Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса

I

24 августа. Четверг — день двенадцатый. Девять часов вечера. Хаяси-рёкан.        — Мы снова здесь… — сказал Хосё, глядя с недоверием на служившего в рёкане мужчину, который затворял тяжёлые ворота. Не одному Монаху сделалось жутко от металлического скрежета задвинувшегося засова. После доводов Нару подозревать приходилось каждую фигурку на территории семейной гостиницы.        На округу опустилась ночь. Из-за пасмурной погоды стемнело рано, и в саду зажгли огни. Каменные дорожки преобразились холодными бликами света, и на одной из них, показалась тяжело идущая фигура Нао. Нынешний хозяин рёкана пребывал в очень дурном расположении духа, пожалуй, таким мрачным его ещё никто из команды SPR не видел.        Что-то случилось? Я отсюда чувствую его неприязнь… — подумала Май, сдавив руку Нару.        — Ты что-то видишь? — откликнулся Сибуя, успев к тому времени спрятать утешительную монетку.        — Только чувствую… — она помотала головой, не желая смотреть на приближающегося к ним хозяина. — Злоба…        Если он одержим, то у нас могут быть неприятности… — подумал Нару, кивнув на всякий случай Лину.        — Нао, что с Мари? — окликнул его Хосё. — На тебе лица нет… — тот подумывал обойти нанятую им службу, но Монах позвал, и пришлось отвечать.        — Она спит, — низко сказал он, и у Май мурашки по спине побежали.        — А ты, небось, весь день подле неё просидел, — подтрунил он, на что Нао перевёл взгляд в его сторону серый, холодный, почти что мёртвый.        Да… Не стоило шутить… — пожалел Такигава о том, что сказал.        — Помимо этого что-то происходило? Духи проявляли активность? — спросил Нару чётко, пожалуй, у него одного хватило бы на это смелости.        — Нет, — ответил тот. — Полы уже вернули на место. Ученицы готовятся ко сну. Май тоже пора…        — На Май сегодня не рассчитывай! — сказала Аяко. — Она должна остаться в рёкане, под нашим наблюдением.        — Тревожиться нет причин, — поправил её Нару. — Мы оставим в школе специальный амулет, духи ничего не заподозрят.        — Это невозможно, — отказал вдруг он. — Май должна вернуться в школу!        — У тебя, может быть, уши водой забило?! — повысила Аяко голос, — Май сегодня никуда не пойдёт! Хватит уже ей вашей школы.        — Май заключила с моей семьёй контракт, — напомнил он факт юридический. — Разрыву он не подлежит. Пока Мари нездоровится, я за неё, а я не даю своего согласия на перемещение Май. Всё останется так, как оно есть. И если вы так сильно переживаете за её самочувствие, то работайте продуктивнее. Я устал ждать от вас результатов! — нагрубил он и с этим ушёл.        — Мы чем-то обидели его, — сказал Джон. — Наверное, наша сегодняшняя поездка разочаровала его.        — Возможно… — ответил ему Сибуя.        На этот раз он что-то скрывает, у него в руках были какие-то документы… Надо достать их! — заметил Нару подозрительный предмет в руках хозяина рёкана и обратился к Май.        — Ты как? Сможешь продержаться эту ночь?        — Да, думаю, да… — отделилась она от своего босса.        — Монах, проводи её, — кивнул он недоумевающему Хосё. — А мы займёмся другими делами…

II

25 августа. Пятница — день тринадцатый. Восемь часов утра.        Ночь прошла на удивление спокойно. Из школы не поступило ни одной тревожной вести. Лин и Джон дежурили вблизи домика с ученицами всю ночь и из подозрительного отметил одну только погоду, которая ночью вдруг решила разгуляться. К семи часам Нару разогнал их по комнатам, а сам стал строить новые гипотезы, так как идея с мстящими призраками не подтвердилась.        Лёгкий стресс Май к утру как рукой сняло, и следующее чем она планировала заняться — это найти доказательства причастности Сэцуко Симада, приёмной дочери бывшей владелицы сей школы, к смертям, которые окружали это место.        Я уверенна, что она, так или иначе, причастна, — рассуждала Танияма, иногда поглядывая за спину, опасаясь, что за ней в такой час следят. — Все эти призраки, которые повстречались нам вчера в лесу, думаю, именно Сэцуко Симада управляет ими, стало быть, она с ними как-то связана… — вспоминала она дела, через которые они проходили и невольно подумала о том, что все эти покойники могут быть обычными путниками, такими, как она…        — Будем надеяться, что я ошибаюсь, иначе это дело может стать для меня последним, — проговорила она вслух, обхватив в страхе шею руками.        Май отыскала западные ворота и сконцентрировалась в точности на них. Она планировала покинуть территорию рёкана, однако не могла сделать это через центральный вход. Восточные ворота, где висело защитное заклинание, просматривались из многих окон рёкана, там бы её выловили ещё на полпути.        Западные ворота выглядели немного обветшалыми. Их древесина уже почернела, как и остроконечная крыша. Найдя мутно-коричневые с рыжим налётом засовы, Май поняла, что эти двери не только никто давно не ремонтировал, но и не открывал.        — Так, вперёд, Май! — она поднатужилась и, выдернув из земли заросший корнями трав засов, выдохнула. Руки моментально перекрасились: грязь, ржавчина и перемешавшая всю эту жижу вода едва не попала на учебное кимоно, благо, что на сей раз, у неё хватило ума, и свою попу она выпятила, дабы упор был покрепче, да и ненароком дыр не наделать.        — Следующий! — она нацелилась на верхний засов и последний поперечный. — Готово! Справилась… — обрадовалась она, вновь опасливо оглянувшись, после чего тут же потащила две деревянные, скрипящие створки на себя. Те неподатливо подчинились, приоткрыв Май завесу страшной тайны.        — Там кто-то стоит или мне кажется? — она заметила нечто подозрительное в образовавшуюся щёлку и вовремя вспомнила о благоразумии.        А если этот кто-то желает мне навредить? Или ученицам этой школы? Ведь для чего-то эту дверь заперли! — она придержала ворота носком и заглянула в щель. — Какой-то черенок… Это не человек, — думала она, замечая палку, вбитую в землю. — Подождите… кажется… кажется, на ней кровь! — увидела она кровавые подтёки, и не вытерпев и секунды, остолбенела. — Кошка… Это голова! — Май отпрыгнула от ворот, как от огня, падая на землю от страха.        — Голова… это кошачья голова! — поползла она задом, врезаясь в кого-то ещё неожиданнее. — А-а-а! Нару! — закричала она во всё горло, отскакивая от чьих-то ног в сторону, хватаясь тут же за грудь в области сердца.        — Далеко собралась?! — посмеялся Хосё Такигава, не упуская случая пошутить над запуганной до полусмерти Май.        — Монах?! — узнала она ухмыляющегося коллегу, едва не испустив дух. — Ты что, обалдел? Ты хоть знаешь, как я напугалась? — принялась она отчитывать. — У меня чуть сердце не остановилось! — в бешенстве Май вытянула шею и сгустила брови.        — Ну ты это Нару расскажи, — ухмыльнулся он. — Кстати, он на проводе, — Хосё передал ей чёрный сотовый телефон, и лицо у Май приобрело меловой оттенок. Она приложила маленькую коробочку к уху и забыла о страхе перед Такигавой.        — Я за кого такие деньги плачу?! — послышался откровенный ор. — Марш к остальным! И если прогуляешь ещё, то будешь месяц забесплатно кофе с бубликами в столовой через дорогу раздавать! — выругался он как следует, после чего повесил трубку.        — Бе-е-е! — Май вдруг принялась за ребячество, кривляясь, пока Сибуя её не видит. — Уж лучше кофе с бубликами!        — Всё слышала, а теперь возвращаемся! — сказал Такигава, уже вдоволь насмеявшись. — Хотя погоди, чего так тебя напугало? — он заинтересовался и подошёл к воротам.        — Монах, подожди! — Май закрыла лицо руками, желая меньше всего видеть голову мёртвого животного.        — Да, вот это зрелище! — Такигава прикрыл нос рукой, ощутив не только всю прелесть отрубленной кошачьей головы, но и её гниющий запах. Прошло больше суток. Палило солнце, потом пошёл дождь, и сейчас белая шерсть напоминала ту, которая обычно характерна животным, сбытым машиной и выкинутым на обочину. — Кто-то целенаправленно насадил кошачью голову на черенок и оставил здесь, — он обошёл зловещее предзнаменование со всех сторон и вновь приблизился к морде. — Глаза раскрыты, кажется, и это сделали нарочно. Надо сообщить Нару и хозяевам, главное, шума не наделать, не думаю, что здешним девушкам понравится такой атрибут.        — А что если она здесь, чтобы напугать их? — предположила Май, по-прежнему отводя взгляд.        — Что ты хочешь этим сказать?        — Ну я подумала, что эта голова напугала бы любопытных. Мне говорили, что Хэруми перед тем как повеситься покидала территорию рёкана, может быть, кто-то подстраховался?.. Правда, не понимаю кому понадобилась такое делать…        — Может, ты и права… — потёр Монах подбородок, думая. — В любом случае нам пора!        — Нет! Подожди! Я не уйду так просто, я должна кое-что принести. На месте развалин, где были инби кое-что зарыто. Я хочу вернуть эту вещь!        — Ты Нару не слышала?! Он будет не в восторге…        — Это пока! — ушло прищурилась Май, приняв человеческий вид. — Как только я принесу ему эту вещицу, Нару сразу поймёт, как был несправедлив, ведь я с самого начала говорила ему, что призрак, который охотится за мной, причастен к смертям здесь. Может быть, я ошибаюсь и это даже не Сэцуко Симада, но, по крайней мере, мы сможем проверить эту теорию.        — Ох, доведёт тебя твой энтузиазм до могилы, ты быть хоть меня предупредила. Идти в лес, пусть и днём, в одиночку очень опасно. Тебя что, жизнь ничему не учит?        — Я хочу помочь Нару и окружающим, — сникла Май. — Хочу их защитить. Я чувствую, как у Нару связаны руки, оттого ему трудно дышать, а мне больно смотреть на такого него, поэтому я делаю это…        — Ну что с тобой делать?! — Хосё ударил себя ладонью в лоб и на этом согласился с доводами Май.

III

       Солнечные лучи местами пробивались сквозь зелёные тенистые пологи, проливая свет на отсыпанную тропу, по которой Май впервые провёл призрак ребёнка. Его считали домовым духом или Дзасики-боко, а девочка оказалась всего лишь пленницей.        Не могу поверить в то, что Кокоро умерла такой страшной смертью… — Май вспомнила кошку, ведь это именно она спасла её и помогла найти дорогу домой. Сейчас же она шла затем, чтобы пролить на дело рёкана искристый свет правды.        — И угораздило же тебя, — подал признаки жизни Хосё. — Вот мне интересно, если бы Нару не приказал следить за тобой, то чтобы произошло? Здесь не очень-то светло даже днём. Лес старый, освещённость скудная.        Он заставил их следить… — она слышала, но не осознавала характера поступков своего начальника.        — Он превращается в параноика, хотя я могу понять, отделившись, ты как его самая серьёзная головная боль. Ты хоть заметила, что он на тебя накричал по телефону? Нару грубит двадцать четыре часа в сутки, но голос повышает крайне редко, а тут был настоящий крик, даже я его слышал.        — Думаешь, он волнуется обо мне?        — Да я в этом уверен! Ещё чуть-чуть и ты его доведёшь, правда, хорошо это или плохо — решать тебе. Я скудно представляю такую его реакцию. Обычно его мимика постная.        Неправда… У меня от печали в его глазах до сих пор тело сводит. Я видела его улыбку, думаю, страсть и… если бы ещё увидеть в его глазах любовь, то мне бы большего и не надо…        — Кстати, ты так и не сказала, что именно мы ищем? — Такигава вытащил её из плаксивых дум, и Май приняла рабочий настрой.        — Гребень. Под одним из камней, у развалин, закопан гребень. Он нужен мне…        — Под одним из камней… — вопросительно воскликнул он и схватился за голову. — Закопан?.. Да мы можем до вечера его искать! Да и лопату не взяли! Надо вернуться и предупредить остальных. Нару запретил нам с тобой работать в паре, я, в общем-то, не против над ним подтрунить, но на его ревность не очень-то хочу смотреть, ты видела как он того парня, Рюу, кажется, его так звали, обезвредил? В какой-то момент я думал, что он ему руку выдернет, а ведь точно из-за тебя разозлился. Этот парень сделал больно тебе, было забавно смотреть на то, как ты отблагодарила его.        Рюу — это друг вдовы, с делом которой мы работали вчера и да, я дала Нару пощёчину, я не думала, что он меня спас, только разозлилась из-за его противоречивых методов…        — Нам не потребуется искать, я знаю, где гребень лежит точно… — ответила Май.        Ведь сама его там зарыла… Я помогу Нару. Уверена, ему не комфортно находиться в неведении. Он злится больше от этого, Монах не прав… Всё дело в скрытом мотиве призраков, я тут совершенно ни при чём… — подумала она.        — Ну раз так… — повёл он плечами, следуя за Май. В отличие от неё он там ни разу не был, кроме того, только она знала, где закопан гребень.        Показались развалины… Такигава тут же заметил надломанные с правого угла инби, обросшие растительностью останки когда-то сгоревшего дома; им уже было более сотни лет, толстые брёвна частично обгорели, а со временем закостенели, слившись с природным ландшафтом.        — И куда? — спросил он, когда Май остановилась в том месте, где когда-то были ворота.        — Нам налево, а затем направо, вдоль стены и, думаю, дальше я найду… — задумчиво сказала она, делая практически всё, как и в своём сне, разве что губительная зависть и ненависть не грызли в нынешний день.        — Так, тогда двигаемся по периметру бывшего ограждения, — сказал Хосё, находя в траве каменные развалины, которые по своей протяжённости походили на стену. Не будь у Май такого чёткого представления, где ворота и догадаться где что раньше было, стало бы возможно только при помощи графического компьютерного моделирования.        — Вот он этот камень! — Танияма нашла свою цель моментально. Сложно сказать, запомнила она или нет, скорее она двигалась на тепло. Ноги шли сами, и чем ближе оказывалась цель, тем чётче она осознавала, что движется в верном направлении.        — Подвинься! Я сам… — сказал Хосё, опережая и без того вечно во всё влезающую Май. — Да… Лопата не помешала бы… — покривился он. Земля хоть и была влажной, но поддавалась слабо, а всё из-за корней лесных трав.        — Держи это! — Май нашла кусок черепицы, полагая, что так будет сподручнее.        — Ну попробуем! — набрался Хосё оптимизма, разрывая неровным серым осколком старой крыши коренья.        Белые нити от трав попадались всё реже, земля становилась мягче, и, докопав где-то до уровня запястий, Монах наткнулся на нечто твёрдое.        — Думаю, это оно… — сказал он и отложил черепицу в сторону.        — Осторожно! — внезапно встревожилась Май. — Оно может быть проклято… — она сказала с сожалением, ведь в своём сне проклинала этот дом.        — Покажем Лину, — кивнул он и подцепил потемневший от времени гребень кончиками пальцев. — Ничего, если что, вы снимите проклятье с меня, — посмеялся он, глядя в лицо Май. Вид у неё был, словно он не старинное украшение из земли вынимает, а мину обезвреживает.        — Дурак! Как можно с таким шутить?! — обиделась она.        — Одного зубчика не хватает… — заметил Хосё, подумывая покопать на всякий случай ещё.        — Не ищи. Он сломался, когда копалась эта яма…        — Знаешь, сейчас твои сны начинают пугать, — посмотрел он серьёзно, надеясь, что Май знает о природе своих снов куда больше.        — Я сама напугана… Нару сказал, что я слишком стараюсь. Вероятно, дело в этом… — рассказала она про разговор в машине по дороге в рёкан.        — Думаю, он знает куда больше… — выговорился Хосё с большим подозрением. — Ладно, возвращаемся! У нас будут проблемы, ежели Нару отправил кого-то на наши поиски…

