Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса

I

27 августа. Воскресенье — день пятнадцатый. Четыре часа утра.        Серо и тускло… Вероятно, туманно или всё-таки по чёрно-белому серо.        Как я оказалась на улице?.. — Танияма бродила вне дома и не понимала причин. Век был двадцать первым, или на худой конец двадцатым, в этом сомнений не возникало, чего нельзя сказать о причинах. — Если это сон, то, что я делаю на дороге? И почему идёт дождь?.. Не понимаю этого… — Май спрашивала себя, находя своё состояние странным. Тело, будто лишилось своего веса; ноги — расслабились, а руки превратились в два невидимых крыла, на которых, к сожалению, было невозможно куда-то улететь.        Она шла вдоль мокрой дороги. По левую сторону от неё зеленел высокий пригорок, он тянулся и тянулся на все те метры, которые она в сумраке и лёгком тумане, могла разглядеть, а по правую — металлические дорожные ограждения. Длинные, уходящие в небо фонари, светили холодным, почти что призрачным светом. И в этом скупом на события месте, Май стала отчётливо слышать, как откуда-то скатывается превратившийся в капли дождь.        — Кап… Кап… — говорил с Таниямой дух дождя, и внезапно стало холоднее, послышались чьи-то шаги за спиной…        Я здесь не одна… — Май сбавила шаг и остановилась. Её пульс участился, глаза устремились на пустую трассу, в надежде повстречать любой, пусть всего лишь мимо проходящий автомобиль. И её молитвы были услышаны. Серый и неприметный седан осветил мокрый асфальт, и свет желтоватых фар сбросил тень с преследующего её незнакомца.        Юноша проскользнул мимо. Он прикрывался глянцевой картой, а с неё скатывалась вода.        Турист… — Май проводила его взглядом, забыв о страхе и опасениях. Уже теперь она поняла причины сего страха. Вины незнакомца здесь не было. Виновницей являлась неопределённость. Почему её душе вздумалось оказаться здесь? И где это здесь, если по всем очертаниям местности рёкан оказался где-то далеко…        Она отвлеклась, выдохнула и, откинув голову немного назад, услышала свист…        Другой мимо проходящий автомобиль сбил того самого туриста, когда тот попытался перебежать дорогу. На улицах и дороге было пустынно, никто бы и не подумал, что здесь, в такое время, найдётся тот, кто пожелает бродить под дождём.        Машина выехала из-за пригорка, не удивительно, что его не заметили… — Май стояла в стороне, глядя, как женщина, выбежавшая из красного автомобиля, забегала вокруг своего помятого капота и юноши, мокнущего под дождём.        На асфальте показалась кровь, и Танияме вновь сделалось жутко холодно.        Почему я ничего не чувствую? — Май смотрела глазами пустыми, ощущая один холод и страх. — Может быть, я уже привыкла к смертям или Нару прав, я теряю связь с сознанием, думаю, именно оно делает нас теми, кто мы есть… — она вышла на дорогу и остановилась в шагах пяти от развернувшегося автомобиля. Парень, лежащий на дороге, шевелил губами, пытаясь приподнять от земли руку. Он был жив, и это напугало неизвестную Май женщину. Она села за руль своего автомобиля и завела мотор. — Сейчас бросит его и уедет… — посмотрела Танияма ровно. — Такие люди отвратительны… Надеюсь, этого бедолагу в скором времени найдут… — она вновь окинула взором сбитого юношу, но не учла того, что преступница не собирается сдаваться или оставлять свою жертву, она подала назад и вновь переехала тело, в котором до её преступного вмешательства, ещё теплилась жизнь.        Май знала наверняка — у этого парня затрещали кости, если бы не дождь, то она смогла бы различить и слова умирающего, но в её голове настойчиво говорил единственный голос, и он продолжал твердить: — Кап, кап…        Я бессильна, в своих снах я всегда бесполезна, но что-то подсказывает мне следовать за ней… — Танияма как во время просмотра немого кино, подумала в тишине и спокойно села на переднее сидение красного автомобиля, прекрасно зная о том, что эта женщина её не видит и никогда не услышит. Та же затолкала тело юноши на заднее сидение и помчалась в неизвестном для Май направлении.        Через какое-то время показались жилые строения. Затем озеро, кажущиеся чёрным в ночи, извилистая дорога и гараж, куда паникующая особа загнала свой автомобиль. Там она начала нервно ходить из угла в угол. Она что-то второпях искала…        Вновь сделалось холодно… — Май немного поёжилась, после чего её привлёк звук целлофана.        Дама в панике отыскала среди коробок серебристую плёнку, по всей видимости, это был солнцезащитный чехол для автомобиля, ей же он требовался для иных целей.        Сама женщина Танияме показалась худощавой, прилично одетой и к тому же, при деньгах. Статус её не вызывал сомнений — богата, очень богата, настолько, чтобы наплевать на жизнь человека.        Май, как заблудшая душа, покинула автомобиль и вышла посмотреть. К тому времени тело юноши уже лежало на серебристой плёнке. Виновнице оставалась упаковка… Помимо этого, требовалось снять чехлы, почистить салон и подумать о ремонте капота, то есть работы хватало, как и следов, которые следовало как можно скорее замести.        Интересно, я знаю этого человека?.. — Май заглядывала за красный капот, в надежде разглядеть лицо пострадавшего, тогда как на глаза попадалась одна голова с тёмными, слипшимися из-за крови волосами. — Я никогда не выезжала из страны… Думаю, я не знаю его… — Танияма соболезнуя, обошла автомобиль и приблизилась к телу. Женщина уже плотно обвернула ноги и тело погибшего, после чего должна была особенно крепко замотать голову, что и позволило Май увидеть всё.        На бетонном полу без дыхания и привычных порицаний лежал он, тот, кого она так бездумно любила. Его руки плотно прижали к телу, заворачивая, словно в какой-то кокон, а не пакет. Женщина, сбившая его, и сама вся тряслась, но до неё Май уже не было дела…        — Нару! — она назвала имя погибшего, и её сердце забилось.        — Тук, тук… — в ушах застучали звуки её сердца, перебивающие голос барабанящих по железной крыше капель.        Май внезапно обрела почву под ногами. Руки уже не казались такими лёгкими, а лицо, словно свинцом налилось.        — Нет, Нару! — она упала на колени и, зажав уши, в которых стучали барабанные перепонки, замотала головой. Слёзы брызнули из её оживших глаз, и дыхание начало вытворять нечто чудовищное, подкидывая её маленькое тело в порывах жгучего отчаяния. — Не трогайте его! — Май начала выходить из себя, когда она поняла, что сейчас его замотают и избавятся, как от обычного мусора. — Нару, пожалуйста, очнись, ты же не умер, правда?.. — она вцепилась пальцами в его голову, растирая большими пальцами его бледные скулы и бурую кровь. Его глаза прикрыли, чтобы они не таращились в такой ответственный момент, а Май, как субстанцию невидимую, миновали, заставив её смотреть, как лицо юноши скрывает блестящая плёнка.        — Что мне делать?.. — Танияма как существо земное, раздавленное и всеми средствами уничтоженное, застыла. Нару погрузили обратно в автомобиль, а она только и могла, что часто дышать.        Я отправлюсь за ними! — она упала на четвереньки и вызывающе посмотрела на красный, выплёвывающий выхлопные газы, автомобиль. — Никто у меня не заберёт его! Не позволю этого! — Май и сама не заметила, как оказалась на переднем сидении возле окна, не тесня собой убийцу. Через какое-то время они добрались до озера. На линии воды и, растворяющегося где-то в ней неба, показались алые линии зори. Вокруг стоял лес. Что это за место и какое озеро, Май не знала, впрочем, ей этого сейчас и знать не хотелось. Женщина вытолкала тело на асфальт и скатила к лодкам. Май же не думая ни о чём кроме Нару, залезла в лодку и вместе с убийцей поплыла подальше от берега. Трясущиеся женские руки примотали к серебряному кокону грузы, после чего Танияма только и видела, как сброшенное тело Нару, пошло ко дну.        — Нару, я не отпущу тебя! — она нырнула под воду, оставив запыхавшуюся женщину.        Нару… — Май тянулась за быстро тонущим телом, теряя остатки кислорода, которого ей внезапно стало не хватать. — Не оставляй меня, Нару… — она зажмурила глаза и вцепилась в своё горло. — Я тону… Тону… — она выпустила остатки воздуха, после чего и очнулась.

II

       — Нару… — Май проснулась на своём футоне вся мокрая. Тело и лицо сильно вспотело. В такой жар её не бросало даже во время простуды. Она смотрела в красновато-коричневый потолок и не видела его. Не видела квадратного светильника, не слышала шума ветра за окнами — в её голове до сих пор стучали странные звуки: — Тук, тук… — повторялось снова и снова. — Нару… — в её лишённой света комнате вновь тревожно прозвучало имя мужчины, и сама Танияма решила не медлить. Она поднялась, сменила юкату и обтёрла лицо. Следовало как-то выбраться из этого дома, вопрос жизни и смерти Нару она не могла откладывать на потом.        — Светает… — она бросила взгляд на окно и увидела за кромками леса первые опаловые ало-лиловые проблески утренней зорьки.        Нару не мог уехать из рёкана ночью, хоть бы это было не так! — молилась она, стараясь бесшумно выбраться из дома. — Я не хочу думать, что могла увидеть его смерть, но я думаю… — ей удалось выбраться незамеченной, оставалось не попасться на глаза Монаху и Джону, но на этот случай у неё была секретная тропа, которая вела прямо к комнате её босса.        — Пожалуйста, Нару… — повторяла она, сдерживая слёзы надеждой, которой глушила все самые плохие мысли.        Май не думала о проблемах, которые могут обрушиться на её голову. Ещё не рассвело, а она уже покинула свою комнату; ей не грезился побег к мужчине в такой час пошлым, ей являлся он, мёртвый и холодный.        Тёмные закоулки, аллеи и набирающие цвет камелии — Май не видела ничего, кроме приоткрытых сёдзи.        — Пожалуйста, пусть у тебя кондиционер сломался, и по этой самой причине ты открыл двери в сад, я очень тебя прошу, Нару, не будь таким самонадеянным… — торопилась она, невзирая на странные ощущения в ногах. Земля казалась холодной и мокрой, а всё потому, что она выбежала на улицу, позабыв о таби и гэтах. Да и кто бы стал её в этом винить. Она только что пережила смерть возлюбленного и не просто смерть, а жестокое убийство. Сон, который похож на явь, самоуверенный Нарцисс и странное, можно сказать, необъяснимое стремление узнать правду. Разуверить себя, дотронуться до его живого лица, увидеть свет в синих глазах и если очень повезёт, то услышать звучание его голоса. Давящая глухота и повторяющие звуки в голове, вместе с одышкой они сводили с ума. Когда Май подошла к немного приоткрытым сёдзи, то застыла, она прикрыла глаза и долго, как ей показалось, молилась. В комнате Сибуи было темно, за что Танияма его страшно ругала.        Мог бы светильник, какой включить или поработать, так нет, сегодня ему надо было путешествовать… — Май против своей воли подумала о том туристе с картой и сердце её сжалось. — Нару много времени проводит за картами… — вспоминала она о странном увлечении босса, его путешествиях и вечной скупости. — Хоть бы раз магнитик привёз! — храбрилась она, моля бессчётное количество раз. — Будь живым… — Танияма набрала полную грудную клетку воздуха и протяжно выдохнула.        Решётчатые сёдзи раздвинулись, и Май ощутила прохладу. Кондиционер работал, и от этого делалось больно. Молитвы не оправдывались, а надежды рушились. Футон для Сибуи расстелили, но его самого в комнате не было.        — Нет… — упала она на колени перед его постелью. — Я в это не верю… — в её широко раскрытых глазах задрожали слёзы, и с минуты на минуту её ослепил тёплый свет.        Двери в галереи отворил постоялиц, и у Май рухнули последние надежды и ожидания. Она уже не ожидала увидеть Сибую живым, а то что видела, казалось ей терзающим её сном. Он остановился в дверном проёме, в тёмно-синей юкате. Волосы его были мокрыми, а ткань гостиничного халата на груди распахнута. Он принимал душ, а Танияме чудилось, будто он вернулся к ней из мёртвых.        — Почему ты здесь? — Нару обрушил на её уничтоженную личность свой голос и взор, и Май, как и тогда, сделалось холодно. Этот могильный холод, боль и тоска подобно лавине, сошедшей с гор, обрушились на неё. — Где Такигава и Джон? Май…        Сибуя назвал её имя, и она пришла в себя. Он задвинул двери, и его фигура более не светилась тем тёплым светом, который она приняла за призрачный.        — Жив… — в горле Таниямы комом стояли слёзы, смотреть на Нару было так же сложно, как на солнце в разгар ясного дня. — Жив! — Май не смогла выносить содроганий собственного тела и, обессилив, упала ладонями на футон Нару.        — У тебя сильный озноб, — Сибуя заметил влагу на лице Таниямы, её дрожь и, присев рядом, коснулся её лба. — Ты холодная… И босая… — увидел он её белые ступни. — Что случилось? Тебе что-то приснилось?        — Приснилось… — сказала она как не в себе. Май подняла голову и пристально посмотрела на озадаченное лицо Нару.        Не понимаю… Вроде бы я видела его, но сейчас мне кажется, что на самом деле это был другой человек… Я запуталась, — она переместила ладони на колени Сибуи и покарабкалась по его телу, как по часто её выручающей стене. Опора — так бы она его назвала. После смерти родителей никого и ничего не осталось, спустя столько лет, появился он и его Лаборатория Психических Исследований, сейчас прощаться не хотелось ни с тем, ни с другим.        Нару хладнокровно промолчал. Он заключил совершенно точно — перед ним Май, настоящая, но по неизвестной ему причине, дисфункционирующая.        Она подтянулась о его плечи, обхватила лицо руками и долгим, взглядом не верящим, посмотрела ему в глаза.        — Живой… — вновь вырвалось из её уст вместе с дыханием прерывистым.        Отчего же ты так несчастен?! — спросила она безмолвно, плача от ледяной синевы его глаз.        — Пожалуйста, не езди больше никуда один… — Май сползла к его коленям и уткнулась в них лбом. — Брось своё хобби, чем бы ты ни занимался в своих поездках, оно того совершенно не стоит…        — Что ты видела? — Нару не стал церемониться и, ухватив Танияму за голову, направил её потерянный взгляд на себя. — Май… — требовал он ответов.        — Твою смерть, — сказала она тихо, не отводя глаз.        Сибуя расслабил плечи и опустил руки. Это не был рефлекс волевой, скорее они сами опустились.        — Ты шёл по обочине и тебя сбил автомобиль, — начала она говорить. — Женщина, которая это сделала, она могла тебя спасти, но она напугалась и… — здесь Май не стала вдаваться в подробности. — Затем она сбросила твоё тело в озеро, я нырнула за тобой, но…        — Это был только сон, — Сибуя начал убеждать в обратном, так как сам был на пределе.        Она видела это место! Знает, где Джин! Я хочу спросить у неё, но… — он страстно желал взять её за шиворот, усадить за стол и заставить рисовать то место, где это произошло или указать на карте конкретную точку, однако кое-что, по-прежнему мешало ему.        — Но… — он вдруг решил сделать попытку, ведь, как ему казалось, Май не догадывалась о том, что это мог быть не он. — Думаю, мне следует быть осторожнее и…        — Боже мой, Нару, что за лицо?! — Танияма вдруг глупо рассмеялась и похлопала Нару по плечу. — Мне приснился кошмар, а ты поверил. По правде говоря, я и сама поверила, однако сейчас вижу, что это был обычный плохой сон. Я переживала за тебя и, видимо, мне привиделось это. Знаешь, как говорится: ничего и никогда не снится просто так, все сны уже есть в нашей голове. Я напридумывала себе всякого и тебя зря потревожила. К тому же сейчас я убеждена, что это был не ты, то есть лицо твоё, но не ты. Боже, я несу, что-то совершенно не понятное, — она посмеивалась, терялась в пространстве, врезавшись из-за этого в косяк, еле нашла дорогу обратно в сад. — Не слушай меня, посмотри, я к тебе пришла босиком, — Май заметила свою рассеянность и от этого стала теряться в словах. — Что-то я расслабилась, надо собраться. А ты же дежурил с Лином всю ночь. Прости, что я тебя потревожила.        Май, наговорив кучу глупостей, убежала. Ей сделалась так стыдно за сказанное, что она не углядела главного — Нару был в шоке. Он и подумать не мог, что она возьмёт и увидит разницу. На лицо их с Джином было не различить, как она умудрилась догадаться, для Сибуи оставалось секретом.        Сейчас я могу всё ей рассказать, — Нару смотрел вслед Май потерянными глазами, сообразив, что и как делать уже в последний момент. — Да, если я ей расскажу, то она укажет мне на место, где сейчас находится тело Джина. Наконец-то я приблизился к нему… Нельзя упускать такого шанса! — он поддался искушающему голосу волнения и, надев тапки, последовал за Таниямой.        Рассветало… В саду вдоль земли, волочился туман, а на травах осела роса. Нару следовал за Май, будто заворожённый. В его голове, подобно идее параноидальной, без остановки крутилось: «Джин, Джин… Я привезу тебя домой… Я так близок!». Его глаза преследовали девичью фигуру так, как разыскивает новую жертву убийца: целеустремлённо, алчно и недальновидно.        Май, — хотел крикнуть он, а не мог. Голос не был подвластен ему, им руководила гордость, а она отказывалась доверять, кто бы ни был в поле её зрения.        — Нет, я не могу упустить этот шанс! — он надорвался, чтобы выдавить из себя какие-то звуки, однако в награду, получил такую затрещину, коей никогда в своей жизни ещё не получал. В его глазах потемнело, заискрило и тело начало терять равновесие. Нару оперся о ворота и, соприкоснувшись с чем-то нетипичным, пришёл в себя.        Как я оказался на выходе из рёкана? — он посмотрел вокруг себя, увидел парковку и лес за ней. Сам он стоял у распахнутых настежь ворот, не помня, как он их открывал и почему шёл в этом направлении. — По всей видимости, кто-то решил от меня избавиться, — Нару потёр себя по затылку, догадываясь о причинах этой бешеной прогулки. — Не думал, что кто-то решит меня одурачить, как и спасать… — он очень внимательно осмотрел главные ворота и, заперев их вновь, решил вернуться, оставив все гонки и животрепещущие разговоры, на час более для этого подходящий.

III

28 августа. Понедельник — день шестнадцатый. Хаяси-рёкан. Десять часов утра.        — Ну-с, долгожданное собрание! — явился в гостиную Хосё Такигава в компании Джона и Аяко. В комнате уже ожидал Сибуя и Лин. Нао присоединился к ним минутой ранее.        — Впервые вижу такого идиота, — высказалась Аяко сонно. Сегодня она спала в своей комнате, однако это не говорит о том, что она выспалась. — Обычно люди избегают встреч с начальством.        Этот горе-монах на зло же меня разбудил! — она вспомнила, как Хосё разгуливал в три часа утра по галереям и назло говорил о совести, которой у некоторых якобы нет. Разумеется, католический священник мог рассказать многое о таком недуге, как совесть, ведь только недуг может не давать упорно спать, когда глаза слипаются. — Да, я бессовестная, уж пусть будет лучше так, чем не спать из-за какого-то там осознания собственной неправоты. Ха, нашли крайнюю! Совесть, видишь ли… Слабаки прикрываются ей! Надо выходить из положения гордо и нечего принижать собственное Я. Да, я могу не всё, но и от меня есть польза! — она немного злилась, ведь слова Хосё вновь задели её. Да, им приходилось разгуливать по ночам, но они мужчины, а стало быть, им можно.        — Сегодня должны быть оглашены результаты. Нару сказал, что нашёл выход из положения. Я бы хотел послушать, — сказал он, не задумываясь, отчего Аяко резка, хотя утром ей дали выспаться.        — Вы знаете, как избавить нас от призраков? — Нао не ожидал таких вестей и от радости тут же атаковал Нару своим взором полным надежды. — Вы всё же нашли выход… — вздохнул он свободно, когда столкнулся с молчаливым выражением директора SPR и его спокойной стойкой профессора, который готовится вот-вот начать читать лекцию.        — Немного подождём… — Нару опустил глаза в свои записи и вскоре обратил внимание на сёдзи. За ними показали две тени, и в гостиную вошли две девушки — Май и Мари.        — Приношу свои извинения, — сказала Мари, — мы задержались.        — Всего на три минуты, — успокоил её Нао, повеселев, словно трудяга в ярмарочный день.        — Не имеет значения, — отвернула она голову и нарочно присела на другой край стола, туда, где ей не придётся смотреть в его сторону.        Нет, я бы тоже обиделась, — Май вспомнила проделки Нао и как-то сама переметнулась на сторону Мари. Интерес интересом, а частная жизнь — неприкосновенна.        — Итак, все в сборе! — хлопнул Монах в ладоши, ожидая результатов с нетерпением.        — Да, — согласился Сибуя, правда, звучало это так, словно ему безразлично. — Результаты таковы, что дзеурей проводить мы не будем. Наша проблема — хозяйка, пока она там, мы не добьёмся эффекта. Дзёреем займёмся после праздника. В ночь с двадцать девятого на тридцатое августа. Наоки, — он обратился к сыну хозяйки рёкана. — Ваши особые гости не остаются после праздника на ночь?        — Нет, до первого сентября здесь никого нет… — ответил он.        — В таком случае, я никого кроме Май не задерживаю. Все свободны… — сообщил постно он.        А я-то ему зачем? — напряглась Танияма. — Наверное, всё дело в ночном визите… Не надо было бежать к нему в горячке. Как вспомню, так мурашки по спине бегают. Я щупала его после душа, а потом улеглась к нему на колени, словно он подушка какая-то… Стыдно…        — Эй, подожди! — возмутился Такигава. — Ты должен нам рассказать о способе изгнания и прочие детали. Мы вчера договаривались…        — Странное у вас понятие о начальниках и подчинённых, — ответил Сибуя невозмутимо. — Я обрисовал фронт работ. Если не уточнил иных деталей, то ваши функции прежние.        — Вечно он поступает так, какой смысл тогда вообще в команде работать?! — остался Монах недоволен.        — Если у Нару есть план, то мы можем довериться ему, — поддержала его Май.        — В таком случае ты не будешь возражать от разговора, — Нару воспользовался добрым порывом Таниямы, чем заставил её хорошенько подумать.        С тобой наедине я не останусь. Это ж надо было так ночью опозориться… — она затаила дыхание. Нару вздумал смотреть так, словно другие уже вышли.        — Да ты говори, — улыбнулась Танияма, правда, улыбка эта выражала страх, впрочем, она этого и не скрывала. — Здесь ты никого не удивишь…        — Твои сны становятся проблемой, — он закатил глаза и безо всякого удовольствия начал говорить.        Я не намерен при всех обсуждать ситуацию с Джином, пока сделаю ей предупреждение, напугается и сама ко мне приползёт! — подумал Сибуя заносчиво.        — Я это знаю, — согласилась Май без споров. — С ними трудно что-то поделать… Я постараюсь не думать о плохом, может быть, тогда всё пройдёт…        — Не признаю людей, которые считают, что знания — бесполезная ноша. Если не готова профессионально расти, то какой был смысл начинать? — нагрубил он да ещё при всех. Нару редко бывал в хорошем настроении, видимо, сегодняшний концерт — это расплата за то время, которое он подарил вчера в саду.        Идиот, я влюбилась в тебя! Я не просила, чтобы ты снился мне, но раз это произошло и я не могу выкинуть тебя из головы, то чего жалеть-то теперь?! — Май пробулькала в сторонку что-то неразборчивое и притупила взгляд.        — Отлично! Значит, я займусь обучением Май! — обрадовался Хосё. Он вдруг мог стать полезным, впрочем, Нару быстро его приструнил.        — У Май уже есть учителя, — он посмотрел на Мари, и та благодарно кивнула. — Наша задача дать ей эти несколько дней отдохнуть. Лин сделает амулет.        — Мы же уже это проходили… — вздохнула она не нарочно.        — Надо думать, что на сей раз заклинание Лина не поможет, — сказал Хосё. — Концентрировать её внимание или заставить поверить в себя — это пустое, если ты считаешь, что Май достигла предела.        — А кто говорил о концентрации?! — задрал Нару нос. — Уверен, что Лин предупреждал о побочных эффектах таких заклинаний. Велика вероятность того, что сны не будут сниться вовсе. Это немного неприятно, но безопасно, если не злоупотреблять, в противном случае разовьётся бессонница.        — Я думал дать Май такой амулет, — Лин поднялся из-за своего стола и подошёл к своему начальнику. — Но без согласия на это Нару…        — Я точно не умру? — Май немного испугалась. Лин улыбался, а Сибуя по своей дурной привычке чернел. Вечно ему все доставляли лишние хлопоты и заботы.        — Нет, — смеючись сказал Лин. — Я сделаю амулет, который будет призывать духа, пожирающего сны.        — Ты говоришь о Баку*? — немного удивился Хосё. — Май, неужели ты сказки не помнишь?! Баку или Пожиратель снов. Многие верят, что эти духи могут поедать плохие сны, для этого всего-то и требуется, что положить под подушку бумажку с его именем. Правда, особо вредные духи могут позариться и на хорошие сны, поэтому баловаться такими амулетами не стоит. Впрочем, всегда считал это сказками, — скептически добавил он.        — Экзорцист, который считает духов сказками, — оценил его слова Нару, — парадокс из парадоксов. Я не считаю это решение хорошим, по мне так, человек, который относился к себе пренебрежительно, наказания заслуживает, однако у меня были причины, поступить образом иным… Май, повторюсь, после того, как все уйдут, задержись.        Слишком настойчивый! — притихла она поневоле.        — Тогда нам пора? — поинтересовался Джон у коллег.        — Ничего не поделаешь… — вздохнул Хосё. — Пора…        Не бросайте меня… — плаксиво посмотрела на окружающих Май.        Как и всегда, моя взяла! — незримо ухмыльнулся Сибуя.        — Я не задержу тебя, — сказал Нару, тем не менее хладнокровно, когда ненужные ему персоны вышли.        Да я сама здесь не задержусь! — только не кричала Май.        — Твой сон этой ночью… Я бы хотел, чтобы ты рассказала о местности подробнее, — сказал он о своих пожеланиях.        Нет! Нет! Нет! — замотала она головой. — Только не заставляй меня вспоминать!        — Ты отказываешься помогать, но коли так, то ради чего приходила? Неужели планировала застать меня врасплох? — ухмыльнулся он, используя ради получения результата любые средства.        — Не вижу ничего смешного, — обиженно выговорила Танияма. — Я напугалась… Послушай, ты же всё равно не собираешься никуда выезжать эти пару дней. Разберёмся с призраками здесь, а там и к этому сну вернёмся. Мне надо это переварить…        — Не буду настаивать, — сказал Нару хладнокровно и протянул обещанный амулет.        — Спасибо, надеюсь, это поможет… — она схватилась за белую полоску бумаги и немного потянула. Сибуя не пожелал отдавать заклинание так просто. Его взгляд говорил отчётливо: Задержись! Расскажи всё, что видела! Я не прошу, я требую!        Май часто видела целеустремлённость и требовательность в его глазах, поэтому понять его без слов труда не составило.        — Под подушку… перед сном, — сказал он отпустив.        Из-за него меня грызёт совесть… — Май отвернула голову и скосила взгляд в сторону выхода. — Не нужно так…        — Ты можешь быть свободна, — сказал Сибуя, когда ему чрезмерно приелась эта немая игра, где Май строила из себя жертву.        — Прости… — она покинула гостиную поспешно, а Нару остался с картой в компании Лина.        — Нару, ты рискуешь. На этот раз мы имеем дело не с одним призраком. Одумайся, — советовал ему Лин.        — И у стен есть свои уши, — ответил Сибуя. — Я разберусь со всем сам. Ночью от меня пытались избавиться. Вышло довольно интересно…        — Что произошло?        — Май видела смерть Джина. Она напугалась и прибежала ко мне. Она видела её, Лин. Эту женщину… Май следовала до самого озера. Я хотел, чтобы она указала это место на карте. Поэтому я пошёл за ней… А в меня вселилась какая-то мелкая душонка и попробовала манипулировать мной. Я контролировал ситуацию, но это мелочь нашла уязвимое место и чуть не увела меня в лес. В воротах мне кто-то дал по голове. Чем-то это напоминает удар веера, думаю, хранителя эта семья не утратила, правда, появляется он весьма специфично.        — Ты собрался рассказать Май о Джине? — уточнил Лин. Он не особо верил в это, Нару тянул бы до последнего, что он и подтвердил.        — Нет. Я хотел узнать место. Чтобы узнать это, нет нужды посвящать в детали лишние, — ответил он.        — Это жестоко по отношению к Май, — даже Лин понимал это. — Она наверняка напугалась и приняла твоего старшего брата за тебя. Расскажи ей…        — Жестоко… — голос Нару сделался совсем низким. — Считаешь, жесток я?        — Нару, я не имел в виду жестокость физическую и никак не ассоциирую Май с той женщиной. И тебе этого делать не советую, все люди разные.        — Как это приятно слышать от законченного мизантропа, — оскалился Сибуя. — Я буду делать то, что считаю нужным. С помощью Май или без неё, я найду брата. Я уже очень близко… Подготовь всё, — отдал он приказ. — Я отъеду по делам и вернусь к обеду.        — Если Май узнает о твоём отъезде, что мне делать?        — Дай ей карту, — сказал Сибуя безразлично.        Она обязательно об этом узнает… Уж я об этом позабочусь, — затворил он за собой двери и без отчёта о своих действиях, куда-то ушёл.        — Мы можем ехать, моя машина готова, — повстречался ему Нао. Сибуя просил о поездке, и, разумеется, лично в известность посвятил не многих.        — О нашем отъезде знают? — спросил он, выходя навстречу.        — Да, я попросил горничную сообщить Мари о нашей поездке, — дал ответ Нао.        — Только одну? — нахмурился Сибуя.        — Всех, — заверил он. — Не совсем понимаю, зачем вам понадобился этот фарс. Я попросил передать о нашем отъезде одиннадцать горничных. Мари будет злиться, когда получит это известие одиннадцать раз. Двое, не лишённых привлекательности мужчин, выезжают из отеля засветло… Это всё очень подозрительно.        — Мы не задержимся, — пообещал Нару.        — А могу я узнать, куда мы направляемся?        — Выедем на шоссе, а там я укажу путь, — сказал он.        — Звучит многообещающе, — уселся Нао за руль. — Что ж, тогда едем…

IV

       Полдень…        Куда этого самовлюблённого Нару понесло?! — Май бегала по саду уже битый час. Она сбежала с занятий, хотя до праздника оставался один день. Чтобы было сподручнее, переоделась. Видел бы Нару, как она старается избежать встречи с Такигавой или Джоном, так закатил бы глаза. Чуть не ползком, в короткой юбке, вокруг какой-нибудь статуи или круглого куста — все средства были хороши, только бы никто не заметил.        Рёкан пустовал. В полуденную жару Аяко прохлаждалась в SPA, а Монах и Джон пользовались услужливостью Мичи. Она им что-то показывала, рассказывала и увлекала, впрочем, она-то Май несколько раз заметила, но сочла нужным сделать вид, что ничего не видела и не слышала. Таким вот образом Танияма без особого труда попала в свою комнату и сменила учебное кимоно на одежду, в которой приехала в гостиницу. Кимоно оказалось снять не так-то просто, но спустя столько дней обучения, получилось и это. Оставалось найти Нару, ну или хотя бы выяснить, куда этот чудак делся.        Ещё и этот на мою голову свалился! — перемывала она косточки Нао. — Все судачат о том, какие эти двое исключительные. Взяли вот и убежали из дома, когда здесь столько проблем. Боже! Страшно подумать, о чём за моей спиной шепчутся! Я убью этого Нару, а потом пусть преследует, я даже против не буду, может быть, хоть тогда за мной побегает, а не наоборот! — Танияма вымоталась. Издеваться Сибуя, может быть, и любил, но сегодня побил все свои рекорды. — Стоп! Он уже мог вернуться, а я тут в такую жару уже с трудом ноги передвигаю. Надо забежать в наш центр и посмотреть… — решила она сделать перерыв, уповая на волю случая и самый плохой, но всё же вариант — в гостиной наверняка работал Лин. Он мог что-то знать, нет, он наверняка знал и даже не что-то, а нечто очень дельное.        А тем временем на шоссе…        — Зачем мы остановились здесь? — Сибуя приказал глушить мотор. Нао не особо понимал, для чего тот захотел встать у края обочины, где кроме поля, пыльных придорожных кустов и линий электропроводов ничего нет.        — Дальше ехать лишено смысла, — ответил он. — Поговорим здесь…        — О чём поговорим? — Нао растерялся. Да и кто угодно на его бы месте растерялся. Сибуя своими неприязненными гримасами выбивал из колеи людей крепких, а уж среднестатистических изживал, если до того ему было дело, впрочем, они сами себя доводили, винить его в угрызениях совести посторонних было бы глупо. — Если дело касается Май, то вам переживать не о чем. Нынешний я не могу позволить себе отношения подобного рода… Вот если матушка погонит меня, то было бы, конечно, неплохо иметь рядом такую девушку, как Май, но я как-то надеюсь на хороший исход…        — Наша поездка исключительно деловая, — сказал Сибуя, чтобы избежать лишней трепотни. Он стоял спиной к золотисто-зелёному полю, лицом к серебристому седану, на другой стороне которого, ожидал его речей Нао. — Вы определились с вашей семьёй? Призраки, готовы ли вы к изгнанию?        — Я не понимаю вопроса… — признался Нао. Сибуя не шутил, глядя на него вообще сказать, что он умеет шутить или понимает шутки — это нечто сказочное. — Я бы не позвал вас, не будь у меня надобности. Так почему я должен отступать сейчас?        — Потому что то, о чём я вас попрошу, может разрушить вашу жизнь. Выбирать вам: противостоять своей семье или жить в согласии с умершими и их правилами, пока за вами не придёт смерть.        — Я слушаю… — согласился он, поддавшись на речи совсем несладкие.

V

       — Его здесь нет! И Лина… нет… — Май добралась до центра (ранее гостиная) и здесь у неё опустились руки.        И что мне теперь делать?! Куда бежать ещё? Я сойду с ума, если с этим идиотом что-то случится! — Танияма снова ощутила холод, тот самый, который изнурял её ночью, и за её спиной раздвинулись сёдзи. — Лин… — заслезились её глаза при виде наклоняющего спину Кодзё. С его ростом в каждом дверном проёме приходилось кланяться. — Я, кажется, только что убила Нару…        — Это очень большие деньги, я надеюсь, вы понимаете, какие последствия ожидают всех нас, — сказал Нао. Он говорил серьёзно, предложение, которое озвучил Сибуя действительно могло разрушить всё, ради чего он корпел столько лет.        — История повторяется… — сказал Нару, как уже когда-то говорил. — Ваш прадед не заплатил за женщину, и на вас пало проклятье рода Симада.        — И по этой причине вы предлагаете мне посрамить собственное имя… Госпожа Окада женщина принципиальная. Я понимаю, что на деле будет отсрочка платежа, но вы предлагаете солгать ей и Мари.        — Да, они должны быть убеждены, что вы не намерены платить за Май. Мари, разумеется, в курсе того, что оплату должна произвести моя контора, но это дела не меняет. По договору покровителем Май являетесь вы. Нам требуется повторить историю, которая произошла сто лет назад.        — Но почему вы убеждены, что мне ничего не угрожает? — задумался Нао и о собственной безопасности.        — Я этого не говорил, — сказал Нару правду острую. — Скорее всего, это очень опасно. Мы сделаем всё возможное, чтобы избежать риска. Но хочу напомнить о том, что именно Мари является наследницей этой школы, если ученицы не перестанут нарушать правила, то может пострадать и она.        — Вы бьёте по местам болезненным, — опечалился Нао.        — Ничего подобного, только дело, — возразил он.        — Значит, позор… — вздохнул Нао тяжко. — Хорошо, я согласен на этот обман. Вы не оплачиваете учёбу Май, я не прихожу на торги. Госпожа Окада и Мари будут думать, что я бесчестный. Когда вы выманите призрака, то мы произведём оплату. Тогда она успокоится и покинет мой дом.        — Всё верно, план такой. Также я попрошу не распространяться о нашей договорённости. И… в каком состоянии находится хозяйка рёкана? — он решил узнать новости о самочувствии матери Нао.        — Она уже как неделю пришла в себя, но проведёт ещё какое-то время в больнице. Не думаю, что её удержат там надолго… — ответил он, боясь даже думать о том, что будет, когда мать вернётся.        — Её помощница уже была у неё? — уточнил он.        — Да, Мичи несколько раз навещала её в больнице. Я не могу выезжать надолго, а Мари и вовсе к месту привязана, — объяснил Нао.        — Вы должны кое-что знать, — Сибуя стал серьёзнее, — в случае, если со мной что-то случится, то вы расскажете о нашем плане Такигаве. Он справится с этим заданием. Затем, пусть берёт Май и уезжает. Её проблему решит Лин.        — А кто же тогда решит вашу проблему?        — Свои проблемы я решаю сам, — сказал он самоуверенно и хлопнул дверкой автомобиля.

VI

       — Лин, я убила его… — Май хваталась трясущимися пальцами за губы, начиная из-за нервов мять их.        — Он оставил тебе карту… — сказал Кодзё, и Танияма увидела на столе своего босса сложенную глянцевую карту.        Снова этот звук… — она услышала в голове «Тук… тук…» и вся комната поплыла. — Боже мой, только не снова… — встряхнулась она и развернула карту. Весь стол заняла пёстрая карта с чёрными отметками. Май догадалась, чьих это рук дело, как и о том, что графическое изображение территории ей ничего не говорит.        — Я не знаю, где это место… У меня не было карты. Может быть, я узнаю в дороге. Если выедем сейчас, то ещё успеем, — заспешила она. — Или… это пустая трата времени. Я понятия не имею насколько это далеко от рёкана… — вся её сущность рвалась прочь, туда, на ночное шоссе, где под дождём шёл он, не подозревая о скорой погибели.        — Май, прости его, — Лин положил свою руку к ней на плечо и призвал не спешить. — Нару был неправ, когда взвалил на твои плечи этот груз. Успокойся, он скоро вернётся…        — Лин… — зашлёпала она губами. Кодзё смотрел по-доброму. Его защита распространилась и на неё, тогда-то все раздражающие звуки ушли, словно и сам кошмар отступил. Танияма заражаясь его спокойствием, притихла. — Спасибо…        — Он уже здесь, — улыбнулся он и отошёл от Май.        Здесь?.. И ты слышишь его? — задышала она чаще, вопросительно посматривая на Кодзё, а потом на решётчатые сёдзи. — Кажется, и я… слышу… — ей почудились мерные шаги в галерее, и сердце замерло.        — Нару… — вырвалось у неё имя начальника, когда раздвижные двери шаркнули, и в комнате показался он.        «Не здрасьте, ни до свидания» — так можно назвать появление угрюмого босса. Он закрыл дверь, переместил взгляд на Май и впился в неё взглядом.        Сколько он молчал? Минуту? Две? Или прошло несколько секунд? Танияма этого понять не могла. Она слышала, как сердце грохочет внутри, как дыхание прерывается, грозясь вот-вот остановиться и уже нет сил терпеть его беспощадного взора.        Глупый Нару!— наконец-то сдалась она, закрыв глаза и склонив голову. — Ты меня напугал! Не делай так больше! Не делай! — Май выкрикивала мольбы про себя, так как не могла раскрыть рта. Голосовые связки подрагивали, она это понимала, так как всё горло свело, временами потряхивая, подталкивая её к слезам. — Нару? — её перестало трясти, когда Сибуя подошёл и прикоснулся к её лицу. Он просунул пальцы в её короткие волосы и мягко погладил их, остановившись у щеки.        — Лин, — обратился он к своему ассистенту, продолжая тем временем смотреть на Май, — скажи, чтобы нам принесли чай.        — Сейчас, — сказал Кодзё и вышел.        Отчего ты вдруг такой нежный? — Май задрала голову и, глядя на Нару, забыла как нужно мигать.        — Ты боишься оставаться со мной наедине? — внезапно спросил он, и Танияма вернулась в мир живых.        — А? — прорезался её голос.        — Тебя колотит, — он опустил руки к ней на плечи, и Май ощутила эту дрожь. До этого она тонула в печальных синих глазах Нару, и остальное переставало иметь хоть какое-то значение.        — Ну это, — засмеялась она, — перенервничала! Бывает…        И чего это мне стыдно?! Это ему должно быть стыдно! Сам довёл меня, а теперь спрашивает! — закипала она невольно, когда осознание действительности стало накладываться на события этого дня.        — Желаете, чтобы я вас успокоил, госпожа Танияма? — изрёк он свой излюбленный сарказм и обхватил Май за талию, как не делал этого никогда. Вульгарно, жадно и достаточно сильно.        — Иди над Масако насмехаться! — она сгоряча отодвинула его лицо и высвободилась. — Сама успокоюсь! А если тебе хочется тепла и ласки, то к Нао топай! Мне все кости из-за вас перемыли!        — Интересно… — развернулся к ней Сибуя. — К мужчинам меня ещё точно никто не ревновал.        — Да кто ревнует?! — выпялила Май глаза. — Хотя сам виноват, ведёшь себя так, что окружающие невольно начинают думать всякое… — ослабила она взор и застыдилась.        — Окружающие много всего говорят… И ты им веришь? — он приблизился, и Май в который раз сделалось не по себе.        — Ничего я не верю! — вырвалось у неё. — Но мне обидно, что ты так со мной… Я места себе не находила. Мари будет вечером злиться. А сейчас наверняка и ты проснёшься со своими обвинениями…        — Я не стану тебя ругать, — сказал он. — К тому же, эта одежда тебе идёт больше. Оставайся собой. Я принял на работу безнадёжную ученицу средней школы. Сейчас ты уже оканчиваешь старшую, скоро я перестану влиять на твои решения, хотя думаю, без этого ты пропадёшь. С твоим-то везением и логикой — я бы советовал и вовсе из дома носа не показывать.        Ах ты зараза заносчивая! — сжала Май кулаки от обиды. — Сейчас я тебе покажу какими могут мои решения! Думаешь, одному тебе всё позволено?! Ты зазнался! — она взъелась, и с пол-оборота заводясь, схватила Нару за чёрную рубашку, вынуждая тем самым наклониться к ней.        Май поцеловала его. Неаккуратно из-за злости, почувствовав это когда, их зубы слегка столкнулись друг с другом. Нару мог бы разозлиться, она этого побаивалась, услышав лёгкий скрежет, однако отступать, ни в коем разе не собиралась. Не собиралась пока этот напыщенный идиот ей не ответит. И он ответил… Страшнее Танияма ничего и не ждала. Когда Сибуя разжал её руки и закинул к себе на шею, обхватил её голову и придержал за талию, то у Май земля ушла из-под ног. Должно быть, так действовал на неё полдень. Жарко, ярко и неприлично приятно. Все поцелуи днём кажутся такими, за исключением тех, которыми иностранцы обмениваются при встрече и прощании; заботливые жёны с мужьями и устоявшиеся пары на незатейливом свидании. Их же отношения не подходили ни под одну названную категорию…        Нару, этого достаточно…— Май приоткрыла глаза. Она не могла сопротивляться волнительным прикосновениям Сибуи. В тот миг, когда он прижал к себе, её поцелуй перестал принадлежать ей. Эту эстафету принял мужчина, и ей ничего не оставалось, как подчиниться. Грубый из-за её порыва вначале и совсем нежный в конце. Мягкие, неторопливые и горячие прикосновения его губ куда больше ей подходили. Они успокаивали и до безнадёжности привязывали к нему. Глаза закатывались, когда он поводил своими губами из стороны в сторону, подогрев их горячим дыханием, загладив вину с виду лёгким, но для неё волнительным соитием губ. Но как бы ни было хорошо, ей хотелось это поскорее остановить. Чем ближе становился Нару, тем сильнее страх укоренялся в её сердце. Рано или поздно он уйдёт, и когда это произойдёт, то не останется ничего того, что она так сильно любила.        — Ваш чай, — послышалось вместе со звуком раздвинувшихся сёдзи и в гостиной появилась Мичи. — Кажется, я вам помешала, — посмеялась она миролюбиво, на что Сибуя отреагировал сухо, а Май чрезмерно эмоционально.        Будь оно проклято, моё везение… — повисла она на руке у Нару.        — Спасибо, — сказал Сибуя, удерживая труп Май Таниямы, в который она превратилась как только Мичи их застукала.        Мне крышка! Мари снова начнёт меня презирать… А этот совершенно спокоен, — она пришла в себя, заинтересовавшись мимикой, которую продемонстрировал Сибуя, точнее, её полным отсутствием. Ей всегда казалось, что он не станет выносить какие-либо отношения на публику, а здесь и глазом не моргнул, хотя наверняка знал, чем закончатся эти нежности, ведь сам просил подать чай. И уж чего говорить о вежливости. Он и в хорошем расположении духа редко кого-то благодарил, а тут расщедрился.        — Спасибо… — Май вспомнила о людях, которые её окружали в тот момент, когда Мичи пододвинула ей чашку зелёного чая, так бы она ещё долго анализировала поведение Нару, которое её логике поддавалось редко.        — Из-за сплетен волноваться нет смысла, — повёл Сибуя разговор, сидя за низким столом весьма гордо. — Я и Наоки выезжали по делам рабочим.        — Да ладно, можешь не оправдываться, — обиженно отвернула голову Май. — Тебе же это не нравится, да ты и не делал так никогда. С чего вдруг решил начать?        — Это нравится тебе, — сдержанно сказал он. — Станешь отрицать?        Почему он так пристально смотрит?! — Танияма зажмурила глаза и без сопротивлений покраснела. — Здесь же Мичи… И это он так флиртует? Или я что-то недопонимаю?..        — Я хотел выяснить детали… — продолжил он. — Однако поездка оказалась пустой.        — Детали? Тебе ещё мало данных? — пришла Май в себя.        — Мы имеем дело не с типичным случаем. Есть вероятность того, что для хозяев здесь может быть опасно. Пока причина пожара нам неизвестна. Основные гипотезы следующие: школа сгорела во время военных действий и второй, менее благоприятный вариант — предки Наоки помогли этой школе сгореть. Соответственно, во втором случае Наоки и Мари могут быть в опасности.        — Ты можешь попросить их уехать, — предложила Май.        — Нет, — отказался он сразу. — Для дзёрея нам потребуются они оба.        — Вы так забавно меняете темы. С личного на рабочее… — Мичи ни с того, ни с сего рассмеялась, и Танияма вспомнила, что они с Нару подозревали её. Сибуя велел не подавать вида, и Май старалась делать именно так. По правде, ей не верилось, что такой светлый и добрый человек, как Мичи, может навредить другим, поэтому она начала относиться к ней, как обычно относятся все гости к такому персоналу — мебель, удачный атрибут, дополнительная услуга… Перечислять можно бесконечно долго.        — У меня есть и к вам вопросы, — сказал Нару, посмотрев на неё. — Вы могли бы пролить свет на наше дело. Вы давно при доме Хаяси. Былая хозяйка наверняка вам что-то говорила…        — Былая? — рассмеялась она звонко, до лёгких слёз. — Что же вы такое говорите… — отдышалась она. — Хозяйка жива и скоро будет здорова. А знаю я не больше вашего. Её преемница — Мари, но она пока не готова, чтобы управлять школой. Вы сами видите, что происходит…        Она хочет сказать, что её никто ни во что не ставит… Звучит обидно, да, несколько инцидентов было, отрицать сложно, но в целом она справляется, — подумала Май.        — Значит, разговор об этом — дело пустое. Как обстоят дела с картой? — он перевёл тему, и Май нервно сглотнула.        — Прости меня, я не могу помочь с картой… Я и местность едва помню. Шёл дождь… Всё казалось серым и блёклым. Такими же были мои чувства, пока я не увидела на полу в гараже… — здесь она прервалась. Вспоминать не хотелось, да и говорить живому человеку о его смерти так же удовольствия не доставляло.        — Ничего, это моя проблема… — Нару прикрыл глаза и решил насладиться чаем.        — Да как же так?! — пришла Май в бешенство. Она рьяно поднялась, прикрыла кружку Нару ладонью и целенаправленно задержала взгляд на его лице. — Я обязательно тебе помогу! Вот увидишь. Ты всегда мне помогаешь, неужели я, по-твоему, брошу тебя в беде?! Кроме того, этот чай зелёный, — присела она обратно и скосила взгляд в сторону выхода. — Я уже говорила, что тебе подойдёт чай чёрный.        — Желаете, чтобы я принесла чёрного? — спросила Мичи, находясь до сих пор здесь. Её никто не отсылал, по этой причине она вежливо ожидала.        — Нет! Я сама принесу, — набралась Танияма храбрости в войне за внимание неуклонно растущего по карьерной лестнице босса, не видя своей собственнической натуры. Эту привилегию — подавать чай, она не желала отдавать, будь то Масако или же личная помощница хозяйки рёкана.        — Тогда принеси мне его вечером, — сказал Нару бестревожно, придержав Май за руку.        Чего? Куда?.. — она обратила на него взор полный удивления.        — Принесёшь? — его губы украсила тихая хитрая улыбка, и в руке Май оказалась хитогата, завёрнутая в белый платок.        Он намекает на то, чтобы я осталась в его комнате на ночь? Или я размечталась?.. — у Таниямы жилки под кожей задёргались. Этот Нарцисс своими сладкими речами и коварными предложениями мог, кого угодно с ума свести.        — Я… постараюсь… — вымолвила она и, прикрыв рот ладонью, выбежала из гостиной прочь.        — А вы умеете смутить девушку, — сказала Мичи смеючись. — Но думаю, хозяйка не отпустит Май сегодня. Завтра вечером праздник… Сегодняшний день уже упущен. А занятия ещё никому не вредили.        — Я предупрежу Мари. Она не станет возражать. Разумеется, если вы не познакомите меня с другой вашей хозяйкой, — выговорил Сибуя чётко, не заметив преображений на лице Мичи. Добрая улыбка сошла на нет, а в карих глазах поселилась чёрная злоба.

VII

       Мари велела сидеть в своей комнате… — вздохнула Танияма, глядя в потолок. На улице разгулялся один из прекрасных безоблачных дней, а она была вынуждена сидеть в четырёх стенах и думать о своём поведении. — Я не разогрелась, поэтому сегодня мне занятия не светят. А может быть, её мой внешний вид разозлил?.. — строила она предположения. — И Нару вновь чудит… — она закрыла глаза и содрогнулась. В её руке лежала хитогата, а мысли перешагнули через грань офисного этикета. — Я так легко согласилась… Он наверняка посчитает меня легкомысленной, — Май расстроилась и поднялась с татами. — Пойду к нему и верну это… — она посмотрела на деревянную дощечку в форме куколки и уже в тысячный раз вздохнула. — В любом случае мне нельзя напрягаться больше положенной нормы, завтра выступать, а как я смогу выйти на сцену, если проведу ночь с Нару? — рассуждала она несколько секунд здраво, потом мысли сменились картинками откровенными, и кровь прилила к лицу. — А-а-а! Я и впрямь легкомысленная! Как о таком можно думать?! Я до сих пор от него ничего толком не слышала… Нравлюсь я ему или нет? И какие отношения будут между нами, когда всё это закончится?.. Непонятно…        Как Май и подозревала, на улице было очень хорошо. Один из тех редких дней, когда не слишком жарко и ещё далеко до холода. В конце лета ветер приобретает оттенки холодные. Это делает последние дни августа особенными.        Она свернула на тропу, где можно было прилично срезать и полная самых высоких намерений, остановилась уже у комнаты Сибуи.        — Нару, ты здесь? — она не стала стучать, оповестив о своём приходе иным способом.        Ей никто не ответил. Другой человек бы взял и ушёл. Май же поймала себя на мысли, что если не войти, то засунуть свой нос непременно надо. Вдруг с этим беспечным зазнайкой что-то случилось…        Танияма приоткрыла сёдзи и заглянула в тусклую комнату Нару. В это время дня здесь было темно и прохладно, зато на закате комната превращалась в пекло.        Здесь ничего не изменилось… — она заметила, что за две недели Сибуя не особо разжился, сохранив комнате вид первозданный, захламив её исключительно материалами дела, которые сейчас мирно лежали в папках на маленьком столе.        Май окинула глазами татами и, увидев странность, занервничала. Сперва это были ступни в чёрных носках, затем она разглядела и сами ноги в брюках цвета угля, а когда залезла в комнату по самый пояс, то увидела хозяина этих раскинувшихся частей тела.        Нару сидел прислонившись к стене, с прикрытыми глазами и закатанным по локоть рукавом. Капельницу и прозрачную трубку Май заметила позже. Одного бледного начальника и его расслабленного тела, ей хватило для того, чтобы сбросить обувь и помчаться к нему.        — Нару… — она тихонько позвала своего босса, коснувшись его лежащей на татами руки. Тот приоткрыл глаза и беззвучно посмотрел на сочувствующую ему Май. — Ты всё же довёл себя, да? — спросила она, крепко обхватив его руку. — И давно… давно тебе плохо? — ей сделалось страшно, больно отпускать и жалко смотреть. Видя его беспомощным, ей всегда хотелось что-нибудь для него сделать. Но сделать что? Нару никогда не жаловался и не просил ничего такого, чтобы не входило в список должностных обязанностей. Но можно ли назвать их нынешние отношения должностными? Ответы на эти вопросы мог дать один Нару, а ему редко приходилось с желанием отвечать на вопросы, от которых не зависела чья-либо жизнь.        — Я в норме, — ответил он, спустя время. — Не помню, чтобы засыпал. Вечер ещё не настал, что ты здесь делаешь?        Так и знала! Он злится, — Май отвернула голову. Ей не хотелось выглядеть перед начальником ещё большей недотёпой, поэтому ей показалось идеей самой удачной — избегать взглядов прямых.        — Как там наши дела? — в комнату нагрянул Нао и сделал это без стука.        Наглость этих двоих довела Сибую уже чуть ли не до ручки. Он закрыл глаза, потёр левой рукой лоб и постарался расслабиться. При напряжении лекарство в вене жгло, а ему не хотелось затягивать то, что и без того приносило мало удовольствия.        — Май! И ты здесь! — воскликнул Нао, оценивая реакцию Сибуи. По его потемневшей мине он понял, что Танияму никто не приглашал.        — Нао, что с ним?.. — Май поднялась и траурным голосом спросила о тревожащем её обстоятельстве.        — Напугалась за дорогого тебе человека? — не упустил он возможности пошутить. — Правильно, если кто-то рядом с ним будет думать о его здоровье, то проблем у него никаких не будет. Смотри, я тебе покажу, — он присел на корточки и вынудил Нару наклонить голову. — Вот смотри, если вены на шее вздулись, появилась излишняя бледность, то можешь смело толкать его в постель, разумеется, не за дополнительной нагрузкой, а для небольшого перерыва. Пусть полежит на высокой подушке, расслабится, и состояние немного нормализуется. Сердечная недостаточность — это когда сердце не справляется с функцией насоса. В крови не хватает кислорода, начинается головокружение, появляются тёмные круги перед глазами. Поэтому перетруждать себя ему ни в коем случае не рекомендуется. Я настоял на капельницах, так как достал нужные препараты. Друг нашей семьи заведует клиникой в Хаконе. На днях он прислал мне сердечные гликозиды. Они увеличивают насосную функцию сердца и способствуют переносимости физических нагрузок. Думаю, в сложившихся обстоятельствах ему будет нелишним пройти небольшой курс. Свежий воздух, диета, вместе с тренировками и стимулирующим комплексом, пойдут ему на пользу.        — Значит, опасности для его жизни нет? — спросила Май чуть не плача.        — Нет, — ответил Нао дружелюбно, освободив Сибую из плена злополучной капельницы.        — Всё нормально, я же сказал… — хмуро проговорил Нару, зажав правую руку в локте.        — Да ты никому и никогда не жалуешься! — раскричалась Май от обиды. — Не бери на себя слишком много! У тебя же есть мы! Аяко, Монах, Джон и я — мы все тебе с удовольствием поможем. Если Лин один не справляется, то открой свой рот и скажи нам, что делать.        — Я сказал им всем уезжать, — заявил он высокомерно.        — Что?.. — глаза Май расширились. — Когда ты успел им такого наговорить? — она еле сдержала себя, чтобы не тряхнуть его ещё не окочурившуюся тушку.        — Они усомнились в моих методах. А я не намерен доказывать кому-либо свою правоту, когда знаю, что прав.        — Когда это было?.. — скрипела Май зубами от злости.        — Вчера, — ответил он. — Извиняться я не намерен. Задачи для них я не устанавливал. Если захотят, то могут ехать. Мы справимся…        — Да что на тебя нашло? Мы же команда… — Танияма устала кричать — смысла в этом не было. Да и вымоталась она в последнее время…        — Я нахожу это задание опасным, — сказал Нару. — Ты ехать не можешь, уверен, что не захочешь. Я связан контрактом и тобой. У меня два сотрудника — ты и Лин. У тебя неприятности, которые решить сама ты не сможешь. Я их решу. Остальным же считаю лучше уехать.        — Тебе сложно присматривать за всеми? — начала понимать Май немного.        — Я не совсем понимаю, чего ожидать от этой женщины. Монах никуда не уедет. Джон бы мог пригодиться, но Матсузаки здесь неспокойно. Надо подумать… — в душе Нару понимал, что от них куда больше пользы, чем он сейчас доказывает Май, однако разрываться, уже не мог.        — Ну мы можем ходить по двое или сделать амулеты, может быть, есть ещё что-то… — предлагала Май, хотя понимала, что Нару всего-навсего обидели. Сомневаться в нём не было смысла. Да и это не первый раз, когда он работал с Лином отдельно ото всех.        — Подумаем об этом после праздника, — сообщил он. — Если пожелают остаться, то сообщу ход дел. Нет — значит, вернутся домой в этот же день.        — Спасибо, — успокоилась Май, сумев договориться с Сибуей.        — Стало быть, у вашей семьи есть связи в больнице Хаконе? — Нару переключился на Нао, который молча стоял и млел, глядя на ссоры и примирение этих двоих. — В посёлке больница приличная?        — Да, связи есть… Вообще-то, один из врачей формально значится у нас, но я попросил отправить меня сюда в качестве стажировки. Я ещё не получил лицензию врача, но практиковался много. Мать позаботилась об этом.        — А я думала вы не общаетесь, — удивилась Май.        — Только по электронной почте. И общением это трудно назвать. Она делает то, что должен родитель, — пояснил Нао ситуацию. — Что ж, я вас оставлю, но попрошу до вечера избегать лишних нагрузок.        — А что насчёт прогулки? Я могу вытащить его на свежий воздух? — поспешила спросить Май.        — Да, если ты не собираешься кататься на его шее, то проблем не возникнет, — пошутил он напоследок.        — Я могу сам решить, когда гулять, а когда нет, — не понравилась Нару эта затея. — Сейчас жарко… Мне не хочется.        — Доктор прописал тебе свежий воздух, — заявила Май громко. — И я приглашаю тебя. Если откажешься, то я расскажу всем о твоём маленьком секрете. Тогда тебя не только я потащу на прогулку. Пусть ты считаешь окружающих бесполезными, но и они делают своё дело, — тут она взяла Нару под руку и потащила в сад, где и усадила на ближайшую скамейку.        Подобное проявление любви в немалой степени раздражало Сибую, потому как если не инвалидом, то пенсионером он себя почувствовал. Май не хватало предложить ему трость, плед и зонтик.        — Не жарко? — посмотрела она на небо, прикрывшись немного ладонью. — Если мешает солнце, то я попрошу зонт. — Эй, Нару?!        Сибуя не стал терпеть. Он всего лишь пересел с солнцепёка в тень.        — А ты вот как решил… — поспешила она за ним. — И то хорошо! Хотя в тени зябко, — Май поёжилась и довольно улыбнулась. — Хорошо сегодня… — пропела она, встав на носочки.        — Обычный день. Радоваться здесь особо нечему… — портил ей Нару настроение.        — Слушай, ты такой болезненный, потому что кислый! Надо больше улыбаться и радоваться вещам простым.        — Радуются такому одни бездельники и идиоты. У меня нет на это времени… — вновь ответил он грубо, закрывшись от Май в немой позе, со скрещёнными руками на груди.        — Не моё бы хорошее настроение и я бы тебе сейчас врезала, — припухла Май. — Я тебя не понимаю… Ты вроде бы японец, а ведёшь себя как иностранец, то есть ты трудолюбив, но расслабляться не умеешь… — она немного вымоталась и присела рядом с Нару на лавку.        Да… Разговор не клеится… — подумала Май с огорчением. — С Нао было как-то легче говорить. Может, это потому что мне до него дела нет или потому, что он сам идёт на контакт?.. Не знаю… Как говорить с Нару, если речь идёт не о работе?.. Точно! Я могу спросить его о работе! Не совсем то, о чём говорят пары, но лучше, чем сидеть молча, — подумала она и решилась.        — Нару, ты говорил о сознании и духе, о том, что мне надо учиться ими управлять… А куда отправляется дух, когда я сплю? Почему видения иногда яркие, а порой серые? Бывают случаи, когда я вижу души светящимися огнями или шарами и все они парят. Что это?        — В прошлое, настоящее и иногда будущее, — заговорил он. — Это зависит от того, какой силой ты обладаешь и как направляешь её. Цвет порой зависит от состояния объекта и твоего душевного равновесия.        — То есть, если я увидела сон серым, то люди, которые там, уже мертвы?        — Возможно… — ответил он. — Всё зависит от твоего восприятия.        Я вижу мир в зелёном свете, когда человек мёртв… — он вспомнил видение со смертью брата и на несколько секунд притих.        — Наш мир существует в двух формах: физическая реальность и метафизическое пространство. Первого ты можешь коснуться, другое увидеть, имея экстрасенсорные способности, в редких случаях, можешь пойти на контакт физический. Метафизическое поле находится за пределами нашего восприятия. Интуитивные знания и ясновидение — всё это идёт оттуда. Принципиально нового ничего не существует, всё поступает извне.        Могут ли наши души пересекаться в этом самом метафизическом пространстве? Или я так идеализирую его?.. Может и правда, я выдумала его, проводника?.. — Май молча слушала. Смотреть на Нару, когда он говорит, бесспорно, было приятно.        — Из тебя бы вышел хороший профессор, — посмеялась она, когда тот закончил. — Ты говоришь так, как если бы лекцию читал.        — Если я говорю сложно, и ты не понимаешь, то не утруждай меня вопросами, — воспринял он в штыки.        — Вечно ты всё портишь! — вспыхнула Танияма от злости. Она поднялась и встала перед ним, загородив солнце собой. — Мне нравится, когда ты со мной говоришь, — призналась она, отчего незамедлительно покраснела. — Пусть я не всегда понимаю тебя, но мне приятно… Ты тратишь своё время на меня, это какое-никакое, но внимание. И я очень рада, что Монах предложил приехать сюда. Я знаю, что тебе здесь не нравится и приходится тебе нелегко, но именно здесь ты начал говорить со мной и окружающими. Обычно ты основную работу делаешь сам, молча и сухо, а мы за тобой как хвостики, больше мешаемся...        — Я поступаю так, потому что здесь мне деться от вас некуда. Тебе же говори или молчи, а ты всё равно поступишь по-своему, — заявил он.        — Таков и ты… — рассмеялась Май от радости.        — Я знаю, что делаю. Вот в чём разница! — изрёк он.        — Да… знаешь…        Танияма ощутила, что сейчас вот-вот снова настанет тупик и начала поскорее придумывать новые темы для разговора.        — Нару, а для чего ты интересовался о связях Нао в Хаконе?        — Я планирую попросить его о полной конфиденциальности. После таких дел мы чаще всего попадаем в больницу. Наши имена не должны всплыть…        — Но почему?.. И тогда же придётся платить.        — Хаконе — это посёлок. После изгнания в доме супругов Хосино о нас наверняка уже ходят слухи. Как ты думаешь, сколько людей списывают свои беды на явления паранормальные?        — В Японии?.. — призадумалась Май, стукая указательным пальцем по нижней губе. — Думаю, много…        — А сколько, по-твоему, в этих делах замешено духов?        — Ну-у-у… Как мы уже знаем, не так много, — она уловила к чему клонит Нару. Обычно люди готовы поверить во что угодно, обвинить кого угодно, лишь бы не делать ничего самим.        — Вот по этой самой причине для нас важна конфиденциальность. В нашу лабораторию приходит множество писем. Мы берём около одного процента… Это дело последнее… Остаток времени я проведу в поездках и сборах.        Я совсем забыла… Он же уезжает… — Май огорчилась и от нахлынувших чувств, закусила губу.        — Ты едешь учиться… — вспомнила она. — Надо, наверное, пожелать тебе удачи, но если ты не против, я сделаю это потом, пока не хочется думать о твоём отъезде. Мне весной тоже поступать в университет, но видимо, я совсем безнадёжна, так как чего хочу, ещё не решила… Думаю, это возраст! Мне ещё рано думать о таком далёком будущем, вот я и не могу решить! — оправдала она себя.        — Я поступал в пятнадцать… — сказал Нару спокойно.        — Как?! — Май бы подпрыгнула, но коль стояла, то наклонилась к непоколебимому Сибуе. — Впрочем, чему удивляться, ты же вундеркинд… — упала она на лавку вновь. Ноги ныли, да и стоять над Нару не следовало, кто его знает, где заканчивается его терпение.        Вот теперь я точно пуста! — Танияма оперлась на спинку лавки и засмотрелась на краснеющие листья клёна, под ветвями которого они сидели. Ветер шуршал его острыми листьями, тёплые лучи временами падали на лицо, играя своими бликами.        — Я родился в Соединённых Штатах Америки, — заговорил Нару, чем отвлёк Май от любования природой. — Поэтому мне не понять твоего увлечённого настроения. Для меня цветы — это просто цветы; а небо — всего лишь небо. Нет в них ничего такого особенного…        — Но твои родители японцы? — спросила Май, пользуясь щедростью Нару.        — Да… Были ими… — дал ответ он.        — Да, наверняка, они сделали гражданство другой страны. Получается, и ты уже совершеннолетний, а ведь Аяко тебя до сих пор ребёнком считает. Почему ты им не сказал?        — Графа в паспорте с датой рождения ничего не меняет. Ущербно оценивать человека исходя из его возраста или положения в обществе, — изрёк он, и настала очередная тишина.        Нару был печален, как и всегда. Май не знала причин, как и понятия не имела о том, что его настоящие родители давно мертвы. Прошло больше десяти лет с того дня, как супруги Дэвис забрали его и брата из приюта. Сейчас же он не желал об этом говорить.        — Знаешь, я же пришла вернуть тебе это… — Май вынула из кармашка на юбке завёрнутую в платок хитогату и положила к себе на колени.        — Я тебя не заставляю приходить. Ты вольна в своих поступках, — сказал он.        — Да, поэтому я приду, — она взяла хитогату в руку и вновь загородила собой солнце. — Жди меня вечером, — улыбнулась она от всей души, после чего побежала. — Не забудь… — помахала она, заставив и Нару почувствовать тепло.        — В восемь я попрошу подать мне чай. Не опаздывай… — сказал он негромко, но Май его услышала, убегая тем временем прочь.        Может быть, этот день и правда, не так уж и плох… — подумал он при виде лазурного неба, редких перистых облаков и шепчущихся друг с другом листьев алеющего клёна.

VIII

Семь часов вечера. Объект исследования.        Я готова! — Май бойко дёрнула себя за края полосатой майки, той самой которую купил ей Нару в Хаконе, и, подогнув ноги, как складной стульчик, рухнула на красную подушку. Она ожидала Мичи, та должна была принести чай, но что-то задерживалась. Танияма постучала пальчиками по столу, от скуки запрокинула голову, посмотрела в потолок, потом на свои серо-зелёные укороченные брюки и подобрала под себя пятки.        Эта одежда не больно красива, но зато прятаться по кустам в ней будет удобнее, — подумала она, вспоминая сегодняшние манёвры в юбке. — Если Монах или Лин увидят меня в саду, рядом с комнатой Нару, то я потом себе места не найду. Перед Лином будет стыдно, а Монах ещё и поглумиться не забудет, — она потрясла кулаком от одной мысли и протяжно вздохнула. — Я так легко согласилась… Но мне до сих пор кажется, что Нару желает о чём-то поговорить, поэтому я не нервничаю и не думаю о его приглашении, как о визите в комнату парня, к которому испытываю чувства. Я личный секретарь на полставки, меня всего-то пригласили выполнить свою работу. Да, буду думать пока так. Иначе горечь разочарования разобьёт моё сердце…        — Вы уже заскучали? — в комнате появилась Мичи с подносом и какими-то баночками на нём.        — Нет… Мне не по себе, — ответила Май. Личная помощница хозяйки и по сей день не вызывала подозрений. А уж проделки с ученицами Танияма и вовсе не понимала. Мичи могла указать на всё Мари, и проблемы сошли бы на нет. Какой ей смысл обваривать или того хуже убивать? С виду смысла здесь никакого не было.        — Что не так? — наклонилась она, пододвинув обещанную чёрную коробочку с чаем. — Я слышала о вашей прогулке с тем директором. Это же хороший знак.        — Хороший… — согласилась Май и подпёрла руками голову. — Но душа болит. Так пусто внутри… — она приложила руку к груди и болезненно сморщила лицо.        — Эти чувства напоминают мне одиночество, — сказала Мичи и поставила на стол плоскую глиняную вазочку с дырочками. — Благовония помогут немного расслабиться. Вам же это потребуется сегодня.        — Да я бы так не сказала, — Май по давней привычке посмеялась над собой и прижалась щекой к прохладной тёмной столешнице. — Нару скоро уедет, — рассказала она, вдохнув первые сладковатые ароматы мирры. — Я бы поехала с ним, если бы он пригласил, но он никогда этого не сделает, поэтому мне так сейчас плохо. Но ведь надо думать о хорошем. Месяц у меня ещё есть, если буду сейчас грустить, то упущу его навсегда, поэтому я не стану печалиться, — она утёрла скатившуюся на нос слезу и расправила плечи.        — С такими красными глазами лучше не показываться мужчине, — посоветовала ей Мичи, внимательно посмотрев на Май.        Она приблизилась к её лицу и прикоснулась к щеке. Следом за прикосновением, страх Таниямы передался миру ощущений Мичи.        Работа с Нару кого угодно сделает мнительным! Я так напугалась… — подумала она. В этот момент Май хорошо разглядела её округлое лицо и чётко поставленные карие глаза. Тонкие брови и маленькую родинку у левого глаза, ближе к виску.        — Я принесу чай, — она отстранилась, когда решила чем можно помочь Май. — Он снимет стресс. Скованность от одиночества девушку не красит. Ваш директор выглядит человеком всеми брошенным, если он почувствует, что в его компании вы ощущаете себя одинокой, то у вас может не появиться второго такого шанса. Чай не отнимет у вас много времени…        — Ещё время есть… — Май обхватила своё лицо прохладными ладонями и поскорее растёрла. Глаза слезились. Хотелось плакать…        — Тогда я быстро, — Мичи вышла, а Танияма немного задумалась.        Не верится, что она жестока. Моя интуиция молчит. Рядом с ней мне немного страшно и совестливо, в принципе других ощущений нет. Наверное, я очень устала… Поскорей бы она принесла мне этот чай…

IX

       — Лин, всё готово? — Нару встретился со своим ассистентом на улице. Закат уже дотлевал где-то на горизонте, а двое из Лаборатории Психических Исследований покинули стены рёкана.        — Да, ловушки расставлены, — сообщил Кодзё.        — Хорошо, — сказал он и запахнул свой чёрный пиджак. — Я приближусь к школе, затем пойду по отмеченным нами точкам. Май уже должна быть у меня. Переживать не о чем.        — Я всё же думаю, что это немного опасно, — высказал своё мнение Лин.        — Да, соглашусь. Риск велик, — сказал Сибуя и вынул из кармана план сада. Он окинул взглядом, выделенные чёрными кругами объекты, и убрал листок обратно в пиджак. — Джон и Такигава на местах?        — Да, я их предупредил.        — Тогда начинаем, — Нару свернул на выложенную камнями дорожку и вместе с ней начал петлять.        С каждой минутой сад погружался в синеву сумрака. Изумрудные газоны покрывались росой, а светлые клумбы, где росли низкорослые цветы, озарились светом фонарей, эффектно выделяясь на зелёном ковре.        Нару миновал красный дугообразный мостик. Приблизился к школьному домику, где девушки начинали готовиться ко сну и, посмотрев в заделанные белой рисовой бумагой круглые окна, развернулся в обратную сторону. Он вынул свой план с чертежом и сделал вид, что отметил на нём нечто важное.        Спустя некоторое время, пошли строения: беседки, блоки хозяйственного назначения и, наконец, местный алтарь, где молились духам гор. В каждом из этих строений Лин оставил по пентаграмме сэман. С помощью этих заклинаний Нару планировал поймать духа, который ночью преследовал его или того, кого отправят за ним. Сибуя уже понял, что от него решили избавиться. Он не только дурно влиял на Май, но оказывал определённое давление на окружающих: Нао и Мари. Кроме того, он собирался выгнать хозяев, пусть и давно умерших, из их родного дома — наглости хватало, чтобы желание убрать его с дороги перевесило принципы гостеприимства.        Пусто! — сжал Нару зубы от злости. Впереди оставалось последнее строение. Тьма завладела беззащитным небосводом, а его потенциальный убийца незатейливо чего-то выжидал. — Я не мог допустить ошибку! На меня охотятся, видимо, я пока крупноват для зверя или мне самому приготовили ловушку… — Сибуя знал, что расслабляться нельзя. Сегодня охотился не он один, и это тревожило.        Спустя сорок минут Нару наткнулся на Мичи. Она преграждала путь к гостинице, встречая гостя дежурной улыбкой.        — Наоки-сан попросил вас разыскать, — сказала она, когда Сибуя приблизился. — Он сказал, что вы ушли на закате и могли заблудиться. Не гуляйте по саду в такое время.        — Я проверял строения на территории сада. Там могла быть активность, — сказал он.        — И как? Вы нашли то, что искали? — её голос от природы был певучим и сладким, однако на сей раз, Нару был уверен, что это её смешок.        — К сожалению, нет и вы правы, я немного заблудился. Прогулка отняла больше времени, чем планировалось…        — Май вас, должно быть, уже ожидает, — напомнила она о Танияме. — Я не стану вас более задерживать… — она плавно проскользнула мимо, и Нару прищурил глаза. Подозрения стучали в его голове отчётливее, чем колокол в воскресный день.        — Не торопитесь. Я вас провожу… — Сибуя развернулся к играющему огнями рёкану спиной и последовал за Мичи в сад.        Среди зелени и редких камней поселилась тьма. Огни на клумбах притушили, оставив свет в редких каменных фонарях, которые стояли на четырёх ногах у воды.        Она не стала возражать, думаю, самое время сообщить о том, где мы… — подумал Нару, глядя в спину Мичи. Девушка шла впереди и молчала. Сибуя не имел бы ничего против, однако избавиться от неприязни, не мог. И всему виной была улыбка личной помощницы хозяйки, которую он, безусловно, не видел, но мог дать гарантию с высокой долей точности, что такая сейчас застыла на её лице.        — Вы что-то потеряли? — она тут же обернулась, когда Сибуя полез в карман за сотовым телефоном, и Нару пришлось выкручиваться.        — Не совсем, — он вынул свой план и выровнялся с девушкой. — Я хотел бы уточнить. Эти строения все, или есть и другие?        Девушка взглянула на карту бегло и посмеялась.        — Разумеется, есть! Этому плану лет пятнадцать. Скорее всего, его делали, когда ещё хозяин был жив. Я его помню… Угрюмый был такой…        — Помните? Но я бы не дал вам и двадцати пяти, — усомнился в её словах Нару.        — И это верно. Мне скоро исполняется двадцать три. Хозяйка оформила надо мной опеку, когда мне было восемь. Моя мать умерла, отца я не знала, а её родственники отказались принимать меня в семью. Я убежала от них, а госпожа Шинджу нашла меня на рыбном рынке в порту и позвала к себе. У неё был сын немногим старше меня и младшая дочь. С тех самых пор все хлопоты обо мне она взяла на свои плечи. И теперь я могу отблагодарить её только своей усердной работой.        — Странное хобби у вашей хозяйки, — лишь сказал на всё это Нару.        — Добрым делам объяснения не нужны. Так вы желаете, чтобы я показала вам оставшиеся строения? Это недалеко, если мы свернём сейчас, то это не займёт много времени.        — Вынужден отказаться. Уже поздно… К тому же меня ждут, — отказался Нару и не просто так. Он понимал, что идти на поводу у потенциального врага означает попасть в неприятности.        — Тогда завтра, — любезно предложила она. — Днём я выкрою для вас минутку.        — Буду очень признателен, — сказал вежливо он и ступил следом за Мичи на красный мост.        — Вы проделали столько работы, — говорила она на ходу, проявив вдруг интерес к карте с набросками.        — Да, и я бы хотел её вернуть, — Нару протянул руку, и девушка развернулась к нему.        — Да, конечно, — она протянула чёрно-белый лист владельцу, но тут подул ветер, и бумажку выдернуло из её рук. — Как жаль, простите меня, — Мичи опёрлась на красные перила, посматривая на играющую, на поверхности воды, бумагу.        — Такие вещи сворачивают, прежде чем передать, — сделал Сибуя замечание.        — Да ничего страшного, я сейчас её достану, — она присела и потянулась к воде.        — Нет нужды, — сделал он одолжение, что не счёл нужным скрыть. — Она далеко, вы не дотянетесь, — Нару приблизился к перилам и пренебрежительно посмотрел на плавающий кусок бумаги, до которого пыталась дотянуться Мичи.        — Вы правы, — устало выдохнула она. — Моих коротких рук не хватает, чтобы дотянуться.        — Пойдёмте, бумага не стоит того времени, которое мы на неё потратили, — Сибуя устал ломать комедию и отошёл немного вперёд.        Оставить врага за спиной — такой глупости Нару и сам от себя не ожидал. Девушка заговорила ему зубы, и его враг проявил себя.        — Здесь мы попрощаемся, — сказал он, видя начало новой каменной дорожки. Следующая за его вежливостью тишина, вынудила его обернуться.        Мичи стояла неподвижно, склонив голову. Её каштановые волосы трепал ветер, создавая непонятный ворох, а миниатюрные пальцы скривились до торчащих костей. Она подняла голову, и Нару увидел её почерневшие глаза.        Она одержима… Как просмотрел?! — Сибуя выровнялся, приняв упор на середине красного мостика.        — Желаешь что-то сказать? — он вызывающе обратился к духу, который засел в теле Мичи.        — Да, — кротко сказала она. — Прощай! — улыбку затмила ярость и злоба. Нару, словно картонного человечка схватили за чёрную рубашку и, приподняв, швырнули прямиком в пруд.        Вода камнем ударила по человеческому телу. Сибуя пошёл ко дну, вынырнув через пару секунд. Пруд не был глубоким, даже Май скрыло по грудь, однако утонуть можно и в луже, если найдётся тот, кто в этом поможет.        В темноте вода виделась чёрной. Он в своём намокшем костюме создавал контраст лишь благодаря бледноте лица и кругам, которые пошли по воде вместе со всплесками.        У меня большие проблемы… — Нару вновь принял упор, нащупав на скользком дне ровную поверхность. С перил на него таращилась молодая женщина, чьим телом завладел озлобленный дух. Её ноги сгибались в коленях, спина скрючила тело до прямого угла между ними, а лицо осквернилось жаждущим смертей оскалом.        Сибуя только успел прийти в себя, как Мичи с высоты красных перил запрыгнула на него и, сбив с ног, принялась топить.        Пузырьки выходящего из тела Нару воздуха, забулькали на поверхности, пока одержимая сдавливала шею своей жертвы, топя его безо всякой жалости и видимого смысла.        Сибуя вцепился в её ледяные руки, но толку от этого было не больше, чем зажигать спички под водой. Его участь была предрешена, если бы не внимательность Лина и преданность всей команды SPR. Под водой он услышал свист Лина, письмена Монаха и первые удары Шики и мантр по воде. Когда он вынырнул, то ему навстречу шёл Джон, брызгая в девушку, стоящую рядом, святой водой.        — Во имя Отца нашего Творца неба, во имя Его… — зазвучали слова католического священника и как только он перекрестил воздух, дух покинул тело девушки. Она издала душераздирающий вопль и упала на воду лицом.        — Джон, её надо вытащить, — прохрипел Нару, придерживая себя за горло. Он не мог пока выпрямить спину, как и передвигаться быстро.        Браун перевернул Мичи на спину и вытащил на берег. Там ему помог Такигава, а Нару составил компанию Лин.        — Что произошло? — спросил Хосё. — Ты же не дочитал молитву. Изгнание пошло не так?        — Нет, дух покинул её тело, но где он сейчас я сказать не могу, — дал свой ответ Джон.        — Отнесём её в рёкан, — предложил Нару, выйдя с помощью Лина на берег.        — Верно! — поддержал Такигава. — Там всё и решим…

X

       — Я пришла, как только узнала, — Мари наведалась в кабинет Нао, повидать, как дела у её помощницы. — Что случилось?.. — она остановилась возле койки за белой ширмой, встревая в раздумья исследователей.        — Так выглядит человек одержимый, точнее, после изгнания духа, — сказал Такигава. — Нару, ты уже решил, что с ней делать? — он обратился к начальнику. Сибуя к этому времени переоделся, сменив строгий костюм на чёрную водолазку и брюки. Его волосы ещё не обсохли, поэтому он время от времени потирал голову полотенцем.        — Наоки сказал, что до утра она не очнётся, — ответил он. — Матсузаки сделает защитные заклинания. Духи не проникнут в эту комнату. А завтра попытаемся расспросить…        — Я сделаю, но гарантий давать не буду, — предупредила Аяко. — Сработает или нет — это мне неведомо. Сильный дух легко прорвёт мою защиту.        — Да, в этом вся ты! — Монах хлопнул её по спине, и она попятилась.        — Придурок! — обозвала его Аяко негромко.        — Сутки среди благовоспитанных девиц на пользу тебе не пошли. Нару, как думаешь, может быть, стоит ещё на сутки отправить? — поиздевался он немного.        — Не вижу в этом нужды, — отказал он. — Всем доброй ночи.        — И чего это с ним?.. — удивилась Аяко, когда Сибуя нелюдимый больше чем обычно, покинул их тесный рабочий коллектив.        — Его только что чуть не утопили, я бы тоже хотел завернуться в одеяло и побыть в тишине, — заявил Такигава.        Я смог освободиться раньше… — Нару шёл по галереям шагами относительно быстрыми. — Необходимо извиниться… Она будет злиться… — он думал о том, что Май ждёт его в комнате, кусает ногти и ходит из стороны в сторону, это доставляло ему радость. Сам того не замечая, он улыбался. Шёл к своей комнате и чуть заметно кривил губы в улыбке. Сегодняшний день был длинным, и его завершение должно было стать уморительным. Танияма бы выпила последние соки своими воплями и обвинениями, однако оказаться сейчас в компании человека живого, ему хотелось как никогда.        — Нару, — ему встретился Лин, и улыбка сошла с лица, — Май пропала. Я узнавал у горничных. Её нет в школе, твоя комната так же пуста.        — Ты сделал достаточно, — сказал Сибуя. Когда он вернулся в комнату с тем, чтобы переодеться, то там никого не было. Он подумал, что Май могла вернуться, поэтому попросил Лина проверить её. Если бы Май узнала о том, что случилось, то незамедлительно бы прибежала обратно, но она попросту исчезла. — Я уточню у Мари. Её не должны были тронуть. Она представляет определённую ценность, вы могли с ней разминуться в саду. Проверь ещё раз.        — Хорошо, — пошёл Кодзё обратно в сад.        — Лин, — Нару решил ещё кое-что сказать, — попроси вынести из комнаты Май любую её вещь. Не хотелось бы, но вдруг пригодится…        — Я попрошу… — Сибуя недолго посмотрел своему учителю в спину и поспешил вернуться в медпункт, когда там вёлся оживлённый разговор.        — Да я вообще не о том, — талдычила Аяко настойчиво. — Я говорю о том, что Нару слишком самонадеян. Пошёл один на такое… А если бы ему шею сломали? Для человека одержимого — это не такая большая проблема.        — Да Нару всегда самонадеян, — развёл Хосё руки. — Чему уж тут удивляться?!        — Мари, вы как? — Джон подошёл к ней и тихонько спросил. Она стояла рядом с Мичи и грустила. — Вы не переживайте. Она здорова. Это мозг заставил её потерять сознание. Когда нагрузка большая, а дух воздействует на нервную систему, то мозг как бы перезагружает организм. Это защитный рефлекс, который не позволяет сосудам в голове лопаться.        — Да, Нао сказал, что она чудом избежала инсульта… Мы росли вместе и мне немного страшно. Остался один Нао, но он… — Мари тяжело вздохнула и замолчала. — Ничего страшного. Главное, завтра не ударить в грязь лицом.        — Вот и правильно. Вы не должны отчаиваться, — Браун дружелюбно улыбнулся, и Мари ответила ему нежной улыбкой. Иностранец Джон Браун уже не казался ей таким уж плохим, плохими показались устоявшиеся в их семье правила. И за это ей сделалось совестно.        — А ты что-то быстро! — Монах встретил Нару приветственным кличем. — Уже соскучился?        — Я пришёл к Мари, — он отверг все его колкости и перешёл к делу. — Она ещё здесь?        — Да, я тут… — она вышла из-за ширмы и разглядела на лице Нару тревогу.        — Май… Когда вы в последний раз её видели? — спросил он в лоб.        — За ужином… — ответила она, теряясь. — Перед уходом я проверяла всех учениц, и Май на месте не было…        — Её похитили… — проговорил Нару себе под нос. — Всем внимание! — он выровнял голос и окинул взором всех. — Май пропала. С этой минуты я хочу, чтобы каждый из вас подумал, куда могла пойти Май или где её могли спрятать.        — Это сложно… — Такигава напряг лоб и задумался. — Она может быть где угодно…        — Территория очень большая… — встревожилась Аяко.        — А что если Май не покидала дома? — спросил Джон. — Если я правильно помню, то мы не говорили ей о сегодняшней операции. Завтра выступать. Она бы не пошла куда-то, если бы не было повода…        Нару отвёл взгляд в сторону, так как понимал, что повод есть.        — Мари, что вы скажете? — после молчания он обратился сразу к ней.        — В том доме есть одно место, где можно спрятать человека и найдут его там нескоро, — дала ответ она. — Во время землетрясения, три года тому назад, купальня под домом пришла в негодность. Мы пытались её восстановить, но с каждым годом, примерно в это время, там снова всё валилось. Баню перестроили в отдельном строении на улице, а то помещение законсервировали.        — У кого были ключи? — спросил Нару грубо.        — Они есть у меня и моей помощницы, — ответила Мари растерянно.        — Идём туда! — приказал всем Сибуя. — Если Май там, то приготовьтесь. Мари, отведите своих учениц в рёкан. Сегодня им лучше оставить стены того дома.        — Мари, давай ключи мне, — Такигава вынул у неё из рук связку и проводил. — Побудешь здесь с девочками, а мы разберёмся со всем там, — он медленно выводил её, пока она не отошла от шока, кивнув на входе всем, что можно начинать.

XI

       Под домом, который изучала Лаборатория Психических Исследований, было полутемно. Под потолком не светились тусклые лампы, зато время от времени на грязный пол падали куски облезшей краски, пыль и старая паутина. Свет исходил из старой купальни — прямоугольное углубление, сантиметров на пятьдесят в глубину и метра три в длину. Май лежала на самом краю светящейся ямы, постепенно приходя в себя.        Голове так тяжело… — она болезненно помотала головой и разлепила глаза. В них ударил зеленоватый свет, и она вновь зажмурилась.        — Где я?.. Помню как пила чай, а потом, кажется, я уснула… Руки не двигаются… — ей хотелось прикоснуться ко лбу, однако ни одна из её рук, толком с места не сдвинулась. — Что это?.. — Май привстала на локтях, обнаружив, что тело обвито какой-то странной мутной слизью. Чем-то путы, удерживающие её, напоминали паутину, но при всём том тянулись и липли, словно клейстер.        Это уже не смешно… Я не могу двигаться! — она нервно поёрзала и замерла. Холодный пот объял её тело. Путы очень медленно зашевелились и сдавили. — Для чего меня сюда принесли? Кто?.. — Май упала головой на деревянный пол и порывисто задышала. — Нару! Монах! Поскорее придите и спасите меня! Долго я здесь не продержусь! — она почувствовала, как её сознание начинает вытворять с ней чудовищные вещи, и оттого загнала себя в угол страха.        Шло время… Голова Май кружилась, а пот скатывался со лба на веки. Под домом не было жарко, но Танияму била какая-то лихорадка. Каждую четверть часа она перекатывала голову с одного уха на другое, глядя то в скраденную тьмою дверь, то на зеленоватую яму, от которой к этому часу, пошёл пар.        Мне тяжело дышать и тело немного затекло… Неужели меня никто не найдёт?.. — она практически лишилась сознания, как в полусне до её слуха донеслись шаги.        — Тук… тук… — отбивали деревянные сандалии о пол, и эхо разбивалось о стены.        Май слышала подобный звук в своём сне, разница была лишь в том, что тогда стучало её сердце, а сейчас — чужак.        — Это здесь! — Танияма услышала за дверьми голос Монаха, и это дало ей надежду. Она зашевелилась и попыталась кричать.        — Монах! — её звуки пропали в такой же клейкой паутине, не успев долететь до Такигавы.        Нет! — она зажмурилась и забрыкалась. Путы тянулись и сжимались, сдавливая вместе с тем тело Май. А тем временем, за пределами её надежд, звуки шагов становились чётче.        — Тук… тук… — Танияма широко раскрыла глаза, мыча изо всех сил, разглядев за дымкой зеленоватого тумана, на другом конце купальни, чей-то силуэт.        Эта фигура на том конце… Я боюсь её… Боюсь! — Май плотно сжала веки, раздувая от частого дыхания носовые крылья.        — Открывай! — в двери что-то заскрежетало, проскрипело, и в лицо Таниямы ударил тёплый свет.        — Она здесь! — крикнул Такигава.        Куда оно делось?.. — Май пристально смотрела на то место, где видела силуэт, не заметив, как её путы превратились в обычную болотную жижу.        — Май! — Хосё схватил её за плечи и тряхнул. — Ты слышишь, понимаешь меня? — она смотрела настолько пустыми глазами, что Такигава решил, что она лишилась рассудка.        — Там… — Май кивнула в сторону, где видела призрака и замолчала.        — Я проверю! — храбро кивнул он. — Джон, — окликнул он священника, который стоял в дверях и светил фонарём, — забирай Май и выводи. Я здесь сам…        — Пойдём, — Браун положил на пол фонарь и вывел оглядывающуюся девушку из старого помещения.

XII

       — Что узнали? — Нару задал чёткий вопрос, когда Такигава вместе с Джоном вернулись. Браун передал Май в руки Матсузаки, Лина и Нару (они ожидали на улице), а затем вернулся к Монаху. Май приняла душ и присоединилась к остальным.        — Там никого нет, по крайней мере, сейчас, — дал ответ он.        — Но я видела женщину! — сказала Май, сжав белое махровое полотенце на коленях. — И более того, я слышала её приближение. Её деревянные сандалии эхом звенели в моей голове. Эти «тук… тук…» я не смогу так просто забыть.        — Мы не сомневаемся в том, что ты видела, — успокоила её Аяко, подойдя со спины. — Ты молодец, успокойся… — жрица погладила её по голове, и Май сбавила пыл.        — Нару, ты понимаешь, чтобы это могло значить? — Такигава обратил внимание на задумчивость Сибуи, чем уверил себя в подозрительности их дела.        — Думаю, — ответил он, продолжая медлительно мять свой подбородок. Он опирался бёдрами на свой стол и усиленно думал. Май и понятия не имела, что его вечер так же сладким не был, а всё чёрная водолазка, которая скрывала его выступившие синяки.        — Неужели вы из моего описания могли что-то узнать?.. — Танияма спросила, потому как подвоха не чувствовала.        — Май, ты сказала, что у твоего призрака были ноги, — заговорил с ней Хосё. — Обычно их у призраков нет. Юрей — это бестелесная субстанция, в своём классическом проявлении не имеющая ног.        — Тогда, что я видела? — напугано спросила Май.        — Классификаций призраков множество, — вступил в дискуссию Нару. — По своей природе призраки антропоморфны, то есть, подобны человеку. Японская парадигма о духах говорит нам, о некоторых телесных различиях, другие же о данном факте умалчивают. Отсутствие ног — это символ отречения от земли. У духа нет этой связи, есть определённое желание задержаться в этом мире. У всех тех призраков, которых мы встречали, ног не было.        — Ты клонишь к тому, что эта женщина подобие Урадо? — вспомнила Май дело о кровавом лабиринте.        — Нет, я думаю, что она видоизменилась в связи с верой в неё окружающих, — опроверг он теорию Май. — Ей практически поклоняются… Вот и ответ.        — Мы не имели дела с призраками такого уровня, — встревожился Такигава.        — Да, — согласился с ним Нару. — В этом-то и проблема. Мы уже знаем, она жестока. Другое же дело — чем обусловлена эта жестокость? Пока я попрошу всех не делать ничего опрометчивого. Такой призрак прихлопнет до того, как вы успеете моргнуть. Думаю, напоминать участь моего оборудования смысла нет, но я специально об этом скажу, чтобы меня услышали все, — Сибуя впился взглядом в Май, и её лицо окрасил лихорадочный румянец.        Я планировала провести этот вечер не так… — она опустила глаза и заиграла пальцами, сложенными на коленях. — А ему очень идёт водолазка, хотелось бы к нему в ней прикоснуться, но думаю, его объятий мне не видать как своих ушей…        — Я не виновата, — заговорила Май. — Мичи принесла мне чай. Я устала и заснула. Очнулась уже в том подвале.        — Всё обошлось, — утешил её Джон.        — На сей раз… — вздохнула Аяко. — Ладно, все устали. Уже полночь. Пора отдыхать… Май, все сегодня ночуют в рёкане. Твоя комната тебя ждёт.        — На этом и порешим… — сказал Нару, после чего все разошлись.

XIII

       Мои вещи перенесли сюда… — Май обнаружила одежду, в которой приехала в рёкан в шкафу, кимоно, которое одолжила Мари на время обучения в эти последние дни и огорчилась. — Скоро всё закончится… Со мной здесь произошло много всего ужасного, но и хорошие моменты тоже были… — она обнаружила на столе бумажку с заклинанием Лина и напоминание о том, как им пользоваться. — Положить под подушку… — Танияма перевела дух и сунула амулет куда следовало. — Скоро все начнут ссориться из-за Нару. Если здесь станет слишком опасно, то он нарочно выживет их. После чего примет удар на себя… Не могу этого допустить, надо помочь, но как?.. — Май прислонилась спиной к двери и медленно сползла на пол. Закрыв глаза, она прислушалась к ритму своего сердца.        — Тук, тук, — проговорила она, приложив руку к груди. — Точно! Транс! Я могу попытаться войти в транс и узнать для Нару то, что его так беспокоит. Надо попытаться… — её так осенило, что она забегала по пустой комнате.        Нару говорил, что надо напрячь всё тело, а затем расслаблять. Я могу упасть, поэтому лучше прилечь… — она вытащила амулет и прилегла на футон.        — Так, теперь изо всех сил напрячься… — Май поднатужилась и ужаснулась. Мышцы свело, требовалось медленно расслабляться.        Один… — начала она считать, расслабив пальцы. — Два… — слабость перешла в руки. — Три… — плечи. — Четыре… — спина. — Пять… — слабость достигла поясницы, и Май ощутила как ноги не слушаются её. Далее пульс отсчитывался сам собой. Дыхание и ритм сердца. Танияма будто провалилась в бездну с вопросами, ответы на которые она так искала.        — У меня получилось… — Май открыла глаза и увидела старую атрибутику комнаты. — Не верится… — ей требовалось выйти. В коридоре она увидела полную женщину. Танияма сразу признала её — это была личная помощница хозяйки, она спустилась на первый этаж и там зашла в парадный зал. За одним большим столом сидели двенадцать учениц, они пили чай, который им предложила нокаи, а за ширмой, напротив, находилась сама хозяйка. Полная женщина ей поклонилась и та гордо поднялась. Она вышла через другую дверь, оставив учениц за чаем и разговором.        Следовать ли мне за ней?.. — Май призадумалась и опять-таки решилась. Нару волновала именно эта женщина, значит, она и пришла в это место только ради неё.        Гейша вышла в сад и свернула к какому-то нежилому строению. Там она отперла замок, и Май увидела девушку, которая была некем иным, как приёмной дочерью этой самой хозяйки. Её разрезанные щёки криво срослись, но она была хотя бы жива, однако это ненадолго облегчило ей жизнь. Вскоре эта статная особа выпроводила девушку за ворота и закрыла перед её носом дверь.        Май стояла и не могла сдвинуться с места, когда эта женщина без единой перемены в лице развернулась и пошла обратно в дом. Сэцуко же кричала. Танияма слышала вопли и мольбы о прощении, звуки дёргающихся от ударов дверей, чего не слышала или делала вид, необычная дама. Май увидела у своего носа её порхнувшие чёрные волосы и, придя в себя, поспешила за ней.        В доме все, за исключением личной помощницы, крепко спали. Они уснули за столом, так же, как и Май от чая Мичи.        У меня такое чувство, что сейчас что-то произойдёт… — Танияма испытала тревожные чувства и увидела первую кровь.        Интересующая её особа в красном кимоно вынула откуда-то нож и первым делом пронзила сердце своей личной прислуги.        Май от испуга ахнула, закрыла рот руками и с ужасом в глазах улицезрела, как женщина с умиротворением на лице падает, не отпуская руки своей госпожи. Спустя минуты, нокаи умерла. Хозяйка вынула нож, погладила женщину по чёрным волосам с седыми прожилками и поднялась.        Движения её не изменились. Они выглядели плавными, словно лебедь по водной глади скользит. Май сразу же вспомнила звуки деревянных сандалий: Тук… тук… Сомнений не было — эта походка принадлежала ей. Задумавшись, Танияма упустила момент, когда она полила спящих девушек маслом и поставила на их стол обрезанные почти под самый фитиль свечи. Плоские шашечки быстро прогорали, не оставляя надежды никому.        Все сгорят… Никто не поджигал их, она сама… — Май смотрела на догорающие свечи, холодея от ужаса. Ей бы бежать, а ноги предательские не слушались.        — Хорошие воспоминания, — Танияма дёрнулась, услышав голос певучий, отчётливый. — Не достанемся никому… — Май набралась храбрости и узрела. Хозяйка алчно улыбалась, глядя на неё. Танияма обернулась, в надежде, что за спиной стоит кто-то иной, но они были всё равно что одни.        Говорит со мной… Видит меня! — у Май затряслись губы, затем плечи и руки, а хозяйка сидела на подушке и скалилась, пока не выдержала и не засмеялась. В этот момент свечи достигли разлитого масла, и стол вспыхнул. Воспользовавшись моментом, Танияма побежала. Она закрылась в комнате на втором этаже и за этим последовали крики. От болевого шока многие очнулись. И ужас объял дом.        — Мне надо проснуться… Проснуться! — Май задёргала ручку на окне, но всё уже давно было специально сломано. Дышать становилось тяжелее… В воздухе нависло облако едкого дыма и вместе с воплями страдающих внизу душ, Танияма принялась громко кашлять.        — Почему?.. — Май, ощутив сильную слабость, скорее застучала ладонями в дверь. Она закрылась, обеспечив девушке смертельную ловушку. В воздухе завис чёрный едкий дым. На улицу уже повалил густой белый, а у Таниямы от кашля тем временем заложило уши, и началась сильная одышка. Она упала на пол и услышала, как участился её пульс. Татами показались очень тёплыми. Где-то под полом, на потолке первого этажа, огонь клубился и всё пожирал. — Нару…        — Май! — кричала ей Аяко, потряхивая уже не первую секунду. — Май, приди в себя! — она положила её голову к себе на колени и пыталась разбудить.        — Кто кричал? Что случилось? — в комнату Май прибежали и другие, и Хосё первым начал задавать вопросы.        — Я не знаю, — ответила Аяко беспокоясь. — Мне кажется, что Май задыхается. Я не могу её разбудить.        — Это транс… — Нару догадался, в чём дело и незамедлительно принял меры. — Лин, разберись!        Кодзё не теряя времени, присел рядом с Май и принялся растирать её руки, читая какие-то письмена.        — У неё глаза закатываются… — голос Аяко задрожал.        — Скорее! — громко отдал приказ Нару, и письмена словно зажужжали в ушах окружающих.        — Стихло… — Май перестало кидать в пот и дыхание практически остановилось. — Нару, сделай же что-нибудь, у меня такое чувство, что мы её теряем… — Аяко собиралась приступить к непрямому массажу сердца, пока Сибуя не подошёл к окну и не открыл его. После этого Май подкинуло и уронило на колени Матсузаки. Она очнулась…        — Кхе, кхе, кхе… — закашлялась она до едких слёз.        — Ослабьте пояс юкаты, — приказал Сибуя. — Джон, попроси приготовить крепкого чая. Такигава, разбуди своего друга. Нужно вывести токсины. Он знает, что дать… Лин, помоги переложить её на футон… — они вместе приподняли Май и осторожно перенесли. — Голову набок, — сказал он ей и присел рядом посчитать пульс. — Ещё скачет…        Танияма не могла прийти толком в себя. В носу стоял запах гари. Во рту горчило, и желудок болел.        — Меня Хосё разбудил! — прибежал Нао сломя голову с целой сумкой медикаментов. — Что с ней? Отравление токсинами?        — Похоже… — ответил Сибуя.        Май только и видела, как мелькают руки их нового товарища, очухавшись уже тогда, когда тот надел на неё кислородную маску.        — Дыши глубже, — Нао контролировал её тяжёлое дыхание и уже через минуту освободил Май от прозрачной маски. — Можешь говорить? — спросил он.        — Да… — стянуто ответила она.        — Хорошо, выпей активированный уголь и можешь полежать, — он дал Май несколько таблеток, стакан воды и разрешил прилечь.        — Ты напугала нас, — сказала Аяко.        — Простите… — Танияма прикрыла глаза, стараясь дышать.        — И как вообще ты сумела войти в транс?! Я тебя точно такому не учила! — Матсузаки принялась за порицание, и в это время как раз пришёл Джон с чаем, а позднее и Хосё с Мари. Она услышала шум и сочла нужным проверить.        — Я ей рассказал… — не стал отрицать Нару.        — Да ты хоть иногда думаешь?! — закричала Аяко. — Разве можно Май говорить о таких вещах?! Ты же прекрасно знаешь, чем всё это закончится… Да ты вообще слышишь меня? — обвинила она безразличного до её укоров Сибую.        — Аяко, не злись… Я сама… — повинилась Май.        — Конечно, сама, но с подачи этого! — кидалась она на Нару.        — Я бы так не кричал, — шикнул Хосё. — Разбудишь гостей, значит, сама будешь им колыбельные петь.        — Не до шуток мне! — фыркнула она.        — Я всё видела… — Май прилагала много усилий, чтобы говорить. — Она сама подожгла дом. Сожгла всех… Дочь погнала прочь.        — Да как такое возможно?.. — Хосё выдал свой шок. — Убить своих же учениц…        — Я так и думал, — Нару принял строгое лицо, заговорив. — Приближалась война. Не имея связей, они бы умерли от голода. Рёкан обеспечивал им прилив гостей. Ссора лишила их будущего. Если бы не голод, то позорная смерть. Кто-нибудь да воспользовался бы их слабостью. Гордость этой женщины не позволила превратить дом гейш в бордель. Теперь нам известно всё…        — Да, но Май может не оклематься к вечеру, — заметил Нао. — Кто подменит её? Мари уже заменяет пострадавшую ученицу.        — И всё же нашей чудо-жрице придётся помахать веерами, — Монах радостно приподнял Аяко и поставил на ноги, после чего подтолкнул к выходу.        — Не смеши! Я не намерена скакать на сцене! — отказалась она.        — Скакать нет нужды, — заверил её Нао. — Вы же жрица храма синто! Для вас танцы и грация несложны. Мари обучит вас за одну ночь…        — Я отказываюсь! — встала в позу она.        — Такигава, проводи её и Мари, — приказал Нару, не спрашивая Аяко о том, что она хочет, а что нет.        — Да чёрт с тобой! — прокричала она. — Но если я уйду, то кто останется с Май?!        — Я посижу, — сказал он. — Ты и Мари пойдёте заниматься. Наоки пусть проследит. Такигава и Джон пойдут дежурить, а Лин покараулит нас.        — Быстро же ты решил…        — Пойдём! — потащил её Хосё.        — Мне так стыдно… — Май отвернулась к подушке, лихорадочно трясясь. — Прости, Нару. Я… хотела помочь…        — Спи! — Сибуя прилёг рядом и прижал её к себе. — Ты помогла, но об этом поговорим утром…        — Хорошо… — Май довольная уткнулась в грудь своего босса и, поелозив носом по его ребристой хлопковой водолазке, без мыслей и плохих снов, смогла уснуть. Продолжение следует… *Баку — «Пожиратель снов» в японской мифологии добрый дух, поедающее плохие сны.