Тирания порядка

Ровно 35 часов, 45 минут, после «Женевского инцидента». Прошло не так много времени, прежде чем Ангела позволила Лене вставать с кровати и разгуливать по её палате. Всего десять занудных часиков под капельницей с восстанавливающим раствором, и две быстрые процедуры обработки лазером, и Девушка уже могла понемногу ходить, не опасаясь того что швы на спине, или груди разойдутся и она истечет кровью. Однако, доктор Циглер переборола желание девушки непременно вскочить с койки с пройтись по палате, или хотя бы подойти к окну, чтобы подышать. Пришлось пройти ещё пару срочных процедур (среди них одна унизительная, и связанная с больничной «уткой», но её Лена постаралась как можно быстрее забыть), в том числе назначение действенного обезболивающего. И против этого, Лена отнюдь не возражала, боль в груди, вчера вечером приглушенная промедолом, заново вернулась с утра. Сначала ощущаясь как россыпь маленьких огоньков, она быстро стала нестерпимой, заставив девушку корчится на койке. По ногам и телу пробегали сильные судороги, от которых её пальцы хватались за одеяло с такой силой, что она сломала пару ногтей. Сквозь плотно стиснутые зубы вырывалось почти детское хныканье, девушка то растягивалась, силясь перебороть нестерпимое то наоборот сжималась в комочек. Боль пульсировала, и отдавалась на сердце, ударяя в него длинными кольями, истекающими темно-зеленым ядом. Она словно жгучая, кислота расползалась по венам, и разъедала её грудь изнутри, обжигая мышцы. Лена начинала свистеть на вдохе и выдохе, а в бронхах холодело, и жжение от этого лишь усиливалось. з-за сопровождающего весь этот процесс кашля, у девушки открывались внутренние швы, и в легких начинала набираться кровь, медленно сочащаяся изо рта, и док ничего не могла с этим поделать. Она не понимала причины боли — ведь все раны уже зажили, ткани не проявляли даже малейших признаков воспаления, но все равно, Лена выла и стонала как вервольф в момент первого превращения. Ей оставалось лишь гасить ощущения обезболивающим, да откачивать кровь из легких, с помощью тонких шлангов, которые она через силу запихнула Трейсер в горло. Создавалось впечатление, что все это из-за акселератора, корпус которого почти полностью сплавился с плотью, став её частью. Но, организмам свойственно отторгать металл, ни сколько на физическом, сколько на психическом уровне и боль девушки могла быть психическим фантомом, появляющимся при виде дыры в груди. Опираясь на эту теорию, Мерси ещё раз обследовала рану и сделала очень неутешительный прогноз, что даже если она зашьет грудь Лены с помощью синт-кожи, то акселератор, перестанет получать кислород, и вновь начнет греться. Отсоединить его не было никакой возможности, а вытащить наружу и вовсе не лучшая идея — оказалось, что в его корпус вплавились три ребра и… Одна из важнейших артерий, напрямую подсоединенных к сердцу — удаление акселератора будет смертельно для Окстон, впрочем, как и его длительное включение. Второй проблемой стали края раны, которые и не думали заживать, даже под лазером и после обработки регенерационным раствором. Это казалось невозможным, но рана постоянно перетекала из одного состояния в другое, то очень быстро заживая, вплоть до покрытия новой кожей, то наоборот превращаясь в гноящееся мясное нечто. Причин столь странного поведения тканей, доктор была совершенно сбита с толку, но тут же выдвинула новую теорию, гласящюую что это воздействие хроно-поля акселератора, более неспособного полностью удерживать Лену в реальности. Чтож, это не лучшие новости, во всяком случае далеко не такие каких ожидала Окстон, от чего её моральное состояние упало ещё ниже плинтуса. А ведь ей ещё предстояло пройти полный курс реабилитации… Лежание в одной позе, под назойливое пиканье окружающих её приборов, да ещё и с трубкой в руке, давалось Трейсер с большим трудом. Она вообще по жизни была страшной непоседой, не способной долго ждать, или сидеть без дела (а по совместительству ещё и концентрировать внимание на чем-то жизненно важном, вечно пребывая в личных фантастических эмпиреях, которые выстраивало для неё воображение), и будучи прикованной к кровати, вызывало у неё настоящее жжение в пятой точке, а мрачные мысли о собственном будущем, повергали её в глубокое уныние. Сама мысль о том что она почти утратила свою божественную возможность повелевать временем, в мгновение ока исчезать и появляться в на другом краю мира, вызывала ощутимую боль в груди. Дополнительной ложкой дегтя были слова Маккри, крутящиеся в голове словно рой злобных мух. Лене совершенно не хотелось верить в сказанное им, и тем более она не чувствовала что готова сбежать из больницы, но вид того что её палату постоянно сторожат оперативники, как-то беспокоил. Несколько часов она была готова попросить дать ей пистолет, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда, но ближе к утру второго дня проведенного в ЦБК, и после того как ей выделили специальное обезболивающее, ей стало чуть-чуть легче. На конец, ближе к середине дня, Циглер, лично принесшая ей завтрак (состоящий из куриного бульона и очень сладкого чая) разрешила ей вставать с койки чтобы размять отнимающиеся ноги. Это было последствием перебивания позвоночника — фактически два позвонка были растерты в труху, но доктор Циглер заменила их стальными штифтами. Лена тут же вскочила, и осторожно ходила по палате, облокачиваясь об стену, и морщась от неприятных болевых ощущений. Мерси поделилась с ней одеждой, которая к сожалению оказалась Лене чуть великовата. Бежевая блузка без рукавов болталась на ней, а строгие брюки простого покроя, пришлось подвернуть. Так она провела весь день, привыкая к новым позвонкам, и фактически учась двигаться по новому. Ей было больно делать почти-что все, особенно наклоняться и поворачивать торс, тогда даже обезболивающее не помогало… …Сейчас, когда настенные часы, висевшие на одной и стен, уже показывали половину второго ночи, Лена сидела около открытого окна, созерцая осенние окрестности ЦБК. Она придвинула офисный стул к окну, и положив локти на подоконник, покрытый потрескавшейся белой краской, под которой виднелись спрессованные пластиковые стружки, пялилась наружу. Большие, почти детские глаза жадно вглядывались в окружающую природу, тщательно фиксируя все возможные детали, а волосы трепал приятный ветер, приводя Лену в полнейший восторг. После того как она почти умерла, было довольно приятно вновь ощущать ветер, мочь вдыхать ночной воздух, полный запаха прелых листьев и влажного асфальта. К тому же, это помогало отвлечься от мрачных, почти суицидальных мыслей, не покидавших её разум. Ей давно следовало быть в постели и видеть третий сон, но обезболивающее давало такой побочный эффект как бессонница, а потому англичанка даже глаз не могла закрыть. Впрочем, ей и не хотелось, ведь вокруг была очень красивая ночь. Небо, от