IV

       Этим временем в Хаяси-рёкане…        — Нао! — выкрикнула Мари юноше, который хлопотал по всему хозяйству, пока ей нездоровилось. — Не смей убегать! Немедленно верни то, что взял! — приказывала она, шагая настолько широко, насколько ей позволяло её красное кимоно. — Нао! — он скрылся от неё в гостиной, где образовался центр SPR, однако на данный момент комната пустовала. — Я не буду повторять тебе дважды! Верни! — она грозно хлопнула раздвижными дверьми, столкнувшись с юношей лицом к лицу.        — Почему тебе так важны эти фотографии? — спросил он. Сегодня они не походили на себя: Нао выглядел грустным и озадаченным, а Мари потеряла привычную рассудительность и сдержанность. — Ты что-то скрываешь от меня?..        — Не тебе обвинять меня в секретах! Это ты уехал! Ты скрывал от семьи свою жизнь. Шесть лет… Ты не появлялся здесь шесть лет и ждёшь, что я тебе теперь спасибо скажу?! Верни то, что взял!        — И ты думала обо мне? Скучала? — спросил он совсем печально.        — Ты бредишь! — она демонстративно развернулась к выходу. — Учти, если не вернёшь, то хуже будет тебе!        — И что ты сделаешь? — Нао подошёл со спины и ударил ладонью в дверь. Мари неосознанно дёрнулась, показав тем самым страх. — Мари, это твоих рук дело? — он склонился над её маленьким телом и жарко к себе прижал. — Если это так, то я сегодня же разорву контракт с этой службой… — сказал он едва уловимо. У девушки от звуков его такого голоса пошли мурашки по телу, но сдаваться она нисколько не собиралась.        — Бредишь… Ты бредишь! — она набралась храбрости и разжала его руку.        — В таком случае, я отдам эти снимки директору Лаборатории Психических Исследований, — Нао вынул из-за пазухи красно-коричневую папку с документами, и Мари молниеносно развернулась.        — Не посмеешь! — сказала она с ярой злобой в голосе.        — Ещё как посмеет, ведь с этим он и пригласил меня, — все услышали голос Сибуи и в тот же момент сёдзи раздвинулись.        — Прости, Мари, — извинился Нао и отвёл взгляд.        — Вы знаете правду, Мари, — вошёл Нару гордо, — и вы расскажете мне её!        — Не понимаю о какой правде речь, — она приподняла подбородок и, не отводя взгляда, давала ему немой отпор. В этой битве характеров Сибуя бы точно проиграл, не будь на его стороне Нао и неопровержимые доказательства, то она бы и на дюйм не сдвинулась.        — Мари, я знаю о снимках, — заговорил Нао, открыв папку. — Нам уже показывали эти фотографии, но я бы хотел знать, откуда они у тебя?        — Раз показывали, то с чего весь концерт? — она дёрнула головой в его сторону, улавливая появление Джона и Лина, где-то в галереях слышались голоса — это возвращались Хосё и Май, они подцепили Аяко по пути и уже что-то бурно обсуждали.        — Иногда детали имеют решающее значение, — сказал Сибуя. — Я хочу услышать историю этих снимков от вас.        — Нару, а что здесь происходит? — Май и другие услышали странные по тональности голоса, и эта грубость взволновала её.       Что здесь делает Мари, и почему на неё нападают? — закрутила головой она.        — Мне нет дела до вашего представления! Меня ждёт работа! — боролась она до последнего.        — И тебе не жаль своих учениц?! — Монах не выдержал и преградил Мари путь. — Ты хоть понимаешь как некоторым из них страшно? Понимаешь, с чем вы столкнулись? Если что-то знаешь, то помоги! Призраки сами по себе не оставят вас, а мы не можем вечно тыкать пальцем в небо!        — Достаточно уже… — опустила она глаза в пол.        — Раз достаточно, значит, говори! Одна девушка уже умерла, ты хочешь, чтобы пострадали и другие?        Монах… Ты бы не давил на неё… — Танияма посочувствовала бедной Мари, находя её поведение граничащим со срывом и последним терпением. — А ты почему так смотришь на меня? — она заметила корящий взгляд Сибуи и застыдилась. — Не смотри! Не надо воздействовать на меня своей грустной миной, не буду я извиняться!        — Да нет там никаких призраков! — Мари не выдержала и сорвалась. Её крика, пожалуй, даже Нао никогда не слышал. — Нет там никаких призраков, и хватит об этом! — выговорила она злобно. — Все ваши призраки — это он! — Мари кивнула в сторону брата и, смотря на него, продолжила. — Прости, Нао, я прикрывала тебя достаточно долго, ты сам виноват…        Я что-то запуталась… — закрутила Май головой. — Так это Нао во всём виноват?        — Мари, не разыгрывай нас! — засмеялся Хосё. — Нао бы никогда не смог поступить так! Кроме того, девушек по ночам кто-то обливал холодной водой. Если ты не веришь нашим словам о призраках, то как, по-твоему, Нао дурил девушек? Не из шланга же он их поливал?!        — Мари, если вам больше нечего сказать, то вы можете быть свободны, — позволил Сибуя, видя, что толку не будет. Девушка вышла, позабыв и о семейных фотографиях.        — Да, Нао, тебя только что обвинили, — иронично сказал Такигава, пропустив озлобленную девушку немного ранее. — Скажешь что-то в своё оправдание?        — Я должен извиниться перед вами. Вчера я повёл себя грубо. Мари нездоровилось, а тут ещё и эти снимки… Я нашёл их в её комнате. Некрасиво получилось…        — Некрасиво — и это верно сказано, — прищурилась Аяко. — Но не меня одну интересуют другие факты. Призраки, которые в том здании — они твоих рук дело? — спросила она в лоб.        — Нет… я… — растерялся он, не зная чего необходимо сказать. Нару своей команды на разглашение некоторых деталей не давал, и уж так получилось, что слушался он его в немалой степени.        — Хватит уже об этом! — встрял Хосё. — Мы видели призраков лично! Мари не верит нам, кажется, и разбитое оборудование считает аферой. Но некоторые детали так и так не сходятся. Ночью мы видели намокшую девушку. Кто-то пробрался в их комнаты и облил. Человек не может обдурить двенадцать человек, хоть кто-нибудь да заметит его.        — Э-м, Монах… — обратилась к нему Май, остолбенев точно так же, как Аяко и Джон.        — Что? Я сказал глупость или вы средь бела дня призрака увидели? — он окинул взором шлёпающих губами друзей и невозмутимо отвернувшегося Нару. Пока не услышал характерный для жидкости звук. — Вода… Откуда здесь вода? — он растёр бегущую по лбу мокрую дорожку, после чего ошарашенно обернулся.        Мари стояла у него за спиной и, не дрогнув ни единой жилкой на лице, наклоняла тонкий графин. Вода из него стекала на голову Такигавы, пока не выбежала вся.        — За душ спасибо, — заговорил он, разбивая голосом воду, которая собралась в ямочке над губами, — но я был бы признателен за раскрытие тайны этого чудного фокуса, так как уверен, что в комнату никто не входил, — пояснил Хосё. Возможно, он бы согласился с тем, что увлёкся и не заметил её появления, но стоял он в полуметре от сёдзи, было бы глупо не услышать за спиной посторонних.        — Вся хитрость в двойных стенах, — сказала Мари и накинула на мокрую голову Хосё полотенце. — Некоторые комнаты здесь и практически все в школе имеют потайные ходы. Стены двойные. Сделано это с целью шумоизоляции. Такая воздушная подушка сдерживает звуки, но нами используется и для других целей. Пройти по этим тоннелям может миниатюрная девушка или ребёнок.        — А, теперь понятно как Мичи попадала к нам незамеченной, — воскликнула Май, вспомнив личную помощницу хозяйки. — Чай и сладости, всё вечно появлялось как по волшебству.        — Да, всё так и происходило, — подтвердила она.        — Но ваш брат велик, — заметила Аяко. — Как он протиснулся в эти ходы, да ещё и с водой?        — Никак, потому как всю работу делала Мичи, — сказала Мари. — Прости, Нао, но ты сам виноват. Я долго прикрывала тебя, пора заканчивать начатое тобой представление, — она скупо посмотрела на мужчину и вернулась к разъяснениям. — Одна из девушек заметила её ночью. И поднялась шумиха.        Держу пари, что это Норико! — нахмурилась Май, вспомнив высокомерную особу, с которой у неё вечно были проблемы.        — Мичи пришла ко мне, когда образовался скандал и рассказала о приказе моего брата. Я сразу подозревала, что он затеял нажиться на имени нашего Дзасики-боко, но винить его в этом не стала. Однако, когда мы встали перед угрозой разоблачения, то появились вы. Думаю, для чего он позвал вас, следует спросить у него, — она перевела взор на кающегося брата и все увидели низко кланяющегося Нао.        — Мои извинения, должно быть, бесполезны, ведь Мари права, я использовал вас не в лучшей цели, — проговорил он и выпрямился. — Когда скандал разросся, я понял, что единственным выходом станет подтверждение наличия домового духа специалистами. Я не догадывался, что здесь есть нечто иное. Ещё ребёнком я видел нашего Дзасики-боко и не сомневался, что дух есть, но он никогда не вёл себя агрессивно или открыто. Мне требовалось всего лишь немного поднять плату за комнаты. Эта школа вгоняет мою семью в долги. Из-за непомерной стоимости услуг госпожи Окады мы вынуждены брать минимальную стоимость за проживание. Я бы нанял других учителей, но на этот счёт существует действительно непреложное правило: учителем может быть только очень искусная гейша и только из Киото.        — Я не знаю чего сказать, — Хосё от услышанного присел прямо на татами. — Чувствую себя обманутым мужем…        — А надо было к интуиции прислушиваться! — ткнула его Матсузаки.        — Значит, ты думал поправить семейные дела? — Май немного мягче отреагировала, так как на Нао стало жалко смотреть.        — Да, но всё пошло совсем не так… Мне очень жаль, что я вас во всё это впутал…        — Жаль ему… — передразнила его Аяко грубо. — А ты что-то не сильно удивлён! — она зыркнула на равнодушного до всего Сибую. Тот уселся за свой личный стол и принялся сравнивать фотографии, которые привёз Ясухара и те, что были у семьи Хаяси.        — Почему я должен удивляться? Коль мозг слаб и логика дырява, то и очевидных фактов не увидишь, — ответил он.        Разумеется, он всё давно знал, а нам как несведущим в этих делах не счёл нужным говорить… Совсем зазнался! — подумала о нём Май и не то чтобы лестно.        — Но это не объясняет того, что мы видели, — сказал Джон. — Здесь орудуют духи, и они злые. То, что тащило Май и задержало в купальне нельзя назвать миролюбивым.        — Я с этим полностью согласна, — призадумалась Аяко, кажется, Нару был прав смолчав о проделках молодого хозяина, когда дела зашли далеко, никому уже и дела до него не было.        — Не знаю, что вы видели и откуда брались синяки Май, — заговорила Мари, — но я по-прежнему вам не верю. Ваш директор не отрицает того, что был в курсе аферы моего брата, стало быть, они могут быть заодно. Меня волнует безопасность и анонимность моих учеников. Вы и без того обуза, ещё неизвестно как отреагируют на посторонних семьи девушек, будем молиться о мирном исходе.        — Мари, у меня к вам будет только один вопрос, — Сибуя внезапно поднялся и направил всё своё внимание на хозяйку. — Ответьте, и я улажу проблему, которую заварил ваш брат.        Она недолго посмотрела в многообещающее из-за серьёзности лицо Нару и согласилась.        — Спрашивайте…        — Хорошо, скажите мне, Риота Хаяси, ваш предок, был ли он когда-нибудь покровителем Сэцуко Симада?        И чего об этом спрашивать?! Я сама всё видела! Та гейша и наследник этой семьи любили друг друга! — подумала Май горячась.        — Нет, — сухо ответила ему Мари, глядя на редкость в глаза.        — Но как же так?! Я видела это своими глазами! — поспешила Май внести свой вклад в дело.        — Видела? — не поняла её Мари.        — Я видела, как гейша по имени Сэцуко Симада входила в комнату вашего предка, кроме этого, я наверняка знаю, что у них был общий ребёнок! — пояснила она.        — Май, если люди спят друг с другом, то это ещё не гарантирует их связь формальную, — сказал ей Хосё, чувствуя почему-то за неё неловкость.        — В таком случае я повторюсь, — внёс ясности Сибуя. — Мари, Сэцуко Симада точно не была связана с вашей семьёй формальными отношениями?        — Видимо, нужно повторять и мне. Риота Хаяси никогда не являлся покровителем Сэцуко Симада, — заявила Мари во всеуслышание. — Эта девушка принесла много проблем нашей семье.        — Как и прибыли, — напомнил всем Хосё. — Благодаря соседству с гейшами ваш рёкан процветал!        — Неписанный договор между семьями был, не знаю, как вам удалось это разнюхать, но теперь это не более чем воспоминание, — согласилась с заявлением Мари.        — Воспоминание, которое сделало вам репутацию, — заметил Сибуя. — Благодаря этому рёкан преуспевает среди людей обеспеченных.        — Не важно, вы просто не понимаете… — заговорила она быстро. — Риота Хаяси отказался брать в жёны другую девушку и ушёл из семьи, а Сэцуко Симада, отказавшись от всего, выкрала самое дорогое кимоно и сбежала вместе с ним. Хозяйка рёкана предугадала исход и добилась полной изоляции этих двоих. Никто в близлежащих храмах не согласился поженить их. Тогда Сэцуко продала кимоно, и они отстроили дом в лесу, здесь неподалёку. Риота был очень привязан к дому и семье, не знаю, чем он думал, когда соглашался на побег. Он поклонился матушке и получил работу при рёкане. Он отработал почти пять лет на самой грязной работе. Хозяйка назло его изводила, чтобы он одумался. А деньги, которые Риота должен был заплатить за Сэцуко так никто и не заплатил. Ей было восемнадцать, когда они познакомились. К тому времени она ещё не отработала свой долг, поэтому чтобы отказаться от будущего гейши Риота должен был заплатить, но он только пообещал, а деньги так и не отдал. С уходом единственного сына из семьи хозяйка разорвала всяческие отношения с домом Симада. Их дела пошли очень плохо. Сэцуко обеспечивала их благодаря невероятному таланту, если подумать, то она могла заиметь отличного покровителя, но она предпочла мужчину, с которым у неё не могло быть будущего. Это уничтожило дом Симада. Когда пошли слухи о приближающейся войне, хозяйка уговорила сына вернуться. Она пообещала, что даст работу Сэцуко, но ребёнка не взяла. Тогда они отдали девочку обучаться искусству гейш. Риота оплачивал её обучение, поэтому госпожа Симада согласилась. К войне их положение ухудшалось. Он также вновь обещал выплатить долг Сэцуко, так как стал управляющим в гостинице, однако эту должность он получил неспроста. Хозяйка поставила условия. Никто не знал насколько затянется эта война, поэтому она вынудила сына жениться на единственной дочери одного богатого помещика. Не знаю, что она сделала, но вскоре выяснилось, что девушка беременна, и Риота был вынужден жениться на ней. Слухи или привороты, называйте, как хотите, но он позабыл о своей первой любви, будто её и не было. А после смерти девочки, он всё больше стал жить в доме тестя. Когда выяснилось, что Сэцуко пыталась вернуть ребёнка и та, ища встречи с ней, утонула, то её погнали из рёкана. Руки марать никто не хотел, поэтому её вышвырнули, предоставив самой себе. Ну, а дальше её судьба мне неизвестна. Риота вскоре умер от воспаления лёгких, а его сын стал воспитываться бабкой. Его жена сошла с ума, а во время войны их дом выгорел вместе со всеми жильцами.        Наверняка её заставили заниматься теми ужасными вещами с гостями, — подумала Май. — Думаю, об этом узнал её возлюбленный и позабыл о ней. Это многое объясняет… Её желание забрать дочь и сбежать. А так же чудовищную ненависть и боль. Желание всё делать самой, ни на кого не рассчитывать, ведь лгут все…        — Как можно сгореть всем? — задалась вопросом Аяко. — Неужели никто дыма не почувствовал?!        — Это мне неизвестно, я говорю только то, что мне рассказала хозяйка, — ответила Мари.        — А вот я этого не знал, — искренне удивился Нао.        — А ты бы гулял меньше, тогда бы всё узнал! Можно было хотя бы на праздники приезжать!        — Мари, ты не справедлива… Между прочим, твои фотографии мне мама каждую неделю на почту отправляла, — сказал Нао печально, и девушка зардела от излишних подробностей.        Я не ослышалась?! Он только что назвал хозяйку мамой! Меня в дрожь бросило, почему такое чувство, будто мы сейчас лишние?.. — Май сгорбилась и сжалась, словно старалась сложить как какой-нибудь замысловатый конструктор.        — Мари, вы нам очень помогли, — поблагодарил Сибуя, разняв тем самым незримый бой этих двоих. — Я вам гарантирую, что эта информация не продвинется дальше ваших стен. Вы и Май можете возвращаться к своим рабочим обязанностям.        И когда это он успел начальником Мари стать?! — Танияма вроде бы приревновала и только с помощью Монаха вспомнила о приключениях утра.        — Нару, мы с Май кое-что обнаружили у западных ворот, думаю, всем захочется об этом услышать… — сказал Хосё, и день приобрёл новые ужасные краски.

V

Объект исследования. Девять часов вечера.        Нару перенёс призыв духа на завтра, а меня вновь сослал сюда, — проявляла Май недовольство, покидая пышный на роспись зал, где с ней дополнительно занималась Мари по вечерам. — Так-то он прав… Лин устал. Все ожидали, что ночью здесь будет не сладко, а оказалось подозрительно тихо… — Танияма поднялась на второй этаж, где были комнаты учениц, обнаружив, что в одной из комнат чересчур оживлённо. — В этой комнате остановилась Иоко Тамура. В моём списке это ученица под номером семь. Она достаточно тесно общается ещё с тремя девушками. Интересно, если я загляну к ним, то не накликаю ли очередных проблем?.. — подумала Май, а сама только нос в приоткрывшиеся сёдзи не засунула.        На расстеленном футоне кружком устроились: Жина, Кумико, Иоко и Эри, как раз те ученицы, о которых Танияма успела подумать. Они лежали и временами что-то активно обсуждали, пока одна из девушек не заметила постороннего наблюдателя.        — Простите, я совсем забыла постучать, — Май пришлось отворить сёдзи, ведь её уже уличили в полном отсутствии тона. — Вы так звонко смеялись, и я не удержалась…        Девушки напугано переглянулись, но, поняв, что это всего лишь Май, уже через минуту охотно пригласили её в свой кружок.        — Да, тут такое показывают! — прошипели девушки едва ли не хором, призывая сохранять максимальную тишину. — Масако Хара призывает духа убитой женщины, в передаче сказали, что ту убил муж и спрятал тело где-то в доме…        — Не в доме, а на участке! Ты всё перевираешь, Иоко! — поправила её Кумико (черноволосая девушка шестнадцати лет с приятным каре).        — Прости, — смутилась Иоко или ученица под номером семь. Май назвала бы её номер счастливым. Кроме того, саму девушку Танияма находила особенно приятной: тёплые каштановые волосы, сплетённые в косу, большие карие глаза и румяные щёки, пожалуй, от неё Май не ожидала подвоха или грубости, однако факт того, что она скрыла от Мари маленький портативный телевизор сбивал её с толку.        — Не выдавай нас Мари, — невинно попросила Жина. Эта полненькая девушка выходила вместе с Май в свет. Тогда она играла на барабанах, а сегодня нарушала правила, установленные договором. — Мы вчетвером не можем жить без этих шоу! Знаешь, это паранормальное такое интересное!        Уж я-то знаю… — Танияма от переизбытка опыта дара речи лишилась.        — И Хара восхитительна! Мы все её большие фанаты! — пропела Иоко, будто Масако какое-то божество.        Это уж точно, а ещё высокомерна! — Май увидела её лицо и эгоистично порадовалась, что нынче она не мешает ей и Нару, хотя и мешать-то особо было нечему. — Ей бы польстило такое поклонение, раз они и Мари не побоялись… И как только спрятать сумели? Комнаты проверяли дважды, если учитывать факт вскрытия полов. Впрочем, поднимали только татами…        — Май, — позвала её хозяйка этой комнаты. — Май… — ей пришлось подёргать её за руку, так как Танияма задумалась.        — В чём дело? — покрутила она головой, боясь показать окружающим минуты собственной забывчивости.        — Ты задумалась и не реагировала на нас…        — Ну со мной такое случается, — рассмеялась она.        Иногда и хуже бывает… — подумала она о своих снах наяву.        — Иоко, прячь скорее! — шикнула ей Эри. — Кто-то идёт…        Девушки всполошились, однако вид пристойных дев приняли спустя секунды две-три. В коридоре послышались чьи-то шаги, а вскоре и в их комнате.        Сёдзи раздвинула Мичи. Она поклонилась и, улыбнувшись, позвала жестом Май.        — Видимо, на сегодня наши посиделки закончились, — Танияма совсем ненатурально изобразила доброжелательное прощание и скрылась в тёмном коридоре вместе с личной помощницей хозяйки.        — Вечерние посиделки? — смеючись спросила она.        — Да, да, именно, — прощебетала Май, чувствуя, как её ложь раскрыли. — Мичи, что-то случилось? Обычно нас никто не тревожит в такое время…        — К вам посетитель, — сообщила она любезно, помогая поверх розовой юкаты надеть белую накидку.        Посетитель?.. Монах или Нару? — предположила Май, познав очередные замирания сердца, содрогнувшись от свежего по сравнению с днём ветерка.        — Нао?! — Танияма опешила, когда возле дома, в бликах едва блещущих светом фонарей, увидела молодого хозяина.        — Май, прости за поздний визит, но нам необходимо поговорить…        Не подозреваю о чём нам с ним говорить, но кажется, иного пути у меня нет… — она услышала затворившиеся за спиной двери и поддалась воле случая.

VI

       — Погода сегодня хорошая, звёзды видны… — Нао заговорил минут через пятнадцать немой прогулки по саду. Май немного устала нервничать и по этой причине слепо следовала за ним.        Он заявился почти в десять часов вечера с тем, чтобы поговорить о погоде?! — она неловко замерла, требуя паузой в перемещении по саду объяснений.        — Совсем никудышный вышел из меня жених, — он размяк из-за своей беспомощности и, ощущая слабость, присел на садовую скамейку. — Я пойму если ты на меня злишься. Мой поступок ужасен и тут уж ничего не поделаешь.        — Я не злюсь, — сказала Май. — Звучит странно, но я не чувствую злобы, вероятно, это из-за того, что я слишком часто в последнее время её ощущаю в людях.        — Твоё великодушие заставляет меня чувствовать себя ещё большим подонком, — согнулся он и запустил пальцы в светлые волосы. — Я обманул друга и дорогих гостей, кроме того, воспользовался их добрым именем. Даже тебе солгал… Глупо было врать о том, что я никогда не видел Дзасики-боко, но тогда я и, правда, сомневался. Духа девочки, я видел ещё будучи ребёнком. Утром я рассказал об увиденном, но мать убедила меня в том, что это сон. Мари тогда поверила ей, она всегда слушала её внимательно и вдумчиво, я же пропускал всё мимо ушей, вот и расплачиваюсь теперь за это… Прости, я плачусь и оправдываюсь, хотя понимаю, что прощения вашего мне не заслужить…        — Думаю, иногда всем нам нужен тот, кто может выслушать. Я приехала к вам со своими проблемами, вы приняли меня, невзирая на собственные. Здесь нечему стыдиться…        — Ты изменилась, — Нао засиял благодарным лицом, делая собственные выводы. — Знаешь, когда ты приехала, то показалась мне чересчур зависимой от своего директора, а сейчас от тебя исходит такая сила духа, что мне невольно хочется позавидовать тебе.        — Это только кажется, я на последнем издыхании! — Май согнулась до прямого угла между бёдрами и животом, находя упор в коленях. — Кимоно, занятия и даже эти деревянные сандалии изводят меня! — призналась она и с характерным постукиванием сбросила с ног гэты, ступая на каменные дорожки белыми таби.        — Хоть что-то в тебе не меняется! — расхохотался Нао во весь свой пронзительный голос.        — А вот это уже обидно! Я тут не на отдыхе, знаешь ли… — Танияма сморщила брови, навострила свой грозный взгляд, но, глядя на смеющегося до слёз блондина, расслабилась.        Как ребёнок, — покачала она головой. — Большой, нелепый ребёнок. Аяко его бы наверняка переростком назвала…        — Ты прости, — утёр он слёзы и отдышался. — Не сдержался. Когда твой босс попросил меня навестить тебя, то я по первости растерялся. После моих косяков начать разговор не так-то просто…        — Нару? Это его затея?! — Май забыла об усталости и боли в ногах, сделалось сомнительно страшно.        А вдруг он подслушивал их разговор через какое-нибудь устройство? Вдруг наблюдал?.. — грезилось ей.        — Да, причин он не озвучил, впрочем, догадаться не так трудно — он тревожится за тебя…        — Сомнительно… Думаю, после его выкрутасов в посёлке я мало чему поверю. Если Нару о чём-то просит, то причины скорее материальные нежили возвышенные.        — Тогда у меня нет ни одной достойной идеи, — развёл он руками.        — Само когда-нибудь выплывет, — махнула Май ручкой, словно, это уже такой пустяк, на который не стоит обращать особого внимания. — Это не так страшно, в отличие от синяков под глазами, которые я заполучу утром, если мы не поспешим.        — Да… — поторопился он подняться. — Мне не следует нервировать Мари больше, чем есть. Я уже вернул ей снимки, правда, испугался делать это лично и передал через Мичи.        — Как они вообще оказались у тебя?        — Ну, я провёл в комнате Мари весь день. Она спала, делать было нечего, и я немного похозяйничал там, а когда увидел знакомые фотографии, то отчего-то впал в непонятное мне забвение.        Нет, рыться в вещах сестры — это уже верх наглости, пусть его не было дома несколько лет, но это… — осудила его Май не нарочно.        — Ты наверняка думаешь, что я поступил плохо, но ведь тебе наверняка интересно, чем живёт Казуя Сибуя в независимое от работы время? — хитро ухмыльнулся он.        — Интересно! Скрывать и не стану, однако к его вещам я не прикасаюсь, это не сблизит нас, к тому же, если он и правда, чувствует ко мне хоть что-то, то должен доверять.        — Не все могут рассказать то, что у них на душе, твой босс человек гордый и сильный, не жди от него красочных речей о раскрытии своей души и наболевших проблем, думаю, свои он решит всегда сам.        Это уж точно! — согласилась с ним Май.        — Я ничего и не жду. Более нет… Я уже сделала многое, теперь его очередь!        Что-то я разоткровенничалась с ним, умеет же этот Нао язык развязать! — покаялась Танияма в содеянном.        — Что ж, мы пришли. Я передам твоему директору, что у тебя всё хорошо. Небольшая усталость от занятий и не более.        — Да, этого будет достаточно, — Май подняла глаза к небу, вновь задумываясь о словах Нао и Монаха. Так хотелось верить в то, что Сибуя думает о ней, переживает и незримо заботится.        — Май, — позвал её Нао голосом низким и отчасти встревоженным, — как выглядит человек одержимый духами?        — Всегда по-разному, но чаще всего его поведение сумбурно, глаза мертвы и движения немного скованны, — сообщила она, посмотрев на того.        — Тогда у нас именно такой пациент! Я побегу в дом, а ты побудь здесь! — он сорвался с места как ненормальный, не объяснив толком ничего.        Да что случилось? — Танияма подняла голову и увидела то, отчего Нао так отчаянно помчался в дом. На деревянном балконе стояла Иоко. Её розовая юката и распущенные волосы развивались, а доброе лицо потеряло жизненный свет.        — Иоко, не двигайся! Не делай ничего! — закричала Май, не понимая, отчего жизнерадостная девушка, которая приходила в детский восторг от шоу Масако сейчас была готова сброситься со второго этажа.        Нет! Нао, поторопись! — она увидела бледные ступни девушки, её точные карабканья по перилам и в ту же минуту тело, с распростёртыми руками.        — Нет! — закричала Май, когда её соученица закрыла глаза и бесстрашно шагнула в никуда.        Танияма и сама закрыла лицо руками только бы не смотреть на падение, которое могло принести этой девушке смерть, услышав всего один глухой удар о землю и следующие за ним стоны.        — Жива! — не могла Май отойти от шока уже потом заметив на втором этаже Нао с оставшимся в руках куском хлопка. Он ухватил девушку за подол юкаты, но тот умудрился порваться, хотя и частично спас ученице под номером семь жизнь. — Иоко, Иоко, ты слышишь меня? — Танияма пришла в себя и подбежала к скрючившейся от боли девушке. Её настолько корчило, что Май побоялась прикасаться. Тело девушки выгибало и гнуло; её кости трещали, а рот словно зашили, позволяя немногим звукам вырываться на свет божий. — Нам нужен Джон… Нао, скорее пошли в рёкан за Джоном Брауном! — прокричала она мужчине, который замер на балконе в недвусмысленном положении. — Духа нужно изгнать, иначе она умрёт…

VII

       В течение часа в рёкан приехала скорая помощь, и девушку увезли в больницу под звуки сирен. Травмы оказались не такими серьёзными: одна сломанная ключица и малая берцовая кость. Вселившегося духа изгнали до приезда медиков, однако страха натерпелись все. Одну только Мари до сих пор было не пронять, во всех бедах она вновь обвинила Нао, его талант в выборе учениц и неудобном разговоре с родителями пострадавшей девушки. Представитель семьи Тамура прибыл часом позднее и принёс свои извинения за порочащее поведение, взятой на обучение девушки. Нао с большим трудом пережил этот разговор, так как понимал причины поведения подопечной, другие же сослались на попытку самоубийства ввиду неустойчивой подростковой психики, стресса перед будущей женитьбой и прочими формальными вопросами.        — Вот к чему приводит беспечность! — ткнула Мари не в первый раз. — Я снова вынуждена всех успокаивать, не говоря уже о том, что на празднике всё же придётся выступать лично!        — Мари, в этом моей вины нет. Я не мог предугадать такое… — твердил Нао, словно предстал провинившимся за разбитую вазочку ребёнком.        — Раз тебе так не хочется выступать, то бери Аяко, наша чудо-жрица уж с веером-то управится! — предложил Хосё, не падая духом.        — У нас приём по возрасту строго ограничен, — задрала Мари голову.        — Поняла, Аяко, девушки не первой свежести уже не котируются на сцене! — посмеялся над ней Такигава.        — Да иди ты! Сейчас не до шуток! — отругала она его. — Как нам со всем этим быть? И почему вдруг эти духи начали нападать? — она адресовала этот вопрос в первую очередь Нару, ведь тот и слова не произнёс, всё стоял и думал.        — Я думаю, что их что-то спровоцировало, — поделился Джон своими мыслями. — Май, было ли сегодня что-то необычное?        — Да ничего такого… — призадумалась она, не видя, как вся команда SPR ждёт от неё ответа. — Если только вечером мы немного посекретничали в комнате Иоко и на этом всё.        — Постарайтесь не пересекать границы чужих комнат, — заговорил Сибуя, подумав. — Мы до сих пор ничего не знаем о мотиве женщины, которая держит всех в узде.        — Думаешь, ей могли не понравиться радостные эмоции? — спросил Хосё.        — Пока это всё, что у нас есть… — сказал Нару, не скрывая разочарования.        Они разговаривали на улице, оставшись без внимания Мари, однако она возвращалась и даже не одна. Мичи, как и всегда, спокойная и миролюбивая шла с ней рядом и покладисто кивала, запоминая все указания хозяйки.        — Май, нам пора… — позвала её Мари. — Ты поможешь мне. Сейчас все пойдём в онсэн. Мичи заварит нужный чай, и девушки немного успокоятся. Вторая попытка суицида — это ужасная ситуация, из неё требуется выйти с достоинством. И ужаснее всего то, что я начинаю верить в ваши сказки о духах!        — Третья сошедшая с ума девушка вас точно убедит! — сказала Аяко. — Мы не сказочники, и наша работа не пустой звук, думаю, таких скептиков, как вы, необходимо поискать, даже странно, что японка не верит в духов, такой скупой фантазии я бы скорее ждала от вашего брата.        — Скупостью я называю практичность, — высокомерно ответила Мари. — А сравнивать меня с Нао — лишено всякого смысла. Кроме этого, для женщины и тем более служительницы богини Аматэрасу вы грубы и прямолинейны. Дабы излечить вашу речь, приглашаю провести ночь в нашем обществе. Пример подобающего женщине поведения поможет вам вспомнить то, кем вы были рождены.        На приглашение и выговор Мари у Аяко появилось куда больше нигилизма, чем было всю её жизнь. Один Такигава корчился от смеха, извиняясь, каждые секунд пять. Ситуация попахивала крупными проблемами, но он не мог удержаться от того, что кто-то высказал вслух всё то, о чём наверняка задумывался каждый второй собеседник Матсузаки.        — Ваше предложение принимается, Мари, — сказал Сибуя.        — Что? — воскликнула жрица. — Когда это я стала твоей недееспособной подопечной, чтобы ты за меня решения принимал?!        — Только что… — сообщил он тщедушно. — За ученицами необходимо проследить. Одна Май не справится. А другим в женскую баню путь закрыт.        — Ты-то не сильно на это жаловался. Ладно! Дайте мне десять минут. Одежду возьму, вдруг какой ритуал придётся проводить.        — Ага, в онсэне… — уже только не плакал Хосё, подбивая и Джона улыбнуться.

VIII

       Мы вернулись… — Май увидела знакомые стены домика, где проходили её адские будни, и кровь в жилах застыла. С уходом из жизни кошки, обстановка здесь изменилась. Сделалось холодно, и причиной являлись не одни застрявшие в этом мире духи. В отличие от остальных Танияма отлично поняла причины равнодушия окружающих: никто среди учениц не импонировал друг другу, на самом деле все они конкурентки, ведь если сгинет одна, то может подвернуться более выгодная партия, а, как это известно, в чужом огороде яблоки всегда слаще.        — И где ваш хвалёный онсэн? — подала голос Аяко. — Уже за полночь, а может, и больше!        — В отдельном строении, за домом, — ответила Мари, как и всегда спокойно. Май еле заметно улыбнулась. Холодный и сдержанный тон Мари настолько подходил этому месту, что факт наличия в доме призраков забывался моментально.        Она усыпляет своей сдержанностью. Я смотрю на неё, и мне кажется, что я полна сил для новых свершений. Не страшно предстать перед любым призраком, — подумала Танияма, начиная понимать, откуда в её душе формируется эта невиданная благодарность.        — Пойдёмте, Мичи приведёт остальных, — сказала она, указывая на тропу за дом.        По этой тропе вприпрыжку скакал Монах, — вспомнила Май. — Он сказал, что за домом пруд, куда наверняка выпрыгивали загоревшиеся в этом домике ученицы. В этом месте необходимо быть особенно осторожными… — решила Танияма, ступая по каменному узкому мостику с опаской.        Чёрная вода в пруду отсвечивала из-за падающих из окон огней. Грубые камни скальной породы и низкорослые растения, приютившиеся по берегам, навевали незамысловатую жуть.        Мари шла впереди, Аяко за ней, а Май плелась позади. Каменный мостик без перил уже вроде бы миновали, как послышались звуки выходящего из-под земли воздуха. Вода как раз вблизи мостика вспенилась, и на поверхности показалось чьё-то тело.        — Аяко! Мари! — прокричала Май, заметив всплывшую женщину. Она покачивалась на образовавшихся волнах, словно у неё внутри уже появились газы, которые вынудили её тело всплыть.        — Май, не трогай тело! — остановила её Матсузаки.        — Но… — та уже склонялась над водой, в надежде спасти утопленницу.        — Она мертва! Если всплыла вниз лицом, то шансов уже нет! Утопленники всплывают по-разному. Мужчины чаще всего всплывают лицом вверх, а женщины вниз. Надо позвать мужчин.        — Это, должно быть, одна из горничных, — сказала Мари, прикрыв лицо рукой. — Я зашла к ним, когда вы обсуждали случай с нашей ученицей, и Мичи сказала, что одна из сотрудниц пропала ещё вчера.        — Всё ещё думаете, что оставаться в этом доме безопасно? — язвительно обратилась к ней Аяко. — Да я ни за какие деньги не соглашусь искупаться в вашем онсэне!        Мари стояла и смотрела глазами большими. Она вдруг потерялась. Все её убеждения пошатнулись, и как теперь поступить она не знала.        — Позовём Монаха и Джона, — предложила Май. — Они перенесут тело, а там и решим.        С Таниямой бы согласились, но со стороны строения, где находился онсэн послышались крики, и все без оглядки бросились именно туда.        — Что случилось? Почему кричали? — забежала Мари вслед за Матсузаки и Май. Они ринулись в бой первыми, но, кажется, опоздали.        Две девушки лежали на деревянном полу и извивались как только могли. Спины, руки и ноги были в каких-то красных пятнах.        — Срочно зовите Нао! — приказала Мари. — Это ожоги… Кто-то их обварил… — сказала она голосом тихим, присаживаясь на пол рядом со своими ученицами. Те прижимали белые полотенца к груди, умоляя чем-нибудь им помочь.        Это Кумико и Эри, эти девушки вместе смотрели шоу Масако. — вспомнила их Танияма.        — Да никто этих клуш не обваривал! — язвительно заявила Норико — ученица под номером два, с которой у Май вечно были проблемы. — Они сами себя ошпарили! Дурёхи! Перепутали чаны с горячей и холодной водой. Мы только и услышали их вопли.        — Когда другим плохо, надо посочувствовать, — сделала Мари замечание, стараясь элементарными касаниями к здоровым участкам тела успокоить девочек.        — Конечно! Чтобы потом вы нас обвинили! — хмыкнула она. — Мы ещё и переодеться не успели, а эти уже помчались. Подружки не разлей вода! Хотя их же соратницу увезли в больницу, ещё одна потерянная душа.        Скорее всего, их заставили прийти в это место раньше других — ещё немного подумала Май и решила, что будет лучше переговорить об этом с Нару.        — Мари, — она присела рядом и тихо заговорила с ней, — Нару должен переговорить с девушками, а Джон осмотреть. Я знаю, ты не сильно-то веришь нам, но от разговора хуже не станет. Бездействие же может стоить кому-то и жизни.        — Нао наложит мазь, — сказала она. — Боль вскоре спадёт, и они смогут поговорить. Мне самой хочется знать, что здесь происходит…

IX

       — Эти леди чисты, — сообщил Джон, когда они с Нару закончили чтение молитв и следующий за этим опрос. — Тело, которое принесли служащие не больше чем труп двадцативосьмилетней женщины. Завтра утром её отвезут родным. Вероятно, назначат вскрытие, но видимых травм нет, больше похоже, что она сама утопилась.        — А девочки? Что с ними? — немного забеспокоилась Май. Сибуя пристроился у двери немного мрачный, по всей видимости, думы в его голове уже едва ли помещались в черепную коробку.        — Лёгкие ожоги, — заговорил он вместо Джона, Браун же только рот успел открыть, послушно дав право на разговор боссу. — Несерьёзные травмы по сравнению с теми, что были у других.        — Да, — согласился Хосе. — Один труп и ещё одна практически стала трупом, если бы не вы с Нао.        — Они чего-нибудь сказали? — Май удручающе опустила глаза в пол и спросила о тех девушках, которых только что опросил Сибуя.        — Ничего существенного. Они не помнят, как пришли в баню и как окатили себя горячей водой. Помнят о внезапной боли, холоде, жаре и наступившей после этого панике, — сообщил он.        — Эти девочки сидели вместе с нами в комнате Иоко и смотрели шоу Масако. Я думаю это как-то связано с нападениями, — поделилась догадками Май.        — Они смотрели телепередачу с участием Хары? — Нару внезапно сместил брови и принял очень дотошный вид.        — Да, — растерялась немного Май. — У Иоко был маленький телевизор, вот они вместе и собрались, чтобы посмотреть на Масако…        — Кто ещё там был? — потребовал Нару ответа.        — Жина и я, — ответила ему она.        — Эту девушку необходимо срочно привести в рёкан, а на её место подложить хитогату! — заявил он. — Лин, принеси хитогаты. Я постараюсь уговорить Мари перевести всех девушек на сегодня в гостиницу.        — Дайте мне одну минуту, — сказал он, торопясь исполнить распоряжение Нару.        — Это наказание! — решил он объяснить всем. — В правилах прописан строгий запрет на любую технику, включая сотовые телефоны.        — Да, Мари не раз об этом говорила и даже проверяла комнаты девушек, но ничего там не находила, — сказала Май.        — Наверняка это горничная! — додумал Хосё. — Кто-то из персонала мог дать им этот телевизор. Тогда это объясняет, откуда взялся тот труп.        — Поспешим! Рисковать нет никакого смысла, — заявил Нару. — Мари, — они неожиданно столкнулись с молодой хозяйкой в галереях, — вам бы не следовало ходить по ночам одной… — он счёл нужным предупредить.        — Я пришла посмотреть как там девочки и затем забрать Май, — сказала она.        — Вы как раз вовремя, — сообщил Нару. — Мой ассистент сейчас принесёт амулеты. Такигава, Джон и Матсузаки пойдут с вами и разместят их в доме. Вы же берите всех своих учениц и отправляйтесь в рёкан. Я попрошу вас об этом только на одну ночь. Утром я приму все возможные меры.        — Мари, пожалуйста, послушай его… — жалобно попросила Май.        — Хорошо, на одну ночь…        — Джон! — позвал того Монах. — Пошли вперёд. Ту последнюю девушку необходимо вытаскивать из того дома срочно!        — Да, иду… — они поспешно покинули рёкан, и Мари отправилась за ними.        — Я такая бестолковая, — сказала Май о себе. — Если бы я только подумала о важности этих правил, то некоторых жертв уже можно было бы избежать…        — Твоей вины нет, — сухо сказал Нару. — Это всего лишь результат беспечности окружающих.        — Нет, я должна была заметить…        — Нару, хитогаты… — прибежал Лин.        — Хорошо, — принял он завёрнутые деревянные фигурки, вынув оттуда четыре лишних: троих учениц и Нао. — Май, иди к Матсузаки. Она ждёт на улице. Отдашь ей хитогаты, а сама возвращайся.        — Надо ли говорить, что я не вернусь?.. — приняла она завёрнутые в чёрную тряпку деревянные дощечки, получив ответ от Нару одним долгим прикосновением. Он придержал свёрток, неуловимо коснувшись пальцев Таниямы.        — Осторожнее там, — отпустил он. — Время опасное…        — Да! — кивнула Май, настроившись на неизбежный бой, поспешно сбегая от неугодных в стенах школы Нару и Лина.        Никакого здравого смысла… — Сибуя посмотрел ей вслед сквозь призму тонкой улыбки, волнуя Кодзё нетипичным поведением.        — Несмотря на угнетённую обстановку, у тебя хорошее настроение, — лишь озвучил он.        — Посмеяться над чужой глупостью всегда приятнее, чем над своей, — исправился он моментально, помрачнев хуже обескровленного посреди ночи трупа. — Она не подумала о том, что сама, пусть и невольно нарушила правила, став соучастницей этого маленького инцидента. Ничего… Монах присмотрит за ней… Подождём результатов, а затем отдыхать. Утром нас ждёт непростой эксперимент.

