I
Пятница. Утро. Хаяси-рёкан. Май с большим трудом открыла глаза часов в десять утра. На улице во всю светило солнце, а на её одиноком футоне осталась лишь кошачья шерсть. Кокоро ушла незаметно, и, кажется, это произошло под утро. Танияма тяжело перевернулась на спину и посмотрела в потолок заспанными глазами. Белки её глаз пестрили красными сосудами, а круги под глазами излишней синевой. Возникало ощущение, что она не спала всю ночь. — У меня всё тело болит… — простонала она и раскинула руки. Май из положения запрокинутой головы посмотрела на груду игрушек, а потом на свою подушку — та была на своём законном месте, всю ночь не происходило ничего странного, за исключением того, что она спала как убитая и снова никакого Нару и в помине не было. — Почему у меня такое чувство, будто на мне всю ночь прыгали?! Тошнит… и голова кружится… А ещё этот Нару игнорирует меня… Как же болит спина… — вновь перевернулась она и поползла к чистой юкате, которую завидела на столе. Мичи уже побывала в её комнате. Оставила в чугунном чайнике чай и, по всей видимости, рис. В пиале под маленькой тарелочкой что-то источало приятный, сладковато-рисовый запах, и Май подумала, что это должен быть свежий рис, приготовленный на пару. В другой, более маленькой пиале, она обнаружила тофу и маринованные ростки сои-бобов. Видимо, позавтракали все без неё, но заботливая горничная угадала, что завтрак ей сейчас потребуется простой, в принципе, Май и это не осилила. Тело, словно свинцовое, не хотело слушаться. Даже хаси* из рук валились, повезло, что на завтрак приготовили ещё и суп. Она не сразу заметила, но, как оказалось, вытянутая чашка с куском запечённого на ней теста, хранила внутри ароматный рамен, не слишком жирный, приготовленный скорее из телятины, то есть такой, какой Май с удовольствием могла бы съесть с самого утра. Насытившись, Танияма немного пришла в себя, посветлела на лицо и пошла в сад. В рёкане было как-то тихо. Пожалуй, это насторожило куда больше, чем странная комната для умасливания Дзасики-боко. В приёмной, на ресепшене, тоже никого не было. В день приезда Май и тогда заметила, что там пусто, но сегодня из-за этого сделалось жутко. Гостиница, а ни одного сотрудника вокруг. Она поёжилась, встрепенулась и подошла к зеркалу. В гостинице почти нигде не было зеркал. Это немного затрудняло ей жизнь. В бане и в раздевалке к онсэну их было множество, а вот в самом строении Май обнаружила только одно, и то висело в главном здании, где должен был принимать гостей вежливый сотрудник для регистрации номера. Она подошла к длинному прямоугольному зеркалу и посмотрела на своё заспанное лицо. Волосы немного топорщились, причём только чёлка. Май спала на животе и, похоже, её чёлка не желала ей этого прощать. Три слипшиеся палки торчали в разные стороны, как трилистник на правой стороне лба. Май намочила пальцы и начала тщательно их прилизывать. Они долго упирались, но сгладились после четвёртого нервного прилизывания. — Думаю, здесь никого таким видом не удивишь… — вздохнула она немного отчаянно и вновь посмотрела в зеркало. В нём отражалась она в розовой юкате и позади неё ещё маленькая девочка в красном кимоно с коротко остриженными чёрными волосами. Я не знала, что здесь есть дети… — подумала Май. — Эй, ты потерялась? — спросила она мягко, стараясь не напугать девочку. — Смотри, у меня тоже короткие и непослушные волосы! — она вновь увидела свои три выпрыгнувшие волосины и разозлилась. — А где твои родители? Знаешь, я когда была меленькой, то убегала и пряталась от них. Ты же так не делаешь? — говорила Май, но она отвлеклась, а когда вновь посмотрела на край отражения, где стояла девочка, то там уже никого не было. Танияма обернулась. Она крутилась вправо, влево, но никого так и не нашла Должно быть, я ещё сплю… Пойду-ка я в сад, кажется, я там Аяко слышала… — оглянулась Май на всякий случай, но не увидела ничего подозрительного, за исключением гробовой тишины, в которой слышался шум работающего кондиционера.II
В саду, у пруда с восточной стороны, собрались гости и хозяева рёкана. Май быстро нашла своих друзей — голос Матсузаки слышался достаточно чётко. Но сегодня она пытала не Хосё, а Нао. Молодой хозяин рёкана чем-то ей взъелся, поэтому она сочла своей задачей выбить из него всю правду. Сегодня её интересовал до ужаса банальный вопрос — почему он выбрал профессию врача? Ведь есть куда более подходящие профессии, например, управляющий или юрист, в конце-то концов! При чём тут его врачевание?! Мужчина попытался отболтаться, сказав, что кто же позаботится о его матери в старости, если не он, но Аяко только ещё больше заподозрила его. — Да чего же там интересного, в медицине этой? — прищурилась она, стараясь добраться до самой сути. — Ты только подумай — пациенты жалуются, мучаются, а ещё умирают… Думаешь обмороком отделаться? — Хосё, выручай… — улыбался он во все тридцать два зуба, едва не падая в пруд, который простирался у него за спиной. — Лучше сдайся! — сказал тот спокойно. — Она не отвяжется от тебя… — Но я уже ответил… — виновато улыбнулся он и посмотрел влево. Нао увидел Май и буквально расцвёл — вот она, амнистия. — Май! — окликнул он её. Она шла задумавшись, поэтому не сразу увидела, что беспечному хозяину нужна помощь. — А вот и наша героиня! — сказал довольно Такигава. — Ну что, наладила контакт с нашим духом? Судя по твоему виду, всё получилось! — подмигнул Монах, но Май не поддержала его оптимизма. — Нет… — понуро ответила она. — Даже подушку сегодня не тронул… — Что, и игрушки наши не заинтерисовали? — удивился тот. — Нет… — Май поджала губы и чуть было не заплакала. — Май, что произошло? — напугалась Аяко. — Всё хорошо, — всхлипнула та. — А у тебя случаем, спина не болит? — прищурился Нао. — Ты ходишь так, будто кол проглотила… — Болит… Но я расстроилась не из-за этого… — задрожали её губы. — Монах! — взорвалась вдруг она на море слёз. — Май, да что случилось?.. — ничего не понял он, но спрятал её в своих объёмных объятиях. — Я бесполезна… Ничего не выходит… — запричитала она. — Нашла из-за чего расстраиваться! — заулыбался он. — Этот Дзасики-боко вредный малый! Появится, вот увидишь! К тому же твои сны очень помогают нам, поэтому не смей считать себя бесполезной… — Их больше нет! — простонала она. — Я больше ничего не вижу… Лин был прав! Зря я его не послушала… Что скажет Нару, когда приедет?.. — напугалась Май сильнее прежнего. — Да ничего он не скажет! — строго сказала Аяко. — Всё будет хорошо! — Наверно, уже не будет… — расстроилась Май. — Май, я знаю, что тебе поможет, — сообразил Нао. — Боль в спине и стресс снимет массаж! — Уж не ты ли собрался ей массаж делать? — Аяко едва руки не распустила — вот до чего её возмутил этот Нао. Странно, но её благосклонность он как-то умудрился потерять, наверно, из-за той глупой пьянки. — Да нет же! — поднял он руки в знак того, что спорить не станет. — Мари хорошо массаж делает… Думаю, она не откажет. — Если правда болит, то я помогу, — повернула она голову, сохраняя высокомерную маску. — Не нужно, — замахала Май руками. — Мне уже лучше! — попятилась она. — Май, ты уверена? — взволновался Такигава. — Да! Я погуляю по саду и всё как рукой снимет… — обманывала она, из-за чего страшно смущалась, но старалась скорее скрыться из вида. — Она странно себя ведёт… — нахмурилась Аяко. — Не страннее любого влюблённого подростка, — сказал серьёзно Хосё. — В наших рядах есть личности и более странные… — он вспомнил Сибую, а Матсузаки подумала о Наоки, и кажется, он ощутил её скептический взор, на что не лучше Май попытался скрыться из вида.III
Танияма как невменяемая углубилась в сад. Она миновала каменную горку, выгнутый красный мостик, аллею из хвойных деревьев и обнаружила тот самый бело-каменный домик, который виднелся из её окна. Правда, вблизи он не казался «домиком» скорее строением, которое предназначалось для очень важных гостей или священнослужителей. Два этажа, а над ними изогнутая черепичная крыша. На первом этаже сёдзи были задвинуты, и Май ничего не увидела, а вот на втором, через круглые окна она разглядела фигуру той самой гейши, которая развлекала их позавчера за ужином. Сад здесь казался ещё прекраснее, трава и деревья зеленее, а дорожки ещё чище, словно здесь всё утро трудились последние сотрудники. — Ты кто и как здесь оказалась? — услышала Май голос из-за спины и замерла. Действительно, поведение её вызывало подозрение. Одиннадцать часов утра, а незнакомый человек заглядывает в окна — она бы и сама засомневалась. — Я спрашиваю, кто ты такая? — повысила незнакомка голос, и Танияма осмелилась обернуться. — Понимаете… тут такое дело… я совсем недавно здесь… — объяснила она сквозь виноватую улыбку, путаясь на каждом слове. — И что из этого должно вызвать у меня понимание? — высокомерно спросила девушка и громко хлопнула зонтиком. Перед Май стояла девушка среднего роста, с длинными распущенными чёрными волосами и уже привычным бледным лицом. Танияма быстро отметила тонкую красоту незнакомки и высокомерный нрав. На ней было лёгкое кимоно в чёрно-белых тонах и традиционная обувь, которая подходила скорее для влажной погоды. Подол кимоно показался ей влажным, да и волосы девушки растрепались, Май лишь предположила, что она занималась на улице, но та выдала что-то совсем неприятное. — Полы в бане скользкие! Вчера я поскользнулась и чуть не сломала палец! Моя семья платит такие деньги не за чужие ошибки! Исправляй… — Э…э… — протянула Май от неожиданности. — Вы, должно быть, не так поняли, я… — Так, значит, это я виновата? — округлила та глаза, и Танияма даже немного испугалась. Незнакомка сжала бамбуковую ручку длинного зонта, и Май уже подумала, что сейчас получит им по макушке. — Позови Хаяси-сана! Пусть он решает, как тебя наказать. Я не намерена делать чужую работу… — она гордо расправила плечи и посмотрела на Май, как на какого-то вредоносного жука, которого непременно нужно раздавить, но только не своей ногой — пачкаться совсем не хотелось. — Да с чего ты решила, что меня нужно наказывать?! — не выдержала Май и заголосила, отчего чуть вновь не охрипла. — Я гостья из рёкана на другом конце сада. Здесь оказалась случайно. Сад такой большой, что я заблудилась. Я хотела позвать кого-нибудь, чтобы мне показали дорогу обратно, а тут появилась ты и начала меня в чём-то обвинять. Может быть, я никчёмная, но не до такой степени, чтобы прислуживать таким высокомерным выскочкам, как ты! — высказала Май всё что накипело, а затем, напугалась. Ой… Они же важные гости… Почему я не умею держать язык за зубами?!.. — Не знала, что нищие могут позволить себе отдых у госпожи Шинджу… — прищурила она свои карие, почти чёрные глаза и продолжила мысль. — Нужно пересмотреть свои приоритеты, раз это место скатилось до такого уровня… — она надменно прикрыла глаза и прошла мимо Таниямы, но ту рвануло не на шутку. — Да ты издеваешься… — сжала Май зубы. — С чего ты вообще решила, что я нищая, да и даже если это и так, откуда тебе знать, что произошло в моей жизни, чтобы судить? Да и я понятия не имею кто такая эта госпожа Шинджу! Так что мне нет дела до её уровня, как и ей не должно быть дела до моего статуса. — Ты смеёшься? — обернулась та да ещё с такой саркастичной улыбкой, что Май почувствовала лёгкую от неприязни тошноту. — Ты гостишь у этой самой госпожи Шинджу… Так и знала, что это хозяйка рёкана и мать Нао с Мари… — прикусила Танияма губу, испытывая угрызения совести. — Зачем же ляпнула… Ну и ладно! Зато теперь точно знаю, кто это. — И твои волосы… — подошла она чуть ближе, разнося за собой запах жасмина. — Руки… ногти… Они никогда не знали должного ухода. С такими руками я приняла тебя за прислугу, кроме того, я уже второй год приезжаю в эту школу и прекрасно знаю, что в это время года постояльцев нет. Это делается как раз для того, чтобы такие неуклюжие и любопытные гости не тревожили и не отвлекали нас от занятий. Мы для вас не бесплатные и даже не низкосортные клоуны в цирке, здесь преподают искусство, традиции и семейные ценности… Думаю, ты понимаешь, что от тебя требуется, — она позволила себе лёгкую усмешку и перевела взгляд на северо-восток. — Тебе туда и не смей больше показываться здесь, иначе я этого так не оставлю… Вот же язва попалась! — проглотила Май её слова, хотя и испытывала сильную обиду за такой тон и неуместные вещи, о существовании которых она и без того знала. — Норико! — послышался и другой голос. — Ты чего снова шумишь? Я же уже сказала, что это я воду пролила после того, как Мичи прибралась. Я уже извинилась перед тобой… — Хэруми… — узнала Май рыжеволосую девушку, которая напугала её в медкабинете. — Май? — удивилась она. — Ты почему здесь? Неужели меня пришла проведать? — обрадовалась она, но её соседка таких чувств совсем не разделила. — Что это за фамильярное отношение?! — низко сказала она и невольно сморщилась. — Обращайся ко мне так, как полагается согласно этикету… — Хорошо, Кобаяси, — она назвала её по фамилии и прекратила улыбаться. — Если тебе так легче, то я не имею ничего против. — Дело не в лёгкости, а правильности. Что между ними происходит? — Май внимательно посмотрела и заметила то ли неприязнь, то ли соперничество. — Как пожелаешь, тебе виднее… — вновь согласилась Хэруми, не желая спорить из-за такой мелочи. — Вот только не старайся показаться такой правильной! — вздохнула Норико и смахнула прядь своих чёрных волос с лица. На улице взволновался ветер, и причёски девушек вовсе растрепались. — Я прекрасно знаю, что ты хотела сделать прошлой ночью. Будь я на месте Хаяси-сана, то гнала бы тебя из дома как можно дальше и быстрее. — Но ты не на его месте, — плавно подошла ещё одна девушка, и Норико презренно отвернула голову. Новая особа выглядела немного старше, но в целом походила на ту же Норико — немного ниже ростом, стройная, бледная, темноволосая и красивая. А ещё одежда, Май заметила, что кимоно девушек одинаковые, но, по всей видимости, дорогие, так как им в рёкане дали лишь юкаты, а здесь девушки обернулись в шёлковые кимоно, хотя и не самой дорогой и яркой палитры, скорее это была своего рода ступень, где ученица однажды станет достойной хранительницей искусства и внутренней гармонии. — Спасибо, Михо, — тихо сказала Хэруми в благодарность, придержав себя за шею. Слова Норико задели её, причём как душевно, так и физически. — Я ничего не сделала, только сказала правду, — спокойно сказала она и посмотрела на крутящуюся на одном месте Май. — Меня зовут Михо Вада, рада познакомиться с гостьей Наоки-сана, — обратилась она к ней. А эта вежливая, хотя и малость напыщенная… — вздохнула Танияма, но поняла, что расслабляться не стоит. — И в каком это смысле «гостьей»? — напугалась Май странной формулировки, но не успела ничего сделать, так как услышала суетливые голоса остальных девушек. Оказалось, что в этом «домике» ещё девять не менее странных жительниц на двадцать шесть дней, где все были светлоликими, ухоженными, а ещё богатыми. — Хэруми, — открыла сёдзи госпожа Окада, — Наоки-сан уже приходил, чтобы осмотреть тебя? — спросила гейша. — О, Май! Ты решила увидеть школу своими глазами? — Не то чтобы… — вновь растерялась Танияма. — Госпожа Окада, — выбежала из дома милая девушка с толстой косой, — Жина ногу потянула, думаю, стоит позвать Наоки-сана… И эта милая… — удивилась Май, а ещё поняла, что у бедного студента медицинского университета работы здесь хоть отбавляй. — Мы сейчас кого-нибудь отправим за ним… — опечалилась она. — А зачем кого-то?! — ухмыльнулась Норико. — У нас же тут гостья… Почему меня так раздражает это слово?.. — сморщилась Май, но незнакомая девушка, которая в скором времени приковыляла на улицу ничего ей не сделала. Наоборот, она показалась ей милейшим человеком из всей этой компании. На лицо округлая, волосы коротко остриженные и руки такие пухленькие, что Май невольно вспоминились свои годы в средней школе. — Я с удовольствием помогу… — согласилась Май. — Спасибо, ты очень вовремя появилась… — мило улыбнулась женщина, но тут пришла Мари, и на голову Май выпали новые испытания. Мари даже не потребовалось что-то говорить, её округлившиеся тёмно-карие глаза и приоткрывшийся маленький рот уже говорили о том, что она гневается. — Возможно, теперь нам объяснят, что это за такая гостья… — хитро прищурилась Норико, делая акцент на слове «гостья». Да что же это за слово такое?! — чуть не закричала Май, когда увидела реакцию Мари. Та первым делом удивилась, разгневалась, а теперь не лучше Норико смотрела на Май с пренебрежением. — Прошу вас не беспокоиться, — сказала она ровно. — Эта девушка и ещё двое постояльцев остановились в рёкане, чтобы уладить проблемы с Дзасики-боко. Они усмирят нашего домового духа и скоро всё наладится, но как я и просила, вы не должны забывать о правилах, — напомнила она о чём-то важном, ведь многие девушки отвели глаза в сторону и только Норико смотрела открыто, с вызовом в глазах и явным недовольством. — Вот только не надо выдумывать! — сказала она с точностью каждое слово. — Никакого Дзасики-боко мы не видели. А если вы думаете, что мой отец будет за это доплачивать, то вы страшно ошибаетесь! Доплачивать? — не скрыла Май удивления. — Доплачивать за то, что их по ночам обливают холодной водой и пропадают вещи? Я снова что-то не понимаю, надеюсь, Монах мне всё объяснит… — подумала она, а потом вновь увидела маленькую девочку. Она стояла за деревьями, с той стороны, откуда она пришла, и крутила в ручках розовый мяч. Май хотела спросить о ребёнке, но не стала. Мари объясняла всем, что никто с них денег больше не попросит, поэтому вмешиваться в столь деликатный вопрос не стала. Танияма пошла туда, где стояла девочка. Она прошла по тропинке и свернула в сторону деревьев. Девочка, завидев Май, пошла. Она неторопливо выводила её из сада, временами проверяя, идёт ли Май за ней. И она шла… Она хотела крикнуть ей, но связки не слушались, словно она онемела. Наконец, та остановилась возле пруда и, посмотрев на Май, бросила мячик в воду. Его отогнало ветром на середину искусственной запруды, и всё замерло. И что теперь? — остановилась и Май, как девочка ткнула пальцем в сторону мячика. — Ты хочешь, чтобы я достала его? — переглянулась она с ребёнком. — Но ты же сама и бросила его туда… Или это такая игра? — подумала Танияма, и девочка кивнула. — Хорошо, я найду какую-нибудь палку и вытащу мяч… — решала Май, но ребёнок в ответ нахмурился и, отвернувшись от неё, побежал. — Подожди! Я не хотела тебя обидеть! — протянула она руку и скорее посмотрела на покачивающийся на водной глади мяч. — Чувствую себя червяком на крючке… — затаила дыхание она и зашла в воду. Дно оказалось каменистым. Его заложили крупной галькой и ноги немного скользили, но сам пруд был неглубоким, скорее его сделали для любования карпами и лилиями. Она дошла до середины, намочила юкату по самую грудь и, наконец, заполучила этот небольшой, напоминающий крупное яблоко мяч. — Май! — вдруг услышала она голос Такигавы. — Ты для чего в пруд залезла? — Девочка… Она уронила мячик… — ответила она, но, оглянувшись, никакого ребёнка не было и в помине, как и мячика. В руке она держала красное яблоко. На другой стороне пруда яблоня наливалась сочными плодами и один, как-то попал в воду. — Вылезай! — сказала Хосё и помог ей выбраться из воды. — Скорее иди переоденься. И здесь нет детей. Я бы об этом знал… — Извини, возможно, я не очень хорошо себя чувствую… — покачала Май головой. — Ты не видел Нао? Его искали в школе. Там девушка ногу потянула… — Хорошо, я ему передам. А ты беги скорее в комнату! — подтолкнул он и побежал за другом. — Похоже, это недосып… — посмотрела она ещё раз на яблоко и, спустив всё на волю случая, пошла к себе.IV
День Май провела всё в той же комнате. Из-за её приключений утром в семействе Хаяси были небольшие потрясения, но кажется, Нао уладил всё достаточно быстро. Холодный нрав Мари немного пугал. Она была старше Май всего на год, а вела себя так, будто старше на целую жизнь. Действительно, у каждого жителя рёкана была своя жизнь и все имели свои страшные тайны… Аяко зашла навестить Май уже вечером. Ужин ей снова принесли в номер, так как выходить она не пожелала. Танияма понимала, что неприлично, но на душе скопилось столько всего плохого: одна из учениц назвала её почти что нищенкой, напомнила ей о её бесполезности, а Май и без того себя в этом обвиняла, и вдобавок ко всему, разгорелся скандал между Мари и Нао, поэтому ей показалось лучшим вариантом — это сослаться на состояние здоровья. — Аяко, ты посидишь со мной немного? — спросила Танияма. Она лежала на своём футоне. Её ноги смотрели в сторону круглого иллюминационного окна, а голова на гору игрушек, что осталась в паре метров от её футона. По правую руку стояла всё та же ниша токонома и сероватая икебана, а по левую, чуть дальше, камин. В нём трещали поленья и, глядя на них, Май медленно засыпала. — Да… ты можешь отдыхать, — тихо сказала она, продолжая гладить ту по голове. — Ты вела себя сегодня очень странно. Тебе нужно поспать… — Монаху сильно досталось из-за меня? — Нет, этому болтливому идиоту ничего не сделается, — сказала она с пренебрежением. — Как и другому… — Нао тебя чем-то обидел? Ты как-то изменила своё отношение к нему… — Слишком он прилизанный… — сказала она с подозрением в голосе. — Идеальных мужчин не бывает, а этот уж чересчур идеальный, думаю, он что-то скрывает… И если здесь дело в этом Дзасики-боко, то не удивительно, что кошка его терпеть не может. Знаешь, Май, животные многое видят и чувствуют, то чего не замечаем мы, именно поэтому, когда в домах появляются злые духи, животные погибают… — Их убивают… — вспомнила Май похожий случай из их практики и сжалась. — Ну раз этот кошак живой, значит, дух здесь миролюбивый. Будем надеяться, что до Обона* он здесь появится, не хотелось бы оставаться надолго… — Тебе так сильно не нравится Нао? — спросила Май. — Есть такое… — съёжилась она и поднялась. — Ладно, я пойду, а ты спи. Если что, то кричи изо всех сил! — дала она наставление, и Танияма осталась одна. Если бы Нару в жизни стал хоть немного походить на того доброго Нару, которого я вижу во сне, то он бы стал идеальным… — подумала Май прежде и через некоторое время заснула.V
Она вымоталась за день. Сказалась усталость или стресс, но чем дольше Май оставалась в этой заваленной игрушками комнате, тем больше сил уходило на то, чтобы просто переждать ночь. С виду она спала, но её тело будто находилось под прессом. Вот уже вторую ночь она не видела снов, но сегодня всё изменилось… — Холодно… — выдохнула она столбик белого пара. На улице ещё не рассвело, часов шесть утра — лёгкий зимний сумрак и влажный морозец. — Кажется, я за территорией рёкана… — Май присмотрелась, замечая высокий каменный забор и запертые деревянные ворота. — Если я здесь, то и он должен быть где-то поблизости… — закрутилась Май, разыскивая знакомую фигуру Нару. Деревья вокруг покрылись инеем. Их вечнозелёные иглы побелели, и Май быстро нашла своего спутника. — Нару… — прошептала она. — Я не потеряла эту связь… Всё получилось! — порадовалась она, желая крикнуть своему боссу нечто хорошее и важное, как тот приложил палец к губам, призывая к тишине. Май проглотила застывшие в горле слова, и тот указал рукой на ворота. Ты хочешь, чтобы я подошла ближе? — удивилась она, но вскоре поняла, что это от неё и требуется. Танияма пошла по облепленной инеем траве, та хрустела, как услышала детский плач. У ворот лежал младенец. Его закутали в красный шёлк и оставили в корзине у этого самого дома. — Ребёнок… — задышала Май чаще. — Но как же так… Здесь жутко холодно… — она съёжилась, понимая, что в лёгкой юкате ей здесь нечего делать. — Нару, как же так… — посмотрела она на юношу, но тот поднял глаза к небу, и Танияма почувствовала, как пошёл снег. Хлопья были такими большими и влажными… И ребёнок заплакал куда громче. Малыш в корзине надрывался, бил ногами, а через какое-то время захрипел. У Май сердце сжималось от этого плача и обычной беспомощности младенца перед силой природы. Где же его мать? Где она… — испытывая настоящую душевную боль, сжалась Танияма и услышала шум. Засовы на воротах шаркнули, и дверь со скрипом отворилась. На улице показалась женщина средних лет. Она посмотрела по сторонам, разыскивая мать младенца или того, кто его оставил, но не находя пропажи, забрала кричащего ребёнка с мороза. Слава богу! — вздохнула Май. — О ребёнке позаботятся… А я уже думала, что этот ребёнок замёрзнет… — Май, тебе пора… — тихо сказал её тайный помощник. — Нару, нет! Я хотела ещё столько всего сказать… — она протянула руку, но поняла, что тот отдаляется, а значит, сну приходит конец.VI
— Нару… — открыла Май глаза, но вместо заснеженной опушки у леса она увидела всю ту же сливу с деревянными табличками. На улице светало, и дерево отчётливо виднелось в сумраке субботнего утра. — Холодно… — сжалась Танияма. В комнате казалось холоднее, чем обычно, Май подумала, что на рассвете всегда становится холоднее, но потом ей показалось будто одеяло стало каким-то маленьким, да и на самом футоне ей уже тесно, словно кто-то выталкивает её с нагретого места. Здесь не может лежать ещё кто-то… — затаила она дыхание, боясь обернуться. Май лежала на боку, прижимала колени к груди и была готова поклясться, что её спину кто-то греет. — Предметы, которых касается полтергейст тёплые, но температура в комнате опускается с их появлением… — вспоминала она, не осмеливаясь даже закрыть глаза. — Кокоро? Где эта кошка?.. — сглотнула Май и решала обернуться. Танияма один раз моргнула и, сглотнув, набрала в грудную клетку достаточное количество воздуха, чтобы в случае чего закричать или не потерять сознание от нехватки кислорода — последние минуты две она забывала дышать, все мысли столпились вокруг одной единственной проблемы — кто лежит у неё за спиной? Давай! Ты сможешь! — приказала она себе и обернулась. Глаза её расширились до того, что глазные яблоки защипало от пересыхающей слизистой оболочки. Голос вновь исчез, и тело застыло от ледяного онемения страхом. У неё за спиной лежала та самая пятилетняя девочка. Она широко улыбалась и щурила свои чёрные глаза. Но будь эта улыбка счастья, Май бы прыгала от радости вместе с ней, но эта маленькая нарушительница всеобщего спокойствия улыбалась так, словно желала её сожрать. Через секунд пять Май упала на ладони и спиной поползла к окну. Она так быстро передвигалась, что девочка вскоре беззвучно засмеялась и перевернулась через голову. Она играет со мной? — спросила себя Танияма через частое дыхание. Пробуждение оказалось далеко не лучшим, но однозначно запоминающимся. — Что происходит? Почему она здесь? Или она тот самый ребёнок, которого я видела во сне? Обычно Нару не показывает бессвязных снов… Или я так сильно хотела его увидеть, что выдумала всё это? — Май душила себя вопросами, а девочка тем временем начала приносить ей игрушки. Подожди! — хотела сказать Май. — Они же не твои… Вдруг Дзасики-боко разозлится… Или вы с ним друзья? — подумала она и решилась. — Ты давно здесь? — заговорила Май. На этот раз её связки успокоились, и голос появился, но страшнее всего было то, что девочка в ответ кивнула и бросила очередной красный мяч. Интересно, это игра? — вновь подумала Танияма. — Хорошо, а ты знаешь Дзасики-боко? Вы с ним дружите? Знаешь, то, что вы сделали тем девушкам на другом конце сада — это плохо, ты понимаешь меня? — спросила она и бросила мяч. Но девочка не ответила. Она сжала губы до синевы и злобно посмотрела на своего нового друга. Танияма напугалась. Вид у озлобленных детей-призраков заставлял теряться от необъяснимого ужаса. Но проблему следовало решить, и она мужественно сжала кулаки, выдохнула и постаралась стать самой собой. — Прости, кажется, я обидела тебя… — начала она с извинений. — Я не хотела… Скажи, твои родители здесь? Или ты одна? Девочка расслабила лицо и посмотрела на улицу. Мячик выпал из её рук и стало совсем тихо… Температура в комнате опустилась до ноля, потом ещё, и Май увидела, как из её рта пошёл пар. Призрак перестал источать доброжелательность, но Танияма не спешила прибегать к защитным заклинаниям, скорее ей стало одиноко и грустно. Так одиноко, что от звука бьющихся друг о друга дощечек омамори ей захотелось пойти к пруду и утопиться. Возможно ли это?.. — посмотрела она на аккуратную девочку с жалостью. — Могла ли она утонуть в том пруду? Или мне только кажется… — рассуждала Май. — Нет! Взрослая здесь я! А значит, мне нужно взять себя в руки и помочь этому духу. Она должна уйти на покой, и чем скорее это произойдёт, тем лучше… — поняла она, думая, как может сама провести изгнание. Танияма забыла о Дзасики-боко, о его умасливании и контакте, сейчас её волновал лишь этот потерявшийся ребёнок. — Знаешь, — вдруг заговорила Май, — я ведь уже давно живу без родителей, поэтому могу понять твоё одиночество. Скажи, как тебе помочь? Я постараюсь помочь, а если не получится, то я знаю людей, которые точно справятся с этим! — взбодрилась она, и призрак вновь посмотрел на неё. Май увидела, что из глаз черноволосой малышки полились слёзы и их цвет её напугал. Грязные, серо-коричневые, с запахом старой тины, так обычно пахнет ил, и мысли о том, что этот ребёнок, должно быть, утонул, лишь укоренились в её голове. — Я не стану бояться, — тихо сказала Май. — Расскажи мне свою историю, — кротко улыбнулась она и раскрыла свои руки. Танияма решила пожалеть дитя, и та не заставила себя ждать. Май даже не заметила, как призрак подступил к ней и прижался к её животу. Девочка оказалась мокрой и холодной. Май не могла погладить её или почувствовать телесную оболочку, но она ясно ощущала сырость и холод. — Ну так что, ты готова покинуть этот мир? — спросила она, сохранив свою добрую улыбку. Май боялась, но боялась не так, как было до этого, прежние призраки обижали и преследовали своих жертв, а эта девочка словно застряла в этом доме и не могла сама уйти на покой, будто её не отпускали уже долгие годы. Девочка успокоилась и, посмотрев на Май, кивнула. Она взяла её за руки и повела на улицу. Танияма даже не заметила, как они очутились в саду, а потом и за территорией рёкана. На улице оказалось даже теплее, чем в её комнате. Они шли сквозь бор всё дальше и дальше, куда-то на гору, где лес смешивался, и прошлогодние сухие листья, хрустя под ногами, заставили Май оглянуться. За их спинами скапливался туман, и Танияма поняла, что теперь дорога только одна, ведь обратной она уже и не помнила. — Послушай, мы зря ушли, — сказала она, но девочка только обернулась, мило улыбнулась и вновь повела Май в чащу. Надеюсь, что рассвет скоро, иначе я опомнюсь и потеряю над собой контроль… — подумала Танияма, что всё же побаивается сумрачного леса, как девочка остановилась. Впереди простиралась заросшая корнями пещера, Май сразу же подумала о прохождении через начало, о тёмном тоннеле, где духи перерождались, но проверять не стала. Тут девочка вновь улыбнулась и отпустила руку своей спутницы. Она посмотрела на неё благодарными глазами ещё несколько секунд и растворилась в глубине той самой жуткой пещеры. Это значит, что я справилась? — подумала Май, открыв широко глаза. Её сердце колотилось словно заведённое, а пальцы на руке, за которую держался призрак, не могли разогнуться. Она до сих пор ощущала влагу и холод в ладони, но, несмотря на это, гордость за удачное изгнание подступала к ней. — Я помогла ей… Не верится… — затаила Май слёзы и бессвязно покачала головой. — Я рада… Очень рада… Покойся отныне с миром… — нежно улыбнулась она и обернулась. Радость испарилась быстрее ушедшего на покой призрака. Вокруг простирался лишь сумрачный лес и влажный туман. — И что теперь?.. — напугалась Май, не представляя, куда теперь идти и что делать.VII
Близившийся рассвет делал лес жутким и каким-то пустым. Все ночные жители уже нашли свой ужин и готовились ко сну, а другие поджидали, когда наступит час для их тихой жизни. Одна только Май бродила в тумане, не представляя, в какой стороне рёкан и как найти путь домой. Туман стелился по влажной траве и поднимался высоко к самым кронам деревьев, видимость была такой, что два-три метра и не разглядишь даже обрыва. Так, мы шли в гору, значит, теперь мне нужно всего-то спуститься, — постаралась она взбодриться. — Но спуститься куда?.. — Май растерялась и решила, что самым верным решением будет не торопиться, дождаться рассвета, а уже потом выдвигаться, но оставаться одной в тумане казалось безумством. — У меня нет другого выбора, — сказала она вслух и присела к ещё зелёному клёну. — Утром я найду выход отсюда… — позевала она и, прижав колени к груди, уснула. Сыро и холодно… Только так можно описать утро в лесу. Май уснула оттого, что очень устала за эти несколько дней, а тут ещё тяжёлая прогулка и свежий воздух… Сказалось всё, но сон её оказался коротким. Уже через полчаса она услышала голос Нару и очнулась в своём сне. Вокруг простирался тот же туман, и фигура знакомого не понаслышке юноши появилась из него. — Май! — выкрикнул он в который раз. — Тебе нужно очнуться! Просыпайся скорее! — говорил он, не скрывая тревоги. — Уходить… Но я не понимаю, — смотрела она на своего верного помощника и наставника, как ощутила жуткий холод. — Май, проснись! — приказал он. — Или будет слишком поздно… — сказал он, и Танияма начала терять его из вида. — Нару… — пролепетала она первым делом, а уже потом открыла глаза и потёрла себя по рукам. Солнце всходило где-то за горой, а на округу опустился страшный холод. — Лучше бы я спала, — пробубнила она и, поднявшись, отряхнула розовую юкату от листьев. — Было гораздо теплее… — выпрямилась она, а потом увидела фигуру женщины. Она виднелась где-то в метрах пятнадцати. Незнакомка пряталась за деревом и всхлипывала. Май лишь разглядела её белую одежду, подумав вначале, что это туман, но потом услышала звук, который не могла спутать ни с чем. Кто она и почему плачет? — присмотрелась Танияма, но та, словно услышав её мысли, пряталась за другим деревом. Тут Май увидела её длинные чёрные волосы, и фигура плачущей женщины вновь исчезла. Она спряталась за другим стволом, медленно придвигаясь к девушке. — Вы заблудились? — прокричала она, не подумав, что кроме неё горемычной никто по лесу не бродит в такой час. — Не бойтесь, скоро солнце взойдёт, и мы найдём выход! — добавила Май, но услышала одни горькие слёзы. Почему у меня так заболела душа? — она прижала руки к груди, чувствуя, как её сдавливает и всё счастье, которое было в ней от удачного изгнания и встречи с Нару, вдруг исчезло, словно его выкачали. — Я хочу плакать и страдать вместе с ней… Меня бросили… Все бросили… Родители, Нару и даже Аяко с Монахом… — она обвинила их неожиданно, неосознанно, ведь те ещё даже не обнаружили её странной пропажи. — Нет! — вдруг замотала Май головой. — Они не виноваты! Откуда им знать, что я заблудилась?! И Нару обидела тоже я… Проснись же Май! — приказала она себе и ударила ладонями по лицу. Тут она ощутила боль и поняла, что не спит и незнакомка, которая бродит среди деревьев — это не сон. — Призрак, о котором рассказывал Нао… Неужели это он? — ужаснулась Танияма и обнаружила, как её тело онемело и перестало слушаться, она хотела выставить пальцы в защитную стойку, но не смогла даже веки опустить — глаза так и смотрели, как женщина в белом одеянии передвигается между стволов, медленно подбираясь и временами мигая. Мне нужно бежать! — подумала Май и, не ожидая от себя, оттолкнулась ногой от мягкой, устеленной сухими листьями земли и побежала. Вокруг лежала белая пелена тумана, а она бежала, не помня себя от страха. Слова Нару застыли в голове: «Или будет слишком поздно…» — повторила Май сквозь одышку в который раз и тут же осознала, что бежит по холмистой местности и уже не может остановиться — ноги передвигались сами собой, а желание притормозить стоило ей равновесия. Танияма упала на влажные листья лицом, неудачно зацепилась рукой и, не успев задержаться в лежачем положении, перевернулась через голову и покатилась кубарем с крутого холма, сшибая попадающиеся корни и ветки, потом последовало ни к месту выросшее дерево, камни и кочки. В голове Май всё плыло и звенело. Тело ломило от боли. Нога встретившаяся с деревом, кажется, была зашиблена и как только тело Таниямы оказалось на ровной земле, то она измученно посмотрела в небо, увидела рассвет и отключилась.VIII
Суббота. 7 часов утра. Хаяси-рёкан. — Аяко, как дела на той стороне сада? — обеспокоенно спросил Монах. Они искали Май уже больше часа. Служащие рёкана обнаружили, что ворота с западной стороны открыты. Это вызвало подозрения, и Мичи первым делом проверила комнату Дзасики-боко. Когда увидели, что в комнате разбросаны игрушки, валяется подушка, одеяло и сам футон скомкан, то поняли, что так выглядят проблемы. — Нет, — ответила она, переживая не меньше. — Мы обыскали уже всё. Работники рёкана думают, что Май ушла в лес. Но на её поиски могут выделить лишь два человека и то с натяжкой. Сегодня ученицы уезжают домой на празднование Обона. Они не могут оставить свой пост здесь, поэтому советуют позвонить в посёлок Хаконе и сообщить спасателям. — В этом нет нужды, — вмешалась Мари. — В лесу нет опасных животных. Если она ещё жива, то к вечеру вернётся. Нам здесь не нужна полиция, это плохо скажется на нашей репутации. — Как это понимать «если»? — выпучил Монах глаза и повысил голос. — Не нужно срываться на мне, — спокойно ответила та. — Это не я убежала посреди ночи. Я всего лишь говорю о том, что ночью здесь туманно, поэтому опасно бродить по лесу. — Нужно сообщить Нару, — сказала виновато Матсузаки. — Да… — согласился Хосё. — Но в Лондоне сейчас ночь. Я позвоню Лину… — Я буду молиться о том, чтобы ваша подруга вернулась к нам, — уважительно поклонилась Мари и на этом покинула обеспокоенных друзей Май. А тем временем день шёл на убыль. Весь день Танияма провела в туманном состоянии. Временами она просыпалась, но от наваливающейся тошноты падала на примятую траву и вновь отключалась. Май слетела кубарем с достаточно крутого холма, ей ещё повезло, что на её пути не повстречались булыжники, а обошлось всё мелкими сосёнками, небольшими камнями и вытянувшейся сосной, в которую ей всё же посчастливилось врезаться. По существу пострадала только нога, а в остальном — мелкие ушибы, ссадины и лёгкое сотрясение. Часам к шести вечера, в это время как раз дозвонились до Нару, Май всё же нашла в себе силы, чтобы двигаться дальше, но когда она огляделась, то поняла, что на самом деле вокруг только лес, лес и ещё раз лес. В какую сторону идти и где искать помощи она и не представляла. У меня такое чувство, что я хожу кругами… — подумала Май, когда солнце начало садиться. Вокруг ничего не менялось — те же деревья, камни и кустарники… Она нашла крепкую палку и старалась облокачиваться на неё, но силы были на исходе. — Я хочу есть… Скоро захочу пить, не думаю, что мне ещё раз посчастливится наткнуться на родник… Я устала… — Танияма в который раз упала на землю и, обняв дерево, прикрыла глаза. Солнце почти село. На улице становилось холоднее. Туман вновь опускался на эти земли, и страшнее всего было то, что на этот раз Май бродила не на холме, а в низине, здесь туман сгущался до невероятной густоты, напоминая плотно накрученную сладкую вату. Он так же прилипал к телу и обволакивая своими холодными объятиями, лишал девушку последней надежды.IX
Пока Май бродила в лесу, Нару поспешно вылетел из маленького аэропорта в Кембридже. Он сел на самолёт в двенадцать часов дня в субботу и через двенадцать часов прилетел в аэропорт Нарита в префектуре Тиба, Япония. Разница в часовых поясах вымотала. Улетел днём, а приземлился только в восемь часов утра в воскресенье. Ночь словно вырвали из его плотного графика. В аэропорту ждал Лин, до Хаконе на гружёном аппаратурой фургоне потребовалось бы часа три, но Нару терпеливо ожидал момента, когда заблудшая душенька Май вернётся в его офис и там получит за всё сполна. — Нару, ты очень бледный… — сказал Лин, когда они уже выехали на лесную дорогу в префектуре Канагава, миновав посёлок Хаконе. — Тебе следовало немного поспать… — отвлекался тот от дороги. Сибуя вёл себя подозрительно тихо, а ещё почти не вынимал правой руки из кармана — это-то и насторожило Кодзё. — Смотри на дорогу, — хладнокровно сказал он. — Я в порядке… — всё это время он куда-то смотрел, но так, словно и не видел мест, куда был направлен его взгляд. — Её уже могли найти, — тихо сказал Лин. — Возможно, я зря тебя оторвал… — Нет, — прервал его Сибуя. — Май по-прежнему в лесу… Она провела там больше суток, сейчас мне сложно сказать в каком она состоянии, но она жива… — Нару! — повысил Лин голос. — Ты из ума выжил?! Месяца не прошло, как тебя из больницы выписали! — забеспокоился он, понимая, что его ученик воспользовался своими способностями. — Я же сказал, что я в порядке, не нужно переживать… — Откуда у тебя вообще личная вещь Май? И это не шутки! Телепатическая связь в таком состоянии — это безумие. Мог бы подождать до гостиницы. — Я позаимствовал кое-что перед отъездом… — признался он, продолжая держать правую руку в кармане. — Нару… — сказал Лин мягче, продолжая вести фургон. — Будь так добр отложить это до рёкана… Отдай мне эту вещь, я передам её Май, когда мы её найдём или тебе, если в этом возникнет необходимость. Сибуя спокойно посмотрел на своего учителя и, подумав ещё, вынул из кармана талисман Таниямы — ключ от дома, где она жила с родителями. — И как тебе удалось заполучить эту вещь… — покачал Лин головой, после того, как забрал ключ у Нару. — Я немного сжульничал… — легко улыбнулся тот, и бедный Кодзё чуть по тормозам не дал. — Нару! — закричал он. — Да сколько я тебе ещё буду повторять?! Тебе нельзя использовать свои способности, а тем более вот так бездумно… — Да, да, успокойся, Лин, — беззаботно сказал он. — Я всё прекрасно помню, но ведь речь идёт о Май, а её трудно исправить… — Скорее уж это о тебе… — вздохнул Кодзё и совсем скоро остановил фургон возле ворот гостиницы. Восточные ворота выводили к дороге, а западные к лесной тропе. Но Нару встревожило даже не это. Он присмотрелся к старой деревянной вывеске с названием рёкана и разглядел в самом низу письмена. — Лин, — позвал он своего ассистента. — Тебе знакомо? — Это даосские письмена, — ответил он, посмотрев на почерневшие от времени знаки. — Иероглифы «шэнь» и «лин». — Вывеска почти сгнила… — сказал Нару, подковырнув древесину пальцем. — Но не думаю, что она такая уж старая… Если это то, о чём я думаю и на обратной стороне защитное заклинание, то у Май могут быть большие проблемы… — подумал Сибуя вслух и, выпрямившись, обернулся на лес. — Сейчас мы ничего не знаем, — сказал тому Кодзё. — Прежние хозяева могли быть суеверными. — Да… Для гостиницы это не редкость… — согласился Сибуя, зная, что защитные амулеты и заклинания крепили на рёканы и постоялые дворы с тем, чтобы избежать смертей и болезней постояльцев, но для одного места — слишком много подозрительного. — Пойдём, нужно осмотреться. Я планирую сегодня же с этим покончить. У меня ещё слишком много дел, чтобы здесь задерживаться…X
Стемнело очень быстро, и когда Май поняла, что дальше двигаться нет смысла, то без сил упала на землю. Левая нога распухла. Кости ломило от усталости, а в животе урчало от голода. Дискомфорт доставляло всё — промокшие и грязные таби* (тапочки она потеряла, когда кубарем валилась с горы), мешающая длинная юката, мелкие порезы (они медленно воспалялись, и Май чувствовала, как кожа в этих местах горит и подёргивается) и уж тем более распухшая нога. — Я думала, что меня к ночи найдут… — покачала она головой и постаралась прикоснуться к ноге, но тут же поняла, что идея это плохая. — Видимо, я хорошо заблудилась… Не могу больше идти, придётся ложиться спать, надеюсь, что хоть Нару увижу… — подумала она вслух перед сном. Но этот призрак ещё где-то здесь… — Танияма сжалась от промозглости и страшных мыслей. — Буду надеяться, что она не последовала за мной… Гору я покинула, возможно, здесь я буду в безопасности… — подумала она и вновь практически сразу уснула. Май спала возле дерева в лесу, а Нару тем временем ещё летел в самолёте. Сумасшедшие дни заставили девушку выложиться на всю, к её же счастью, ведь она так и не вспомнила о ключе, который Сибуя вытащил у неё из кармана, когда они прощались в офисе. Май и подумать не могла, что её дотошный начальник подстрахуется и, используя силу психометрии*, позаимствует её талисман. Хотя неожиданные проявления жалости её тогда и удивили, но ей так хотелось хоть чуточку тепла, что она не заметила и грамма подвоха, как и сейчас, когда сверчки стрекотали, а лягушки где-то на болотах противно квакали. Это всё уже не имело никакого смысла, будь у неё хоть капелька сил, то она продолжила бы свой путь, но день этот был слишком долгим, как и сама ночь. Я снова в этом месте… — говорила Май себе, блуждая во сне. На этот раз лес казался серым. Туман куда-то пропал, но от этого не становилось теплее, скорее стало совсем тоскливо. — Хочу вернуться… Я так устала блуждать…— измученно подумала Танияма и повернула голову к востоку. — Скоро должно светать… Ещё лето, часа в три уже будет светлее… Пусть тьма уходит скорее, — попросила она про себя и услышала знакомый голос. — Май! — строго окликнул её Сибуя. — Ты почему ещё здесь? Я же сказал тебе уходить! Здесь опасно… — Я знаю, но я не могу найти выход… — задрожала она. Май показывала всем своим видом, что ей страшно, сильно страшно. — И ещё моя нога… — Ты ударилась… Прости, что накричал, — мягко сказал он, проявляя понимание. — Но тебе нужно постараться… Он говорит так спокойно и ласково…— смотрела она, не имея возможности оторваться. — До чего же красивый… Ну почему в жизни ты не улыбаешься?! — Май на мгновение отвлеклась, а от усмешки Сибуи пришла в себя. — Точно! Я хотела извиниться! Пусть это сон, но отрепетировать не повредит! — решила она и перешла к исполнению своего плана. — Нару, послушай, я тебе тогда наговорила всего в офисе, прости меня, я не хотела давить на тебя, но этот твой отъезд и закрытие офиса… Я правда люблю эту работу! — Я знаю, знаю… — тихо сказал он. — Поэтому я здесь… — Спасибо, что помогаешь мне, ты всегда появляешься, когда это необходимо, и прости, что я воспользовалась заклинанием Лина, я не хотела прогонять тебя… — Май, я понял тебя, — мягко сказал Сибуя. — Тебе нужно просыпаться, верь мне. Постарайся перейти ручей, там ты увидишь старые развалины — это инби. — Инби? — переспросила она. — Да, это отражающая стена, она мешает проникать злым духам в дом. Там нет жилых строений, но это единственный шанс. А теперь иди… Иди, Май! Танияма очнулась после наставлений, но уверенности ей хватило на несколько минут. Вокруг было жутко, пусто и одиноко. Тьма немного отступила, и в лесу стало сумрачно, туманно и страшно. Я должна найти ручей… Но как это сделать? Я ничего не вижу! — запаниковала она, а через какое-то время поняла, что ей нужно не зрение, а слух. Нару не мог отослать её с такой ногой далеко, и она прислушалась. Ветер ночью стих, птицы уже не щебетали в поисках пищи, а лягушки закончили свои гортанные песни. Тишина, нагонявшая страх, нежданно стала подругой. Май услышала тихое, едва уловимое журчание воды. Вода стекала по камням, и Танияма поняла, что это совсем близко. Она опёрлась на лежавшую без дела палку и поплелась туда, где слышала воду, вместе с тем радость сменялась грустью, вновь становилось холодно и одиноко. Я понял тебя… — повторила она фразу, которую услышала от Нару вот уже во второй раз и обозлилась. — Нет! Я одна его не понимаю?! Он-то меня с полуслова понимает, а я как пень смотрю на него и молча пускаю слюни, иногда мне кажется, что он нарочно игнорирует меня! — возмутилась Май про себя, не замечая, как злость дала ей сил. — Бесит! — прорычала она. — Хотя на этот раз его это «я тебя понял» было куда приятнее, не такое сухое, но в принципе, от этого не легче! Танияма возмущалась, а пока это делала, то и не заметила, как набрела на тот самый ручей и в метрах двадцати увидела старые развалины. Это была обычная полуразрушенная стена посреди леса, высотой не больше полутора метров и шириной около трёх. Раньше на ней был какой-то рисунок, а сейчас остались лишь красные разводы. — Что ж, подожду утра здесь… — решила она и уселась за руины. Тут Май увидела каменные пеньки — это были остатки от фундамента, по всей видимости, тут когда-то стоял чей-то дом, и она очутилась во дворе того самого строения, куда так рекомендовал отправиться Нару. Ближе к утру ветер стал подвывать. Май почувствовала, как вместе с ним пришёл холод, тоска и она вновь ощутила себя одинокой. На улице становилось светлее, и Танияма смогла разглядеть все черепки старого дома. В траве лежала серая черепица. Она обросла мхом, но ещё виднелась из-под тонких ниток высохшей травы. — Даже у вас есть компания… — сжалась она, не в силах отогнать от себя мысль, что её все бросили и ей предстоит умереть здесь. — Холодно… — выпустила Май столбик белого пара и скрючилась от этого пробирающего до костей чувства. Пар… Температура опустилась до минус двух-трёх, а Танияма даже не обратила внимая, пока вновь не услышала чьи-то горькие всхлипывания. Она нашла меня?! — затаилась она. — Если Нару прав, то она не тронет меня пока я за этой стеной инби… — только подумала Май и захрипела. Кто-то схватил её за горло и начал душить. Руки этого существа были холодны и безжалостно сильны. — Нет же… — попыталась она ползти, но руки, что проходили сквозь стену удлинились, и Танияму припечатало к каменной стене с такой силой, что у неё в голове потемнело. Май пыталась сопротивляться, однако от этого становилось лишь хуже. Женщина сдавливала её горло так, будто от этого зависела её собственная жизнь. — РИН! — прохрипела Май и зажала пальцы внутри ладони, соединив указательные. — БЁУ*! — смогла выговорить она и скрестила указательные пальцы со средними, но продолжить не смогла. Как только призрак уловил звуки боевой магии, то стал куда агрессивнее. Тощие пальцы сдавили тонкую шею Таниямы словно её шея была не толще, чем у цыплёнка. Май быстро забила ногами, поднимая в воздух старые листья, открыла рот и беззвучно захрипела. Сосуды в глазных яблоках начали лопаться, и конец близился, как чьё-то шипение и животный клич отпугнул призрака. Танияма чудом отползла от стены и, упав на ладони, часто задышала. Она едва могла это сделать, казалось, что её глотка едва не осталась в этих костлявых пальцах, а ещё сердце не справлялось с таким выбросом адреналина. — Кокоро… — увидела она чёрно-белую кошку. Та вышла к ней из кустов с победным выражением, а она подобно самому верному служителю лежала на земле в глубоком поклоне. Она до сих пор задыхалась, тряслась и боялась, но где-то в своём подсознании ощутила себя в безопасности. — Как ты нашла меня?.. — пыталась она подняться, однако ещё было слишком рано, руки по-прежнему дрожали. — Не важно… — Май глубоко вдохнула и постаралась восстановить дыхание. — Ты прогнала призрака… Если бы ты только могла отвести меня к остальным… — пожаловалась Танияма, и кошка как ни в чём не бывало развернулась к ней хвостом и медленно пошла сквозь траву. — Кокоро, подожди! — поковыляла Май за ней, а там и тропа показалась. Нару не ошибся… Неужели он знал, что кошка придёт за мной? И как она вообще прогнала этого призрака?! Я слишком устала, чтобы думать об этом… — Май не смогла больше мыслить, сейчас силы требовались только для того, чтобы добраться до рёкана, а там успокоить друзей и залечить полученные раны.XI
Воскресенье. Хаяси-рёкан. Десять часов утра. Нару и Лин прошли в отель, однако им не повстречалась ни одна живая или потерянная душа. Казалось, что вымерли все, да и ворота все были открыты. Странно, но Сибуя не планировал здесь задерживаться, поэтому пропустил всё между пальцев, словно воду сквозь сито. — Нам нужно найти управляющего, — сказал Нару и поставил свой портфель рядом со стойкой ресепшена. — Я осмотрю комнату Май и тогда приступим к её поискам. — Хорошо, — согласился Лин, как дорогу ему перебежала чёрно-белая кошка и на пороге показалась Май. — Нару… Лин… — едва заметно пошевелились её губы, и тонкие пальцы тут же обвили шею, дабы спрятать страшные следы. Она смотрела на строгое лицо Сибуи и задыхалась от слёз. Май бы бросилась к нему на шею от радости и пережитого страха, но тут послышались торопливые шаги. — Май! — влетел Нао. — Аяко, Хосё, она здесь! — Май, ты меня слышишь? Ты почему ушла? Что случилось? — начал он забрасывать вопросами. — Нет! Это подождёт! Ты вся в ссадинах… Где болит? Голова кружится? Тошнит? Ты ударилась? — Да… Нога… — выговорила она, сдерживая дрожь на губах. — Покажи! Нужно срочно осмотреть. Если перелом, то я отвезу тебя в больницу! — торопился он, заставляя Май облокотиться на него и показать ногу. Под коленом уже синела гематома, и врач принялся тут же за дело. — Это внутримышечная гематома. Нужно наложить тугую повязку… — Льда будет достаточно… — смутилась Май, не зная, как представить своего босса, которого даже не замечали. — Лёд уже поздно прикладывать… — сказал хозяин рёкана и ощутил чей-то неодобрительный взгляд на себе. — А вы кто? — поднял он глаза на Лина и Нару. — А-а-а! Должно быть, постояльцы! — он быстро сменил холодность на глупое радушие, как только подумал, что это гости. — Но прошу нас извинить. В этом месяце мы не обслуживаем гостей. Вам придётся подыскать другой отель. — Нао, — скорее заговорила Май, — это мой начальник Казуя Сибуя и его ассистент Лин Кодзё. — Так этот тот самый Нару, о котором я столько всего слышал? — спросил он у Май, поглядывая временами, то на Нару, то на неё. — А я думал, что вы в Лондоне… — Так и было, — строго ответил Сибуя. Боже мой, он очень сильно злится… — Танияма опустила глаза. Нару действительно злился. Его оторвали от важных дел, она встряла в какую-то историю, и вдобавок ко всему какой-то длинный парень обращался к нему по имени и говорил так, словно уже всё знал о нём, а тот лишь мог сделать пару автоматических замечаний. — Май! — прибежала Аяко, а за ней и Хосё. — Где ты была? Что же с тобой случилось… — ужаснулась она, когда увидела измученную девушку в дверях. — И ты здесь… — прищурился Монах, но не стал долго смотреть на Нару, а крепко обнял дрожащую от пережитого стресса Май. — Ну, ну… — успокаивал он. — Теперь ты в безопасности, так что можешь поплакать… — Май, ты расскажешь нам, что произошло? Ты вступила в контакт с Дзасики-боко и напугалась? Поэтому ты убежала? — Нет! — всхлипнула она. — Меня преследовал дух ребёнка… Девочки… Думаю, она утонула в пруду, что в саду. Она увела меня из рёкана, а когда мы дошли до какой-то пещеры, то она ушла… — Май, ты хоть понимаешь, что сделала?! — схватился за голову Хосё. — Эта девочка и была Дзасики-боко! Ты только что лишила этот дом покровителя… — Так наш домовой дух пропал? — удивился Нао. — Нао, мне очень жаль, — поклонился Монах и наклонил голову Май. — Я сам должен был заняться этим делом… — По всей видимости, ты вспомнил об этом слишком поздно, — сказал вдруг Нару и поднял с пола свой кожаный портфель. — И в этом доме единственным способным исследователем в области паранормального осталась одна Май. Ей не хватает знаний, но у вас, кажется их ненамного больше… — К чему ты клонишь? — выкрикнула Аяко. — Ты не видишь, что Май плохо. Мог бы и жалость проявить. — Я проявляю профессионализм, — самодовольно ответил он, — а не верю в глупые суеверия. Где жил ваш так называемый Дзасики-боко? — обратился он к Нао. — В гостиной? — Нет, — удивился тот непривычной холодности и надменности, с которой говорил Сибуя. — В таком случае вы даже в фольклоре не разобрались! Май, твой «домовой» светился белым светом? — Я как-то видела огоньки в камине, но подумала, что это был сон… — Ваш Дзасики-вараси или Дзасики-боко — это не что иное, как Тёпирако. Тёпирако — призрак единственного или любимого ребёнка. Дети по природе своей невинны, поэтому, когда они умирают ненасильственной смертью, то часто остаются в домах, где жили. Дети привязаны к семье, так как им сложно оторваться от любящих их людей. Именно поэтому комнаты, где живёт Тёпирако посещают только «свои». В любом случае, что Дзасики-вараси, что Тёпирако — это всё выдумки. Настоящий домовой дух не покинет своего дома. Он привязан к нему, а остальные всего лишь не нашедшие покоя души детей, которых люди используют. Одаривая этого ребёнка, вы проявляете эгоизм. Как сотрудник SPR, Май сделала всё, что требовалось и удачно провела изгнание. В первое время вам будет непросто, дух оберегал ваш дом, но, задаривая его игрушками и красивыми нарядами, вы не дадите ему семьи, поэтому подумайте о том, что всё это время делали, а мы на этом сворачиваемся. Лин, Май, — обратился Нару к своим сотрудникам, — мы уезжаем. — Нару, прости, я… — спрятала Танияма глаза, когда тот проходил мимо. — Поговорим по дороге в Хаконе, — остановился он рядом и отогнул воротничок на юкате. На шее девушки виднелись синяки, и это заставило Сибую задуматься и твёрдо решить, что отсюда нужно ехать. — В посёлке есть больница. Тебя осмотрят там. Иди собирай свои вещи. Я подожду в фургоне… — Неприятный человек… — посмотрел им вслед Нао, ощутив какой-то холод. — Да, за ним и такое водится, — почесал себя Хосё по голове. — Но он приехал. Бросил всё и приехал на твои поиски, Май. Лучше бы он этого не делал… Теперь достанется всем… — Нару, ты в порядке? — усомнился Лин, ощутив этот же холод. — Да, — ответил он. — Я всего-то хочу уехать из этого места… — признался Сибуя и увидел, как на улице суетятся люди, а его едва не сшибла одна из служащих — это была Мичи, она бежала за хозяином рёкана. — Хаяси-сан! — вбежала она. — Скорее, там Хэруми… — задыхалась напуганная до ужаса Мичи. — Она… повесилась! — сообщила она страшные вести. — Май, я позже обработаю твои раны… — намекнул он на то, что ей нужно задержаться и побежал со всех ног на улицу. — Кто такая Хэруми? — спросил Хосё. — Это одна из учениц… — остолбенела Май. — Не верю… Нао выбежал во двор, когда девушку уже принесли. Судорог не было, но служивший в рёкане садовник заверил, что они прекратились секунду назад. Нару и Лин стояли рядом, когда Нао приступил к непрямому массажу сердца и искусственной вентиляции лёгких. — Давай же, Хэруми, дыши! — торопился он, но признаков жизни не было. Девушка лежала на земле без единого движения. Лицо её отекло и посинело. Глаза с красными глазными яблоками не реагировали на свет, но Нао продолжал давить на её грудную клетку. — Хэруми… — вышла Май на улицу, и всё стало лишь хуже. Мёртвых она видела и раньше, но никогда не видела трупов, которые только что отдали богу свою жизнь. Хосё и Аяко вышли следом, но, как и все молчали. — Хосё! — вдруг закричал Нао. — Уведи отсюда Аяко и Май! Им не нужно на это смотреть! — Он прав… — сказал тот, не скрывая печали. — Май, пойдём в дом… — Нет, Монах… Ты не понимаешь, я же… знала её… — сопротивлялась Танияма. Сибуя терпеливо смотрел, но в какой-то момент, когда понял, что пыжиться здесь нет смысла, вмешался в спор Май и Хосё. — Иди в гостиницу! — отдал он приказ, загораживая собой происходящее. — Ты замёрзла и пострадала. Я найду того, кто сделает тебе чай, а теперь иди! — Нару повторил, и чтобы точно спровадить девушку набросил ей на плечи свой пиджак. — Иди… — проводил он взглядом и обернулся к телу рыжеволосой девушки. Она по-прежнему лежала на земле. Глаза и рот были открыты. Лицо изображало боль, а его сине-красный цвет и припухлость пугали. Нао бился сколько мог, но даже он уже ничего не мог сделать. — Смерть наступила в десять двадцать четыре утра, — сказал Нао, держа девушку за запястье. — Причина смерти — механическая асфиксия. Передавлена гортань и трахея. Перелома шейных позвонков и подъязычной кости не наблюдаю, — сказал он для справки. — Я соболезную вашей утрате, — наклонился Сибуя. Он заметил, что юношу самого трясёт. Маловероятно, что он видел смерть, тем более что произошла на его руках. — Вина моя, соболезнуй тут или кричи, но этого уже не изменить… Я должен сообщить её отцу. Хэруми единственная кого вчера не забрали домой. — Нару, нам нужно ехать. Этим делом будет заниматься полиция… — наклонился Лин к своему ученику, пока тот отвлёкся. Он рассматривал шею девушки и не мог не уточнить. — Меня интересуют эти следы, — окликнул он хозяина. — Странгуляционные борозды двух цветов — одна уже посинела, а другая ещё красная. Как вы это объясните? — Хэруми пыталась совершить самоубийство три дня назад… К сожалению, во второй раз мне не удалось сохранить ей жизнь… Простите меня, но мне нужно сообщить её отцу… — Нару… — поторапливал Лин. — Да, мы уходим! — поднялся он с корточек, и тут налетел Такигава. — Ты собрался уезжать? — выкрикнул он. — Сейчас? Неужели ты не видишь, что здесь есть работа для нас? — Я никого не держу, — сухо ответил Сибуя. — Ты и Аяко не являетесь сотрудниками SPR, вы можете делать что пожелаете. Я забираю Лина и Май. А всё остальное — не моя забота. — Да как ты можешь сохранять такое хладнокровие? — сдерживался он с большим трудом. — Люди умирают каждый день и с этим ничего не поделать. Не везде есть сверхъестественные причины, чаще всего люди виноваты сами. Я не вижу здесь проблем с призраками. Духа, который жил здесь Май уже изгнала. На этом работа нашей конторы завершена, — напомнил ему Сибуя. — Лин, мы уходим… — Может быть, работа SPR и закончена, но я остаюсь! — Делай, что пожелаешь, я уже сказал, мне всё равно… — сказал Нару и ушёл, как и обещал. — Где Нару? — первым делом спросила Танияма, когда Монах вернулся в дом. — Собирается уезжать. Говорит, что для SPR здесь нет работы… — ответил Такигава, не скрывая того, что и сам злится. — Я не верю… — прошептала она. — Можешь сама убедиться, — кивнул ей Хосё. — Поспеши, а то, как бы без тебя не уехали… — добавил он, и Май не стала терять времени. — Лин, нужно заехать в больницу в Хаконе, — сказал Сибуя, когда они с Кодзё вновь уселись в свой фургон. — Уточни адрес и маршрут, а я посмотрю, что мы здесь имеем… — сказал он и развернул карту. Сибуя внимательно изучал этот район, но краем глаза заметил стоявшую на улице Танияму и отвлёкся. — Почему ещё в юкате? — спросил он, когда опустил окно. — Если ты не поняла, то я повторюсь. Мы уезжаем. — Как ты можешь так говорить… — спросила она сквозь мелкую дрожь. — Нару, здесь живут люди, им угрожает опасность… Я видела призрака в лесу. Она едва не убила меня, ты понимаешь, что я сейчас чувствую?.. — Ночью в лесу бывает всякое, — спокойно ответил тот. — Многие пострадали во время войны, кто-то покончил с собой, кого-то убили… Этот дух нашёл с тобой что-то общее, вот ты и пострадала. Но я не намерен бегать по лесу и искать духа, на которого набредают только такие пустоголовые люди, как ты. — Она пыталась задушить меня, — сказала Май и отодвинула края юкаты. Следы от пальцев уже потемнели, и Сибуя хорошо разглядел попытку удушья. — Неужели ты не понимаешь, что Хэруми повесилась в то же утро, когда пытались задушить и меня… Я уверена, что здесь есть духи и они злые… Мне до сих пор очень страшно, поэтому я прошу тебя помочь. — Твоя подруга уже пыталась покончить жизнь самоубийством, — сказал на это Сибуя. — Тебе нужно согреться и успокоиться. Здесь нет ничего общего, у меня слишком много дел и совсем нет времени, чтобы задерживаться здесь. — Вот как… — опустила Май голову. — Ты очень много путешествуешь, Нару, — сказала она, увидев карту. — Никогда не говоришь, куда ездил и зачем. Я не знаю, для чего это, но разве есть что-то важнее жизни людей? Разве какие-то исследования могут сравниться с этим? Я не понимаю тебя… Возможно, я и себя-то не понимаю, но я прислушаюсь к своей интуиции, а она мне говорит оставаться здесь. Если не хочешь помогать, то и не надо, поезжай в Токио и решай свои дела, мы сами здесь со всем справимся… — Май, я уже принял решение, — сказал ей Сибуя. — Так измени его, — Танияма отчаянно посмотрела в лицо своего начальника, но не увидела сомнений на нём. — Или можешь оставаться самовлюблённым и эгоистичным до конца своих дней. Если ты не понимаешь, каково это терять близких, то и не поймёшь меня. Я остаюсь здесь, можешь уволить меня, если тебе от этого станет легче! — обиделась она и, бросив ему его же чёрный пиджак, поспешила вернуться к остальным. Я не понимаю?.. — Нару повторил её слова и посмотрел на свой чёрный пиджак. Май обидела его от незнания, глупо было бы обижаться на неё, но душа от этого болела не меньше. — Нару, мы не можем остаться, — вмешался Лин. — В деле будет замешана полиция… — Ничего страшного, я же только что с самолёта… — почти незаметно вздохнул он. — По всей видимости, нам придётся здесь ненадолго задержаться… Ведь ничего нет ценнее жизни людей, — посмотрел он на учителя с лёгкой грустью и вновь отложил волнующее его дело в бардачок чёрного крытого фургона.XII
— Май, что случилось? — спросила Аяко, когда увидела, что та вернулась и плачет. — Ничего, — всхлипнула она, — этот Нару уезжает, ну и пусть себе катится! Мы сами раскроем это дело! — Вот он рабочий настрой! — поддержал Хосё и потрепал её по голове. — Вот только мы тебя немного подлечим и будем воевать с местными духами! Сейчас Нао придёт и замажет все твои болячки. — Я уже здесь, — услышали они безрадостный голос хозяина. — Май, пойдём в мой кабинет. Я обработаю твои раны, а на ночь поставлю капельницу. Ты провела в лесу больше суток, боюсь, что потребуется назначить антибиотики. — С вашими-то экстрасенсорными способностями только дела раскрывать, — услышали все неторопливую речь Сибуи и замерли. — Прошу вас, — он пропустил в гостиную, где все собрались Мари, она столкнулась с ними у входа и проводила сейчас к остальным. — Моя контора готова взяться за ваше дело, — обратился он тут же к Нао. — Условия и гонорар мы обсудим позднее, а пока полиция не забрала тело, я бы хотел знать всё о девушке, которая повесилась в саду. — Полиции не будет… — тускло ответил Нао и отвёл свой взгляд. — Господин Мори заберёт свою дочь сам. Я попрошу вас сохранить произошедшее в тайне. Подобное происшествие — скандал для нас и позор для уважающей себя семьи, поэтому это дело закроют. — В таком случае я слушаю вас очень внимательно, — напомнил о своей просьбе Нару, пока Лин ожидал с ноутбуком. — Мне почти нечего рассказать, — начал Нао. — Господин Мори развёлся около года назад. Его единственная дочь Хэруми осталась с ним. Поскольку ей предстояло унаследовать огромное состояние, то он планировал удачно выдать её замуж, а тут она влюбилась в его помощника и кажется, попала в какие-то неприятности. Я не знаю точно, возможно, она пыталась сбежать из дома, для подростка это естественно. Господин Мори сказал, что она страдала от ухода матери и поэтому нашла утешение в этом молодом человеке. По существу он и сам ещё не отошёл от стресса. Поэтому он пожелал отдать её в нашу школу. Я просил его забрать дочь после первого срыва, но он отказался, сказал, что всю ответственность берёт на себя… — Ужасное отношение… — не выдержала Май. — Будто она вещь… — Для богатых семей — это норма, — сказала ей Аяко. — Такова манера и этика их общения. — Как видите, здесь нет ничего такого, что могло бы вызвать подозрения, — обратился Нао к строгому руководителю лаборатории психических исследований. — И всё равно хотите взяться за это дело? — Я верю в интуицию Май, — ответил он серьёзно. — Она ещё не подводила, думаю, и на этот раз не подводит, — сказал Сибуя и спокойно перевёл взгляд на рыдающую Танияму. — Да, — кивнула она в знак благодарности. — Нао, я видела женщину в белом, как и рассказывал ты. Она была в лесу, плакала и страдала, а когда я попыталась бежать от неё, то она напала на меня. — Глупости, — сказала на всё это Мари. — В лесу, возможно, и есть духи, но на территории рёкана их нет. В любом случае теперь уж точно… — намекнула она на Дзасики-боко, которого изгнала Май и вновь отвернулась. — Вы так уверенны из-за таблички у ворот? — спросил неожиданно Нару, и Мари обернулась. — Да, я заметил. На обратной стороне защитное заклинание? Впрочем, не трудитесь отвечать, я вас разочарую. Оно уже не работает. Если кто и защищал ваш дом, так это был ваш домашний дух, сейчас он ушёл, поэтому вам могут потребоваться экзорцисты. Табличка, что у входа изготовлена из персикового дерева — идеальный материал для защиты дома, но этот материал непригоден для того, чтобы оставаться под открытым небом круглый год. Вывеска уже начала разрушаться… Боюсь, что и защитный барьер разрушен. Кто бы вам ни сделал эту вещь, он знал что делает. Заклинание поместили в северо-восточном направлении — там духам проще всего проходить через врата. Сделано это из-за страха перед чем-то существенным или из-за суеверности сейчас я сказать не могу, во всяком случае, остаёмся мы здесь или едем дальше — решать вам. — Здесь духов нет, — недовольно проговорила Мари, словно отрицала всё сказанное ранее. — Нао, тебе решать, — посмотрел на друга Монах. — Если Май говорит, что видела… — начал тот рассуждать вслух. — И если вы говорите, что дом защищал дух, то я верю вам. Тем более что Хосё очень хорошо отзывался о вас… — сказал он, находясь до сих пор в шоке. — Я принимаю ваш жест и готов оплатить ваши услуги. Мичи приготовит для вас комнаты. — Глупости! — разозлилась Мари ещё больше и тут же покинула гостиную. — Хорошо, — не обратил Сибуя никакого внимания на гнев юной особы. — Лин, Монах, за вами оборудование. Май, принеси мне чай. — Да! — обрадовалась она, позабыв даже о своих ссадинах и больной ноге. — У нас много работы, мало оборудования и совсем скоро на округу опустится ночь… Продолжение следует… * Хаси — палочки для еды (японское название); * Обон (яп. お盆) или Бон (яп. 盆) — японский трехдневный праздник поминовения усопших (напоминаю, говорили об этом празднике к предыдущей главе); * Таби — традиционные японские носки высотой до лодыжки с раздельным большим пальцем *Психометрия — одна из самых распространённых и наиболее известных способностей ряда экстрасенсорного восприятия, благодаря которой человек получает информацию о другом человеке посредством прикосновения к предмету, принадлежащему этому человеку. * РИН-БЁУ-ТОУ-ЩА-КАЙ-ДЗИН-РЭЦУ-ДЗАЙ-ДЗЭН (りん・びょう・とう・しゃ・かい・じん・れつ・ざい・ぜん・) — Формула изгнания недружественных демонов, называемая также «Китайское проклятие». Это тантрическая мантра Сюгэндо, состоящая из 9 символов, убирает отрицательные флюиды, дает мужество в борьбе с врагами.