горизонта до горизонта, было затянуто мягкими серыми тучами, очень похожими на облака пыли или дыма от взрыва. Иногда в их глубине проскакивали белесые разряды молний, и до ушей девушки доходили раскаты грома, затухающие на фоне привычного гула магнитных подушек, идущего от города. Запах влаги уже явственно ощущался, а на стеклах ЦБК даже появилась испарина, медленно стекающая на влажные кирпичные стены больницы. Однако, дождь не торопился начинаться, выжидая наиболее подходящий момент чтобы подгадить максимальному количеству людей, возвращающихся с вечерней смены домой. Где-то за ними должна была мерцать полная Луна и её звезды-спутники, но сейчас разглядеть их было невозможно и на темном брюхе тучи отражались лишь яркие огни Женевы, белым пятном сияющей на горизонте. От неё к больнице вело извилистое двухполосное шоссе, бетонной змеей проходящее через окружение. Оно делало небольшой крюк, огибая пару холмов, и приводило к самому порогу больницы, чтобы кареты скорой помощи, и пациенты могли добраться прямо сюда. ЦКБ стоял на высоком, ровном холме с крутыми каменистыми склонами, и был окружен довольно высоким кованным забором, выполняющим скорее декоративную роль, нежели охранную. Настоящей охраной были бойцы ЧВК «Сыновья справедливости» — организовавшимися из распущенной 14 роты оперативников «Овервотч». Они предпочли остаться с доктором Циглер, теперь охраняя её комплекс. Лена видела как несколько из них, совершали обход, светя фонариками на витые прутья забора. Вокруг холма, над десятки километров, вплоть до сияющей на горизонте Женевы, рос искусственно посаженный лес, состоящий из благородных елей, упирающихся ветвями друг в друга. Среди них виднелись почтенные клены и дубы со своими массивными, узловатыми стволами, под корнями которых можно было до сих пор найти обломки омников и уничтоженной военной техники. Между деревьев клубилась тьма, скрывающая стайки ночных птиц, пронзительно и жутко кричащих в преддверии дождя. Их серые силуэты стремительно мелькали в глубине леса, заставляя нижние ветви кататься и дергаться, и Лене нравилось представлять всякую жуть пользующую в подлеске. Она была своеобразным любителем фильмов ужасов — способная смотреть ужастики весь день, говоря себе «пффф, вообще не страшно», а потом ночью трястись под одеялом от малейшего шороха. Сейчас погашенный свет и завывание ветра, раскачивающего деревья и шуршащего миллиардами разнообразных листочков, лишь подогревали её воображение, и без того подстегнутое полу наркотическим обезболивающим. Но сколько бы она не представляла стонущих зомби, прячущихся в зарослях крыжовника, или полупрозрачных баньши, которые на самом деле были просто почтовыми дронами, мелькающими над лесом, её мысли неизменно возвращались к словам Маккри… В её кармане лежал кредитный чип, на восемьсот кредитов (вполне хватит на пару недель, а если сильно экономить то месяцев) и универсальный билет на любой вид транспорта в пределах Европы и ближнего востока. Всего на три поездки. Неизвестно у кого ковбой его смог украсть, но штука это была редкая и довольно дорогая, поскольку открывала для пассажира абсолютно все виды транспорта, от автобуса, до самолета… …В очередной раз вспомнив про него, Лена опустила руку в карман, и нащупав пальцами металлический уголок билета, вытащила его наружу. Небольшой и прямоугольный, он был из тонкого мягкого пластика, сияющего несколькими люминесцентными полосками. В правом углу сиял символ универсального билета, немного наползающий на голографический штрих-код. Лена впервые видела этот билет, всю жизнь думая что он ей не понадобится, однако, сейчас, в этом куске пластика и микросхем, она видела будущее. «Подожду ещё пару дней, и улизну» — Подумала Лена, опуская билет обратно. В этот момент её глаза уловили какое-то движение на дороге. Окстон лениво повернула голову, ожидая увидеть привычную «скорую помощь», везущую очередного пострадавшего, но эта мысль была ошибочной… Со стороны города, на довольно большой скорости, к больнице мчались четыре черных фургона полиции. Один за одним они миновали повороты, освещая их своими фарами, и через несколько минут исчезли за последним поворотом… …Фургоны до этого мчавшиеся на довольно большой скорости, резко затормозили прямо на повороте, едва не слетев в ямы на обочинах. Последние две машины развернулись, перегораживая обе полосы плотной стальной стеной и заглушили движки. Бледно-белые конусы света, идущие от их фар, освещали лес, выхватывая отдельные стволы деревьев, и бросая резкие тени на темную землю. Ведущие фургоны проехали десяток метров, почти добравшись до края поворота и мягко затормозили. Но двигатели не выключили, продолжив тарахтеть ими на холостом ходу. В следующий миг их десантные аппарели, предназначенные для высадки полицейского спецназа с грохотом упали на асфальт, выбивая в нем небольшие ямки, и на землю спокойной походкой вышел Жнец. Берцы с металлическим подбоем стукнули по дороге, разносясь на несколько метров вокруг, вслед за Жнецом развевался его дымный плащ, медленно превращающийся в полупрозрачную материю. Он встал посреди дороги, и глубоко, с присвистом вдохнул, ощутив сладковато-влажный запах леса, разливающийся в холодном воздухе. Состоя из аромата гниющих листьев, отпавшей коры и мха, он приятно щекотал ноздри, и легкие. Когда он выдохнул, в воздух поднялось облако мелких черных частичек, которые вопреки всему, просто зависли в воздухе.  — Отличная погодка… — Прохрипел он, давая отмашку бойцам, плотно набившимся в десантные отделения и отворачиваясь к лесу. Когда-то он любил прогуливаться здесь, вокруг места где располагался старый штаб Овервотч. Бродить вокруг деревьев, вдыхая запах коры, продираться через влажные заросли кустов и пить кофе, сидя на холодных камнях, окружающих журчащий родник. А потом… Его лишили всего этого… Больше он не чувствовал ничего кроме ярости. Чертова Циглер!!! Лучше бы дала ему умереть спокойно и не мучится ещё целую вечность, выполняя грязную работу, на побегушках у корпораций, столь жаждающих прибрать мир к своим перепачканным в нефти рукам. Замечтавшись, Жнец и не заметил как подошел к обочине, принимаясь разглядывать ручей, текущий по его каменистому дну. Террористы за его спиной молчаливо вылезали на улицу, принимаясь вытаскивать свое оружие. Они благодарно приподнимали края герметичных визоров, и противогазов, чтобы немного освежить потные, перегретые лица. Сидеть больше часа в тесном, темном десантном отсеке, напоминающем скорее бронированную трубу, в которую напихали людей, не было приятно, а наличие рядом Жнеца, ещё больше деморализовало их. Другое дело если-бы рядом сидела Вдова, на неё хоть посмотреть можно (но не приставать и уж тем более не лапать, один пытался — папой уже никогда не будет). Они были облачены в плотные бронекостюмы на которые была нанесена символика местного отдела полиции. Винтовки в их руках, и прочее снаряжение тоже принадлежали полиции, во всяком случае по документам, так-что несведущему человеку, отличить подлог было невозможно. Из первых фургонов тоже начали вылезать люди. Они вытаскивали полицейские заграждения и решетки, устанавливая их на дороге, имитируя полицейский КПП, перегородивший дорогу. Жнец медленно обошел первый фургон, слушая как его сержанты проводят перекличку и проверку оружия, громко щелкая затворами. Операция была отлично спланирована, оставалось проверить только одну, самую важную часть.  — Шестой, это первый. — Прошептал он в гарнитуру, прижимая её к шелушащемуся уху, скрытому под капюшоном. — Связь заглушена?  — Так-точно сэр. — Бойко ответил шестой, даже не почуяв подвоха.  — Идиот! Тогда почему я тебя слышу?! — Огрызнулся Жнец. — Выруби связь! Кретин… — Последнее он добавил в тот момент когда канал зашипел статикой, моментально перестав быть слышимым.  — Вот теперь нормально. — Удовлетворенно произнес Габриель и сделав несколько шагов оказался на повороте, ведущем прямиком к ЦБК. Это было большое многокорпусное здание из темно-красного кирпича, облицованного большими металлическими щитами бежевого и белого цветов. Они мерцали в свету уличные фонарей и казалось что здание сияет как снег, переливаясь искрами. Оно возвышалось на четыре этажа, неприятно нависая над холмом, словно громадный айсберг прямоугольной формы. На его крыше рос целый лес и антенн и маленьких спутниковых тарелок неизвестного назначения. У самого края крыши главного корпуса, отличающегося от остальных лишь наличием пятого этажа, был припаркован белый конвертоплан, с символикой «красного креста». Свет от десятков широких и узких окошек был белым и совершенно холодным, а колючая проволока, стелющаяся по забору, отнюдь не вызывала ощущения уюта. Вокруг, была довольно большая территория, с небольшим парком для прогулок, и прудом, разглядеть который отсюда было невозможно. Создавалось впечатление, что больница создавалась по чертежам какой-то средневековой фортификации и была рассчитана на удержание штурма, разве-что не такого массированного, какой заготовил Габриэль. «Окапываетесь доктор Циглер» — Усмехнулся Жнец, опуская руку к дробовику и поглаживая его кожух. Металлические когти на перчатке застучали по перфорированной поверхности, оставляя на ней едва заметные царапины. — «Не поможет». Вдруг его размышления были нагло прерваны. Прямо перед носом со скрипом и шорохом упало что-то фиолетовое, и обнятое шуршащим ореолом из сохнущих веток. Жнец дернулся назад, вытаскивая оружие.  — Твою мать! — Ругнулся он разглядев причину своего беспокойства и опустив руки. — Нельзя появляться менее эффектно?  — Неа… — Почти прошипела Вдова, опуская лепестки тактического визора «Горгона» и Жнеца прострелили злобно-безразличные глаза, только, и ждущие когда негласный лидер «Когтя» покажет слабину. Она висела головой вниз, плавно покачиваясь в двух метрах над дорогой и её волосы почти подметали асфальт, развеваясь на ветру. Фиолетовый комбинезон был покрыт камуфляжной краской, чтобы девушка могла сливаться с лесом, на руках закреплены пластиковые веточки изобилующие листьями, а на винтовке, которую она бережно держала в руках, был натянут зеленых чехол. К слову, прицел Амели затянула в полупрозрачную водоотталкивающую пленку, отлично помня как капли дождя помешали ей в операции по устранению Чэна. Вокруг вытянутой левой ноги убийцы, змеей обвился нано-трос, удерживающей её на весу и Габриэля подмывало махнуть ножом, и рассечь страховку, чтобы выбить из Вдовы её желание ерепениться, и дальше. Повинуясь своему импульсу, он почти вытащил нож, вперивая взгляд в трос. Проследив его, Жнец пришел к выводу что его напарница висит прямо на одной из веток, прямо как настоящий паук, не хватало только отравленных жвал, и ещё пары тройки конечностей.  — Ну молодец, покрасовалась, спускайся. — На конец прохрипел он, старательно делая вид что совершенно не собирался резать трос. Вдова пожала плечами и согнувшись пополам, пропустила трос между ног, оставалось лишь подтянуться, и она приняла правильное положение.  — Чего видела? — Поинтересовался Жнец. Это был резонный вопрос, получив возможность наконец свести счеты с Окстон, Вдова буквально сорвалась с цепи. В тот же день она покинула убежище и забрав свой мотоцикл с платной стоянки, приехала сюда. Стоило больших трудов уговорить её не пытаться штурмовать больницу в одиночку.  — Здание окружено стандартной сигнализацией, сигнал пойдет на ближайший пост полиции, но сейчас он все равно пустует. Много лестниц, но большая часть здания это большие палаты и длинные коридоры, так-что пара дробовиков, не помешает. Охрана никчемна, всего двадцать человек и те рассредоточены по корпусам. Вооружены неплохо, но дисциплина хромает на обе ноги, я могла бы перерезать их одного за другим, и никто не заметил бы этого… — Размечталась Вдова, поглаживая рукоять ножа, выглядывающую из чехла. — Потом я бы пробралась на крышу и спустилась по вентиляции, прямиком к малышке Лене…  — Ты можешь хоть раз, когда говорим об Окстон, не заговариваться об том как сильно ты хочешь её убить? Можешь чуть более по существу?  — Не могу! Она мне должна… — Опять надулась Амели, перерезая трос и легко спрыгивая на пол. — Ты не представляешь, каких моральных сил мне стоило сидеть на гребаной ветке (о двух бутылках крепленого вина, по литру каждая, она решила умолчать), выискивая её и теперь когда я знаю в какой она палате, я пойду и на конец убью её! Сейчас это будет так просто… Она ранена, едва ползает… Я наверное даже помучаю её… — Вдова выдала почти блаженную улыбку. Её глаза закатились, а зубы, слегка поврежденные в недавней операции (история «Просто работа») выглянули из-под синюшной верхней губы.  — Понятно все с тобой… — Уставшим голосом пробурчал Жнец, отходя к своим солдатам. — Совсем крыша поехала… Бойцы стройся! Слушай мою команду. Задача, полностью зачистить здание, уничтожить всех сотрудников «Овервотч», предварительно произведя допрос! Доктора Циглер, не трогать, она моя, максимум прострелите ей колени, остальных в расход. Порядок движения групп всем известен. Все ясно? Три с половиной десятка одноликих бойцов, синхронно кивнули, демонстративно передергивая затворы карабинов и приходя в движение. Габриэлю всегда нравилось следить за тем как солдаты исполняют его приказы, когда все идет по плану, его плану… Террористы смиренно выстроились по обочинам, скрываясь в густой тени деревьев и двинулись вперед, осторожно передвигая ногами. Их визоры автоматически приглушили свое свечение, став блеклыми и почти неразличимыми. Под берцами тихо щелкал валежник и мелкие камешки, скатывающиеся с холма. Пятеро солдат остались на дороге, чтобы никого не подпустить близко к зоне операции. Жнец и Вдова шли по разные стороны дороги, изредка перебрасываясь недружелюбными взглядами. Нельзя сказать чтобы они совсем не ладили, просто у них были принципиально разные характеры — Жнец предпочитал все делать по многоступенчатому плану, чтобы все было под контролем и не любил разные импровизации, чего нельзя сказать об Вдове. Та напротив, предпочитала ничего не планировать, полагаясь на случай, или поддаваясь интуиции, которая, кстати, её редко подводила. В общем, во время операции они старались делать все независимо друг от друга, из-за чего дело могло быстро превратиться в балаган. Сегодня такое будет вряд-ли, задание было простое, что даже план не требовался, но вот личные цели… Как ни странно, у обоих были схожие мысли — Габриэль думал как будет долго и мучительно пытать Циглер, а Амели уже предвкушала тот момент когда Трейсер доставят на её виллу в Кале. Да, убийца уже не собиралась убивать противницу мгновенно… Нет, она хотела растянуть удовольствие и убивать её очень медленно, день за днем, морить различными ядами, резать кожу и всячески причинять боль… Даже воображать это было приятно, и Вдова непроизвольно начала что-то напевать. Жнец периодически косился на неё, подумывая, не пора ли попросту пристрелить Вдову? Эта мысль давно свербела у него в голове, в последнее время та вела себя необычно, часто проявляя нечто похожее на эмоции. И либо часть её мозга начала оживать, либо она очень умелая актриса… …Через минуту в поле зрения появились гостеприимно распахнутые ворота ЦБК и террористы, прикрываясь поросшей папоротником дорожной насыпью, без проблем прошли прямо к ним. Около ворот, с внутренней стороны стоял небольшой КПП состоящий из маленького домика и караулки, со всеми подобающими приборами, вроде камер наблюдения, и сканеров. За ним была большая парковка для посетителей, и дорога ведущая в главный ангар карет скорой помощи. Сейчас их створки были открыты и можно было увидеть как в глубине длинного помещения, освещенного десятками ламп, несколько техников, перебирают антигравы карет. Охраняли ворота двое бойцов, лениво прислонившихся к припаркованной здесь же карете скорой помощи. Рядом с ними, на подножке машины, курили трое врачей, в своей бледно-синей униформе и высоких почти армейских сапогах. Они весело болтали о чем-то, изредка перебрасываясь новыми сигаретами, небольшая горка которых уже лежала под погашенным антигравом «скорой». Двое террористов, по одному с каждой стороны, осторожно подобрались к забору и присев на одно колено, выставили между прутьев стволы карабинов, на которые были накручены массивные, перфорированные глушители. Левый поднял руку, показывая три пальца. Второй кивнул ему, прикладываясь глазом к четырехкратному прицелу. Три. Два. Один. Красное перекрестье совпадает с целью, два пальца почти синхронно нажимают спусковые крючки. Послышались две цепочки приглушенных глушителями выстрелов, больше похожих на звук чиха ребенка, или на звук трения спортивных штанов, а ветер и треск веток ещё больше загулишили стрельбу, сделав её абсолютно неразличимой. Охранники, как наиболее опасные, оказались первыми целями — первый лишился головы, получив в неё три или четыре пули и фонтанируя кровью, упал на пол. Сигарета выпала из его пальцев и описав яркую, огненную дугу, упала на его товарища, скорчившегося в полуметре слева, держась за окровавленный живот. Тяжелая дозвуковая пуля патрона СП-6, рожденного ещё в прошлом веке, отлично действовала и сейчас. Она без проблем пробила бронежилет, словно тот был картоном, и разворотила мягкие ткани, сквозь содрогающиеся пальцы охранника наружу перли его собственные внутренности, перемешанные осколками пули, а из стиснутого рта лилась кровь. На «скорой» появилась цепочка аккуратных, вывернутых внутрь дыр, через которые можно было разглядеть внутреннее убранство, и прежде чем врачи успели среагировать, очередь хлестанула и их. Кровавые кратеры, расцветали на них, вырывая кусочки плоти, и кроша кости в мелкий порошок. Двое погибли сразу, едва успев вскрикнуть, а третьего уронило в салон машины, где он принялся биться в предсмертных конвульсиях, пытаясь встать. Шестеро террористов спринтом добрались до машины и одним точным ударом ножа, вырубили раненного окончательно. Тело с перерезанным горлом лежало на кресле истекая кровью, как свинья на скотобойне. Один из террористов, в этот момент просочился к КПП и распахнув дверь, обнаружил что постовой, сидящий в кресле у управляющей консоли, сладко спит, и даже близкая стрельба его не будит. Боец подкрался к нему и схватив за лицо, чтобы противник не успел закричать, вонзил нож в горло. Охранник дернулся в последний момент и даже не успел понять что его убило. Кровь брызнула на затемненное стекло КПП, и террорист на всякий случай провернув нож в ране, откинул конвульсивно дергающееся тело в сторону. Он присел на одно колено и пальцами сорвав крышку контрольной панели, принялся резать провода охранных систем. Одна за другой отключались сигнализации на заборах, гасли лазерные датчики движения, и выключались камеры, начиная передавать лишь помехи, и главное — погасли огни на территории… Все погрузилось в такой мрак, что дальше десяти метров разглядеть что-то становилось проблемно, а наличие в этой темноте Жнеца, ещё больше осложняло этот процесс. Светили лишь окна ЦБК и открытые ворота ангара для техники, но их мерцания едва хватало чтобы осветить даже фасад здания, не говоря уж об том чтобы пролить свет на территорию вокруг. Через миг, боец показался из будки, показывая остальным большой палец. Террористы уже ничего не опасаясь вошли на территорию. Удивительно, но похоже их деятельность пока никто не заметил, во всяком случае техники все так же продолжали латать поврежденную скорую, а двое охранников, появившихся из-за угла главного корпуса, вели себя совершенно спокойно. Жнец пальцами указал на них, отдавая безмолвный приказ, и трое его солдат, подражая шефу, профессионально растворились в темноте. Через мгновение до всех донеслось два удивленных вскрика и звук падающих тел, ударившихся об асфальт. Жнец дал отмашку и быстро, как кошка дернулся вперед. Когда надо он умел двигаться тихо, и сейчас его обувь не издала не звука. Он быстро перебежал до следующей машины «скорой» и присел у её передних колес, буравя взглядом открытый ангар. Его бойцы принялись словно тени рассредотачиваться по двору, прячась за кустами и машинами, все они отлично знали план, а потому не требовалось больше отдавать приказов. Третья группа одна за другим потрусили в обход здания, чтобы оцепить его и довольно быстро растворилась в темноте. Второй отряд уже занял все важные позиции во дворе, готовясь пойти второй волной, вслед за первым отрядом, который в свою очередь во главе со Жнецом, должен был начать проникновение. Предполагалось что террористы тихо войдут и планомерно зачистят здание, а потом сожгут его, не оставив и следа, и только Вдова пока не вписывалась в этот план, отказываясь действовать по правилам, если их писал Райс. То ли она делала это из природной французской вредности, то -ли потому что считала себя главнее, но факт оставался фактом, она решила действовать по своему и когда террористы устремились к зданию, она залезла на одну из скорых, и прицелившись «кошкой» в крышу главного корпуса, выстрелила. Трос с едва различимым свистом пролетел свои шестьдесят метров и лязгну об ограждение, закрепился, предоставив Вдове свой личной вход в ЦБК.  — Счастливо оставаться. — Прошептала она и вовсю врубила катушку троса, моментально подлетев в воздух. Жнец наблюдал за её полетом сидя на корточках и мечтал только том чтобы Вдова упала, до того она начала его бесить в последнее время. «Упрямая овца» — Подумал он, отрывая зад от машины «скорой» и быстрой перебежкой преодолевая десять метров, и оказываясь почти у стен больницы. — «Если она напортачит, зарежу её во сне…» А тем временем все шло более менее спокойно. Первый отряд рассредоточился вокруг дверей, прячась на самых очевидных местах, и в то же время будучи невидимыми, почти на самой грани пятна света, идущего из ангара. Техники о чем-то переговаривались перебирая гравиплатформенный движок, и даже не подозревали что их поджидает буквально в десяти метрах. В ангар вела наклонная дорожка, оканчивающаяся стопорными столбиками, а по бокам были сворки распахнутых ворот. Внутри он выглядел как самый обычный гараж, только больше по размерам, метров двадцать на сорок. Под потолком из белых бетонных плит, покрытых хитросплетениями черных проводов, висели несколько лампочек без абажуров или выключателей, а в полу виднелись решетки для стока технических жидкостей. Вдоль серых стен, украшенных гирляндами оставшимися, видимо ещё с нового года, стояли стандартные верстаки заваленные инструментами и различные рабочие инструменты, в том числе лазеры и автоматические роботы-диагностики, определяющие что и где сломалось. У правой стены имелся так же робот-заправщик, похожий на огромную красную канистру с паучьими лапами, нервно переминающимися под телом. Робот казался скучающим или озадаченным отсутствием того что можно заправить, а потому то и дело принимался ходить вдоль стены, громко клацая сочленениями. На его канистре, под надписью «взрывоопасно», Жнец прочел имя «Боб». Либо кому-то было скучно, либо робот реально полюбился рабочим, и они привыкли к нему. В центре, на специальных подъемниках, поднимающих новые машины из подземной парковки, стояли четыре стандартных «скорых», готовые в любой момент сорваться по вызову. У одной из них не хватало половины деталей, и мигалки, которую зачем-то расколотили молотком, который лежал неподалеку. Техники сосредоточенно чинили, а точнее делали вид что чинят, третью от входа, и конечно же не видели вход, что только облегчало дело. Жнец, сделал шаг в сторону и перешагнув через заросли крокусов, которыми были засажены клумбы, спрыгнул на скат, ведущий вниз Берцы едва слышно ударили по бетону, и Жнец застыл, готовясь в случае чего бросится вперед. Но этого не случилось, рабочие лишь громко заржали, видимо услышав хорошую шутку, и Жнец пошел вдоль стены, доставая с пояса пару вороненых пистолетов с интегрированными глушителями. Он двигался медленно, чтобы никто случайно не заметил его боковым зрением, а достигнув первой машины, перекатился под её борт. За ним последовали ещё шестеро террористов, перемещающихся тем же способом. Они быстро окружили техников, взяв из на прицел. Один из них, одетый в оранжевый комбинезон, лежал прямо под машиной, копаясь в гасителях удара, а четверо других расположились вокруг него, потягивая пиво из банок, и изредка подавая ему инструменты из коробки, стоявшей неподалеку. Расправа была мгновенной, шесть стволов чихнули одновременно, снайперски выбивая сердца жертв. Банки с пивом выпали из ослабевших пальцев, и покатились по полу, разливая содержимое.Двое техников упали друг на друга, а ещё один рухнул на открытую панель техобслуживания и оставив на проводах кровавый след, съехал на пол. Из-под машины раздался крик, это техник увидел побледневшее лицо товарища, из рта которого ручьем текла густая кровь.  — Какого дьявола!!! — Завопил он, пытаясь выбраться наружу и попадаясь в лапы Жнеца. Лицо человека вытянулось, а глаза выпучились, вылезая из своих орбит, а рот рзаинулся, готовясь исторгнуть такой крик, от которого вся ЦБК проснется. Но Райс не зря был специалистом, он моментально ткнул человека в солнечное сплетение, и тот лишь засипел, заново вспоминая как дышать.  — Слушай ты. — Начал Райс, сыпь на инженера пеплом из-под маски. — Сейчас ты ответишь мне на один вопрос. Если ответ мне понравится, ты умрешь быстро. Если нет, я утоплю тебя в бензине. Усек? Техник быстро закивал, из его глаз брызнули слезы, а губы как-то странно задергались, будто у ребенка готового заорать от обиды.  — Хорошо. Где Ангела Циглер? — Уже более спокойно сказал Габриэль, на всякий случай доставая из ножен длинный, загнутый на конце нож, из серебристой метеоритной стали. Легкий и острый как бритва, он мог срезать кожу настолько тонкими слоями, что сквозь них можно было смотреть на свет.  — Я… Я… Я не знаю… — Заикаясь начал человек, но увидев что нож уже приближается к его лицу, быстро-быстро затараторил. — Она живет в своем флигеле!!! Обычно там нет охраны!!! Но где конкретно сейчас она я не знаю!!!  — Хороший ответ. — Нож блеснул в свете лампочек и с треском пробив комбинезон, вошел в сердце рабочего. Тот захрипел сжимая челюсти и сквозь его зубы потекла кровавая пена изобилующая пузырьками. Жнец отбросил тело и обойдя все скорые, обнаружил дверь, с надписью «только для персонала». Не церемонясь он распахнул её… …Он оказался в помещении где техники обычно жили и работали над более мелкими поломками, не требующими работы со всей машиной. Грязная дыра, воняющая бензином, резиной и больше похожая на канализационный туннель. Под низким бетонным потолком шли трубы, освещенные сигнальными огнями, их оплетали пучки проводов такой плотности, что походили на мифических анаконд из далекого прошлого (к сожалению на момент фанфика они вымерли, как и тридцать процентов известной нам фауны, а потому даже обычных крокодилов из всех героев, видела наверное только Фарра). У двери в которую вошел Габриэль, стояли два стола, занимающие собой почти все свободное пространство закутка. На них лежали личные вещи и всякий грязный хлам, с остатками чьего-то обеда, завернутого в серую тряпку и источающего единственный приятный аромат в этом логове. «Мм, домашние котлетки…» -Неожиданно подумал Жнец, почему-то заостряя внимание на этом предмете, но затем передергиваясь и обращая внимание дальше. Прямо в стенах были оборудованы спальные места — выбитые в бетоне ниши были застелены матрасами и одеялами. На одной из таких коек, укрывшись тонким одеялом сопела выбритая на лысо девушка в комбинезоне электрика-монтажника. Она едва слышно похрапывала, на даже сквозь сон почувствовала что рядом есть кто-то чужой, начав ворочаться и что-то шептать. Жнец, отошел от дверей, впуская остальных террористов и встав над новой жертвой, зажал ей рот. Девушка дернулась распахивая сонные глаза не понимая что происходит, а в следующий миг вокруг её рта начала появляться серая изморозь, исходящая прямо от руки Жнеца. Её темные кристаллы начали быстро впивается в кожу, разрастаясь и испуская микроскопические капли черной жидкости, похожей на бензин. Она растекалась сверху, вязкой кляксой. Бедняга засучила ногами и схватила Райса стремительно слабеющими руками, но сделать ничего не могла, принимаясь бессильно биться в его «морозной» хватке. Изморозь быстро покрыла её щеки сделав их неприятно-серыми, хрусткими на ощупь и поползла на глаза, и под комбинезон. Глаза жертвы начали стекленеть в их глубине заплясали черные тени, а попытки вырваться все слабее и слабее, и вскоре она испустила последний вздох. Руки опустились, ноги перестали молотить по одеялу, а из носа тонкими струйками потекла густая, подмерзшая кровь вперемешку с черной жидкостью. Жнец усмехнулся и отпустил бездыханную, на лице которой остался явственный черный отпечаток его ладони. Он сам не знал что происходи с убитыми таким способом, но окрестил его «пожиранием души», потому что ему самом у после такого становилось лучше, а главное, надолго исчезала потребность в питании, и регенерация значительно ускорялась. А последнее перерождение далось ему с большим трудом… Пройдя через весь туннель, во главе черной колонны, террористов, теперь очень похожих на стайку грязных ворон, Жнец поднялся по бетонной лестнице, и оказавшись перед очередной дверью, без раздумий толкнул её… …Он оказался в одном из внутренних коридоров главного корпуса, а если быть точным, то в секторе А-12. Здесь проходили амбулаторные обследования и различные мелкие операции, не требующие долгого наркоза и тем-более многочасового напряжения персонала. На полу была мелкая кафельная плитка приятного кремового цвета с вкраплениями серебристых пятнышек, которые на самом деле были сухим чистящим раствором. Если на такой пол попадал грязь, плитка моментально самоочищалась выделяя в воздух элементы, разлагающие вей что на неё попало, становясь стерильной. Будучи положенной совсем недавно, она была ещё совсем целой, без видимых сколов или трещин, она едва заметно поблескивала в свете ламп дневного света, установленных на потолке, через каждые шесть метров. Стены, тянущиеся влево и вправо на сколько хватало глаз, были покрашены бежевой краской, и покрыты годичными наслоениями плакатов пропагандирующих здоровый образ жизни, и все такое прочее что Жнецу явно не грозило. Чуть ниже уровня этой пропаганды, стояли аккуратные кожаные диванчики, предназначенные для ожидания. Чуть больше их становилось около дверей, на которых были написаны номера кабинетов и их назначения, например, напротив той из которой вышел Жнец, в сопровождении части своей шайки, был кабинет 34 и бла-бла-бла. Бойцы «Когтя», бесшумно, как тараканы на кухне, расползлись по коридору, принимаясь проверять все кабинеты по очереди, а Жнец медленно двинулся вперед, в сопровождение четырех свободных людей… Саундтрек Marilyn Manson — Resident Evil Main Title Theme …Больница спала, да и время было вполне для этого подобающее. В длинных, хорошо освещенных коридорах было зловеще тихо и прохладно, как около окна зимой. На стенах мерцали электронные панели с различной информацией, или содержащие в себе пункты управления освещением, и дверями коридора. Над ними часто едва слышно жужжали камеры наблюдения, которые бойцы «Когтя» без проблем обманывали, используя электронные помехи. Жнецу было ещё проще, его камеры почти не фиксировали — это было побочным эффектом его состояния. Он не отражался в зеркалах, выглядя как серое облако, не мог нормально плавать, постоянно оставаясь на поверхности, и конечно же, как и полагается мистическому существу, не отбрасывал тени. Даже фотоаппараты с огромным трудом могли нормально его запечатлеть, чего уж говорить об камерах, которые не улучшались с начала двадцать первого века. Изредка под ногами деловито проскакивали плоские роботы-пылесосы, ищущие грязь с фанатизмом средневековых инквизиторов. Находя её, они выпускали струю какого-то газа, после чего проезжались по получившейся луже, и пятна исчезали, словно их и не было. Один такой пылесос попытался предать анафеме полу плаща Жнеца, но тот легонько пнул прибор, и тот недовольно забурчав, пополз в противоположную сторону. Вдали слышались приглушенные шаги редких медсестер, следящих за пациентами или спешащих по своим делам, и тяжелое буханье бронированных сапог охранников. Откуда-то доносился хриплый кашель, прерываемый звуком сплевываемой мокроты, и отзвуки храпа, заполняющего палаты для людей с болезнями легких. В воздухе витал удушливый спиртовый смрад и густой, почти осязаемый запах формалина, идущий едва ли не из-за каждой двери, большая часть которых, к слову, оказалась заперта на ключ. Впрочем, ключи «Когтю» не нужны, если есть электронная отмычка — вонзил её в скважину, подождал пару секунд, и вуаля! Дверь открыта! Грабь, жги убивай, насилуй, все можно… Собственно так и поступали террористы, старясь действовать без лишнего шума. Они как призраки просачивались в одну комнату за другой, проверяя нет ли в ней людей или чего-нибудь ценного. Чаще всего это были просто операционные или залы для чтения лекций студентам, приезжающим сюда на летнюю стажировку, но иногда попадались и лаборатории, инженерные мастерские, в которых проверялись новейшие нейро-протезы, а то и какие-то кабинеты. Оказавшись в таком помещении, террористы моментально оскребали все документы, чтобы потом предоставить их ученым, похищали редкие виды протезов, снимая из со специальных крюков, вделанных в потолок, и конечно же рылись в вещах персонала. Так например одному из бойцов на подвальном уровне повезло и он нашел ключики от стенного сейфа в котором оказалось довольно много всякой всячины, в том числе и пара кредитных чипов, суммарно содержащих восемь тысяч кредитов. Если в помещении обнаруживались люди, то их немедленно пускали в расход, без всяких объяснений или преамбул. Чаще всего это были доктора или персонал, дремлющий прямо на своих постах, а порой и целая палата с больными. Все они умирали быстро, даже не успевая понять что произошло. Террористы темной, угрожающей массой затекали в помещение, и тихо вырезали всех кто находился в пределах досягаемости ножа, или расстреливали самых живучих. Трудно представить целые палаты, длиной по сорок метров, в каждой койке которых лежит человек с перерезанным горлом, или простреленной головой. Кровь быстро пропитывала белоснежные подушки и одеяла, скапливалась на матрасах, которые пытались само очиститься, но не успевали, а потом перетекала на пол. Люди падали и умирали не успевая поднять тревогу. Смерть катилась по палатам, в которых её столь долго предотвращали. Она находила всех, кто решил укрыться здесь, за стенами самого престижного медицинского заведения на Земле. Её коса, в виде рук в черных кожаных перчатках сжимающих нож, неминуемо достигала сердец и сонных артерий, забирая их души. Всего один-два точных удара, и человек мертв, никаких издевательств или садизма — в отличии от того, что многие говорили, Жнец не набирал в команду психов-мясников. Напротив, он брал лишь профессионалов, с холодным разумом и крепкими руками, способными без фанатизма убивать всех кого прикажут. Сложно поверить, но многие из этих жутких убийц, прошедших через многие горячие точки, имели семьи или друзей, с которыми общались днем, а ночью вновь одевали зеркальные визоры с красным оттенком. Некоторые успели проснуться, и хрипя хвались за деформированные раны с кривыми краями, сквозь пальцы текла липкая кровь, или сочились внутренности. Слепнущие глаза, преисполненные бессмысленного ужаса глядели вперед, видя лишь собственное отражение в красноватых визорах, склонившихся над ними людей. В одной из палат, оказались трое не спящих, но и они не успели ничего сделать. Террористы плотной группой вошедшие в двери, просто расстреляли людей, сидящих за партией в шахматы и бутылкой водки. Пузатая тара с хлопком упала на пол, разливая спирт, и многие проснулись только чтобы вновь уснуть, но уже навсегда. Один человек, у которого совсем недавно имплантировали новые ноги, попытался убежать, но новые колени ещё не очень хорошо слушались хозяина, и пациент лишь смог попытаться уползти. Третья группа в это время уже нашла вспомогательный персонал, мирно спящий в вспомогательном блоке, стоявшем рядом с главным корпусом. Всех их перерезали, а две вахтеров, пришедших посмотреть все ли в порядке, поймали и расстреляли, пригвоздив к стене. Двое террористов, пробравшихся на третий этаж, обнаружили караулку охраны. Охранники успели отреагировать, вступив в ближний бой, но тревогу поднят не смогли. Первый был зарезан, нож прошел между пластин брони, подрезав одну из главных сердечных артерий, второго вжали в стену, с последующим расстрелом. Третий попытался нажать тревожную кнопку, но очередь из автомата разломала консоль, заставив её испускать сизый дым. Охранник, понявший что идея не удалась, набросился, но террористов. Его попытались скрутить, но безуспешно, боец перехватил руку ближайшего террориста и перекинув через себя, пнул второго в живот. Тот рефлекторно нажал спусковой крючок и очередь пуль врезалась в спину начавшего подниматься первого. Бронекостюм не выдержал и треснул, наружу хлынула кровь. Охранник нанес три удара кулаком в живот террориста и увернувшись от кулака третьего, врезал ему в визор. Террорист упал на спину, но тоже оказался неплох. Удар ногами в грудь откинул охранника на искрящую консоль. Провода перебитые пулями, соприкоснулись с незащищенными участками кожи. Раздался треск и боец запищал, начав дергаться, пропуская через себя тысячи вольт… В некоторых встречных дверях были прозрачные окошки укрепленные металлической сеткой, или сама дверь была полностью прозрачной и Жнец видел внутренности темных кабинетов. Многие были пусты, другие напортив завалены ящиками с медикаментами и различным медицинским хламом, смысла которого Жнец все равно не понимал, и понимать не хотел. В некоторых едва слышно жужжа ползали медицинские роботы переставляющие какие-то колбы с разноцветными жидкостями, или автономные манипуляторы, хватающие образцы. В других центрифуги раскручивали анализы крови, а в третьих были самые настоящие анатомические столы, предназначенные для вивисекции или чего-нибудь схожее с ней. Над ними зависли ужасающие, похожие на тараканов механизмы, ощетинившиеся автоматическими лезвиями с зазубренными краями, дисковыми пилами, и щупами для взятия образцов костного мозга. На некоторых дверях стояли символы биологической или химической угрозы, они отгораживались свинцовыми шлюзами с костюмами РХБЗ внутри, и целыми бассейнами дезактивационной жидкости. За ними были хранилища опасных реактивов. Целые штабеля колб, банок и бутылок, и разнообразные приборы экспериментального назначения. Один их таких приборов, Райс узнал — высокая металлическая колба, окруженная малыми резервуарами, ныне пустыми, а когда-то давно заполненными черной жижей, которая теперь сочилась из у Жнеца из каждой дыры. Ох как все это был ненавистно Жнецу, он отлично помнил как его превращали в чудовище. На пару минут он завис около этой двери, и приказав уничтожить эту дрянь, пошел дальше. Теперь ему стало встречаться больше людей, умирающих от пистолетов или ножа. Однако все эти жертвы не приносили ему удовлетворения, а напротив лишь разогревали желание добраться до главного приза. Жнец миновал пару корпусов и палат, оставляя за собой настоящее кровавое озеро, в котором дергались тела, и вышел на третий этаж. Там согласно карте был прямой путь к логову Ангелы, о, теперь она за все поплатится… Он прошел по столовой, миновал поворот, ведущий в палату туберкулезников, из которой слышится сплошной шорох дыхательных аппаратов, и на конец вышел к центральному хабу. Широкий перекресток, от которого вело сразу пять путей, ведущих в разные части больницы, два из них были лестницами, три остальных коридорами, на которых висели указатели путей. Один из коридоров вел в реанимационные отделения, повышенной срочности, тут даже лифт был отдельный, специально улучшенный для перевозки коек. Коридор напротив оканчивался необычно — большой, оббитой оранжевой кожей дверью, на которой был нашит красный, шелковый крест. «Доктор-доктор, тук-тук-тук…» — Ухмыльнулся Жнец, устремляясь к двери. Трое террористов последовали за ним, уже подготавливая отмычки, но они не потребовались. Райс остановился перед дверью, преисполненный чем-то вроде торжества, он едва заметно трясся, и дергался. Он столь долго ждал этого момента, что не знал с чего начать, что оторвать Ангеле в первую очередь? Может снимать с неё кожу? Порвать руки, или сломать колени, просто раздробить их, вывернуть конечности в обратную сторону? Он хотел чтобы она ощутила всю ту боль что он испытывал годами, чтобы умоляла убить её и на конец прервать страдания. Наконец он смог совладать с предвкушением и прошел через дверь. Да, взял и прошел — как бесплотный дух, на мгновение его тело стало полупрозрачным, подернутым дымом силуэтом, вокруг которого клубилась тьма, а в следующий миг он просто шагнул через покрытый кожей металл. Его солдаты слегка испуганно шарахнулись от двери, на которой появилась тонкая корочка призрачного льда и сажи, они никогда не могли привыкнуть к фокусам шефа… ...Пройдя через дверь, Жнец оказался там где мечтал оказаться несколько десятков лет — обитель самой ненавистной женщины в мире: Ангелы Циглер. Она жила в небольшой, но достаточно уютной комнате-студии, просматривающейся от края до края. Казалось странным что такая амбициозная и требовательная женщина, удовлетворяется лишь одной комнатой, но учитывая что весь ЦБК был её собственностью, то удивляться не надо. На полу лежал персидский ковер кофейного цвета, с настолько глубоким ворсом, что окровавленные сапоги Райса ушил в него по самую щиколотку. Ворсинки туту же налипли на кровь, принимаясь впитывать её и передавать соседним, и на рисунке, изображающем Афину, держащую на пальце пучеглазую сову, очень смахивающую на перебравшего дозу наркомана, появились ярок красные пятна. Около двери стояла вешалка в виде извилистого дерева, увешанного серебристыми фруктами которые играли роль крючков. На них висели несколько белоснежных халатов, одинаковых настолько, что если-бы не разноцветные ярлыки, пришитые к воротникам, то их можно было не различить. Особняком держалось пальто и пара курток, предназначенных для работы в «поле». Ниже стояли разнообразные туфли, которые Жнец считал одинаково безобразными. Он с огромным удовольствием пнул их, и обувка тихо шваркаясь об ковер, разлетелась по всему видимому пространству. В центре комнаты стоял большой, овальный стол, разделяющий комнату на две равные части. На его столешнице грудами лежали электронные книги и документы, мягко сияющие в темноте своими экранами. На другом краю стола, стояла миска с фруктами и вскрытая упаковка кукурузных хлопьев, небольшая кучка которых была ещё и на полу. Рядом валялись грязные упаковки с китайской лапшой быстрого приготовления, в которой почему-то торчали вязальные спицы вместо палочек. Отдельной горкой стояли коробки от пиццы, и целые блоки пустых стаканчиков из-под кофе, которое похоже тоже доставляли сюда. Чтож, как и многие представители сложных профессий, Циглер совершенно не могла справиться с обычными, домашними делами, в частности приготовление завтрака могло стоить ей пальца, или прожженной насквозь сковороды, а потому она обходилась полуфабрикатами. Зачастую она жила чисто на кофе, не питаясь по паре дней, и не прерываясь на сон, что неслабо сказывалось на медицинской практике. Пройдя чуть дальше, Жнец заметил пару герметичных пакетов для протезов и сами протезы, в которых кто-то копался отверткой, торчащей прямо из стола. Вокруг стола стояли три не очень удобных стула, похожих на бочки, к которым приделали сидушки, и большой офисный стул, изрядно промятый по середине. Перед ним стоял ноутбук, с подключенным сканером для 3д моделирования. Сейчас он мягко светился, проецируя изображение чьего-то воспаленного глаза, окруженного хитросплетением нервов и вен. Левая стена этого убежища, была полностью занята парой окон от пола до потолка, за которыми виднелся небольшой, заваленный хламом балкон. По углам этой стены стояли книжные шкафы, до отказа забитые электронными книгами и планшетами, без всякого намека на бумагу. Циглер не любила бумагу, считая е прошлым веком, и к тому же совершенно ненадежным носителем данных, боящимся огня и воды. Один из углов был оборудован в уютное гнездо. К книжному шкафу был прислонен голографический камин, с встроенным обогревателем, на полу стояло кресло-мешок, набитое крахмалом. В таком очень приятно рзавалтьися после долгого рабочего дня и взяв в руки книгу, вырубится на парочку часов, наблюдая как за окном бушует непогода. Рядом расположился чайный столик, на котором стоял большой карточный домик, и парочка шкатулок с драгоценностями, выглядывающими наружу. Там же, между книжных полок притаился огромный телевизор, и не менее огромное зеркало, обрамленное рамой из резного металла. Дальше линия из шкафов не прерывалась, обрамляя всю дальнюю стену комнаты, и делая её очень уютной. Ряды фальшивых книжных корешков глядели на Райса из-за стеклянных дверец, а толстые створки платяных шкафов угрюмо умалчивали о своих секретах. На оной из полок лежала целая коллекция разнообразных черепов, принадлежавших мутантам из Австралии, а на стене позади них, на доске были пришпилены насекомые-мутанты, пойманные там же. Ещё пара полок была отведена под личные вещи — там стояли награды фройляйн Циглер, и фотографии из различных мест. Было даже широкополое сомбреро, приобретенное в Мексике. Вся правая стена была занята полевой лабораторией, по сути являющейся просто парой кухонных тумбочек накрытых асбестовыми плитами, и уставленных алхимическими принадлежностями. Реторты, перегонные кубы и колбы сверкали своим стеклом, соединяясь между собой тонкими трубочками. В одном из шкафов виднелась стойка с реактивами и отельный ящичек со скальпелями и косторезами. Так же был виден серебристый холодильник, обвешанный магнитиками и стикерами, пестрящими записями вроде «не забыть про удаление глаза в 6» или «отрезать ноги Фрэнку из третьей палаты» и прочие напоминания, за которые можно было и сесть на пару лет. К запаху спирта примешивался мягкий аромат цитрусовых духов и какого-то терпкого сока. Но где же сама Циглер? Жнец начал медленно обходить комнату по периметру, оглядывая вещи Ангелы и чисто из злобности опрокидывая или ломая их. Он перевернул вазу с цветами, выплескивая воду их неё на планшеты, уронил на пол её драгоценные модели ДНК, стоявшие на отдельных подставках. Халаты на вешалке он с холодной злобой сбросил на пол, вытерев об них окровавленные сапоги, и найдя в кармане одного из них дешевые сигареты, закурил одну, принимаясь сбрасывать пепел прямо на ковер. Проходя мимо стола он смахнул ноутбук, разбив его экран и пинком опрокинул кресло. Он планировал и дальше пакостить, потихоньку увеличивая урон, но уже направляясь к личной полке доктора, увидел нишу, встроенную в шкафы, там, на небольшой кровати почти у самого пола, храпела Циглер. Похоже её ни капли не беспокоил грохот, который издавал Райс, она продолжала видеть пятый сон. Беловолосая голова, выглядывала из-под красного одеяла, почти сползшего к стене. Док была одета в длинную ночную рубашку, делающую её похожей на приведение, а вся кровать была завалена мелким хламом — книжки, какие-то мягкие игрушки и фигурки персонажей аниме. Как-то давно, Ди-Ва, назвала Ангелу метким определением «хикка» — то-есть человек не вылезающий из своего дома, и живущий фактически в личном ограниченном мире. Тогда Райс не согласился с этим утверждением, лишь сейчас поняв насколько оно верно. Под правой рукой, выглядывающей наружу лежал планшет, по экрану которого скакали персонажи какого-то мультика, а другую руку док подложила под щеку, активно пуская на неё слюни. При этом она дергала левой ногой, то и дело принимаясь что-то бессвязно бормотать на немецком и из всех произнесенных ею тирад, Жнец понял лишь ругань. Он тихо подошел к кровати и присел на колени, одновременно доставая нож.  — Доброе утро. Док. — Отчеканил он хватая Ангелу за горло…