X

26 августа. Суббота — день четырнадцатый. Девять часов утра. Хаяси-рёкан.        Как же я хорошо выспалась! — потянулась Май, сидя на футоне в комнате Матсузаки, ощущая себя как никогда свежей.        — А где Аяко? Неужели я всё проспала?! — вылетела она из одеяла не лучше ошпаренных этой ночью девушек.        Нару меня уничтожит! — бежала она по галереям, едва не сшибая стоящие местами скучные вазы с икебанами.        — Май! — окликнул её Такигава, когда та промчалась мимо не лучше бешеного паровоза. — Сюда! — помахал он.        — Монах! — запыхавшись, притормозила она возле Хосё. — Где все? Я опоздала? — Май прикладывала руку к груди, чувствуя не только одышку, но и сухость в горле. Её сборы на собрание походили на приступ паники погорельца: взять и сделать всё, но на это есть только пять минут.        — Нет, мы нарочно тебя не стали будить, — он склонил голову влево и сморщил лоб так, словно его в плане Нару устраивало далеко не всё. — Аяко и Джон ушли проверять хитогаты. Нао сейчас с пострадавшими девочками. Вчерашний труп уже увезли в посёлок. А сам великий и ужасный сейчас проводит сеанс гипноза. Мне начинает казаться его поведение очень подозрительным. Он решился внушить группе из восьми человек не нарушать правил, в принципе он прав, это снизит риск их пребывания в той школе. Но я не понимаю одного: почему он отказывается убедить Мари в надобности закрытия этой школы?! Если бы девочки уехали, то мы бы провели изгнание!        У Нару до сих пор нет мотива, поэтому он отказывается подвергать нас опасности… — опечалилась Май. — Да и Мари ни за что не согласится распустить учениц. Она начала сомневаться в своих доводах, но с подписанными контрактами не поспоришь. Им придётся выполнять условия, прописанные в них!        — Сконцентрируйтесь на свете, — из-за запертой двери начал доноситься голос Нару. Он добился исключительной тишины и приступил к внушению. — Дышите в ритм с ним, расслабьтесь… Вы слышите собственное дыхание?        Май отошла от двери, немного улыбнулась и поддалась минутной слабости.        — Мы должны верить Нару, — вздохнула она как девушка по уши влюблённая и со своей судьбой смирившаяся. — Он никогда нас не подводил. И на этот раз не подведёт!        — Муж и жена — одна сатана! — хищно подмигнул Хосё и добился желаемой в эти минуты дрожи Май.        — Какая жена?! Ты хоть думай чего говоришь! — разозлилась она и забила Такигаву в грудь сжатыми в кулаки ладонями. — Он и чувств моих не воспринимает, а ты говоришь такое…        — Должно быть, у него времени не было! — развёл он руками с деланной наивностью.        — Ты… — накуксилась Май, краснея, будто перегревшийся на газу чайник.        — Хотя ты знаешь, — Монах принял вдруг вид серьёзный, — Нару и Нао будто приятельствуют. Ты заметила, как наш Нарцисс подмял под себя всех? Вроде бы Мари и та готова его слушаться.        На этот счёт у меня большие сомнения, — у Таниямы от таких домыслов глаз задёргался. Чтобы Нару и с кем-то дружил?! Лин, который был рядом с ним чуть ли не круглые сутки и то находился в его подчинении, чего Сибуя никогда не скрывал, гордо заявляя, что босс — он, а Лин — ассистент. — А вот то, что Нару умудрился пролить свет своего влияния на окружающих — факт! Уж если Мари позволила ему ставить опыты на своих ученицах, то сомнения в его ораторских качествах уходят сами по себе.        — Мари можно понять, — подумала Май прежде, чем что-то сказать. Она так поступала редко, но тут Сибуя мог услышать часть их разговора, а ей не хотелось портить и без того не сильно-то хорошие отношения. — На неё обрушилось за один раз многое. Это вынудило её смягчиться, однако я не уверена, что в дальнейшем мы можем рассчитывать на сотрудничество. Если бы это было так, то Нару бы задал куда больше вопросов, а он сторговался всего на один.        — Может и так, но сегодня он уговорил её оставить троих учениц под нашим присмотром в рёкане. Они будут ходить только на дневные занятия, а вечером возвращаться сюда, — поделился он новостями, и сразу после этого дверки запертой комнаты хлопнули. В коридоре показались уже знакомые Май девушки, некоторые выражали яркий протест, ведь правила школы они заслушивали уже, по меньшей мере, в третий раз.        В тёмной комнате, возле стола, неторопливо собирал свой атрибут Нару.        — Как прошло? — Май спросила первое, что пришло в голову. Сибуя в полутёмной комнате показался чрезмерно строгим. Он наверняка слышал их разговор с Монахом и оттого щёки Таниямы рдели.        — Как это и проходит всегда — без особых проблем, — ответил он, убирая свою излюбленную лампу в специальный чехол.        — А…ага, — похихикала Май, удостоверившись, что глупее этого вопроса мог быть только вопрос о погоде. — Значит, теперь девочкам бояться нечего?        — Мы выяснили причины вчерашних нападений, но не причины нахождения в том здании призраков, стало быть, опасность есть, — говорил он, не глядя на Май.        — А что с гребнем? Ты тянешь с сёконом*, а ведь мы уже могли всё узнать…        — Я ничего не тяну. Сёкон проведём сегодня! Лину требуется подготовиться. Он занимался хитогатами. Вчера исследовал голову кошки и сам гребень. Ему требуется отдохнуть. Я не могу просить слишком много…        Так вот в чём причина… — наконец, поняла Май.        — И что с тем гребнем? — появился Хосё. Он проводил девушек до выхода, передал их в руки Мари и вернулся. — Надеюсь, проклятье не передаётся тому, кто к нему прикасается.        — Гребень чист, — сообщил сам Кодзё, вернувшись с мечом и гребнем. — В нём заключено много злобы, однако проклятье это не порождает.        — Тогда я не понимаю, — сказала Май, — тот дом в лесу сгорел, школа сгорела, значит, если дело не в проклятье, тогда всё же война?        — Вот скоро мы это и узнаем… — пообещал Сибуя, кивая Лину, дабы погрузить комнату в бархатную черноту.

XI

       Выделенная Нару для опытов комната озарилась блёклым светом свечей. Аяко и Джон вернулись не с лучшими результатами — практически все хитогаты оказались надломанными, кажется, правила какими бы они жёсткими ни были, работали только на бумаге.        — Мы проведём Сёкон, — объявил Сибуя для всех. — Лин, у тебя всё готово?        — Да, но без точной даты рождения и смерти — это даст скудный эффект. Призрак не сможет говорить и надолго я его не удержу.        — Ничего, главное, у нас есть личная вещь.        — Тогда приступаем, — сказал Лин и положил меч на колени. Он сидел за низким столиком, где стояли свечи и гребень. В комнате зазвучали письмена, письмена, напоминающие по звукам флейту. Красиво, но в то же время и жутко. На улице палил день, а комнату погрузили в полный мрак. Призыв Лина шумел так же, как шумит тростник на забытом по ночам пруду.        — Получается… — боясь больше всех, прошептала Май.        Из-за стены стала проглядывать фигура призрака в белом Кимоно. Женщина с чёрными, как вороньи крылья волосами, бледной до синевы кожей и красным веером в руке. Им она прикрывала нижнюю часть своего лица, и, напугавшись, Май вцепилась в руку Хосё.        — Не бойся, Май, мы все рядом, — тихонько сказал он.        — Всем замолчать! — приказал Сибуя, глядя на появившуюся женщину.        — Нару, приступай. Времени у тебя совсем мало, — предупредил Лин.        — Хорошо, — он посмотрел на ассистента и переключился на парящую в воздухе женщину. — Вы Сэцуко Симада? — спросил он громко, на что призрак покачал головой. Сотрудники ЛПИ переглянулись, а Нару продолжил. — Вас зовут Сэцуко? — и та кивнула.        — Нару, забудь о фамилии, время… — призвал Лин поторопиться.        — Вы погибли при школе госпожи Симада? — продолжал он, но призрак всё покачивал головой. — Тогда чего вы хотите? — спросил он, серьёзно нахмурив лицо.        Огонь на свечах заиграл, время шло, а ответа так и не следовало. Одна только Май ощущала жуткое гонение и пристальный взор этой женщины.        — Чего вы хотите? — Нару повторил вопрос, давя на мёртвое существо своим авторитетом.        — Нару, пожалуйста, не спрашивай у неё больше, — попросила Май, чувствуя жар и холод в душе. Солнечное сплетение будто сковали, к горлу подступала тошнота, а голове сообщался страх.        — Я делаю свою работу, — нагрубил Сибуя не специально, отвлекаясь с этим на Танияму.        — Нару… — задрожали глаза Май, от вида призрака.        — О боже святый! — закрыла Аяко лицо и отвернулась.        — Кто ж её так? — в ужасе проговорил Такигава.        Нару обернулся и увидел, что женщину при жизни изуродовали. Её нижняя часть лица напугала бы любого хвастуна с железными нервами. Уголки губ были разрезаны до самых скул. Щёки срослись, но всё это превратилось в ужасное месиво.        — Нару, она смотрит… — сорвался страх с губ Май. — Я так не могу… — зажмурилась Танияма, ощущая, как женщина поглядывает на неё и жутко скалится. Всё её внимание было приковано к ней. Чёрные озлобленные жестокой игривостью глаза, посеревшие зубы и широкая не от природы и доброты душевной улыбка. — Моя шея… — Май схватилась за шею и упала на колени. Танияма отчётливо вспомнила руки, которые душили её, слюна сама выделилась под языком, как и жжение в области шейной впадины, именно там сильнее всего давили пальцы призрака, когда она думала, что дни её сочтены.        «Так цель — Май?» — Нару вызывающе посмотрел на мёртвую женщину, вызывая на её лице чудовищное восхищение. Рот её приоткрывался, казалось, будто она сейчас вот-вот засмеётся.        — Лин, отзывай! — приказал Сибуя, не смея травмировать более Май.        Свечи с этими словами потухли, и, погрузившись в темноту, шум в комнате исчез.        — Май, — открыл шторы Хосё и тут же подключился к Аяко. Жрица уже успокаивала Танияму, поглаживая по спине.        — Я не могу, простите меня! — Танияма резко поднялась, закрыла рот рукой и выбежала из комнаты.        — Её тошнит, — сказала Матсузаки, заметив, как сгибалось тело девушки.        — Это из-за стресса, — добавил Хосё, посмотрев Май вслед. — Да, она пошла в туалет, — сообщил он, дождавшись, когда Танияма скроется за дверьми в уборную.        — Матсузаки, идите за ней, — приказал Сибуя. — Ни на шаг не отходить.        — Хорошо, — поднялась она с колен и поспешила к Май.        — Нару, так получается Сэцуко Симада — это тот самый призрак, который преследовал Май? — уточнил Хосё.        — Да, к сожалению, — он потёр лоб и тяжело заговорил. — Она не признала фамилии, должно быть, она в обиде на свою былую семью…        — Да, к тому же она вышла из неё, — напомнил Джон. — Извините, — он заметил, что случайно перебил Нару.        — Да… — продолжил он. — Но преследует она Май. Судя по её реакции, она не забыла об этом. Нам придётся заняться ей сразу после очистки этого места. Призрак озлобленный. Я никогда не видел таких глаз. Май ей ничего не сделала, но она жаждет её смерти так, словно она её злейший враг. Такие чувства не проходят. Тут не надо быть экстрасенсом, чтобы понять — она убьёт Май сразу, как появится шанс. Наша задача не дать ей такого шанса. Такигава, — он обратился к Монаху.        — Да, — поспешил тот выйти из своих размышлений.        — Думаю, будет разумно назначить дежурных. Территория рёкана не охраняется, придётся делать ночные обходы. Возражения есть?        — Нет, я как раз думал об этом же, — согласился он. — Ты предлагаешь патрулировать вокруг школы? — уточнил он.        — Да, брать весь сад, смысла нет. Нам запретили появляться в том доме с закатом, однако вокруг него никто не запрещал ходить, поэтому с сегодняшнего дня дежурим по двое. Чтобы снизить нагрузку ночи поделим. С десяти вечера до трёх ночи сегодня подежуришь ты и Джон, а потом заступим мы с Лином. В шесть утра приходят служащие, до этого времени мы будем охранять территорию. Завтра поменяемся часами. Сегодня Лину необходимо передохнуть. Я переговорю с Май позже, а вы можете пока идти отдыхать.

XII

       Очередная встреча Май с духом вновь не прошла без инцидентов. Такой долгожданный призыв душ подкосил Танияму до самого вечера.        Мне до сих пор дышать больно… — признала она ужасный факт, оказавшись после восьми часового сна на улице.        Судя по остывшим солнечным бликам, время близилось к вечеру, часам к шести-семи. В рёкане, как и в саду, оказалось подозрительно тихо, так, словно призраки утащили куда-то абсолютно всех.        — Интересно, куда все подевались?.. — Май прошлась немного по саду, по инерции свернув на дорожку, которая вела к комнате Нару.        Ой! Туда-то мне ходить не стоит… — попятилась она, опомнившись, на сей раз в более подходящий момент.        — Сегодня в твои планы подсматривать за своим боссом не входит? — она услышала за спиной ироничный голос Нару и застыла.        Так, а что это я пугаюсь? Я ничего такого не делала, кроме того, я не воришка, чтобы реагировать подобным образом! — отчитала она себя, настроившись дать кое-кому достойный отпор.        — Больно надо! — заголосила она, позабыв о былой хрипоте в горле. — Ты же не девушка, чтобы за тобой подсматривать!        — Вы полны секретов, Май Танияма, не думал, что вам и девушки по вкусу, — глумился он откровеннее с каждой секундой.        — Ты… — она зашипела себе под нос, делаясь красной. — Говори с чего такой весёлый? По мне, так веселиться особо нечему! Девочек из-за каких-то глупостей могут запросто в чане с водой утопить; меня преследует эта ужасная женщина, которой по существу я ничего не сделала, так что объясни, откуда в тебе вдруг столько желчи?!        — Ты права, веселиться особо нечему, но и отчаиваться нет причин, — глубокомысленно сказал Сибуя.        — Это значит, что ты нашёл способ изгнать духов? — спросила Май.        — Нашёл, но он не лучший… — Нару прикрыл глаза и ненадолго задумался. — Прогуляйся со мной. Пока все спят у нас есть время, чтобы поговорить, — пригласил он ни с того, ни с сего, задавая необходимый для прогулки путь.        Он пригласил меня с ним погулять?! Это точно Нару или пока я спала, его подменили? — Май пошла следом, но призадумалась.        — Я бы хотел тебя о кое-чём попросить, — повёл он разговор сдержанно, — ты находишься в центре событий, но по причине неопытности не можешь разглядеть ситуацию. Просить тебя прибегать к твоим снам без стороннего наблюдателя я не стану, мне необходим обычный взгляд со стороны.        — Звучит так, словно ты просишь писать доносы, — усомнилась Май.        — В общих чертах именно это я и прошу, — подтвердил он. — Присмотрись ко всем тем делам, с которыми нам приходилось работать. Всё чаще замешаны не одни мёртвые, но и живые…        — Ты кого-то подозреваешь? — Танияма схватила того за пиджак и вынудила посмотреть ей в глаза. Серьёзный, ровно смотрящий и сдержанный, он и глазом не повёл, подтверждая догадку Май. — Ой, извини… — она отпустила Сибую, заметив, как его пиджак в её сжавшихся пальцах мнётся.        — Кошку кто-то жестоко убил и обезглавил, не найди ты за воротами тот черенок с головой, то я бы ещё сомневался… — пояснил он ситуацию совсем немного. — Присмотрись к тем, кто имеет доступ к каждому углу, незаметен, а при обнаружении не вызовет подозрения.        Он говорит о служащих! Или всё же о хозяевах?.. Что-то я запуталась… — Май пыталась думать как Нару, но очень быстро устала.        — Ты сказал, о каком-то стороннем наблюдении… Я что-то не очень поняла, за мной теперь будут наблюдать? — уточнила Май и другие детали.        — И это тоже, — дал ответ он. — Я подозреваю, что призрак той женщины на территорию рёкана проникнуть не может. Это связано с тем, что стена, которая огибает территорию рёкана, перекладывалась. Это логично в связи с расширением территорий после покупки соседнего здания, и с точки зрения заклинателя или оммёдзи, который здесь проживал. Во время строительства в землю закладываются специальные талисманы. Они ограничивают духов в перемещении по воздуху.        Стало быть, кошачью голову за ворота рёкана мог вынести только человек! — сделала выводы Май и в очередной раз поняла, что Нару времени не теряет, а работает.        — Так же все видели, как она преграждала нам дорогу позавчера. Я допустил ошибку, подумав, что она от тебя отстала. Наоки не понимает, какие предметы возит при себе, а я не видел всего. Догадаться не сложно, дед оставил ему не только веер, а как ты уже могла заметить, наша Кутисакэ-онна* недолюбливает оммёдзи. И причины кроются в давнем конфликте. Глядя на то количество амулетов, с которыми нам уже довелось иметь дело, то можно предполагать с большой долей вероятности, что сто лет назад её уже пытались изгнать.        — Кутисакэ-онна? — переспросила Май, когда Нару остановился возле самого большого в саду пруда.        — Да, духов людей, которых убили особенно жестоко, часто называют Кутисакэ-онна. Замученные пленные, изнасилованные женщины — они не могут найти покоя в этом мире, поэтому мстят ему без всякого на то разбора. У тебя же с ней связь особая. Я не могу гарантировать с точностью до ста процентов, что на территорию рёкана она проникнуть не может. Наоки говорил, что какой-то призрак выводил его отца из сада в лес, по этой причине мы будем по очереди дежурить вокруг школы.        И снова от меня одни проблемы… — Май присела рядом с Нару на бамбуковую лавку и смиренно опустила голову.        — Ты так и не рассказал о способе изгнания… — напомнила она, желая слышать план своими ушами.        — Ты уже кое-что знаешь о дзёурее и дзёрее, но что ты знаешь о душе и теле?        Вопрос поставил верно: что я «знаю» о них, но будет проще сказать, что я ничего не знаю, так как в их замысловатых терминах я путаюсь, — Май посмеялась и почесала затылок, сумев произвести одно только: — Э-э-э…        — Душа и тело — это две субстанции, где одно имеет физическую форму, а другое ментальную, — вздохнул он и заговорил, зная ответ заранее. — Тело — это сосуд, а душа — содержимое этого сосуда. Так, их можно сравнить на примере кувшина и воды. То есть, если тело — это кувшин, то душа — вода. Кувшин не может существовать без воды, а вода без него может. Независимо от того, чем мы наполним сосуд, без содержимого он теряет свой смысл. Также и тело. Будучи лишённым души, оно умирает. А душа продолжает жить. Она отделяется от тела и уходит в иной мир, либо остаётся здесь. Всё дело в составе души. Её наполняет сразу два компонента — сознание и дух. Сознание мы часто олицетворяем с критерием психическим, а дух — религиозным, однако это всё части целого. Если ты не научишься следить за своим сосудом, то душа оставит его. Любое твоё видение или же сон отправляет твой дух в иной мир, однако при этом важно не забывать о собственном теле. На это у тебя есть сознание. Духу нравится чувство свободы, вечности и беспрепятственности, задача же сознания вовремя обуздать эту его часть. В этом-то и твоя проблема. Тебе слишком сильно хочется увидеть правду, но знаний и опыта тебе не хватает.        Как будто в этом только моя вина?! Говорил бы со мной чаще, а то обычно отмалчиваешься! — обвинила его Май.        — Дзёурей и дзёрей работают с телом духовным, — Нару вновь углубился в рассказ. — Но если дзёрей — это помощь душе уйти в другой мир и воссоединиться с другими душами, то дзёурей — это уничтожение блудной души. На примере той же воды это примерно выглядит вот так. Отделившись от тела, душа становится некой субстанцией, — предположил Нару, налив на ладонь воды. — При дзёрее мы отправляем душу к другим, — сказал он и вылил содержимое ладони в пруд. — А при дзёурее, — он налил немного на сорванный лист и положил рядом с прудом. — Душа не желает уходить, начинает вредить людям, поэтому у нас не остаётся другого выбора, как уничтожить, — Нару сильно ударил по листу ногой, и вода разлетелась на мелкие капли. — Субстанция, которая ранее была душой, расщепляется и перестаёт существовать. В общих чертах так выглядит процесс изгнания.        — Но это неправильно! — заголосила Май и подскочила с лавки.        — Неправильно — это то, что душа этой хозяйки не желает забыть прошлое и отпустить людей, которые умерли вместе с ней. Что, по-твоему, более гуманно — уничтожить одну субстанцию и освободить остальные, или вылавливать трупы утром? Эта семья не может гипнотизировать учениц постоянно. Гипноз очень опасен, если за дело возьмётся дилетант, коих сейчас много, то проблемы могут быть необратимы.        Он намерен прибегнуть к дзёурею! — прочитала Май между строк, видя решимость в его глазах.        — Я всего лишь выбираю из зол меньшую, поэтому считаю дальнейшие препирания бесперспективными, — добавил он высокомерно.        — Это всё равно неправильно, — надула Май губы. — Ты используешь Монаха, Аяко и Джона! Тебе нужна только хозяйка, а они по твоему приказу будут отвлекать остальных, ты же не приблизишься к этой женщине, пока они рядом!        — Не приближусь, но меня ещё волнует нокаи. Личная помощница той женщины так же опасна. Но пока моих сил хватит и на две субстанции.        — Каких сил? — очухалась Май от злости, начиная испытывать волнение. — Ты собрался сам проводить изгнание? Я тебе не позволю! — закричала она во всё горло. — Ты же сам от этого умрёшь…        — Когда ты остановила мою атаку на эту школу, то пропустила часть энергии через себя, — решил он рассказать. — К сожалению, она не совсем готова, но с наименьшими затратами для моего тела, будучи сконцентрированной, уничтожит две неугодные нам субстанции.        — Как это пропустила? Как это не совсем готова? Я что, по-твоему, губка? — выпуливала Май слова, убеждая себя в одном: Только не плакать, только не плакать…        — Если говорить настолько грубо, но понятно для тебя, то скорее фильтр, чем губка, — выразился он скупо.        — Я тебе не позволю! Готова эта энергия или нет, риск есть всегда! — надулась Май так, что от злости покраснела.        — Интересно, — иронично сказал Сибуя, скрестив руки у груди, — и что же ты сделаешь?        — Я расскажу всем о твоём плане!        — Думаю, остальные со мной согласятся. Двадцать душ взамен на одну или даже две — это выгодная сделка.        — Это не сделка! — закричала Май так, что даже у неё в глазах потемнело. — Они живые! Им плохо, а ты насмехаешься! Я расскажу всем, что ты избалованный, напыщенный, ужасный на характер директор Лаборатории Психических Исследований в Сибуя и твоя репутация сама разлетится! Здешнее общество раздавит тебя!        — В таком случае ты сама лишишься работы, — напомнил он ей.        — Ну и пусть… Ты всё равно рано или поздно оставишь меня и эту контору, есть вещи и поважнее, так мне говорит моя совесть, — Танияма выговорилась и с этим решила оставить своего босса, но разве мог тот позволить такой мелочи уничтожить его репутацию.        — Май, — подумав, он позвал её.        — Чего ещё? — она обернулась и последнее, что увидела — это чёрную одежду Сибуи, так как следом за этим её губы накрыли прохладные губы Нару. Она растопырила глаза, не веря, как этот самовлюблённый человек может так с ней поступать.        — Замолчала, — он хитро улыбнулся, разорвав, сей поцелуй. — Как видишь, я могу заставить тебя замолчать, как и ты можешь убедить меня применить дзёрей, а не дзёурей. Найди мне мотив, тогда я смогу придумать иное решение этой задачи. А если считаешь, что проболтаться будет проще, то я всегда могу сказать, что вступил в связь со своей сотрудницей, а когда бросил её, то она решила мне отомстить. Интересно, чья история будет правдоподобнее?..        Этот Нару! — сжала Май губы и зубы, да так, что скулы свело. — Как он посмел целовать меня ради такого?! Да ещё шантажирует! Да чтоб этого проклятого Нарцисса бессонница свалила! Пусть сидит и сам свои мотивы выдумывает! Я уже не знаю, чей мотив рассматривать: человека, который здесь чудит; этой хозяйки или призрака по мою душу?! Что б этого Нару… — ушла Май широкими шагами, злая и готовая к любому бою.        — Этот противный Нарцисс Нару думает, что меня можно вот так просто взять и запихнуть в любую дырку! Да что он о себе возомнил?! — Май разозлилась не на шутку, вышагивая к школе, где не появлялась целый день.        — Май, ты, отчего такая раздражённая? — ей повстречалась пухленькая Жина, и Танияма моментально выпрямилась. Попадаться на глаза в таком настроении не следовало, тем более что после заявлений Нару о причастности человека уюта в этом помещении не прибавилось. — Ты поссорилась со своим женихом? Тебя не было весь день, и мы подумали, что тебя Нао ненадолго выкрал…        Как я могла об этом шуте позабыть?! — у Таниямы от такого количества «любви» голова закружилась.        — Частично, — улыбнулась она дружелюбно. — Мне сделалось утром дурно и по этой причине мне позволили ещё немного поспать в гостинице…        — Извини, вчера было так страшно, многие ведут себя потерянно, а кто-то верит в шалости Дзасики-боко. Интересно здешний домовой дух правда разозлился на нас и поэтому девочки пострадали?..        — Вполне вероятно, — Май, не умея толком врать, посмеялась и поскорее распрощалась с девушкой. Солнце уже садилось, поэтому Жине требовалось как можно скорее добраться до гостиницы.        — Так кто же всё-таки этот человек? — спросила себя Танияма, развалившись на футоне в своей комнате. — Надо подумать…

XIII

       В рёкане с наступлением темноты сделалось сквернее, чем в месте, где кишели сами призраки. Три девочки из школы под руководством Мари уже давно спали, а Нару и его группа исследователей заступали на службу. Монах и Джон дежурили первыми.        — Постарайтесь держаться как можно ближе к школе, — давал Нару последние наставления. — Эта ночь первая после инцидентов. У нас по-прежнему не хватает данных, поэтому будьте готовы к нападениям. Матсузаки сегодня побудет вместе с девушками внутри здания. Ей это, разумеется, не по вкусу и не по силам, если что-то случится, но в привязке с Май они могут оказать хоть какое-то сопротивление.        — С чего вдруг такая вера в Май? — спросил Хосё и сделал это грубо. — Ты полагаешься на её силы, хотя прекрасно знаешь, что она ещё многому учится.        — Май должным образом замотивирована, — ответил он апатично. — А больше я объяснять ничего не намерен!        Его эксперименты с Май начинают переходить все границы, — подумал Лин, зная немного больше других. — Телепатия близнецов — это одно, но установление ментальной связи с человеком посторонним — иное. Он попытается добиться этого через личную вещь, поэтому гонит всех прочь. Вызывать видения малоэффективно, если картинка нужна подвижная. Точно! Он намерен добиться установления связи! Этого ни в коем случае нельзя допустить… — озадачился Кодзё, но его проблему решили другие, причём так, как он бы не смог.        Такигава не стал ждать других объяснений, он свернул один из журналов, и ударил этой глянцевой трубкой Нару по голове. Ввиду произошедшего после смачного грохота последовала гробовая тишина. К Сибуе, как к потомку великого императора, никто и никогда не прикасался, исключением стала Май, теперь и Монах…        — Тебе лучше объяснить причины подобного поведения, — с огромным усилием Нару проглотил ком ярости и обиды.        — Желаешь объяснений, что ж, это не так уж и сложно, — Хосё вдруг снова замахнулся, но на сей раз, Сибуя не стал это глотать и перехватил руку Такигавы, вскоре отпустив. — Рабов здесь нет! — громогласно объявил Монах. — Об этом тебе скажет указ Хидэёси, а это было ещё в шестнадцатом веке. Так что убери свой кнут, а пряники оставь себе. Я видел, как ты разговаривал вечером с Май. Она не заслуживает такого обращения.        — В цивилизованном обществе подслушивать так же неприлично, как манипулировать кем-то, — ответил ему Сибуя. — Мои отношения с Май никого здесь не касаются, кроме того, я не помню, чтобы ты заделывался её отцом, посему твоё разрешение мне не требуется.        — А что-то произошло? — Джон понял, что совершенно не в курсе дел и скромно спросил.        — Всего лишь внеплановое кадровое перемещение, — ответил Сибуя. — Вы можете уезжать все! Здесь останусь только я и Май. Если вам тяжело работать под моим началом, то двери открыты. Я с самого начала застрял здесь из-за Май, вас же это никак не касается.        — И как ты собрался духов изгонять? — злобно осклабился Хосё.        — Это не вашего ума дело! — нагрубил Нару вновь.        — Конечно, и теперь у тебя Май виновата. А как же «дело принципов»?! Или уже забыл?! — добавил он, напоминая о побитой гордости.        — Иногда стоит наступить на горло своим принципам. Сейчас как раз такой случай! — горделиво ответил он. — Лин, тебе же тоже есть что сказать, пользуйся случаем и говори, — подстегнул он и Кодзё.        — Я твой учитель, мои методы воздействия иные, однако я снова попрошу тебя подумать о своих родителях! Ты уже достаточно сделал! — он дал понять, что его планы для него не секрет и на этом оставил слово за самим Нару.        — Смотрю, как начальник я вас не устраиваю, — Сибуя собрал свои бумаги и без шуток направился к выходу. — Я рекомендую не путаться у меня под ногами, в противном случае вы можете об этом очень сильно пожалеть, — вышел он из гостиной, на удивление мягко прикрыв за собой дверь.        — Этот парень совершенно не умеет подолгу находиться с людьми в одном месте. Без Май здесь всё катится к чёрту… — пожаловался Хосё.        — Я не знаю, что произошло вечером, но если он угрожает, то значит, мы ему действительно не нужны, — сказал Лин то, о чём думал. — Он очень зол и, прежде всего на себя. Сейчас он может быть опасен, поэтому и ушёл.        — Получается, Нару придумал, как изгнать тех духов? — предположил Джон.        — Получается… — согласился Хосё, и новый женский крик разлетелся по рёкану стремительнее запаха пресных лепёшек поутру.        — Девушка? — переглянулись они. — Но как? — спросил Хосё на бегу.        — Должно быть, что-то случилось с хитогатой! — ответил ему Лин. — Я не мог допустить ошибку… Это исключено!

XIV

       — Да что за ерунда с этими дверьми?! — Такигава чуть не прыгал на сёдзи, которые по идее, разлетелись бы в щепки от такого удара. — Открывайся! — ударил он ещё сильнее.        — Не надо, пожалуйста! — выкрикивала Жина, девушка, застрявшая в той самой комнате. — Нет! — звуки её голоса отчаянно терялись в неразборчивых криках, пока мужчины пытались что-то сделать.        — Всё бесполезно пока этого хочет сам дух, — сказал Нару, появившись подобно призраку — неожиданно и бесшумно.        — Мы теперь действуем по отдельности, значит, в твоих советах здесь никто не нуждается! — выплеснул Хосё своё негодование, вынув из синей юкаты ваджру.        — Бессмысленная затея, — равнодушно проговорил Сибуя.        — Посторонись! — прокричал Хосё, замахнувшись на дверь.        — Идиот, — без обиды на него сказал Нару и всего лишь освободил немного места, коим воспользовалось тело Такигавы, спустя секунды две.        Острая ваджра как в Хаконе не вонзилась в дверь, она столкнулась с силовым полем, в силу чего крепкое тело Монаха откинуло.        — Острая штучка! — приложил он ладонь к голове, даже не пытаясь, какое-то время вставать, в глазах и без того искрило.        Нару бы сказал, что и руки прикладывать к голове бесполезно, коль там пусто, но раздвижная дверь приобрела тёплое свечение, а последние лампы в люстрах под потолком утухли.        Сибуя принял солидный и невозмутимый вид, предчувствуя встречу с духом. Сгоревшая больше ста лет назад нокаи, показалась во всей своей красе. Личная помощница былой хозяйки была женщиной полной, немолодой и ничуть не доброй. Нару приподнял подбородок, когда та паря над полом подставила к его лицу бамбуковую палку, заглядывая в его наглые глаза. Его спасало только то, что сегодня она пришла не за ним.        Полутёмное помещение вновь тускло озарилось немногими работающими лампами, и Джон смог приоткрыть дверь.        На полу лежала полненькая девушка, которая и подверглась нападению. Она прижимала руки к животу, плача от боли и натерпевшегося страху.        — Простите меня, — хлюпала она носом сквозь разговоры. — Простите…        — Джон, сбегай за Наоки, — приказал Сибуя. — Здесь для него снова есть работа…

XV

       27 августа. Воскресенье — день пятнадцатый. Восемь часов вечера. Хаяси-рёкан.        — Вот, я принесла тебе хитогату Жины, как ты и просил. Она снова поломанная, — сказала Май, навестив Сибую вечером после занятий.        — Хорошо, — принял он деревянную плоскую куколку, завёрнутую в белый платок. — Заменишь на новую, — передал он нетронутую. — Ты подумала над тем, что я тебе сказал?        — Подумала! — ответила Май резко и покраснела. Этот нелепый поцелуй застыл в голове, будто других проблем не было. Нет, отрицать того, что Сибуя целуется хорошо, она бы не стала, но повод, обрушивший на неё такое счастье, бесил.        — И? — желал он услышать ответы.        — Мне не очень приятно об этом говорить… Но я узнала кое-что полезное. Горничная, которая утонула, Мичи по секрету сказала, что она за деньги приносила ученицам всё необходимое. От Мари это скрывали, ведь при прошлой хозяйке такого не было.        — Значит, утонула она не просто так, — выдал Нару заключение получше любого медицинского эксперта. — Эта девочка, Жина, сегодня ночью на неё напала нокаи, — рассказал он последние новости, рассматривая сломанную хитогату.        — Как? — воскликнула Май. — Но её хитогата сломана! Я лично оставила в её комнате ровную, а утром нашла с повреждённой ногой.        — Наоки сказал, что у этой девушки синяки по всему телу, её будто отбивали. Могу предположить, что это из-за лишнего веса. В правилах сказано и об этом. Будь хитогата целой, то она бы была вся в трещинах, а повреждена одна нога. Стало быть…        — Стало быть, её кто-то нарочно расколол и до наступления ночи оставил в комнате, — перебила его Май.        — Да, человек не мог знать, какие именно повреждения ждут эту девушку, — договорил Нару.        — Этот человек был среди нас… — Май скупилась на слова из-за не желания верить, но выводы напрашивались сами. — Думаю, это Мичи. Больше некому. Мари не могла так поступить, значит, это сделал тот, кто знал о потайных ходах.        Наверняка и амулеты Аяко она сняла специально, а не по ошибке! А я прикрыла её! Не могу рассказать об этом Нару… — вспомнила Май их первую серьёзную неудачу в изгнании, разбитое оборудование Нару и пожелала провалиться здесь и сейчас.        — Я тоже так думаю, — согласился Сибуя. — Она имеет доступ к информации, ключам и всем ходам. Только она могла стать этим человеком. Причины её поведения нам неизвестны, поэтому пока следует отнестись к ней с осторожностью. А в остальном, ты хорошо потрудилась.        Он похвалил меня! Он действительно это сделал! — Май показалось это приятным, если бы ещё совесть не грызла.        — Этим вечером дежурим мы с Лином, поэтому пока есть время я бы хотел поблагодарить тебя, — Нару сказал это вдумчиво, разыскивая нечто важное в гостиной, на что Май среагировала остро.        — Спасибо, обойдусь! — выкрикнула она, не сумев скрыть паники, подтолкнув Сибую к таким мыслям суетливыми движениями. Танияма засеменила ногами в белых носочках с завидной скоростью, оказываясь пойманной в вестибюле.        — Ты отказываешься от благодарности своего начальника, — Нару остановил её звучанием своего голоса, продолжив двусмысленный разговор. — Это на тебя не похоже… — он подошёл ближе, однако Танияма в очередной раз издала нечто похожее на крик.        — Нет! — Май закрыла рот рукой. — Я благодарна тебе за наставление, но не целуй больше меня так. Ты мне ничем не обязан! Я вижу, с какой постной миной ты ходишь на свидания с Масако, мне не надо таких одолжений. Если целуешь, то делай это потому, что тебе хочется, а не потому, что ты должен!        Ничего такого Сибуя никак не ожидал. Май заметила то, что ему казалось искусно скрытым. Она не могла знать причин, но сам факт её наблюдательности вынудил его ненадолго потерять способность лавировать в любой как самой простой, так и с виду безвыходной ситуации.        — Задержись, — попросил он, спустя время, когда они стояли одни в пустом вестибюле.        — Не лишено ли это смысла?.. — не смотрела на него Май. Она знала, что если посмотрит, то поверит в любой его обман.        — Не узнаешь, если не останешься, — Сибуя указал ей рукой на компактный коричневый диван на две персоны и проследил за её мерными движениями на пути к нему. — Ложись так, чтобы тебе было удобно.        Ложиться?! Уже! Так сразу?! — у Май в голове черти запрыгали в лихом хороводе, дурманя её разум всем, чем только можно.        — Сегодня я помогу тебе с трансом, — сказал он, согнув ноги Май в коленях. Она хотела их вытянуть, свесив на спинке, но Нару чем-то такая поза не угодила. Он порекомендовал положить под голову одну из подушек, а вторую попросту отложил в сторону.        Так он говорил о работе… А я размечталась, — вздохнула она, расслабляясь.        — Когда желаешь что-то узнать, то воспользуйся своим сознанием. Оно направляет твою душу. Представь время и место, — инструктировал он.        — Что я должна представить? — спросила Танияма, прерываясь в дыхании. Сквозь закрытые веки она и то чувствовала томный для неё взор Сибуи.        — У нас осталось один пробел — дом в лесу. Надо узнать, как сгорел этот дом, когда узнаем причины, то сможем увидеть картину в целом, — ответил он.        — Хорошо. Я постараюсь… — выдохнула она с тяжёлым звуком принудительного расслабления.        — А теперь открой глаза, — приказал он.        Май открыла глаза и увидела перед лицом покачивающийся ключ.        — Это же мой талисман! Ты нашёл его! Но как?.. — она почти настрой потеряла, обрадовавшись находке.        — Я отдам его, как только мы закончим, — пообещал он. — А теперь сконцентрируйся на этом ключе. Дыши медленно, в ритм с его движениями, — покачивал он талисман Май за привязанную к ушку нить. — Хорошо представь тот дом, а затем расслабься… Ты слышишь собственное дыхание, тело расслаблено… Пальцы и кисти рук — они расслабляются, затем поясница, спина… слабость медленно переходит в ноги, ты уже не можешь двигаться… мой голос отдаляется, и ты спишь… — он остановил маятник, проверил замедлившийся пульс Май и взглянул на часы. — А теперь подождём…

XVI

       — Получилось! Я здесь! — Танияма вновь оказалась в лесу, у ворот дома, где она и увидела свою конкурентку из прошлого. — Здесь подозрительно тихо… — насторожилась она, веря, что это проделки рассвета. В воздухе ещё пахло росой. Голубоватая дымка тумана окутывала лес, а утончённый двор в малой степени сохранял эти белёсые облака у поверхности земли.        Ещё утро, поэтому здесь никого нет, но почему у меня душа не на месте?! — Май прижала руки к груди, прислушиваясь к порывам ветра.        Где-то капала вода; где-то шумела листва, а где-то трещали и сами ветви. Ветер иногда поднимал в воздух пыль и песок, но он не был так силён, чтобы гнуть толстые ветви.        — Странный звук… — Май проследовала за дом, после чего закрыла ладонями глаза.        — Уже полчаса прошло, — сказал Нару, посмотрев на часы. Он сидел в ногах Таниямы и держал свою руку на её запястье, отмечая любые изменения в пульсе.        — Вот ты где! — нашёл его, а точнее их, Такигава. — Мы начали думать, что ты обиделся по настоящему.        — Тихо, — сказал он, пропуская между ушей неуклюжие попытки извинения Монаха.        — Май в трансе? — понял Джон первым, догнав Такигаву.        — Да, — снова сухо ответил Нару.        — Интересно, что она видит сейчас? — присел Хосё напротив, взяв, как и Джон, пуф.        — Чтобы это ни было, но она нашла то, что мы искали… — ответил Сибуя, прислушиваясь к сердечному ритму Май.        Боже мой! Боже мой! — причитала Танияма в своём сне. — Этого не может быть! Нет! — она долго мотала головой, боясь убирать руки от лица. За домом ветер не был сильнее, но звук трещащих деревьев и натянувшихся от веса верёвок неоспоримо резал слух.        — Они… мертвы! — Май убрала ладони, оставив одну, чтобы прикрывать рот. На балках покачивались остывающие тела. Мужчины и женщины — все будто сами залезли в петли, а теперь болтались со сломанными шеями. Наверняка тот, кто был покрепче, умер в страшных муках, об этом говорили их сине-красные лица. Но Май не желала смотреть… Сколько их здесь было? Десять, двадцать, может быть, тридцать? Она не хотела этого знать, ведь очевидность колола глаза — здесь умерло всё!        На скотном дворе, среди соломы и рассыпанной пшеницы, лежала мёртвая птица и скотина, вода и та замёрзла.        Кто на такое способен?.. Почему? — Май прошла через двор с погибшими животными в один из домов. Галереи были хлипкими, поэтому она поняла, что здесь жил кто-то из слуг. В одной пустой комнате так же болталась женщина под потолком, а за меловыми стенами из рисовой бумаги показалась чья-то тень.        Нару ничего не сказал о том, могу ли я пострадать здесь? — она присела на корточки и заглянула в комнату, где помимо качающегося в петле трупа, наблюдала плавные перемещения чьей-то тени. — Надо быть осторожнее… — Май вприсядку проделала тот же путь и подобралась к выходу, на всякий случай, заглядывая в окно. Во дворе она увила женщину, ту самую женщину, которая охотилась не первую неделю за ней.        Это она! Это всё она… — Танияма узнала лицо своего страха и, ужаснувшись от того, что призрак заметил её, прижалась спиной к стене.        — Сюда! — послышались голоса мужчин. — Они здесь!        Кто они? — Май вновь подошла к окну, увидев пятерых мужчин и одну слишком хорошо одетую женщину. Танияма не узнала её, но узнала веер. Этим самым или похожим веером владел Нао.        — Сожгите здесь всё! — сказала она голосом влиятельным и равнодушным. Один мужчина ушёл с ней, а другие забегали с какими-то бутылями, поливая тела чем-то масленым.        Я сгорю… — Танияма пришла в ужас, ощутив первые горьковатые запахи дыма.

XVII

       — Что такое? — Такигава заметил на лице у Нару сомнительные рефлексы и спросил.        — Пульс зачастил… — сказал он, делаясь строже.        — Я могу спросить, с чем связан такой транс Май? — поинтересовался Джон. — Обычно ты используешь эриксоновский гипноз. В этом состоянии люди не погружаются в сон. Они концентрируются на своём внутреннем мире и уходят в себя, однако внешне это не похоже на сон, больше напоминает рассеянную внешнюю концентрацию, поскольку на деле всё идёт внутрь.        — Сейчас Май опасно оставаться одной, — ответил Сибуя. — Её способности развивались стихийно, оттого её сознание не способно контролировать желания её души. Будучи в таком состоянии, она подверглась нейролингвистическому программированию, проще говоря — НЛП.        — Но кто-то должен воздействовать на неё, — сказал Хосё. — Одной потери баланса мало.        — Я не усмотрел в том доме мощный излучатель НЛП. Обучение, как и сто лет назад, учитель родом из Киото — всё это копирование той школы, которая перестала существовать в годы первой Японо-китайской войны. Этот дом программирует людей, поэтому Май так реагирует на него. Потерянное равновесие между духом и сознанием создало серьёзную брешь. Из-за этого Май стала переживать свои сновидения так, словно они происходят наяву. Всё что мы можем сделать — это проследить. Я подозревал, что может произойти нечто подобное…        — Нам всем следовало отнестись к Май внимательнее, — сказал Такигава. — Она многое недоговаривает, сомнения её объяснимы, однако и опрометчивы. Лин сказал, что ты понял, как изгнать духов. Ты расскажешь нам?        — Я бы не отказался услышать ваши версии, — сказал он. — Если Май узнает причину пожара в третьем особняке, то мы приблизимся ко многим ответам, а пока ваши версии?        — Я подумал о том, что эти призраки не ищут мести, — начал Джон первым. — Это следует из того, что некоторые хитогаты были нетронутыми, особенно ярко нам об этом говорит фигурка Мари — на ней и царапины нет.        — Вынужден согласиться, — поддержал Сибуя. — Что-то ещё?        — Если это НЛП, то речь идёт о точном копировании, — внёс свой вклад Монах. — Эта школа больше напоминает клуб поклонения былым хозяевам. Должно быть, они замаливают так свои грехи. Можно предположить, что пожар случился случайно или в результате войны, но они прозябали от бедности, когда потеряли связь с рёканом, значит, так или иначе, вина предков Нао есть. Чтобы задобрить духов его прабабка оставила эти правила, следуя которым процветать будут все. Но вот как изгнать их — вопрос. Мы уже видели, на что способна эта женщина. Жестокости ей не занимать. Она дочери не пожалела. Так изуродовать… Не удивлюсь, если эта бедная девушка с горя где-нибудь повесилась и теперь накидывает свою петлю на таких же разочаровавшихся в любви особ.        — История повторяется… — сказал Нару им, но глядя на Май. Её бросило в пот, и пульс бешено заскакал. — Май, — позвал он спокойно. — Май, тебе нужно проснуться!        Его голос пробудил Танияму.        — Если голова кружится, то не спеши, — сказал он, помогая Май встать. Её глаза смотрели на окружающих испуганно. Вроде бы она была в безопасности, но прийти в сознание так быстро никак не могла.        — Всё в порядке, — сказала она сквозь лёгкую стянутость в горле, прижав к груди чёрный пиджак.        Нару всё это время был рядом… — она обратила внимание на постороннюю вещь и нежно улыбнулась. — Наивно полагать, что это значит нечто особенное, хотя и приятно…        — Дом сожгли, когда там уже все были мертвы, — сообщила Май. — Это наш призрак, Кутисакэ-онна — это она всех убила. Она отомстила семье, которая разлучила её с любимым человеком, а потом пришли люди из рёкана и всё там сожгли.        — Они повесились? — спросил Сибуя с присущей ему догадливостью и серьёзностью.        — Да… — ответила она кратко, поскольку вспоминать это посреди ночи, как впрочем, и в любое другое время, было неприятно.        — Люди из рёкана наверняка подумали о проклятье, — сказал Хосё. — По этой же причине, то поместье забросили. Столько жертв… Теперь хотя бы понятно откуда эти призраки, которые преградили нам путь в гостиницу.        — Да, — кинула Май порозовев. Ей стало лучше. Озноб прошёл, а потому требовалось возвращаться и к другим своим обязанностям.        — Пойдём, я провожу тебя, — Нару взял её руку и помог встать. Май ощутила в ладони знакомый предмет и вовсе успокоилась.        — Нару, спасибо тебе, — сказала она и вжала голову в плечи. Пиджак пах его запахом, и Май делалось легче, а вернувшийся к ней талисман даровал лёгкость.        — Я бы выполнил данное слово в любом случае, — сказал он мягче, чем говорил раньше. — Скажите Лину, что я его жду, — он отдал приказ мужчинам, делая это грубо по сравнению с тем тоном, с коим говорил с Май. — Сами идите спать. Ночью смените нас… До праздника мы бессильны. Завтра, на собрании, я всё расскажу, — дал он указания весьма чёткие.        — Спокойной ночи, Май, — пожелал Джон.        — Идите, — помахал ей Монах. В отличие от Сибуи она оглядывалась, ей казалось, что они обязательно последуют за ними, но это оказалась иллюзия, созданная мозгом по привычке.

XVIII

       Воздух за стенами рёкана был не менее свеж, чем в том сне, куда Нару направил Танияму. По сравнению с днём, температура упала градусов на десять. В самые жаркие дни в тени колебалось около тридцати, а к ночи температура снижалась до двадцати. Учитывая горную местность это можно назвать нормальным, но едва ли к этому привыкнешь после городской суеты и томлёной жары.        — Осложнения были? — Нару прорвал ночную тишину сада своим голосом, и Май, словно её вновь разбудили, вздрогнула.        — Нет, разве что Кутисакэ-онна заметила меня или мне так показалось, — рассказала она.        — У вас с ней связь особая… — сказал он, глядя на Танияму проницательно.        Май программируют по её образу, — думал Нару. — Знать бы ещё как умерла та женщина, но это уже не сегодня…        — Э… Нару, ты в порядке? — Май внезапно забеспокоилась о нём больше чем о себе, да и неспроста. Когда он вернулся из своих размышлений, то обнаружил, что держит девушку за руки и смотрит ей в лицо. — Знаешь, если ты устал, то иди отдыхать. Я могу и сама дойти…        — У тебя руки всё ещё холодные… — сказал он тихо, не отпустив. — Какие ощущения в пальцах?        — Покалывает! — ответила Май задумчиво.        — А так? — он наклонил спину и обдал телом своего дыхания её руки.        — Тепло! Тепло! Мне тепло… — она поспешила вырваться, пока жар смущения не украсил её светлое лицо.        — Хорошо, чувствительность в норме.        Конечно всё в норме! — Май спрятала кисти за спину, походя на обычную жадину.        — Как-нибудь я научу тебя входить в транс самостоятельно, — пообещал он, продолжив неторопливую прогулку через сад.        — Это можно сделать целенаправленно?! — воскликнула Танияма. — И ты, правда, расскажешь?!        — Да… — придержал он паузу. — Для транса необходимо напрячь всё тело, а затем медленно его расслаблять, начиная с пальцев. Слушаешь дыхание и считаешь его. Без опыта заниматься таким не желательно, когда расслабятся ноги, то ты, скорее всего, упадёшь, поэтому лучше в это время лежать и находиться под наблюдением.        — Нару, а что с той энергией? — Май остановилась возле каменного фонаря, краснея уже от одного разговора. — Если у меня будет немного больше опыта, то ты сможешь завершить процесс? Или я так и останусь непригодным для этого «фильтром»?        — Тебя настолько это волнует? — он посмотрел на смутившуюся Танияму как смотрят на того, к кому относятся бережно и тихо вздохнул. Ответ и не скрывался от него. — Когда-нибудь, возможно, ты сможешь, а сейчас постой смирно, — Нару развернулся всем своим станом к саду и слегка распростёр руки.        Он закрыл глаза и вокруг сделалось так тихо… Что он задумал? — Май сильно забеспокоилась, однако не сдвинулась.        Воздух сделался очень тяжёлым, словно земное притяжение начало терять свою истинную силу. Она ничего не замечала, а тем временем роса на траве собиралась в сверкающие горошины, медленно поднимаясь от земли.        — Нару, дождь начинается! — выкрикнула она, когда некоторые из капель разбились о её руки, и тогда-то она и увидела… От земли в небо поднимались множество сверкающих в свете фонарей горошин. Они плавно воспарили метра на два в воздух и, задержавшись ненадолго, подобно лёгким пёрышкам рассыпались, впитываясь в землю.        О боже мой! Это делал Нару! Было красиво… Не могу, почему у меня столько радости, словно меня цветами задарили?! — Май не смогла что-то сказать, хотелось благодарить Сибую за невероятный подарок, но язык не поворачивался этого сделать, ведь всё что делал этот Нарцисс всегда имело материальную составляющую.        — Теперь ты не будешь думать об этом, — сказал он вместо Таниямы. — Энергия, которая тревожила тебя, ушла. Ты сделала достаточно для этого дела. Тема дзёурея закрыта.        Так Нару действительно нашёл выход! Никто не умрёт! Все духи обретут свободу! Это прекрасно… — Май ещё никогда так не расслаблялась, показалось, что весь гнетущий её груз исчез, оставив ей немного горечи и почти незримой сладости от этого дела.        — Нару, а можно тебя о кое-чём спросить?.. — они уже дошли до пруда и чтобы иметь хоть какую-то опору, Май вцепилась пальцами в красные поручни изогнувшегося дугой мостика.        Сибуя к тому времени уже ступил на принадлежащую духам землю, но на призыв Таниямы обернулся.        — Ты переживал обо мне? — она не сдержала громких звуков своего голоса и от испуга придержала паузу. Глядя в лицо Нару, было понятно, что он о чём-то думает, поэтому она продолжила мысль. — Или тебя интересовал один мотив? Знаешь, мне тут Монах сказал, что я тебя довожу, и мне сделалось стыдно, ты скажи, если это так, я попытаюсь меньше действовать тебе на нервы… — она напугалась безнадёжности заданного вопроса и поспешила сойти с этого мостика, как с тонущего корабля. — Нару? — Май специально смотрела под ноги, пряча под маской осторожности взгляд, вернувшись к лицу Сибуи только тогда, когда тот преградил ей путь. Застыв между землёй и её «тонущим кораблём», она с неописуемым ужасом замерла.        Нару молчал, скажи он хоть какую-то мерзость, и сделалось бы легче, а он испытывающе придерживал тишину.        Скорей же назови меня глупой и отправь спать! — тело Май от испуга завибрировало, дрожь окутала руки, переходя медленно в плечи, затем поднялась к лицу и где-то в щеках замерла, охватывая всё лицо мелкими колющими иглами. Трепетало всё тело, коря ночную тишину, хотя давно виной были мужские руки.        Волнение затмило разум, и Танияма заметила истинного виновника своих ощущений, когда стало поздно.        Нару совсем недолго подержал свою ладонь у Май на щеке, после чего склонился к её приоткрывшимся губам. Она и не думала о поцелуе, ей хотелось дышать. Сибуя заставлял её дыхание прерываться, а когда прервал, то она не смогла сдержаться и открыла глаза. Веки Нару прикрывали его всегда такие печальные синие глаза, и она закатила собственные. Всего несколько секунд, но за это время она успела почувствовать жар его ровного дыхания; прохладу губ и силу мужских рук. Он обхватил Май за талию левой рукой и, стащив с мостика, поменялся с ней местами.        Нежные соития их губ завершились куда быстрее, чем мог бы продолжать Сибуя и куда дольше, чем могла пережить за один раз Май. Когда Нару затуманившись, коснулся её языка своим, то понял, что самое время прекратить.        — Сегодня я не смогу тебя проводить, — сказал он голосом ровным, когда всё закончилось, после чего снял с плеч Май свой пиджак. — От этой вещи могут возникнуть проблемы, тебе не следует привлекать к себе много внимания. Спокойной ночи…        Ушёл… — Танияма смотрела ему в спину и не могла поверить в случившееся. Сибуя же миновал пруд и, остановившись на другом берегу, обернулся с тем, чтобы подождать пока Май действительно уйдёт.        Переживал… — она кивнула ему и неторопливо пошла. — Он волнуется обо мне, а мне… приятно… — разбиралась она в себе, не в силах унять прерывистые толчки дрожи, которыми охватило её тело. Может быть, её морозило после потери нагретого пиджака Нару, а может, она реагировала на первые ответные чувства. Продолжение следует… * Сёкон — искусство призыва души * Кутисакэ-онна – духи мертвых, которые были убиты особенно жестоко — подвергшиеся насилию женщины, замученные пленные — часто остаются неупокоенными. Кутисакэ-онна — один из них, это призрак женщины, которую искалечили, и она мстит миру. Называется так потому, что её рот разорван и представляет собой кровавую улыбку от уха до уха. Она является ночью одиноким путникам, прикрыв рот платком (подробнее о призраке в обсуждениях группы).