Тирания порядка

На главной авиабазе «Овервотч» на территории Великобритании, не смотря на ранний час, царило необычайное возбуждение. Казалось что вся база кипит от деятельности и людей, снующих туда сюда как маленькие муравьи, нагруженные вдвое больше своего веса. Между бетонных коробок ангаров, бараков и административных зданий, метались солдаты и инженеры, что-то возбужденно обсуждающие на своем армейском сленге. Во влажном, горячем воздухе, идущем со стороны сияющего на солнце моря, витал запах свежего реактивного топлива и солдатской каши, идущий из барака-столовой. Слышались протяжные звуки ангарной сирены и крики сотрудников аэродрома, расчищающих отдельную взлетную полосу, по самому центру летного поля. По ней, тяжко пыхтя огромными движками и изрыгая клубы вонючего, сизого дыма, ползали три оранжевых тягача «Таурен». Напоминающие стальных быков на гусеницах, они оттягивали самолеты охранения в их бункеры, рядком выстроившиеся вдоль главной линии аэродрома. Вокруг них суетились трое техников, следящих чтобы самолеты не дай бог не повредились при таком грубом способе перевозки, ведь каждый стоил дороже чем жизнь пары-тройки человек. Обычно их загружали на специальную платформу и бережно везли по взлетной полосе, а не цепляли крюком для перетаскивания вагонов за переднюю стойку шасси. Следом тащилась целая бригада рабочих, оттирающих пятна машинного масла, ручейками текущего с массивных гусениц, каждая с человека высотой. Что-то отмечая с помощью кистей покрытых белой краской, обслуживающий персонал метался со своими заправочными дронами, и старательно приводил в порядок стойку для удерживания самолетов. Рядом на стальной подложке, лежал заготовленный боезапас — десять лент для крупного калибра, несколько внушительных округлых бомб и ионная батарея, громко щелкающая своими ребрами охладителя, когда по ним проскакивали разряды. От жары над ними и всем аэродромом поднимлаось прозрачное марево, и гильзы ярко блестели, подыгрывая оконным стеклам. Один из бойцов несколько нервно поглядывал на раскаленный боекомплект и на батарею в особенности, уж что-что, а взрываться по ерунде современные технологии могли. В окна казарм выглядывали любопытные головы пилотов, интересующихся от чего такой мандраж, да даже на диспетчерской вышке царило что-то невообразимое. Множество людей стремительно рассчитывали курс и собирали данные по погоде над проливом, силу ветра, солнце, влажность, да даже процент облаков на квадратный километр. На крышу даже взобрался метеорологический комитет, во главе с ещё довольно молодым Уинстоном, который «на пальцах» пытался что-то объяснить группе практикантов, но те отчаянно не понимали гориллу. Повсюду виднелась оранжевая спецовка и мигалки — готовилось Что-то очень грандиозное. В небе барражировали шесть или семь боевых вертолетов, а над ними с воем проносились истребители, прикрывающие объект от возможных террористических атак. Вдоль периметра базы тоже расположились солдаты, внимательно вглядывающиеся в окружающие луга. База располагалась в глуши, до ближайшего населенного пункта больше шестидесяти километров и вокруг были сплошные холмы, поросшие сочной зеленой травой. Солнце поблескивало на каплях росы, а ветер громко шелестел стебельками, устраивая легкий фоновый шум. А впрочем, за адским свистом и ревом реактивных движков, расслышать его все равно было нельзя. И вот, когда взлетная полоса освобождена, из-за серой коробки ангара для вертолетов, величаво выкатился ещё один «Таурен», тащащий на своем горбу нечто большое, угловатое и накрытое белым капониром. Этот предмет моментально приковал к себе все взгляды, даже часовые, которым положено пялиться в одну точку, невольно повернули головы в массивных шлемах. Тягач пыхтя и лязгая свежесмазанными гусеницами, подкатился к стойке самолета и застыв на пару мгновений, развернулся задом наперед. Гидравлика громко зашипела, из трубок, поддерживающих платформу повалил раскаленный пар и «Таурен» медленно сел брюхом на асфальт. За этой процедурой, внимательно наблюдала интернациональная делегация инженеров, облаченных в черные халаты. Они стояли у самого края летного поля, истекая потом и тихими ругательствами, это был решающий день их триумфа или полного провала. Особенно нервничали главы КБ, разработавших это нечто… Грузовая платформа, под напряженные вздохи наблюдателей, опустилась ниже и выдвинулась. Предмет издал тихий писк и словно приведение скатился на асфальт, едва слышно скрипнув шасси. Над аэродромом воцарилась напряженная тишина… Даже «Таурен» заглушил движок и его чумазый водитель, одетый в серый промасленный комбинезон, задумчиво выглянул наружу. Двое рабочих, осторожно подошли и взялись за капонир. Раз… Два… Три… Брезентовое покрытие с шорохом падает на горячий асфальт и на солнце заблестел наполированный металл. Толпа восхищенно охнула и засвистела, указывая на новейшее изобретение ВПК различных стран. На взлетной полосе стоял первый в мире прототип истребителя-перехватчика, основанного на принципе телепортационной матрицы — OWX-01… «Супервспышка»… …Тонкая дверь со стеклянным окошком с грохотом распахнулась, выпуская наружу скопившийся табачный дым и рассерженные голоса офицеров. Звон вздрогнувшего стекла заглушил строгий оклик. Лена радостно выпрыгнула на порог штабной казармы, и громко хлопнув подошвами летных берцев по бетонной ступеньке, сбежала по лесенке, быстро-быстро перебирая ногами. Штаб располагался на втором этаже самого обыкновенного барака, и лесенка была присобачена к нему трудами самых обычных призывников ещё во времена когда база принадлежала ВВС Великобритании, а потому был сделала как попало. Под ней протянулись клумбы с фиалками и металлические скамеечки, чтобы личный состав мог хоть немного отдохнуть в свободное от службы время. Не добегая до самого низа лесенки, Окстон схватилась руками за шаткие перила и крякнув, перемахнула через них. На мгновение мир мотнулся во все стороны и девушка описав не очень изящную дугу, приземлилась ногами на самый краешек клумбы, едва не перевернув её своим весом. На миг сердце ёкнуло в самые пятки, когда одна нога, обутая в тяжеленный армейский сапог, подбитый гвоздями, соскользнула с бетона, и девушка замахала руками чтобы не упасть. Марширующие мимо пилоты, предводительствуемые комендантом летного поля, тихо заржали, тыча пальцами в раскачивающуюся Лену, и та густо покраснела. Не удержавшись на краешке она громко ойкнула и уже начала падать вперед, но рефлексы сработали и руки сами вскинулись, упираясь в асфальт. Горячий и колючий как елочные иглы он впился в ладони, сдирая кожу. Окстон сдавленно ругнулась вставая на колени и разглядывая ранки — кожу немного сорвала, кровь идет, в целом ничего страшного, но штурвал сжимать будто больно…  — Допрыгалась, егоза? — На пороге штаба появился уже немолодой, но все ещё очень статный мужчина в синей форме штабного полковника без дополнительных знаков опознания. Хотя судя по лицу он уже давно не бывал в бою, война оставила на его теле множество следов в виде шрамов и пулевых ранений, но его лицо было все так же чисто как и прежде. Строгие глаза, посаженные под тяжелыми бровями, внимательно изучали Лену и выражали явное беспокойство. Командир Моррисон, которого все уважительно звали «полковник», с самого утра хлопотал вокруг Лены и вполне обосновано. Она самый молодой пилот из всех что достались «Овервотч» после программы отсеивания непригодных, и волей судьбы именно ей довелось пилотировать «Супервспышку» в первый раз. Это казалось катастрофой. Среди инженеров и других пилотов, Окстон пользовалась не самой лучшей славой, главный конструктор даже называл её не иначе как:«о боже — нет!», особенно когда она приближалась к новым самолетам. Это пошло после того как она расколотила один учебный F-16С об землю, и повредила уже далеко не учебный F-22R, зацепив его крылом фонарный столб. Собственно поэтому, Джек и сомневался что можно доверить ей самолет за четыре миллиарда долларов… — Говорил же, надевать перчатки и не скакать по базе. — Полковник скорым шагом спустился по лестнице и осмотрев руки девушки, рывком поднял её на ноги. — Точно готова? А-то смотри, отложим полет до завтра…  — Нет, сэр, полковник… — Лена отряхнула испачканные коленки летных брюк. — Я уже неделю не поднималась в воздух, а хочется, прямо сил нет… Лена мечтательно закатила глаза и вдохнула полной грудью. Полосе провонявшей потом и табаком казармы, в которой ей уж час вбивали основы пилотирования «Супервспышки», даже запах разлитого и испаряющегося реактивного топлива, и аромат горячего асфальта, казались ей сладостными, как запах цветущей сирени или моря. А уж настроение и вовсе стремилось к самой верхней точке блаженства…  — Ну, раз так. Я конечно могу приказать… — Моррисон загадочно улыбнулся, доставая из кармана сигарету и закуривая. На миг он застыл, а потом шлепнул губами, выпуская облачко дыма, моментально окутавшего его лицо своим удушливым саваном. — Но видя что такая ситуация, то на земле вас мисс Окстон все равно не удержать… Пойдем, твое корыто уже привезли, полюбуйся… Девушка воодушевленно пискнула, но от взрыва эмоций воздержалась и кротко пошла за полковником, держась в полушаге за его спиной. Они миновали площадь перед штабом, попутно заглянув в офицерскую столовую, из которой Моррисон вызвал пару человек, завернули на складскую улицу и углубились в лабиринт базы. «Овервотч» процветает — это было видно по количеству людей, служащих здесь и по всему миру, по дорогому оборудованию (даже шлем пилота был не обычный, а со своим собственным компьютером) и качеству зданий. Сюда часто приезжал британский премьер-министр, чтобы осмотреть единственную базу организации в стране. И хотя во время омнического кризиса — когда над Лондоном произошла вторая в истории «битва за Британию» — «Овервотч» с треском проиграл силам вторжения (все пилоты до единого, погибли в считанные часы, оказавшись сбитыми тысячами истребителей противника), они все равно успели сбить большую часть транспортников омников, дав наземным силам хоть какой-то шанс на выживание… С тех пор база считалась достоянием всей Англии и очень быстро разрасталась, получая регулярное финансирование со стороны правительства и частных лиц. Аэродром представлял из себя самый настоящий город, с множеством зданий, складов и переходов. В ней был даже небольшой гражданский сектор в котором жил обслуживающий персонал и была разрешена мелкая торговля (солдатам тоже хочется себя сладким пряником побаловать, не все же кашу жрать). Центром служила диспетчерская вышка, видимая из всех краев базы, вокруг неё расположились расчетный центр, всегда напоминавший Лене здание сиднейской оперы, несколько научных блоков, операторскую и конечно же ангары с перехватчиками. Самолеты были готовы вылететь по первому сигналу от постов наблюдения, и даже когда не несли боевое дежурство, все равно не снимали с корпуса вооружение. Хотя в последнее время 13 авиачасть «Овервотч» совершала все меньше и меньше вылетов, и то больше против террористов, мечтающих добраться до Великобритании через разоренную войной Испанию. Дальше, полукругом располагались тесноватые казармы ГБР (Групп Быстрого Реагирования) от которых вечно за километр несло потом и порохом, к тому же вокруг них шлялись скучающие спецназовцы, склады с боеприпасами и топливом, чьи огромные цистерны-градирни торчали небольшим рядком, напоминая выстроенные в ряд, бледно-оранжевые доминошки. За всей этой хозяйственной частью, был жилой — общий — сектор, отгороженный толстой бетонной стеной, специально построенной так, чтобы если топливо на складе взорвется, то люди не пострадают. С другой стороны штаба, расположилась святая святых всех пилотов — летная зона… Пятнадцать взлетно-посадочных полос, по три километра каждая, вытянулись чуть-ли не до морского берега, отлично видимого отсюда. На ней всегда стояли два или три самолета, включая транспортный «Бегемот» на почти-что сотню бойцов спецназа, а сегодня там будет она — «Супервспышка»… На несколько секунд Лена замечталась, прикрыв глаза и облизнув ссохшиеся от манной каши (стандартный завтрак пилота «Овервотч») губы, едва не врезалась лицом в фонарный столб… Бетонная оболочка украшенная несколькими агитационными плакатами, чиркнула по плечу и уху девушки.  — Все же ты рассеянная… — Положив ладонь на лицо прошептал Моррисон.  — Нет сэр! — Лена обогнула препятствие и зашагала в ногу с командиром. — Я просто отвлеклась… Прошу прощения. Их окружали бетонные стены бараков и казарм, в которых слышались разговоры сотен солдат, готовящихся заступить на службу, прошли мимо медицинского блока и палат… Единственное белое здание на всей базе, было все в высоченных окнах, через которые просматривались койки и комнаты ожидания. От здания за километр воняло формалином и спиртом, а на скамейках перед ней сидели несколько забинтованных пилотов, заигрывающих с молоденькой медсестрой, сконфуженно хихикающий у них на коленях. С женщинами на базе были большие проблемы и первые три месяца службы, Окстон ощутила это на своей шкуре, при чем в буквальном смысле — пока идешь обязательно кто-нибудь ущипнет за мягкие места или заигрывать начнет. Страдать от этого пришлось недолго — после первых же жалоб, комендант сделал солдатам мощное внушение и с тех пор Лена жила более менее спокойно. Миновав основную часть зданий, и немного подождав пока по главному плацу пройдет колонна новобранцев, вышли на окраину жилого сектора, оказавшись вне тени защитной стены. По пути Лена радостно глядела на небо. Ни единого, даже самого захудалого облачка вплоть до самого горизонта, сплошная холодная лазурь. На востоке уже висел ярко-желтый солнечный диск, слегка подернутый маревом и реактивными следами от истребителей, уже час кружащими над базой. Оранжевый свет отражался от всех стеклол базы, блестел на металле и воде, освещая бетонные стены и металлические крыши, полукругом согнувшиеся над зданиями. По широким улицам и многочисленным плацам базы с шелестом антенн проносится горячий ветер. Поднимая облака мелкого песка и пыли, он обдувал улыбающееся беззаботное лицо, обрамленное непослушной копной волос. Куртка трепетала, развеваясь за её спиной, а солнце изрядно слепила по детски огромные глаза. Зайдя слегка за спину Моррисону, Окстон сладко зевнула и из её носа показалась длинная сопля… «Вот черт!» — Девушка шмыгнула носом, втягивая её обратно, но все равно не осталась довольной — «Надо будет высморкаться… Черт, а момент то неподходящий…». Впереди уже показалось летное поле… Его огромная площадь заставляла сердце трепетать, а вид летящей по воздуху пыли и десятков мечущихся человек, вызывал некую нервозность. Словно тут происходит нечто ужасное, но одновременно невероятно затягивающее. Кажущееся необъятным, оно со всех сторон окружено ангарами и одноэтажными мастерскими, за дверьми которых виднелись подвешенные на цепях корпуса новых самолетов. В них слышалась работа болгарок и молотков, на землю сквозь закрытые ворота сыпались искры, шел сизый дымок, вьющийся над горячим асфальтом. Слева было трехэтажное здание центра расчета полетов, и его панорамное окно, украшающее верхний этаж, горело всеми цветами солнца, ослепляя и выжигая глаза. На крышах крутились радиолокационные антенны. На середине этого пространства, желтым монолитом стоял «Таурен», медленно уползающий в сторону пришедших. С каждой секундой его туша увеличивалась, наползая на Лену, а потом из-за её края показался и новенький самолет. Окстон едва сдержала эмоции! Это даже на вид была просто потрясающая машина — обтекаемый длинный корпус, без единого резкого угла. Сплошь покатые, скругленные линии, плавно обтекающие пузырь довольно большой кабины пилота и медленно превращающиеся в остроконечные крылья, увенчанные охладительными кожухами и реактивными ускорителями. Сам самолет был довольно большим, даже немного больше чем привычные F-46 и учебные F-35, хотя те и так считались громадинами. Главный корпус напоминал толстую тарелку или сплющенный барабан, чьи края слегка выступали за габариты. За ним уже начались сопла реактивных движков — огромные и пышущие мощью. Окстон уже представила как они взревут, поднимая этого монстра в воздух. Под кабиной уже суетились трое техников, под руководством инженера, устанавливающие ионную батарею носовой пушки. Ещё двое открыли лючки на крыльях и загружали в них пятидесятый калибр, осторожно пересчитывая каждую пульку.  — Красавица… — Прошептала Лена, рефлекторно протягивая руки к самолету и вслушиваясь в сдавленный смех командира.  — Давай Окстон, не подведи, эта штука стоит четыре миллиарда долларов, так-что докажи нам что они потрачены не зря. — Сказал он, хлопнув Окстон по плечу. — Я на вышку, буду от туда наблюдать. Там около самолета тебя комиссия целая ждет… Боже… Хотел бы видеть я их лица, особенно главного инженера, когда они увидят КТО поведет эту дорогущую хреновину… — Последнее он добавил уже развернувшись к Лене спиной и отправившись к вышке, припустил солдатским бегом. Окстон проводила его восхищенным взглядом — босс был легендой и такое близкое знакомство считалось честью — и развернувшись пошла к самолету… Она была уже на пол пути и даже могла разглядеть расширенные от ужаса глаза главного инженера, как вдруг её окликнули.  — Эй Кокстон! — Голос был хриплым, как у человека едва справляющегося с мокротой и до невозможности злобный. Хуже всего было то что Лена знала кто её окликал, но останавливаться не стала, хотя уже слышала топот берцев по асфальту.  — Кокстон! Мать твою! Стоять! На этот раз Лена замедлилась, совершенно нехотя оборачиваясь к кричащему. Все хорошее настроение сразу испортилось. К ней рысцой бежал человек из-за которого служба порой становилась для неё адом… Буфорд Грим… Злобный как доберман и страшно тщеславный сынок одного из чиновников, финансирующих «Овервотч» (собственно только поэтому его и приняли на базу). Он был на голову выше Лены, по телосложению — кабан, хотя лицо больше действительно напоминало добермана. Вытянутые скулы, острые, почти наточенные зубы, прищуренные голубые глаза, полные злорадства и легкой ненависти, и непослушный вихор черных волос. Черный комбинезон пилота плотно прилегал к перекачанному телу и Окстон казалась крошечной по сравнению с ним. Являясь главным конкурентом и охотником до славы, он ненавидел Лену черной ненавистью и это выливалось в постоянные издевательства, варьирующиеся от обычных подколов, до вполне болезненных и обидных выпадов в её адрес. В издевательствах ему помогала целая бригада блюдолизов и прихлебателей, охочих до влиятельных друзей. По сути мешали они всем, но Лене особенно — избрав её как самую слабую жертву, они регулярно делали ей подлянки. То воды в койку нальют, то шоколадку под зад во сне засунут — пару раз избили за казармой, чуть не сломав при этом руку, один раз заперли в подсобке, и нашел её только ночной патруль… Пусть это и были мелочи, свойственные пребывающим в детстве детинам чувствующим полную безнаказанность, девушке легче не становилось. Она ничего не могла против шестерых-семерых здоровяков, особенно когда её охаживали ногами, не в полную силу, чтобы не убить, но ощутимо… Так-что сейчас ожидать от Буфорда хороших слов не стоило…  — Приятно разбиться на этой мясорубке… Кокстон… — Язвительно сказал бычара, нависнув над девушкой.  — Я Окстон… Не Кокстон. — Вздохнула Лена, не обращая внимания на психологическую атаку.  — Мне пох… И как тебя, замухрышку, допустили до «Супервспышки»? — В голосе четко прослеживалась бессильная зависть, приправленная злобой. — Ты ведь даже самокат водить не должна.  — Шеф выбирает лучших… — Решила позлить здоровяка девушка, разведя руками.  — Ага, тех кто лучше вертит задницей. И сколько раз ты к нему ходила что он решил все таким образом? — Буфорд надул жвачный пузырь и тот громко хлопнул. Вопрос был явной провокацией. Конечно Окстон поняла двусмысленность, но упрекнуть Буфорда было нельзя, она и правда была частым гостем в кабинете шефа с момента его прибытия в Великобританию месяц назад. Правда, чаще всего он её отчитывал и обсуждал вопрос перевода обратно в учебную часть… Но поскольку людей готовых рисковать здоровьем ради забавы конструкторов больше не было, выпроваживать отбитую девчонку никто не собирался.  — Ну? Язык проглотила? Шлюха… — Последнее было сказано особенно злобно и Лена не удержалась, обернулась всем лицом выражая свое мнение о «золотом» мальчике. Тот расплылся в злобной улыбке. — Ну ниче, вернешься… Поговорим… Если конечно вернёшься… — И со всей силы стукнул девушку в спину своим пудовым кулаком. Рука у пилота была набитая, и очень тяжелая, будто отлитая из чистого свинца, или чугуна. Лопатка взорвалась болью, будто под неё засадили раскаленный штифт, а из глаз посыпались искры и слезы. Лена громко ойкнула, хватаясь за спину, а Буфорд заливаясь смехом, уже шел обратно к казарме, где его ждала вся его банда…  — С-с-сука… — Выдавила она, сдавлено. Это был далеко не первый удар по спине и на её лопатках давно расплывались массивные гематомы. Кое-как девушка доковыляла до самолета, и тут же на неё набросилась инженерная комиссия. Трое инженеров и двое оружейников наперебой забивали её голову данными, которые там уже были. Погода, скорость ветра и прочая хрень, которая для испытателя не важна. Окстон проверила время и не особенно слушая «яйцеголовых», принялась взбираться на самолет, немного неуклюже цепляясь за покатые линии. Она поставила ногу на охладительный кожух, расположенный под кабиной, подтянулась на руках, схватившись пальцами за край открытой кабины и издав странный звук, взобралась на самолет. Отсюда он выглядел ещё круче… То что по началу показалось ей барабаном, оказалось центрифугой с прозрачной крышкой сверху. Лена слегка недоуменно уставилась на неё — внутри на равной дистанции были уложены десять больших баллонов, подсоединенных к каким-то трубкам. В центре центрифуги мерцал небольшой синий огонек, пляшущий на верхней стороне большого синего куба, покрытого каким-то причудливым рисунком.  — Мисс Окстон… — Один из ученых взобрался на самолет, при чем более ловко чем испытательница. — Я знаю, вы лучше знаете свое дело, но позвольте кое-что вам объяснить. — И не дожидаясь разрешения, ученый заговорил. — Этот двигатель работает по принципу внешнего разрыва пространства. Когда вы нажмете кнопку телепортации и укажете координаты, из баллонов пойдет газ. Когда он заполнит центрифугу, она разгонит газ по корпусу, создав тонкую прослойку. В этот момент сработает хрономатрица (он указал на щелкающий искрами куб) и газ воспламенится. Не надо бояться. Это не опасно, уже через секунду — согласно теории — вы окажетесь на месте…  — Мда, пожалуй это самое безумное что я тестировала. — Лена с сомнением поглядела на невероятный двигатель. — А он сам по себе не взорвется к чертям?  — Не должен, во всяком случае в лаборатории работал, но позвольте ещё кое-что рассказать.  — Я слушаю. — Лена пригнулась, спуская ноги в кабину.  — Видите эти баллоны? В них находится хроно газ, если с самолетом что-то будет не так, нажмите кнопку аварийного сброса. Эти баллоны ни в коем случае не должны взорваться или загореться…  — А что тогда будет?  — Плохо будет… Если хоть один баллон взорвется, то мы имеем все шансы увидеть взрыв раз в десять мощнее ядерного…  — О, ну спасибо, успокоили… Но я приму это во внимание… Инженер ободряюще хлопнул испытательницу по спине (как назло попал в ушибленное место) и спрыгнул на землю. Лена пожала плечами, и поправив воротник куртки, съехала на заду в кресло пилота. Будучи несколько более габаритным чем требовалось крохотной Лене, оно оказалось достаточно удобным и, что гораздо реже встречается на армейских самолетах, весьма мягким. Его металлическую поверхность покрывал толстый слой темно-синего силикона, мягко обнимающего тело человека. Едва Окстон села, как силикон принял форму наиболее удобную для неё и легонько нагрелся, покрываясь воздушной прослойкой. Получалось что девушка фактически парит в воздухе — весьма приятное ощущение… Широкие подвижные подлокотники изобиловали кнопками и тумблерами, лежащими прямо под пальцами, а подголовник имел мягкие «усики», обнимающие шею пилота. Между ног, в специальном вырезе, довольно удобно расположился подвижный штурвал, укрепленный несколькими пружинными амортизаторами, поверх которых были наложены пластиковые накладки. На овальном навершии штурвала были два рычажка для управления огнем пулеметов, и большая фиолетовая кнопка — для ионной пушки и ракет, если такие вообще можно было навесить на «Супервспышку». Под этим блоком, укрепилась квадратная панель с несколькими красными кнопками, отвечающими за управление телепортационным прыжком. За штурвалом, в неудобной близости, расположилась приборная панель, из бледно-белого металла, напоминающего лед, плотно-плотно усеянная десятками датчиков и тумблеров с выпуклыми кнопками. Несколько блоков кнопок расположились на стенах, и под каждым тумблером была приклеена маленькая табличка-справка. У правого подлокотника торчал рычаг управления кабиной и кнопка экстренной катапультации. Центром был большой черный экран центрального компьютера, с небольшой клавиатурой с голосовым управлением внизу. Под панелью были две глубокие выемки, предназначенные для ног — получалось что пилот находится в этаком коконе из силикона и стали. Лена с опаской опустила ноги в пазы, и взяла в руки шлем пилота, лежащий на подлокотнике. Тяжелая, округлая конструкция с замкнутым визором, к которому подходили трубки для замкнутого дыхания, сомкнулась на голове. «Внимание! Инициализация… Пилот опознан… Лена Окстон. Запуск системы визуализации» — Пропел шлем, и вся его внутренняя поверхность вдруг стала прозрачной, будто Лена надела на голову аквариум. Только на реальность наслаивались различные значки, графики и показания радаров, а на взлетной полосе высветилась полупрозрачная стрелка, указывающая оптимальный градус взлета. Лена довольно хмыкнула и кивнув головой открыла канал связи.  — Это Окстон, уже в самолете, запрашиваю разрешение на взлет. Прием.  — Говорит центр полетов. Взлет разрешаем — 5 посадочная полоса. Ваша задача ясна? Прием.  — Так-точно! — Лена дернула рычаг и кабина с тихим шорохом гидравлики поехала вниз. Тень от неё накрыла Окстон, а через несколько секунд, когда штифты от неё вошли в пазы, девушка оказалась в беззвучном вакууме. В следующий миг шлем на её голове издал странный звук и присосался к лицу, а воздух внутри кабины словно загустел, становясь плотным как вода. Это была система предохраняющая пилота от перегрузок — воздух наполнялся частицами и становился плотнее или наоборот, разреженнее, чтобы создавать буфер правильного давления. Таким образом, даже самый неподготовленный человек, не испытает никаких неудобств сидя в кабине такого истребителя.  — Окстон, Это Моррисон… Повтори задачу!  — Эм… — Лена слегка растерянно скосила глаза, пытаясь вспомнить чего от неё хотели. Она до того увлеклась «Супервспышкой» что все позабыла, хотя, как можно забыть то чего не помнишь… — Я… Я…  — Ты забыла? — На том конце послышался удар ладони по лицу. — Повторю. Ты должна, сделать несколько кругов над полуостровом, а потом опробовать телепортацию. Пункт назначения — База «Омикрон-221» Германия. Теперь все ясно? Саундтрек Epic Score — Squadron Leader — Так точно! — Соврала Окстон, и бойко ударила пальцами по наглым головкам тумблеров, запуская основные системы самолета. Первые секунды ничего не происходило, лишь пол едва заметно вздрогнул будто рядом уронили вагон поезда, да послышался треск разжимаемых стопоров шасси, а потом агрегат ожил, приходя в движение после заводского сна… Та невероятная, хтоническая сила заложенная в сталь, на конец-то была высвобождена всего-лишь парой кнопок. Загудели толстые силовые кабели, питающие самолет, пробежались электрические разряды, из кожухов охлаждения на полосы высыпалось несколько искр и лишних болтов. Ярко-зеленым светом вспыхнула подсветка панели управления, замигали лампочки и тумблеры, а на десятках шкал и экранов, появились плотные рядки бесполезных данных. Реактор отозвался серией сухих щелчков дозиметра, показывающего рост радиационного фона (реактор урановый и не совсем безопасный для людей, но Лену никто не предупредил). Пошла проверка всех систем и на шлеме появились несколько температурных шкал, подсвечивающихся красным. Кресло едва заметно затряслось, за спиной послышался протяжный и пробирающий до костей вой силовой установки, прогревающей центрифугу. В турбинах позади, ярко-синим цветком расцвело реактивное пламя. Оно жадно лизнуло ещё не разу не прожаренные кожухи движка и превратилось в два едва заметных столба, однако их мощи ещё не хватало чтобы сдвинуть машину с места. Кабина слегка затряслась, часы на руке Лены задребезжали своим циферблатом. Ловкие пальцы пилота в невероятном вальсе, заскакали по тумблерам, включая дополнительные и вспомогательные системы. Самолету Лена явно понравилась, он ответил целой симфонией разноголосых звуков и движений — монотонно загудел реактор, плавное движение предкрылок и закрылок, гул выдвигающихся пушек и вспыхнувший свет невидимых прожекторов. Над корпусом на миг открылись охладительные шахты и наружу со свистом вырвались струйки испаряющегося фреона, в котором покоился процессор центрального компьютера.  — Все системы в норме! — Лена плавно взялась левой рукой за штурвал, кладя пальцы на специальные выемки. — Температура норма, выработка реактора сто процентов, компьютер не ругается! Курс проложен! Начинаю взлет! Не дожидаясь ответа, Трейсер резко повела плечами, словно сбрасывая ненавистные оковы сухопутной жизни и одним движением штурвала увеличила тягу до разгонной силы. Самолет возбужденно взревел, ровно как и публика наблюдавшая за взлетной полосой. Особенно радовались инженеры, а за их спиной грыз ногти главный инженер базы — он точно знал, ни один полет Окстон без фокусов не обходится… Лепестки турбин разошлись и наружу вырвалась такая реактивная струя, что взлетная полоса в миг начала оплавляться. Вой и визг, ударом накрыли все вокруг, а улицы базы лишь усилили этот набат. Окна задребезжали и зазвенели, а некоторые и вовсе лопнули. Толпа вокруг зажала уши и подалась назад, а Лена в самолете издала победный кличь! Дрожь кресла и всего корпуса давала ощутить невероятную мощь этой металлической птицы, готовой поднять её в небеса. Кабина задрожала как припадочная, стрелки приборов бешено заскакали дергаясь в неведомом техническом ритме и Окстон ощутила как колеса шасси провернулись, и он покатился вперед, ускоряясь с каждой секундой. лену начало ненавязчиво вжимать в спинку сидения, приборы запищали и завыли на все голоса, возвещая об резком увеличении скорости. Стены задний и ангаров вокруг начали превращаться в сплошную полосу, вой движков перешел все разумные пределы и даже в шлеме Окстон почувствовала себя не очень. Кресло затряслась ещё сильнее, а его подлокотники странно запищали, и на них засветились красные лампочки. Чекпоинты в мгновение ока проносились перед глазами, отмеряя пройденное пространство… Двести метров, двести метров, триста метров — расстояние летит с такой скоростью что глаза просто не успевают считывать данные с экрана, и цифры превращаются в постоянно увеличивающееся число — триста метров, четыреста, пятьсот. Самолет резко дергается вперед ускорители на крыльях разгораются, превращаясь в ослепительно яркие точки-вспышки. Восемьсот метров — мимо пролетают запасной ангар и у всех кто в нем был, с голов покрывало кепи, и стальная створка ворот распахнулась от толстой воздушной подушки, мчащейся за самолетом, который в глазах людей уже превратился в огромное сияющее пятно — вот и правда — «Супервспышка»… Километр с половиной — впереди уже видно блестящую кромку моря, отгороженную от базы простым забором-сеткой, а скорость настолько велика, что все вокруг стало невероятной канителью из цветов и бликов. Два километра пролетают за бортом — шасси, до этого с треском чиркавшие по асфальту, принялись пружинить, рватсья вверх, и вот, самолет уже не едет, он парит на высоте метра. Лена тяжело дыша от поразительной мощи, плавно потянула штурвал на себя, стараясь держать его ровно. Нос «Супервспышки» начал задираться медленно отрываясь от земли и вот уже через секунду она уже мчится вверх. Земля взорвалась аплодисментами, а Моррисон едва заметно выдохнул, продолжая глядеть как самолет исчезает вдали, превращаясь в крошечную блестящую точку… …Вокруг было лишь небо… Его невозможная, необъятная синева, напоминала Лене море, бездонное и холодное, а самолет был её кораблем. Давно за хвостом остались очертания берега и серой громады базы, промелькнули линии волнорезов, охраняющих берег от волн, а самолеты сопровождения исчезли далеко позади. «Супервспышка» мчалась с такой скоростью, что сверхскоростные F-46 казались просто черепашками, едва поспевающими за ней. Внизу поблескивало настоящее море — но оно простиралось столь далеко, что небо сливалось с ним, становясь единым синим пространством. Изредка вокруг мелькали огромные стаи чаек, напоминающие ватные тучи, или внизу появлялись рыболовецкие траулеры. На востоке сияло солнце — его лучи проходили сквозь кабину, подсвечивая её грани и играя на корпусе самолета. Раннее утро в небе ощущается иначе — нет того ощущения сонности или медлительности мира, напротив, все мчится куда-то с огромной скоростью. Не даром говорил один старый пилот — небесам покой неведом… Лена осторожно вела самолет на высоте восьми километров, закладывала головокружительные виражи и мертвые петли, резко сбрасывая высоту до каких-то двухсот метров. Самолет ей нравился, «Супервспышка» слушалась малейшего движения штурвала, накреняясь на десятые доли градуса и отзываясь на нажатия кнопок с поразительной скоростью. Выполнив стандартную процедуру проверки судна, состоящую из множества последовательных фигур пилотажа, Окстон принялась развлекаться, ускоряя самолет и резко сбрасывая скорость. Но это быстро ей наскучило и она неумело попытался изобразить заход на цель. При этом она делал это так неуклюже, что любой пилот-штурмовик катался бы по земле, хохоча во все горло. Но Окстон твердо верила в то что все делает как по учебнику — даже орудия активировала. Лена подала запрос на разрешение пострелять в воду, но ей отказали в грубой форме, сказав что «это не игрушки», будто она сама не понимала… Так-что стрельбу ей пришлось изображать собственными губами и пальцами левой руки, сложив их пистолетиком. — Пых! Пых! Уничтожен! — Прошептала она, пролетая над какой-то скалой, одиноко торчащей из воды. Стая потревоженных чаек взмыла в воздух, разлетаясь от стального чудовища, в разные стороны.  — Ладно, наигралась и хватит… Теперь сладенькое… — Лена подняла самолет на три километра и снизив скорость до крейсерской, отпустила штурвал. Автопилот тут же взял на себя контроль, ведя «Супервспышку» прямым курсом, давая Окстон время продохнуть. Теперь предстояла самая ответственная и сложная часть теста — телепортация. Об том как это работает, Лена слышала лишь краем уха и до сегодняшнего дня считала что она бывает только в комиксах, и немало удивилась когда на брифинге ей рассказали что она будет прямо сегодня испытывать её. Пробежавшись глазами по приборам, Лена принялась выставлять координаты, наговаривая их центральному компьютеру. Прибор заискивающе пиликал и высвечивал данные на экране, обозначая точку на глобальной карте — получалось что Лена преодолеет больше тысячи километров по подпространству, меньше чем за секунду. Она хрустнула шеей и положила палец на кнопку телепортации, ожидая когда компьютер закончит расчеты. Кнопка оказалась поразительно холодной и будто легонько ударяла Лену током, заставляя волноваться.  — Внимание штаб! Осуществляю протокол телепортации по указанным координатам! Ожидайте на той стороне! — Доложила Трейсер, слегка подрагивающим голосом и помедлив, нажала кнопку… Послышался щелчок тугой пружины, и по проводам полетел сигнал… Штурвал засветился, внутри него что-то натянулось, и задребезжало. Центрифуга в сердце самолета громко забухала, приходя в движение и завертелась в полную силу, до ушей Лены донесся звук открывающихся заслонок. На приборах появилась схематичная картинка самолета, и растущая шкала телепортационных процессов. Самолет мелко задрожал от работы внутренних насосов, гонящих хроногаз к выходу. Подогретый, разогнанный газ тонкими струйками начал окутывать самолет своим полупрозрачным облаком, напоминающим снег, или туман. Окстон завертела головой, громко стуча шлангами шлема об сидение, и пытаясь получить обзор получше. Ей совершенно не нравилось то что происходит вокруг — весь этот газ, центрифуги, были слишком противоестественными для Лены, она привыкла к самым обычным турбинам, или на худой конец поршням. Чутье пилота орало что что-то не в порядке, а чутью Лена доверяла даже больше чем Моррисону. Газ вел себя слишком противоестественно, даже для антинаучного вещества. Его светло-фиолетовые щупальца трепетали на ветру, разлетались и удлинялись, скрадывая Лене обзор, однако не торопились рассеиваться, намертво прилипая к корпусу, как желе. Воздух вокруг него становился размытым, мыльным, а пространство словно теряло цвета и через него начинали проступать неясные очертания сотен объектов, ошибочно принятых пилотом за миражи. Лена неуютно поерзала на сидении — показания приборов начали постепенно расти, превышая порог допустимой нормы, что-то словно высасывало из самолета энергию, и сбрасывало давление фреона. Особенно быстро росла температура реактора, и никаких объяснимых причин этому не наблюдалось. Окстон на всякий случай принялась включать аварийные системы охлаждения, но и они не помогли — температура неумолимо росла, и на приборной панели одна за другой начали загораться красные лампочки, кричащие об скорой поломке. «А вот это мне не нравится» — Подумала Окстон, ощущая как в груди формируется непонятное напряжение, готовое стать страхом. Что-то шло не так, даже то как задрожала «вспышка» уже говорило об этом. Шкала телепортации была заполнена на четверть, и постепенно доползала до половины. На миг задержавшись, Лена все же приняла решение и отпустила кнопку, чтобы отменить скачок… Но не тут-то было! К превеликому ужасу Лены… Кнопку заело… Было ли это происками Буфорда, прилепившего под неё жвачку, заводским браком, или просто шутками богов, но для пилота это стало катастрофой.  — Что?! — Воскликнула Лена и принялась долбить по гарнитуре вызывая Моррисона. — Штаб! Штаб! ЧП! Но гарнитура ответила леденящим молчанием, даже статику не было слышно — связь пропала. Вот теперь Лена испугалась по настоящему — остаться одной без связи над проливом, было для неё самым большим страхом. Если самолет начнет падать, никто и не узнает что с ней случилось — скорее всего машина просто утащит её на дно, где уже лежали сотни, если не десятки сотен летательных аппаратов, накопившихся там за век с небольшим, что люди покорили небо. Она принялась метаться по кабине, как крыса загнанная в ловушку, дергать штурвал или отковырять кнопку, попутно включая аварийные системы. Ужас пронзал её, хотя ничего особенно страшного ещё не случилось, как вдруг… Экран главного компьютера начал мигать, а вместе с ним и все лампочки на приборной панели. Несколько из них вспыхнули ярко красным, а изображение стало «квадратиться» как на компах где перегореть видеокарта, и через изображение стали проступать какие-то коды, и шкалы загрузки, в которых постоянно повторялось лишь одно слово SombraProtocol.exe или Sombra.zip. Лена в ужасе принялась стучать по кнопкам, но и чего не помогало, а потом одна из систем подачи топлива сказала «курлык» и отрубилась. Движки позади издали громкий хрип и затихли — самолет теперь планировал на остаточной тяге и когда она кончится… Вот теперь страх стал, ледяной, неконтролируемой паникой. Лена вскрикнула, и пытаясь взять себя в руки, задолбила по кнопкам перезагрузки системы и по кабине одновременно. Та не отвечала, выдавая ошибку за ошибкой и Окстон дернула рычаг катапульты. Но и она не сработала! Кабину намертво заело, да ещё и заблокировало, и Лена оказалась в плену «Супервспышки». Окстон в ужасе принялась колотить кулаком по креслу и кабине самолета, дикая паника подстегивала её искать выход из ловушки. Дыхание начало спирать, пространства не хватало, и казалось что кабина сжимается вокруг неё. Её начало подташнивать, в желудке стянулся нереально тугой ледяной ком. Дыхание перехватило, руки задрожали, а ногам стало тесно в их выемках. Вдруг на экране компьютера побежали черно-белые цифры. Лена отвлекшаяся от своих панических действий и взглянула на экран, в надежде что запустилась система восстановления. Нет — пустая, глупая надежда человека отчаянно хватающегося за ускользающие шансы на выживание. Там происходило что-то совершенно неизвестное — цифры и буквы, выплясывали и перетекали, то увеличиваясь то уменьшаясь как по номиналу так, и размеру. За всю свою жизнь Окстон не видела чтобы техника так себя вела. Сначала цифры заполонили собой все пространство, а потом начали гаснуть образовав стилизованное изображение ромбовидного черепа. Тот мерцал и переливался, и циферки 0 подвигались по глазницам, следя за паникой девушки. Рисунок улыбнулся и как показалось пилоту, зловеще пощелкал челюстями, наглядно показывая что Лену ждет в ближайшем будущем. А через мгновение раздался оглушительный вой. По газу, окружающему самолет пробежала волна огня, за секунды «Супервспышка» оказалась объята огнем. В кабину ударил яркий свет, глушители шума, встроенные в шлем заглохли, подача кислорода остановилась и Лену во всю вжало в сидение. Внутренние органы будто перемешивали чьи-то неумелые руки. Желудок сжало ледяными когтями, сердце билось где-то в горле, а перед глазами плавали золотистые пятна. Неожиданно самолет рванул вперед, будто пространство втянуло его в себя, и все вокруг начало стремительно вращаться. Голова больно ударилась об шлем, зубы клацнули и рассекли кончик языка. Желудок скрутил спазм, пилот согнулась пополам, хватаясь за дергающийся штурвал, в попытке удержаться на своем месте. Её мотнуло вперед и девушка врезалась маской шлема в приборы. Один из экранов лопнул, на колени посыпались осколки стекла и искры, начавшие жечь девушку. Над головой замигала красная лампочка извещающая о пожаре на борту — где-то в глубине самолета уже слышалось трещание пламени, и вдруг приборная панель глухо «бухнула». Пластик выгнулся, наружу острыми шипами полетели куски обшивки и металлической окантовки, из-под которой вывалились несколько экранов. Левую руку Окстон пронзил длинный кусок железки, но та была слишком перепугана чтобы это заметить. Она отчаянно кричала и вопила, пытаясь отодвинуться от взрывающейся панели. Правая часть панели подпрыгнула, оголяя механические части приборов и из-под неё повалил черный дым, моментально заполонивший все свободное пространство. В и так густом воздухе стало совсем нечем дышать, и даже через фильтры замкнутой системы в носик девушки ударила волна вони паленого пластика, и перегретого металла. Яркое пламя, полыхнуло вдоль левого борта, окутывая кресло и приборы. Оно пожирало провода, обшивку и коптило стекло, обжигая Трейсер. Одна за другой хлопали шкалы и экраны, в Лену летели осколки стекла, врезающиеся в комбинезон пилота. Два из них попали в сочленение кевлара под плечом и наружу брызнула алая кровь, моментально испарившаяся в пламени. Кабина, за которой мелькали уже совершенно сюрреалистические картины, видимо не выдержав скачок давления, покрылась мелкими трещинами, и начала рассыпаться на куски. Вниз, в воду посыпались полыхающие куски внешней обшивки — «Супервспышка» рассыпалась на части и огонь проникал всё глубже в системы. Левое крыло задергалось, его ускоритель разгорелся, завывая до предела и взорвался. Самолет повело на правый борт, и резко закружило. Перегрузки были просто космические — металл рвало на молекулы и куски — за самолетом протянулся долгий шлейф из огня, и дыма. Лена кричала от ужаса, закрывая лицо руками, и вместе с криком из рта полез ещё и завтрак. Смесь из огненной желчи, яичницы и манной каши принялась булькать вокруг лица, заползая на покрытые слезами глаза, и забивая собой дыхательные трубки. Окстон начала захлебываться и в панике попыталась сорвать с себя шлем, но не успела. Ещё один удар об панель пришел неожиданно — девушку мотнуло. Шлем проломил пластик и Окстон увидела как среди черного дыма, огонь пожирает приборы и уже подбирается к её ногам. Правый сапог уже дымился и плавился, и Лена с криком вытащила ногу, оставив обувь там. К этому моменту огонь уже заполнил собой большую часть кабины. Жар заставлял комбинезон плавится, и Лена словно запекалась заживо, а силикон сидения еще и расплавился, намертво приклеив её к месту. Самолет тряхнуло, послышался визг и писк далеких взрывов, Окстон перевернуло головой к низу, и огонь лизнул её живот. Комбинезон моментально занялся и Лена загорелась.  — Нет!!! Не хочу!!! Не так!!! Пожалуйста не надо!!! МАМА!!! ТОЛЬКО НЕ ТАК!!! НЕ СГОРЕТЬ!!! НЕ СГОРЕТЬ!!! — Хрипло вопила Лена, хлопая по полыхающей словно факел одежде. Но огонь не гас, наоборот он перебросился на руку, стремительно переползая к голове. Вспыхнули плечи и грудь, зажгло шею и на нежной белой коже стремительно расширялись чернеющие язвы. Шлем загорелся, закрывая девушке весь обзор, огонь прогрыз кислородные шланги и послышались серии мелких взрывов. И Лена в бессилии закричала во весь голос, запрокинув голову назад. вкладывая в этот крик весь свой ужас, и всю ту боль, что начала пожирать её тело, она видела совершенно невозможные сцены — полыхающий Париж, другие планеты с фиолетовым небом, космические сражения и мелькание лазеров, нереально зеленую траву, огромные эскадрильи самолетов из которых градом сыпались десантники, какой-то небоскреб, мимо которого она пролетела как торпеда, и на конец какой-то полыхающий город… А в следующий момент раздался оглушительный взрыв и Лена не переставая кричать, начала падать куда-то в бездонное ничто… … — Боже… Горячо… Как горячо! АААААА!!! — Лена рывком села на матрасе, едва не долбанувшись лбом в нависшую над ней тумбочку, и в панике начала хлопать себя по телу, сбивая пламя. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла что огня нет, а все произошедшее лишь сон, или мощная галлюцинация, вызванная тяжелой пеленой наркотического сна, и она сидит у себя дома, в относительной безопасности подранного матраса. Лена задергалась, все ещё не веря в то что проснулась и дикими глазами обвела комнату, ожидая от реальности любых приколов. Видимо за это время успела наступить глубокая ночь, потому-что во всем доме царила полная тишина, а на улице не было слышно даже машин — лишь далекий гром корабельных звонков, и гудков. Она давно не видела снов, тем более таких ярких, и ей не верилось в произошедшее. «Сука! Сказал ведь что последствий не будет!!!» — подумала девушка, про себя матеря Эйсида, который видимо «забыл» про возможные побочные эффекты. Чувствовала себя она крайне необычно — сбитая с толку, напуганная и полностью ошарашенная, она сидела на заду широко раскинув ноги, в попытке что-нибудь предпринять. По раскрасневшемуся, испачканному в наркотике лицу, медленно текли капли раскаленного пота и слез, от которых сильно щипало глаза, а сердце колотилось с такой силой, что вот-вот должно было пробить грудную клетку. На левой руке красовался большой, красный ожог, а матрас рядом с ней, был покрыт малиновыми пятнами от остатков наркотика — видимо Лена вырубилась сразу как приняла его и остатки вылилась. Её выключило, и девушка упала на матрас, галлюцинируя и крича несвязный бред, граничащий с безумием. Но не смотря на все неприятные последствия, боли и тошноты не было, лишь приятное, мягкое тепло, расползающееся по венам, как густая магма. Окстон осторожно села обратно и тяжко вдыхая, положила липкий подбородок на не мене липкие ладони. Её потряхивало, голова была чугунной и отходила крайне медленно, а перед глазами плясали давно забытые сцены. Точнее Лена надеялась что забыла тот день, до того он был кошмарен, и вот те на! Он появляется во сне да ещё и в таких деталях которые перепуганный человек не может запомнить. Даже остаточные ощущения остались в ушах стоял треск пламени, и вой падающего самолета, а руки, и легкие неприятно жгло. Дышалось тяжко, но опять же без боли… Лена тяжко сглотнула, в попытке отдышаться и хоть как-то придти в себя. Слюна ободрала пересохшее горло, и в ноздри ударил неприятный запах нечищеных зубов и острого перца.Похоже что во сне её ещё и вырвало желчью, потому-что весь подбородок, ровно как и грудь, были в чем-то липком, и отвратительно пахнущим. Окстон выдохнула, и вытерев пот здоровой рукой, глянула на часы, стоявшие на столе. Оказывается в отключке она пробыла больше трех часов и за стеной было уже за четыре утра. На небе медленно расходились тучи, впервые за месяцы, перед глазами предстали звезды… И конечно же нескончаемый пеплопад, сулящий смерть каждому кто выйдет без защиты.  — Твою мать… — Прошептала Лена, подбирая ноги под себя. — Да чтобы я ещё хоть раз… Ох, хорошо хоть боль и правда прошла… Надеюсь больше приходов не будет… Лена осторожно поднялась на ноги. Тут же слегка закружилась голова, а во рту выделялось много слюны. Пошатываясь и зябко опираясь об грязную стенку Трейсер пошла в ванную чтобы принять душ и смыть с себя собственную рвоту, и пятна наркотика… Шок начал отпускать её и Лена ощутила что-то вроде приятного блаженства, проявляющееся через ломоту во всех костях, и мышцах. Но едва она сделала несколько шагов, как услышала нечто необычное. Вернее звук был самым обыкновенным, но не для Уайтчепела — полицейская сирена… Лена остановилась и сощурив глаза, развернулась к окну. Сквозь пленку было плохо видно, но она сумела разглядеть красные и синие блики мигалок, а звук сирены приблизился. Его сопровождал мерный гул гравитационных подушек и звук мусора, разлетающегося от антигравитационных волн. «Полиция? Здесь?» — Лена сморщилась Любопытство вновь начало подтачивать её и Лена не выдержав, подошла к окну, прижимаясь лбом к антирадиационной пленке. Мигалки освещали одну из улиц и их свет отражался от окон и стен, нестерпимо обжигая глаза на фоне ночи, а гром сирены гарантированно перебудил половину Уайтчепела. И все же это было странно, полиция здесь не появлялась уже очень давно, и должно было произойти что-то совершенно невозможное, чтобы копы отбросили свои пончики и бросились на всех парах сюда. Лена заинтересованно прикусила губу — сирены приближались и гремели уже в соседнем дворе. Вот синие сполохи показываются в просвете между пятиэтажками, проходят по соседней улице и через миг во двор дома неспеша влетели три полицейских гравикара, в сопровождении автозака, напоминающего вагон на антигравитационной подушке. Большие черные машины, со скошенной крышей из баллистического стекла, довольно шустро парили в трех метрах над землей. Символика полиции Лондона была затерта и на её месте появились наклейки «Вишкар», что давало понять кто теперь в городе закон. Они совершенно не таясь обогнули аллею, и разделившись на две неравные группки, подъехали прямо к дому в котором жила Лена. Машины издали по тихому писку и приземлились на асфальт, образуя настоящую стену из собственных бортов. Их «подушки» на последок громко чихнули, взметнув в воздух облака радиоактивной пыли. Она моментально закрыла половину обзора, и свет от мигалок проходил сквозь неё, подсвечивая каждую частицу. Мигалки и сирены выключились, и двери транспортов с неслышимым лязгом распахнулись, выпуская полицейский спецназ. На землю посыпались темные силуэты, облаченные в тяжеленную полицейскую броню старого образца, громко бухающую своими бронепластинами. Они словно тараканы начали разбегаться по двору, занимая выгодные для обстрела позиции. У многих в руках мелькнули магнитные винтовки, или даже тяжелые пулеметы, а один боец тащил на спине трубу реактивного гранатомета… Небольшая группа бросилась в обход дома, а другие наоборот принялись строиться у двери, по обеим сторонам от неё. Лена отлично знала эту тактику — полицейский штурм! Сначала здание окружают, потом головная группа вламывается с парадного входа, а вторая с черного, и они планомерно чистят здание — комната за комнатой. Вот только что полиции в таком количестве вдруг тут понадобилось? «Они за мной!» — Подумала Лена, но в тот же миг осадила себя — «я ничего не совершала и полиции не за что меня арестовывавать, да и прибыл бы тогда один гравикар, а тут целый рейдовый отряд». Полицейские видимо провели перекличку и в полуприседе пошли в сторону стены, быстро скрываясь от взора Лены за довольно широким кирпичным карнизом, заваленным голубиным пометом. Саундтрек Daft Punk — C.L.U. В этот момент телефон, лежащий на полу в засохшей луже сырного соуса, назойливо завибрировал, выдавая главную музыкальную тему из какой-то старой видеоигры. Лена отвернулась от окна и удивленно глянула на экран. Она ожидала увидеть номер менеджера и выслушивать его просьбы выйти поработать ещё и в выходные, но её ждал небольшой сюрприз. Номер был неизвестен, но названивал столь упорно, что Лена даже отошла от окна и подняв телефон (- сука! Весь в соусе) решила ответить на звонок.  — Да? — С некой опаской спросила она, осторожно поднося липкую «трубку» к уху, и принимаясь облизывать пальцы.  — Лена Окстон?! — Трейсер пробил холодный пот, а едва исчезшая дрожь, вернулась с новой силой. Она узнала звонившего с первых слогов — хриплый голос! Старый «друг», о котором Лена успела уже забыть с того дня когда он объявился впервые.  — Кто её спрашивает? — