        — Нару?.. — позвала его Май немного обеспокоенно.        — Нас не боятся, как и не чувствуют стеснения, — заговорил он. — Май, ты была права. Духи в этом доме действительно есть. Осталось определить опасные ли они…        — Конечно опасные! — заявила Аяко. — Или тебе мало доказательств? — ткнула она на пострадавшую от встречи с призраком Май. — Вообще, я считаю, что это онрё*. Иначе быть не может!        Когда они говорят так, то я начинаю думать, что мы говорим на разных языках… — промолчала Май на заявление Аяко, хотя и порадовалась, что она защищала её интересы.        — Май, в синтоизме привидений принято называть юрей и онрё. Юрей — это невидимые духи умерших людей, — сказал Хосё уже по привычке всё объяснять. — А онрё — духи вернувшиеся ради мести. Они делятся на: сирё — вернувшиеся попрощаться; горё — это тёмный дух и икирё — душу живого человека, который покинул своё тело.        — Поживём и увидим, — равнодушно сказал Сибуя. — Подождём Хару, а уже потом будем делать выводы. Май, — он вновь окликнул её, и Танияма, как стойкий оловянный солдатик выпрямилась.        — Да! — звонко откликнулась она.        — Покажи мне комнату, где обитал дух ребёнка. Мы установим одну камеру там. Нужно проверить есть ли ещё призраки в этом доме…        — Снова ты самую здоровую нашёл! — возмутился Хосё. — Аяко и я можем показать тебе эту комнату. Пусть Май отдыхает…        — Я попросил Май… — сделался Нару бескомпромиссным, и гордо поднялся со своего места.        — Ничего, Монах, — натянула Танияма измученную улыбку. Что этот Сибуя задумал? Неужели хочет переговорить со мной без свидетелей? Чувствую, что это не к добру…

V

       — Это здесь? — спросил Казуя первым делом, когда они с Май оказались в комнате, где раньше жил дух ребёнка.        — Да, — кивнула Танияма. — Эти игрушки — подношения. Мы тоже такие делали… — сказала она, указывая на гору теперь никому не нужных игрушек.        — Их необходимо сжечь, — предупредил Сибуя. — Скажи оками* или нокаи*, чтобы избавились от этого.        — Э… э… — затруднилась Май в формулировке и последовательных действиях своего босса.        — Оками — это хозяйка рёкана, а нокаи — личная служанка и помощница по быту. Ты в последнее время что-то чересчур много тупишь, — нахмурился Сибуя, и не думая делать исключений для больных.        — Ну знаешь ли! — запыхтела Май от обиды и злости. — Я никогда раньше не была в рёканах, да и не планировала. Откуда мне знать, как тут положено называть персонал?!        — Не важно, сделай то, о чём я попросил. Меня эта девушка избегает… — подумал он о Мари и вновь задумался.       Совсем не удивительно, как от тебя ещё призраки не шарахаются?! — скривилась Танияма от очевидности поведения и без того нелюдимой оками.        — Нару, ведь игрушки — это вместилища, поэтому ты хочешь их сжечь? — Май решила полюбопытствовать, чтобы Сибуя немного уделил времени ей.        — Не только, — апатично ответил тот. — В дао считается, что у каждого предмета есть душа, поэтому оставлять в доме различный хлам крайне вредно. Как правило, старые вещи накапливают в себе отрицательную энергетику, поэтому их принято сжигать. В нашем же случае возможен и тот и другой вариант. Май, послушай, ты уже знаешь, что место нашего исследования — это основа, поэтому к каждому делу мы готовимся заранее. Сейчас мы находимся на территории, о которой ничего не знаем и хуже всего то, что хозяева сами ничего толком не знают или намеренно скрывают. Так это или нет, но опасности никто не отменял и опаснее всего здесь оставаться тебе.        — Ты хочешь, чтобы я уехала? — удивилась она, ощущая примерно тоже, если бы её сейчас уволили.        — Ты повредила ногу, толка от тебя не так много.        — Но ты же сказал, что от меня зависит очень многое? — закричала она от обиды.        — Сказал, — ровно ответил Сибуя. — Но сейчас я передумал.       Не верю… Это первое дело, из которого Нару меня гонит, а ведь и браться за него не хотел! — подумала Май, как от обиды поняла, что почти плачет из-за чего поскорее отвернулась к окну.        — Май, позже я тебе расскажу о причинах такого решения, а пока передай мои слова оками и попроси Матсузаки сделать тебе амулет. Я не хочу, чтобы призрак последовал за тобой. Май, это приказ. Игнорированием тут ничего не изменишь! — сделался он грубее, но девушке было не до его приказов.        — Я не понимаю, — уставилась она в иллюминационное окно. — Раньше эта слива была в табличках омамори, а теперь нет ни одной… — сказала она, глядя на ещё зелёное дерево, но без табличек оно словно осиротело. Казуя подошёл к окну и, кажется, разглядел что-то ещё.        — Выйдем в сад… — подал он руку, и Май от такого затормозила сильнее прежнего.       А вот это что-то совершенно новое… — посмотрела она на отставленный локоть Сибуи с подозрением.  — Мы с Нару пойдём в сад вместе и под ручку… Я что-то пропустила…        — Ты ещё долго будешь время тянуть? — посмотрел тот очень неодобрительно. — На руках я тебя точно не понесу, а передвигаешься ты чуть быстрее подбитой клячи.       Так это из-за ноги… А я-то размечталась… — поняла она причины его вежливой грубости, но не уловила почему он просто не оставил её в этой комнате наедине со своими мыслями.        — Извини, что доставляю столько хлопот… — вцепилась она в руку босса, не лишаясь от этого некой радости.       Так вот что испытывает Масако, когда эксплуатирует Нару… — похихикала она про себя. — Это и правда приятно… — мечтательно повисла она, забыв и о странном приказе.        — Я хотел спросить о твоём самочувствии до инцидента, — раскрыл Сибуя карты, пока они проходили по крытым коридорам. — Было ли у тебя ощущения подавленности? Депрессия или что-то похожее?        Ты издеваешься? — еле сдержалась Май, чтобы не выкрикнуть это. Казуя шёл достаточно быстро, поэтому на вопли времени не осталось. — Нагрубил мне, уехал с какой-то крашеной шваброй, а теперь спрашиваешь, не страдала ли я? Конечно, страдала! Такой бессердечный вопрос мог задать только эгоистичный нарцисс Нару! — бушевала она в душе, стараясь помалкивать.        — Я пытаюсь выявить мотивы этого призрака. Если нам не ясна история этого духа, то необходимо хотя бы понять алгоритм. Так мы избежим возможных жертв…        — Да, было такое… — виновато ответила Май, раздражаясь только оттого, что её признание он проигнорировал, а значит, вина его, а совесть мучает её, и где тут справедливость?!        — Понятно, спасибо, что ответила, — сказал Нару куда мягче прежнего. — Теперь многое встаёт на свои места…       — Нару…  — посмотрела она очень внимательно.  — Когда он говорит спасибо, его лицо меняется. Он становится таким грустным и одиноким, что я бы его сейчас обняла и погладила по голове, но боюсь, что этот Нару меня за такое точно уволит… — остереглась Танияма поспешных выводов, как в гэнкане* столкнулась с Мари.        — Доброе утро, мы как раз хотели с вами переговорить, — сказал Сибуя быстрее, чем та успела найти причину для исчезновения.        А Нару относится к ней очень уважительно, — заметила Май.  — Неужели понял, что ей это очень понравится? — Танияма вспомнила высокомерную природу девятнадцатилетней хозяйки рёкана и постаралась вести себя должным образом, в её случае — молча.        — Я уже всё вам сказала… — ответила та не теплее Сибуи, не забыв и того, зачем пришла. — К вам тут молодой человек приехал… — сообщала она и позвала с улицы гостя.        — Джон! — увидела Май их друга священника и не смогла скрыть счастливой улыбки.        — Доброе утро, — поклонился он, как и всегда очень дружелюбно. — Надеюсь, что я не сильно задержался? Таксист меня дважды отвозил не в тот район. Даже сейчас ещё ждёт, утверждал, что я всё с местом напутал… — виновато улыбнулся он. — Наверно, это из-за моего акцента… — посмеялся он над собой.        — Мы не принимаем иностранцев в своих стенах, — объяснила ему всё Мари. — Поэтому таксисты, которые работают давно, знают, что здесь им одна дорога — обратно в посёлок.        — Вот как… — заулыбался Джон, почувствовав себя не в своей тарелке.        — Сейчас другой случай! — бодро сказала Май и, позабыв крепкую руку Сибуи, сцепилась в рьяном рукопожатии с Брауном. — Мы же здесь работаем, а не отдыхаем.        — Действительно, — скептически посмотрела Мари, желая уйти.        — Мари, подождите, — остановил её Сибуя, взяв при этом за руку. Строгая девушка неожиданно покраснела, застыла, и все замолчали, словно её шок стал коллективным. Один только Нару, будто заговорённый и глазом не повёл.        С чего это он к ней по имени обратился? Да ещё и руки распустил?!  — приревновала Май, глядя на славную победу самовлюблённого нарцисса и свой полный провал.        — Мне нужно спросить о табличках, — начал он без особых промедлений, пока Танияма уважительно сдерживала гнев. — Май сказала, что на сливе, возле комнаты вашего домового духа, были таблички омамори. Это вы приказали их снять?        — Мы это делаем ежегодно, — отвернулась та. — Во время празднования Обона… Если вас не затруднит, то не могли бы вы отпустить?.. — попросила она, испытывая из-за наглости Нару стеснение.        — Разумеется, — спокойно сказал Сибуя и невзначай провёл пальцами по руке Мари.        — Спасибо, — постаралась она сказать гордо, но Казуя заметил лёгкую дрожь в голосе. — Мой брат и некоторые служащие уехали на озеро Аси-ноко, там есть синтоистское святилище Хаконе Гонгэн. Мы отдаём священнику старые амулеты и покупаем новые.       Таблички омамори работают не больше года…  — задумался Сибуя. — Они следят за положением дел в рёкане очень хорошо… Почему мне кажется это подозрительным?        — Мари, а почему вы не поехали со всеми? — спросила Танияма, и Казуя отвлёкся от глобальных мыслей, замечая то, что было всё это время под носом. — Почтить память своих предков… Это ведь очень важно, вы так не думаете?        — Кто-то должен был остаться… — ответила та совсем безрадостно. — Мой брат почтит их память за нас обоих. А теперь прошу меня извинить, в гостинице ещё очень много дел.        — Мари! — выкрикнула Май. — Простите нас за неудобства, — поклонилась она, думая, что из-за них девушке пришлось остаться дома.        — Мы все делаем свою работу, — спокойно приняла та извинения. — Никто не виноват в том, что мой брат доставляет окружающим массу проблем.        И всё же она на него злится… — подумала Май, вспомнив то, что нанял их именно Нао.        — Мари, ещё Нару сказал, что игрушки в комнате Дзасики-боко следует сжечь, — сказала Танияма осторожно, ведь говорить хозяину, что делать с его собственностью не очень-то уважительно. — Они могут стать проблемой, мы уже видели такое один раз с куклой. Духи иногда используют их как вместилища…        — Я уже говорила, что здесь ничего нет, — отвернулась она. — Но если вы говорите, что они могут доставить гостям хлопоты, то я отдам распоряжение. Садовник сожжёт их сегодня же.        — Мари, если останется что-то целым, то вы только не трогайте, — прокричала ей Май, ведь та вышла на улицу. — Позовите в таком случае нас…        — Глупости… — пробурчала та себе под нос и вновь занялась какими-то повседневными, а для Сибуи подозрительными делами.

VI

       — Джон! Ты приехал, — радостно встретил того Хосё. Они так и сидели в гостиной, ожидая, когда Нару и Май решат все свои вопросы.        — Ну что, помирились? — спросила Аяко, увидев довольное лицо Таниямы. Она обрадовалась приезду Джона и как-то отвлеклась, а ведь радоваться было нечему.        — Мы же не ссорились… — покраснела Май, побаиваясь, что та взболтнёт чего лишнего. Пусть Нару и был пупом земли, но не настолько же, чтобы унижаться перед ним.        — Да, извините, что задержался, — ответил Джон.        — Да в общем-то ты не опоздал, — сказала Аяко и заходила по комнате. Она подошла к окну и посмотрела на виднеющееся здание, где осталось всё оборудование. — Пока мы ничего толком и не делаем.       — Аяко, — возмутилась Май. — Нару и Лин работают.       — Работают они или тратят наше время, но мы уже давно могли провести изгнание и ехать на этом домой, — развела руками она.       — И какого духа ты собралась изгонять? — спросил Нару. — На данный момент мы даже не знаем, сколько их там. Удивительно, что вовсе знаем об их присутствии. Понижение температуры и реакция животного — это верный признак, но пока я хочу обсудить с вами то, что мы имеем. Скоро приедет Хара, а пока она не дала заключения о том, что нас там ждёт, то я бы попросил всех воздержаться от безрассудных действий.       — С чего ты решил, что там не один дух? — поинтересовался Хосё. — Май видела только одного призрака…        — Май видела призрака в лесу, — напомнил Сибуя всем. — Пока слишком мало данных, чтобы делать выводы. А вот в нашем случае есть уже что-то. Отвечая на твой вопрос, я пришёл к такому выводу из данных термографии. Термочувствительные камеры были установлены в парадном зале дзёдан-но-ма и в центральном помещении охирома*. Это два самых больших и важных зала в здании. Там и там мы можем наблюдать понижение температуры в одно и то же время. С двух до трёх ночи температура в этих залах снижалась до минус двух-трёх. А вот в комнате погибшей Хэруми Мори никаких признаков паранормального нет. Думаю, остальные одиннадцать комнат мы трогать не будем. Оками просила не трогать эти комнаты, так как вещи учениц находятся там, чтобы избежать возможных скандалов, мы не будем вмешиваться в их частную жизнь. Наша площадь уже определена. Однако остаётся ещё две комнаты — это спальня оками, то есть Мари и комната госпожи Окады. Госпожа Окада родом из Киото, поэтому на празднование Обона она уехала домой. Мне не помешали бы её пояснения по делу, но придётся пользоваться тем, что есть. Хэруми нашла именно она. По словам нокаи, девушку нашли в саду, она попыталась повеситься на дереве возле дома. Хэруми побоялись оставлять с ученицами, и гейша попросила старших девушек отвести её в рёкан, в это время вы как раз ужинали. Мы не знаем, как вела себя Хэруми в тот день, когда пыталась покончить с собой, поэтому в деле с Май остаётся большая погрешность. Чтобы быть уверенными наверняка и исключить опасность извне на улице установлен сейсмограф. С помощью сейсмограммы мы можем увидеть то, что согласно шкале Рихтера оценивается в один балл — то есть сейсмические волны, которые мы не чувствуем, но сейсмограф зафиксирует. Кроме волн существуют шумы, которые не являются сейсмической активностью вовсе. Поскольку ночью здесь очень тихо, нет машин, предприятий и безумных музыкантов, то мы зафиксируем посторонние шумы в ночное время. Чтобы было понятно всем, скажу иначе. Если призраки начнут греметь входными дверьми и перемещать предметы в саду, то мы заметим это на сейсмограмме. И вопрос, который меня волнует, это насколько ты хорошо знаешь Нао, Такигава? — задал он неожиданный вопрос Монаху, тот, как и все переваривал полученную информацию и тут неожиданный вопрос.        — Не то чтобы хорошо, но не так уж и плохо… — ответил тот подумав. — А в чём проблема? Нао славный малый…        — Но вот пояснения твоего «славного малого» и не сходятся, — строго сообщил Казуя и присел за низкий стол и ноутбук.        — Не мне судить, но мы все что-то скрываем и ты, между прочим, больше всех, — нацелился Хосё на невозмутимого до всего Сибую.        — Боже мой, не ссорьтесь! — влезла во всё это Май. Между Такигавой и Сибуей происходил маленький конфликт, а времени на ссоры совсем не было.        — Если тебя что-то не устраивает в моих методах, то ты можешь идти, — безразлично сказал Сибуя. — Я всегда вам об этом говорю. Если вы не в состоянии работать в команде, то я сделаю всё сам. Во всяком случае, я не доверяю твоему другу и мне не нужно быть эмпатом, чтобы почувствовать обман.        — Ты хотя бы сказал, в чём его подозреваешь… — решил Хосё не лезть в бутылку, тем более что видел плохое настроение Сибуи.       — Изволь, — сказал тот, делая очередное одолжение. — Из его рассказа я понял, что рёкану вот уже восемьсот пятьдесят лет, но это здание и здание на другом конце сада отличаются. Разница между ними примерно лет в триста. Так гостиница, в которой мы находимся сейчас, построена в 1157 году. Это соответствует реальности. Её стиль характерен тому времени. В эпоху Хэйан этот стиль получил название синдэндзукури. Помещения здесь большие и просторные, связаны крытыми галереями, но вместе с тем, всё очень просто. Здание же на другом конце сада полностью противоречит заданному стилю. С виду оно почти не отличается, но внутри всё иначе. Простоту стиля синдэн заменяет изящество. Такое стали практиковать лишь в 1435 году в период Тояма. Характерный для того времени стиль сёиндзукури впервые стал появляться в монастырях. Однако с течением времени его перенимали зажиточные землевладельцы и высокопоставленные чиновники. В сёине главным является высота пола. Чем престижней помещение, тем выше её уровень. В синдэне почти нет росписи, а в сёине распространение получила роспись дверей — тёдайгамаэ*. Моё предположение о том, что разница у зданий примерно в 250-300 лет заключается в том, что в 1716 году прошли реформы Кёхб. В основе реформ был положен принцип отказа от излишеств. Роскошь убрали даже из дворцов, запретили пышные празднества, азартные игры. Самураи и даймё почувствовали на себе политику экономии. Большинство княжеских домов начали приходить в упадок, так как административная реформа постепенно выводила должность глав провинций. Такое здание мог построить лишь даймё или «новый помещик». Они стали формироваться в деревнях из числа купцов, ростовщиков, зажиточных крестьян и даже самураев. Однако благодаря реформам эпохи Мэйдзи мы можем прийти к выводу, что владельцами этого здания были ни самураи и не даймё. В 1869 году их обязали передать свои владения императору. Значит, мы имеем дело с чем-то другим. Я полагаю, что это здание принадлежало кому-то другому из-за того, что одной семье практически невозможно содержать такое количество собственности. Их отдалённость и стиль… Для чего владельцам рёкана возводить такое строение? И эта школа… Очень странное направление, о котором я не нашёл никаких заметок. Нет рекламы и какого-либо упоминания. Закрыть отель на целый месяц… Здесь должна быть причина… Пока я полагаю, что тут имеет место частный клуб. А если это так, то мы лишаемся возможности узнать особенности его направления. Я проверил госпожу Шайори Окаду, она действительно работает гейшей в Киото и остаётся на сегодняшний день одной из лучших. Поэтому подозревать их в чём-то незаконном нет смысла. Скорее всего, это всего лишь школа по «изготовлению» идеальных жён, но то, что мы не знаем истории этого здания, остаётся для нас большой проблемой. Я сделал запрос на генеалогическое древо семьи Хаяси, но есть ли смысл искать странные смерти в их семье, если это здание принадлежало даже не им? Вот это меня беспокоит больше всего, а то, что Мари и Нао утаивают это, ставит меня в тупик и заставляет временить с осмотром и очищением здания.        — Я ничего не поняла из того, что ты сейчас только что сказал, — призналась Май честно, ведь выводы обычно делал всегда он сам, как и изучал основу, причём заранее.        — Нару предполагает, что это здание было построено между 1435 и 1716 годом, — постарался объяснить Монах. — А рёкан был построен в 1157. Непонятны причины возведения этого второго строения…        — Чтобы было понятно тем, кто на уроках истории спит, скажу иначе, — сказал Нару гневно, заметив, что объяснение Такигавы не сильно помогло. — Поскольку мы не знаем, кому принадлежало здание, то и не знаем, кого придётся изгонять. А, не зная даты его возведения, я лишаюсь возможности сделать запрос и проверить. Из-за всей этой путаницы придётся проверять всё, а это займёт время. Так что я очень рассчитываю на твои сны. Раз мы подошли к этому, то думаю, все хотят знать, чего нам скажет наш эмпат.       Вот кто просил рот открывать?! — напугалась Май серьёзности Сибуи, не зная, как сказать горькую правду.       — Как бы это сказать… — опустила Май глаза, начиная виновато играть пальцами.       — Что ещё? — сместил Казуя брови, и минута тишины перед расстрелом, застала Май врасплох.       — В последнее время я испытываю с этим маленькие затруднения… — начала говорить Танияма. — Я не совсем понимаю, из-за чего это происходит, но снов никаких нет… — выдавила она из себя, затаив дыхание перед казнью.        — Ясно, — сказал на всё это Сибуя, разворачиваясь к окружающим спиной. Его вдруг заинтересовал стенд, где висели планы зданий.       И это всё?! — чуть не открыла рот она.  — Только ясно…        — Будем ждать Хару… — добавил к сказанному Сибуя.        Как-то это обидно… — подумала Май, но вмешался Хосё.        — Нет уж, подожди! Май, ты обещала Лину, что расскажешь Нару о своих проблемах со сном. Тебя что-то тревожило, только поэтому Лин дал тебе заклинание. Возможно, ты предчувствовала беду, рассказывай уже! — надавил он, и Танияма поняла, что вот сейчас Нару похоронит их всех.        — Какое ещё заклинание? Какие проблемы? — начал он пускать грубость за грубостью и все ощутили гнев своего страшного, пусть и временного босса.        — Да это он так шутит, — замахала Май ручкой, но глупая улыбка тут уже бы не помогла, скорее Сибуя ещё больше рассвирепел.        — Но Лин не шутит, — сказал Нару и перевёл взгляд на своего ассистента. — Чего именно ты ей дал?        — Нару, прости, я не думал, что она им воспользуется, — удивился Кодзё таким новостям. — Май чувствовала себя очень плохо, поэтому мы решили помочь…        — Я не спрашиваю о ваших решениях и о том, как себя чувствовала Май, — нагрубил Казуя в ответ. — Я спросил, что ты ей дал?        — Сюаньюнь чжоу… — ответил Лин.        — Заклинание глубочайшего сокрытого… Это заклинание не могло навредить! — сказал Нару и посмотрел на Май так, словно она кара господня. — Чего ты себе навыдумывала?        — А? — не поняла она такого вопроса. Только что нападали на Кодзё, а теперь вновь на неё.        — Ты закрыла шестой канал, тот самый через который ты находила контакт с подсознанием. С такими экстрасенсорными проблемами ты разучилась отличать ложь от правды, не в состоянии разобраться в собственных эмоциях. Понимаешь, к чему это приведёт?       Да я и поняла только то, что не могу разобраться в собственных эмоциях, но глупо в этом винить только меня!        — Да, соображать быстрее ты не стала, — вздохнул Нару и потёр свои виски. — Так, сейчас твоё физическое и нематериальное тело не в форме, у меня есть все основания, чтобы отослать тебя домой…        — Хватит решать за других! — закричала Май, не выдержав властного напора начальника. — Моё тело уже в норме! Ты сам сказал, что повязку следует оставить на одну ночь. Нога побыла в состоянии покоя часов четырнадцать. Этого хватит, да и, в конце концов, это обычный синяк!        — Я не собираюсь спорить с человеком, который не понимает разницы между гематомой и синяком, — сказал Нару так, словно и не слышал панического тона Май. — Опухоль спала, но бегать ты пока не сможешь. И как я и говорил ранее, у меня есть и другие причины, чтобы так поступить. А пока твой канал закрыт, то лучше не оставаться там, где ты как лань на открытой местности. Хищники тебя задерут раньше, чем ты успеешь посмотреть им в глаза, — Нару ткнул пальцем в середину лба Май и, устав от бессмысленного спора, вернулся к своей обыденности. — Хара должна вот-вот приехать. Я пойду её встречать. Лин, жди нас на том краю сада.        — Хорошо, — кивнул тот в ответ.       — А ты говоришь, что вы не ссорились, — закатила Аяко глаза, не зная как по-другому и назвать их вечные споры.        — Мы не ссорились, — тихо сказала Май. — Скорее мы не понимаем друг друга… Лин, прости меня! — поклонилась она, чувствуя вину. — Из-за меня Нару сорвался на тебе…        — Нет, — успокоил тот. — Нару злится из-за того, что ничего не выходит. Он не любит дел, где такой беспорядок. Дело в том, что он думает поступить так, чтобы никто не пострадал, но гордыня порой берёт верх и он срывается. Он скоро разберётся в основах и тогда всем будет легче.        — Хорошо бы, — вздохнула Май. — А что это за шестой канал?        — Это чакра Аджна, — объяснил Монах. — Её ещё называют третьим глазом. Эта чакра цвета индиго и находится она посередине лба. Она настраивает тело на контакт с подсознанием. Очень часто закрывается из-за плохих мыслей и эмоций. Её закрытие приводит к переутомлениям и стрессам. Всё это сводится к тому, что опускаются руки и пропадает желание жить. Видишь ли, в буддизме мы открываем эти чакры, а вот оммёдзи может и закрыть, поскольку в дао практикуют и то, и другое. Но я думал, что Лин даст тебе что-то посильнее… — посмотрел он на собирающегося Кодзё недоверчиво.        — Я не собирался ей вредить, — ответил Лин, почувствовав на себе внимание окружающих. — Заклинание глубочайшего сокрытого, как и такие как очищение сердца — цзинсинь шэньчжоу, очищение от скверны — цзинкоу шэньчжоу, очищение тела — цзиншэнь шэньчжоу и заклинание золотого света — цзиньгуан шэньчжоу это всего лишь часть утреннего и вечернего молебна.        — Проще говоря, ты хотел, чтобы Май расслабилась и поверила в свои силы, — объяснил Хосё хитрый ход ассистента замучившего всех диктатора.       — Не только. Это заклинание заставляет посмотреть вглубь себя, обрести гармонию с собой. А это и есть путь к раскрытию шестого канала, — объяснил Лин перед уходом.        — Что-то похожее я чувствовала… — призналась Май. — Всё вместе… Потерянность, безысходность, а в какой-то момент стало тихо и мне показалось, что я слышу в голове шум.        — Ты подключилась к своему центральному каналу, — объяснил Хосё. — Этот канал проходит через всё тело. Это очень хорошо, если ты смогла его почувствовать, значит, не всё так плохо. Странно, что из-за этого Нару хочет отправить тебя домой… — проводил он взглядом спокойного до всего Лина и вновь вернулся к расстроившейся Май.       — Он сказал, что у него есть и другие причины…        — Май, не расстраивайся, — сказал Джон. — Я уверен, что Лин и Нару хотят как лучше…       — Действительно, — влезла Аяко. — Ты уже должна знать, что у Нару для всего есть логическое объяснение.        — Я знаю, но это не значит, что я смогу уехать и оставить здесь вас… Да и призрака видела я одна. Да, я не видела лица, но я уверена, что почувствую его приближение!        — Тогда чего мы здесь делаем? — взбодрился Такигава. — Пойдёмте и посмотрим, чего скажет наш медиум!       — Но ведь Нару сказал… — посмотрел Джон неуверенно.       — Нару ещё ребёнок! Мы не обязаны его слушать! — огрызнулась Матсузаки.       — Кто запел! — посмеялся Хосё. — А я уже подумал, что ты испугалась…       — Да кому интересно то, что ты думаешь?! — возгордилась Аяко. — Пойдёмте, а то мы здесь до Рождества пробулькаем!

VII

       — Хара, спасибо, что приехала, — сказал Сибуя, когда они с Масако шли по саду к месту «охоты». — Я знаю, что тебе было сложно выбраться…        — Ничего страшного, — она изогнула губы в небесной улыбке. Обычно так улыбается снизошедшая до грешников богиня — хладнокровно, высокомерно, но кротко. — Ты никогда не просишь о таких услугах, если дело того не требует.        — Да, есть опасность для жизни окружающих. Я хотел, чтобы ты проверила два здания.       — Уже были жертвы?        — Да, одна из девушек покончила с собой. На Май тоже было совершено нападение, но это произошло за пределами рёкана… — сказал Сибуя и задумался о чём-то своём. — Я хотел бы тебя попросить забрать её и Аяко.        — Всё настолько плохо? — спросила она забеспокоившись.        — Я бы не хотел рисковать… Кроме того, призрак душит свои жертвы. А жертвы, которые умерли от асфиксии, выглядят жутко, — вспомнил он красно-синие, с опухшими лицами трупы, избегая лишних описаний при Масако. — Это зрелище не для слабонервных.        — Я понимаю… — опустила она смиренно взгляд, продолжая держаться за руку Нару.        На улице была тёплая и достаточно ясная погода. Если посмотреть со стороны, то никогда не подумаешь, что гуляющая под ручку в саду пара — это два охотника на привидений. Идеальная до каждого кончика ногтя девушка и такой же идеальный юноша.        — А хорошо они работают! — услышали все звонкий голос Монаха. Сибуя и Хара как раз подходили к двухэтажному зданию, где и следовало изучить обстановку и тут гармонию нарушил этот насмешливый вопль.       Наверняка проделки Масако! — взъелась Май.  — Сколько она ещё будет его шантажировать?!        — Я же сказал вам подождать в другом здании! — не скрыл Сибуя того, что не доволен.        — Прости… — почувствовал вину Джон.        — А мы так тебя все и послушали, — гордо возразила ему Аяко. — Ты же сам не будешь духов изгонять, потом нас попросишь, а мы должны знать, с чем имеем дело.        — Делайте, что хотите, — сказал лишь Казуя. Он чаще смотрел на Май, а сейчас сделал вид, будто не замечает.       И что? Я тоже хочу знать! — постаралась она не брать в голову очередную заносчивую гримасу Сибуи.       — Масако! — окликнула её Аяко, заметив, что той не по себе.        — Ничего, — вновь выпрямилась она, — дышать здесь и правда немного сложно, — проплыла она мимо коллег.       Конечно, на улице ей дышать сложно… Так бы и сказала, что внимание к себе привлекает! — разозлилась Май оттого, что Хара вновь как пиявка прицепилась к Нару и прошла с ним внутрь здания.        — Лин, ты сделал то, о чём я просил? — не успел Казуя войти, как уже начал приказы раздавать, а точнее, спрашивать об их выполнении.        — Да, всё готово, — ответил Кодзё, столкнувшись с окружающими сразу за гэнканом. На его шее висел зеркальный фотоаппарат, а за спиной, через раздвинутые занавески, виднелась первая комната — гэдан-но-ма и расписанные там стены.        — Идите вместе с Лином, — обернулся он, давая дельные указания. — Я сейчас присоединюсь к вам. Хара, мы будем за тобой наблюдать, — сказал он Масако.        — Да, я знаю своё дело, — поклонилась она, выделяясь среди нерадивых коллег исполнительностью.       Снова она выпендривается, а ведь только приехала! — злилась Май и это невольно отражалось на её лице.        — Да ладно тебе, Май! — весело сказал Хосё. — Масако уедет через часа два-три.        — А? — среагировала Танияма. — Почему так внезапно?        — Уже соскучилась, а ведь она твоя конкурентка… — сказала Аяко, устраиваясь на стуле возле мониторов.       — Я такого не говорила, — вспыхнула Май так, словно её в общественную баню затолкали.        — Да это всем и без слов понятно, — расслабился Хосё. — Правда, Джон? — уронил он на того свою руку и повис.       — А… да… возможно, — смутился священник, оказавшись втянутым в эту кашу.       — Да ты и сам покраснел, — рассмеялся Монах. — Ладно, давайте смотреть, что там на камерах!       — Веселимся, — появился Нару как раз в тот момент, когда все засмотрелись на двенадцать мониторов, которые стояли в три ряда по четыре штуки в длину. — Этим вам стоит позаниматься в другом месте.       — Не кипятись, — высказался Монах, — мы уже во всю работаем. Да и ваши четыре глаза — это хорошо, но вместе эффект будет лучше.        Сибуя ничего не сказал. Он внимательно посмотрел на Май, та глядела в мониторы так, словно от этого зависела вся её дальнейшая жизнь, и только позднее включился в дело.        — Что там с температурой? — спросил он.       — Пока держится на двадцати шести, — ответил Лин.       — Масако решила начать со второго этажа, — сообщил Джон, увидев девушку на экране монитора. — Пока ничего странного не происходит… Она с виду спокойна.       — Лин, включи звук, — приказал Сибуя.        Кодзё переключился на микрофоны и тихий, немного фонящий звук послышался в маленькой комнатке, где Нару приказал установить стеллажи и оборудование.       — Неприятный звук… — призналась Май, почувствовав, как по спине забегали мурашки. Ей стало холодно, так же, как в ту ночь в лесу. Она вцепилась в руку Такигавы и молча продолжила смотреть на изображение, передаваемое с высокоскоростных инфракрасных камер. — Смотрите! Вон там! закричала она, увидев на дальнем мониторе чью-то появившуюся из потолка фигуру. — Женщина… только что там была женщина… точнее её голова и волосы… — сказала она, немного задыхаясь от увиденного. Чувство страха и недавний стресс подкосил.       — Что это за комната? — спросил Нару.       — Тюдан-но-ма, — ответил Лин.       — Следующий пролёт будет в дзёдан-но-ма. Смотрите на эту камеру внимательно, — приказал Сибуя, указывая на монитор, который разместил ровно в центре. — Хара подходит к этому залу…       Масако двигалась именно в том направлении, но у сёдзи в дзёдан-но-ма остановилась.       — Почему она не двигается дальше? — спросила Май, переводя своё сбитое дыхание.       — Масако что-то почувствовала, — ответил Хосё. — Нару, может быть, ей нужна помощь?       — Нет! Мы не должны мешать её работе. Хара может за себя постоять. Сейчас ещё день. Духи не станут нападать.       — Но та женщина… — схватилась Май за горло, не в силах отрицать того, что только что увидела.       — Держи себя в руках, — сказал ей Казуя. — Мы рядом. Если возникнут осложнения, то Такигава или Джон с этим быстро разберутся.       — Конечно, сам-то ты ничего не можешь, — съязвила Аяко.       — Уж кто бы говорил, — посмеялся над ней Хосё.       — Тихо! — отругал Сибуя. — Слышите? — напомнил он всем о микрофонах. На записи стал изредка прослеживаться скрип. Вначале его едва улавливали, а затем он усилился. Казалось, что всё здание обмотали верёвками и медленно, как тисками сдавливали.       — Нару, что это? — огляделся Хосё, подумывая, что стоит выбираться.       — Не страшно, это всего лишь шумы, — сказал Сибуя так, словно его пульс от этого ни чуть не участился.       — Смотрите, кажется, Масако вошла в контакт, — вновь всех окликнул Джон, замечая, что Хара кому-то поклонилась.       — В том зале кто-то есть… — тихо сказала Май.       — Подождём, — проговорил Нару, как и все, посматривая на мониторы. — Что с температурой, Лин?       — В дзёдан-но-ма температура упала до трёх градусов, продолжает снижаться.       — Хорошо, они там… — злобно проговорил он, а тем временем Масако вновь поклонилась, посмотрела какое-то время на дверь с росписью тёдайгамаэ и покинула зал.       — За теми дверьми располагается ночная комната или спальня оками, — сказал Нару. — Хара не вошла в неё, хотя я просил проверить всё помещение, — задумался он, продолжая смотреть на мониторы и пустующий зал дзёдан-но-ма.       — Шум прекратился, — заметила Май, и раздвижная дверь в их центр управления открылась.       — Здесь всё, — сказала Хара, стоило ей лишь появиться. — Пойдёмте в следующее здание.       — Масако, ты слышала скрип? Что это было? — спросил её Хосё.       — Сейчас здесь не стоит оставаться, — сообщила она вполне спокойно. — Духи немного растеряны нашим появлением. Боюсь, что они могут повести себя агрессивно.       — Мы уходим, — сообщил всем Нару. — Лин, сворачиваемся! Продолжим позднее…

VIII

      — Здесь всё чисто, — вернулась Масако ко всем в гостиную, когда закончила обход рёкана.       — Хотя бы здесь духов нет, — выдохнула Май свободно.       — Я чувствую, что раньше здесь был дух, но сейчас здесь тихо, — поделилась она своими мыслями и, подогнув колени, как и все, села за стол.       — Хара, что ты скажешь о том здании? — строго спросил Казуя.       — Мы уже знаем, что там есть духи, но сильные ли они? — задал свой вопрос и Монах.       — Или ты снова скажешь, что не можешь определить?! — не могла не съязвить Аяко.       — Аяко, ты… — начала Май потеть, словно этот камень бросили в её огород, а не огород Масако.       — Ничего, я могу за себя постоять, — гордо ответила Хара. — Я действительно не могу сказать, сильные духи или нет, но это не из-за того, что я не чувствую, скорее они ведут себя сдержанно. Они немного контужены, наше появление застало их врасплох.       — Мы слышали сильный шум, — сказал Джон. — Казалось, что здание вот-вот рухнет.       — Да, им не нравится то, что за ними наблюдают, но ведут они себя сдержанно, — сказала Хара. — Всю дорогу за мной кто-то следил, а когда я вошла в парадную комнату, то перед фусума* меня ждала женщина. Она преграждала мне дорогу, поэтому я не смогла пройти в ночную комнату. Призраки спрятались в ней. Я почувствовала их тревогу, но встревожили меня даже не они. Там есть кто-то ещё, тот, кого они боятся и слушаются. Эта женщина излучает тяжёлую ауру.       — Женщина? — переспросил Нару, и Май тут же посмотрела на его выражение лица. Его брови сместились, глаза прищурились — всё говорило о том, что он всё складывает и анализирует.       — Да, — ответила Хара. — Я не скажу, какого она возраста, но она ведёт себя достаточно сдержанно. Мы гости, и она молча наблюдает, но это затишье и пугает меня. Женщина, которая встретила меня, была чуть старше меня и Май. Она-то и сказала мне, что сегодня нас больше не желают здесь видеть. Мы злоупотребили их радушием, поэтому я побоялась последствий.       — Ты знаешь, сколько там призраков? — спросил Нару, продолжая думать.       — Не могу сказать даже приблизительно, — разочарованно сказала Масако. — Но что больше пяти — это точно.       — Спасибо за работу, теперь мы сможем начать работать, — сказал на это Сибуя.       Видимо, он только мне отказывается говорить спасибо по мелочам… — загрызла Май крохотная зависть, как показался и хозяин рёкана.       — Добрый вечер, Мичи сказала, что вы меня искали? — появился Нао в пять часов вечера, сразу же, как приехал с озера Аси-ноко.       — Да, я хотел кое-что уточнить, — сообщил Казуя, и миролюбивый хозяин послушно присел за стол рядом с Харой.       — А вы, должно быть, Масако Хара? — узнал он девушку. — Вы же тот медиум… Проводящая духов! — не скрыл он радости.       — Да, приятно познакомиться, — сказала она с присущей ей гордостью, не ожидая, что этот блондин начнёт трясти её руку и вести себя чересчур любезно.       — Хара уже уезжает, — сказал Сибуя, и вся радость Нао испарилась.       — Уже?! А как же ужин и онсэн? — даже как-то расстроился он.       — А ты собрался вместе с Масако баньку-то принимать? — съязвила Аяко.       — Я бы не отказался, но онсэны у нас раздельные, — ответил тот виноватым тоном.       — Думаю, на этом мы закончим любезничать, — вмешался Нару, попортив всем настроение. — Май, Матсузаки, — окликнул он их. — Вы поедите вместе с Харой. Матсузаки, сделай всем защитные амулеты, а ты, Хара, проследи, чтобы духи не последовали за вами.       — Я что-то пропустил? — закрутил Нао головой. — Май и Аяко нас покидают?       — В деле появились погрешности, — сообщил Сибуя. — Я считаю нужным отослать Май домой. Матсузаки присмотрит за ней.       — Я ещё не согласилась… — опустила Танияма голову, сжимая пальцами край стола.       — Тебе придётся согласиться, если ты желаешь окружающим добра, — сказал на это Сибуя. — А сейчас, чтобы вас не задерживать, я бы хотел кое-что уточнить.       — Вот был бы признателен, если бы вы обращались ко мне как-то попроще… — прикрыл Наоки глаза из-за глупой виноватой улыбки. Тон Казуи напоминал тон судьи, это как-то нагнетало обстановку.       — Меня интересует дата постройки того здания, где обучаются девушки, — сказал Нару, пропуская просьбу хозяина мимо ушей. — Я уверен, что то здание выстроено позже, нежели сам рёкан. Но данных об этом я не нашёл. На чертежах и схемах датирование отсутствует.       — Вы об этом… — почесал голову Нао с той же виноватой гримасой на лице. — Мы не указываем дату, так как здание действительно намного моложе самого рёкана, да и пустует оно редко. Его арендуют частные лица сразу после окончания в нём учебного сезона. Как правило, это художники, писатели и прочие известные личности. Поэтому прейскурант за отдых в том строении идёт отдельно. Мы отстроили его сразу после японско-китайской войны в 1895 году. Оно сильно пострадало в результате военных действий, поэтому досталось оно нам всё равно, что даром. Моя семья решила сохранить его вид, но из-за дорогой атрибутики мы не можем сдавать те помещения всем. Поддерживать такие вещи, как традиционная гостиница сложно и накладно, поэтому здесь всё не так просто. Я не скажу вам дату его заложения, как и не скажу, кто был прежним хозяином. Это мне попросту неизвестно.       — Смотри-ка, а ты ошибся, Нару, — поддел его Монах. — Это здание младше на семьсот с лишним лет.       — Я только предположил, — сухо выдал тот в ответ. — А что за строение в лесу? Май сказала, что нашла там инби?       — Так Май была в той стороне? — удивился Наоки.       — Да, я потерялась где-то в холмах и нашла те развалины не сразу, — рассказала она.       — Ты ушла так далеко! — вскрикнул тот. — Поэтому мы тебя не нашли… Никто из служащих рёкана дальше тех развалин не ходит. В том месте заканчиваются наши владения. Дом, где ещё сохранились инби — это дом нашей семьи. Точнее, раньше он принадлежал одному помещику, но ещё до войны 1894 мой предок женился на его дочери, и эти земли отошли нам. После войны там случился пожар, и мы не стали восстанавливать эту собственность. Слишком накладно…       — А я смотрю, ты зажиточный помещик, — почесал свою голову Хосё от такой неожиданности.       — Есть такое, — рассмеялся Наоки. — Все тяготы реформ, войн и столкновений обошли нас стороной. Источники Хаконе пользовались успехом, начиная с VIII века, поэтому у нас всегда были деньги на поддержание порядка. А тут ещё несколько удачных браков и реформ… В 1873 году ввели поземельный налог. Крестьяне были вынуждены отдавать 50% своего урожая, поэтому заложенные ими земли отходили постепенно таким помещикам, как мы. И вот на сегодня у нас куча неиспользуемой земли и эта гостиница. Мы всего в десяти километрах от древней дороги Токайдо, сейчас это национальное шоссе №1, вы же заметили грунтовую дорогу. Мы специально её не асфальтируем. Так сохраняется дух старины, да и ненужных путников куда меньше, — сказал он, намекая на этикет, всё же в рёканах жёсткая бронь.       — Значит, вы утверждаете, что приобрели это здание лишь в XIX веке? — сделался Нару строже, Май бы сказала, что строже уже некуда, но Сибуя нашёл лазейку для своего разрушающего любую ложь тона.       — Да, я достаточно хорошо знаю историю моей семьи, — ответил Нао миролюбиво, словно и не заметил обвинительного тона Сибуи.       — В таком случае, объясните это, — сказал Сибуя и развернул ко всем свой ноутбук. Там были фотографии, которые сегодня сделал Лин. На фотографиях изображались комнаты, а именно таблички, которые сопровождали каждую из них. — Все двенадцать комнат имеют такую табличку. С виду это обычный указатель, но такой указатель является амулетом. Мы обнаружили, что каждый из них соответствует одному из годов двенадцатеричного цикла, — рассказал Казуя о находке. — Кроме этого, перед входом в дом есть одна необычная статуя и табличка из персикового дерева…       — Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, — начал оправдываться Нао. — Но статуя эта стоит уже больше двухсот лет, любой заметит, что она уже разрушается, я бы даже назвал её куском камня…       — Этот кусок камня скрывает очень интересную надпись — «Ши гань дан». Специально для незнающих даоских учений я поясню, — сказал Казуя невозмутимо. — Надпись переводится, как «Камень осмелившийся противостоять». И специально для Май я поясняю, да, это то же самое, что инби — отражающая стена. На место расположения таких защитных барьеров мог указать лишь геомант.       Как же он про меня-то забудет… — посмотрела Май исподлобья.        — Геомант — это маг, который может с помощью специальных ритуалов и заклинаний установить гармоничную связь с землёй, — шепнул ей вдруг Джон.       Хоть кто-то разумный, — посмотрела она на священника даже слишком благодарно.       — Если кто-то думает, что это весело, то очень ошибается, — повысил Нару голос, и Май сразу поняла, что это реакция на её улыбку.       Ну извини, не все такие железобетонные…  — промолчала она, поняв, что пафосная речь Сибуи ещё не закончена.       — На табличке у входа иероглифы «лин» и «шэнь». Даоские маги наносили эти иероглифы с тем, чтобы усилить эффективность амулета, — вновь выдал Сибуя.       Сказал бы, что они ещё значат, — состроила Май рожицу, так как совсем не понимала того, к чему клонит Нару.       — Амулет наделялся магической силой «лин», исходившей от человека, обладавшего духовной силой «шэнь», — посмотрел Сибуя в её сторону и дерзко сказал.       Он теперь ещё и мысли читать умеет?! — у Май пошла голова кругом.       — Поэтому, я ещё раз спрашиваю, не напутали ли вы с датой строения? Глупо предполагать, что эти амулеты сохранились с момента заложения того или этого здания. Многие из них нужно менять ежегодно, а некоторые и каждый сезон.       — Нару, я думаю, что тебя здесь никто не понимает, — попыталась сгладить всё Май, но Сибуя был непреклонен. Он сверлил взглядом бедного Нао так, что у того начали уши гореть.       — Май, Нару клонит к тому, что буддизм был государственной религией вплоть до 1868 года, после прихода к власти императора государственной религией стал синтоизм. Интересующее нас здание возвели в XIX веке. Дао уже должно было войти в историю, — объяснил ей Хосё. — Думаю, по этой же причине он предположил, что здание возвели до реформ Кёхб. Мне тоже непонятно откуда здесь взялись даоские амулеты, и подозрительнее всего то, что каждый амулет направлен на определённого духа, поэтому его размещают в том месте, где этот дух себя проявляет. Получается, твоя семья знала о духах, которые сейчас в том доме?       — Нет же, — изумился Нао. — Я ничего не знал о духах, да и не думаю, что Мари знает. Если бы я знал об этом, то давно бы пригласил тебя, и уж тем более не стал бы подвергать опасности людей.       — А ведь Норико говорила, что не будет доплачивать за Дзасики-боко, — вспомнила Май слова ученицы, с которой столкнулась впервые в том строении. — С чего должна быть такая доплата? — стала нападать и она, не замечая этого за собой.       — Многие отели зарабатывают на домовых духах, — сказала Аяко. — Считается, что если в твоей комнате побывал Дзасики-боко, то богатство и удача будут сопутствовать тебе.       — Это омерзительное отношение, — прикрыла Масако лицо длинным рукавом своего кимоно, и Нао ощутил себя в зале суда, где жестокие присяжные, включая судью, выносят ему смертный приговор. На одного священника была надежда.       — Но ведь все эти амулеты имеют своей целью защиту, — заступился Джон, будто знал, что от него ждут этого христианского милосердия. — Насколько я знаю японцев, то могу сказать, что это люди очень суеверные, а такие места, как гостиницы всегда полны разных амулетов. Это скорее мера предосторожности, которая обеспечивает людям безопасность, если они невольно потревожат или оскорбят духов дома.       — Хоть кто-то мне верит, — расплылся Нао, как лужица от жалости к себе и благодарности к Джону. — Я уверен в дате реконструкции, хотя и знаю о том доме не так уж и много. Как я говорил и ранее, это место находится под управлением женщин, так как живут там целый месяц одни девушки. Я проверял документы на право собственности. Все купчие от лица императора. Когда здание стало ничейным, то оно отошло императору, но после войны в казне денег не хватало, и такие дома продавали. А насколько вы знаете, императорская власть вернулась только в 1868 году, до этого правили сегуны. Поэтому с датой ошибки быть не может.       — Амулеты, символизирующие дао, считаются самыми мощными разрушителями сё*, — поуспокоился Сибуя, переходя на свой холодный и ровный тон. — Я должен знать всё, чтобы обезопасить людей, которые будут заниматься непосредственным контактом с духами. Ваши духи спокойно реагируют на защитные заклинания, но Май сказала, что напавший на неё призрак обозлился, когда услышал звуки боевой магии. Всё это наводит меня на мысль, что дело Хэруми Мори и Май Таниямы никак не связано с тем, что сейчас находится в вашем доме.       — Это значит, что вы не будете его очищать? — перебил его Наоки, из-за чего Сибуя сжал губы и недовольно прикрыл глаза.       — Вы недослушали, — сделал он тому замечание. — Если с датой всё верно и ваша история правдива, то там, скорее всего, застряли те, кто пострадал во время войны. Их тела не упокоили должным образом и они остались. Мы проведём изгнание этой же ночью. Такие духи не должны сопротивляться сильно. Им самим хочется обрести покой, но поскольку они не знают, как это сделать, то испытывают страх, а в присутствии чужих могут почувствовать дискомфорт, бывает, что по этой причине они обороняются. Вы восстановили здание по его былому образу, вот ввиду этого они чувствуют себя как дома.       — А что будет с делом Хэруми? — спросила Май испуганным голосом. — Ты же не закроешь на это глаза? — привстала она на ладонях от возмущения, ведь Сибуя начал собирать кое-какие материалы, а это могло значить только то, что он планирует покончить со всем этой ночью.       — За госпожой Харой приехало такси, — сообщила Мичи, появившись в гостиной.       — Матсузаки, ты закончила с амулетами? — поторапливал её Нару.       — Сейчас, сейчас… — выводила она канзи на белых бумажках.       — Нару, ты мне не ответил, — направилась в его сторону Май, обходя все преграды Монаха.       — Что ты ещё хочешь услышать? — задержался Сибуя, хотя собирался проводить Масако. — Ты просила подумать о людях, которые живут в этом отеле. Я думаю о них. Духи, которые могут проявить в будущем агрессию будут сегодня же отправлены в иной мир.       — Ты же видел её! — вцепилась она в пиджак Сибуи, оттолкнув при этом к стене. Окружающие разнимать их не стали, а сам Нару чего-то ждал и смотрел. Май трясло. Трясло от переполняющего её гнева. — Ты видел глаза Хэруми, видел её красно-синее лицо и этот открытый рот… Я ещё долго буду засыпать и вспоминать её окрашенное страхом и болью лицо. Ты не можешь оставить этого призрака гуляющим по округе! — повисла она на собственных руках, натягивая чёрную одежду своего босса так, что та почти что трещала.       — Я тебе уже говорил, что во время войны бывало всякое, — спокойно заговорил он, останавливая жестом Хосё. Он хотел помочь, но Май бы не успокоилась без ответов. — У кого-то умер муж, у кого-то ребёнок, многих девушек насиловали и оставляли умирать в лесу, а другие, не выдержав горя или позора, убивали себя сами. Душа человека, который умер не своей смертью, не может успокоиться, она ищет новую жертву. Таков закон цикличности.       — Но ведь есть вероятность того, что она в том доме? — подняла Май свои глаза, и Нару увидел, что даже они ещё не восстановились. Глазные яблоки были немного красными. Сосуды, которые тем утром полопались из-за удушья, сейчас вновь покраснели. Обида и боль разочарования давили на Май.       — Нет, тот призрак находит своих жертв наобум. Это можно вывести из того, что она пыталась завлечь отца Наоки, потом повлияла на смерть Хэруми, а затем добралась и до тебя. Вас ничто не связывает. Половозрастной признак, по которому я связывал ваши дела, отпал, когда Наоки пояснил некоторые детали. На самом деле вы сами приманили этого призрака. У отца Наоки было горе в семье. Похороны вызывают много негативных эмоций. У Хэруми были проблемы с отцом и что-то с молодым человеком, ты же сказала, что находилась в депрессии. Упадническое и депрессивное состояние и стало вашим камнем преткновения. Такие призраки вызывают у человека внезапное желание покончить жизнь самоубийством. Это своего рода помутнение. Как правило, эти призраки сильные из-за жажды мести. Ты же знаешь, что существует лишь два способа борьбы с ними — изгнание и уничтожение. Поскольку она мстит, то я не смогу удовлетворить её желания, найти её кости и захоронить, тоже не выйдет. Остаётся лишь уничтожение. Чтобы это сделать её необходимо выманить. А охотиться она будет за тобой. Пока не исполнит того, чего желает.       — И это твои причины? Ты поэтому хочешь, чтобы я уехала? — посмотрела Май отчаянно, на что Сибуя не смог оттолкнуть.       — Да, я не стану использовать тебя как приманку. Это слишком рискованно, — признался он ровно и совершенно спокойно. — Матсузаки сделает вам амулеты, а Хара проследит, чтобы призрак не последовал за вами.       — Но вы же рискуете, — уткнулась она лбом в грудь Сибуи, подумав о последствиях уже потом. — Позволь мне остаться, Нару… Я не такая бесполезная, как ты думаешь. Мои сны никуда не делись, хотя и стали более обрывистыми. Только благодаря им я смогла найти выход из леса. Да, я не сообразила с этой стеной инби, но если бы я за неё не спряталась, то уже не увидела бы никого из вас. — Пожалуйста, Нару, я глаз не сомкну, если буду знать, что ты, Лин, Монах и Джон остались здесь одни, — сказала она правду и, не желая сдаваться, сделала шаг к нему навстречу, сцепив свои пальцы у него за спиной.       Сибуя принял её объятия молчаливо, глядя на её каштановые волосы на макушке с задумчивостью и вполне объяснимой жалостью.       — Нару, да сдайся ты ей, — посоветовал ему Такигава, посиживая на красной подушке вразвалку. Он упирался руками в татами, за таким низким столом затекали ноги, а тут на глазах разворачивалась ещё самая настоящая любовная драма. — Если отправишь домой насильно, то она же на автобусе сюда приедет, только хуже будет.       — Матсузаки, — перевёл он взор на жрицу храма синто, немного подумав, — сделай всем защитные амулеты. Отныне никто никуда не ходит по одному, — посмотрел Сибуя на окружающих и неожиданно для Май положил свою руку к ней на голову. Под её тяжестью она уткнулась в его чёрную рубашку сильнее, наконец, почувствовав запах его тела, как этот же горьковато-ледяной запах и заставил очнуться.       Серьёзно? Я обнимаюсь с Нару на глазах у всех? И даже Масако помалкивает?! — очнулась она, начиная с ноги на ногу мяться.       — Лин, я попрошу тебя присмотреть за Май, — сказал Сибуя немного мягче, чем обычно, возможно, дело было из-за того, что он просил, а не приказывал. — Рядом с нами ей ничего не угрожает, но я не могу присматривать за ней постоянно, я ещё планирую задержаться в этом месте. Остальные будут заниматься изгнанием.       — Хорошо, я всё понял, — кивнул Кодзё.       — Май, можешь оставаться, но только при условии того, что ты что-то сделаешь со своим стрессом. Если ничего не сделать с твоим настроением, то возникнут проблемы, — предупредил он.       — Как будто я одна в этом виновата, ты же сам мне его испортил, — решила Танияма напасть, чтобы была причина вырваться и гордо уйти.       — Я?.. — удивился Нару, что называется, натурально, и Май пронзил непонимающий её мыслей взгляд самовлюблённого нарцисса.       И он это серьёзно?! — получила она удар никуда иначе, как в сердце. — Я ему в любви призналась, а он уже и забыл?! — хлопала она глазами, как поняла. — Стоп! Это же Нару, ему вообще не знакомы человеческие чувства, чего я от него хотела?!..       — Мне пора, — поднялась с колен Масако. — Спасибо, что пригласили. Буду рада посетить ваш рёкан уже как гостья, — поклонилась она хозяину.       — Да что вы… — замотал тот руками в смущении.       — Нару, позвони, как освободишься, — улыбнулась она Сибуи. — Мне забронировали два билета в театр Кабуки-дза. В августе там много премьер. Сходим вместе?       Ну это уже верх наглости! — запыхтела Май про себя. — Откажи ей! Ты сейчас только что со мной на глазах у всех обнимался, откажи! — требовала её бескомпромиссная натура.       — Хорошо, — согласился Сибуя даже не думая, в который раз разочаровав этим Май.       Ты издеваешься?! Но почему?.. Боже, да что она о тебе такого узнала? — застонала Май про себя.       — Тогда до скорого, — поклонилась она всем, оставив их на этом.       — Готово! — ударила Матсузаки по столу кулаком, замучившись только оттого, что ей все мешали своей болтовнёй.       — Хорошо, раздайте их служащим и хозяевам рёкана. А мы будем готовиться к изгнанию. Нао, — обратился он к блондину, — я бы хотел посмотреть на вашего домашнего питомца. Мы зафиксировали его на камере. Эта ночь, скорее всего, будет длинной и бессонной. Продолжение следует… *Оума-га доки - Время встречи с демоном. Призраки наиболее активны в сумерки, поэтому время после заката принято называть оума-га доки. *Дзабутон — японская плоская подушка для сидения. Дзабутон обычно используется для сидения на полу, но его также используют, когда сидят на стуле. *Юрей – это привидения - невидимые духи умерших людей. В Японии водятся призраки двух видов: юрэй и онрё. Юрэй — классические привидения, которые почти не отличаются от бестелесной нежити, населяющей замки Европы. Как правило, это тени людей, погибших при трагических обстоятельствах. Встретить их можно в старых или заброшенных домах, на кладбищах, в тёмных переулках, на берегах прудов, скрывающих тела утопленников. Внешне юрэй выглядят как светящиеся в темноте фигуры без ног, но с длинными, гибкими, как змеи, руками. Другое дело — онрё, «мстительные призраки». Это бесплотные мононоке, появляющиеся, когда тело уже мертво, а ненависти ещё много. Онрё знают, что для них всё кончено, но обуревающие их эмоции не дают им смириться со смертью. В синто онрё (вернувшегося ради мести) делятся на: сирё (вернувшегося попрощаться), горё (темного духа) и икирё (душу живого человека, покинувшую тело). *Дзёдан-но-ма* - главная комната дома, место приёма почётных гостей, обычно с приподнятым полом. * Гэнкан - вход, где коридор и портик, граница между внутренним и внешним помещением. *Охирома – центральное помещение (главный зал для приемов) *Тёдайгамаэ – декоративные двери. Из «дзёдан-но-ма» в спальню вела дверь с росписью - тёдайгамаэ. *Фусума – скользящая дверь в виде обклеенной с двух сторон бумагой деревянной рамы, используется для деления большой васицу, японской комнаты, на отделы. *Оками - это хозяйка рёкана. *Нокаи - личная служанка и помощница по быту. *Сё – духи, согласно учениям геомантов *Кабуки-дза - основной театр кабуки, расположенный в Гиндзе, Токио. *Август в Японии — месяц поминовения усопших и время для мрачных сказок. Телевидение забито передачами о сверхъестественном, театры постановками и т.д.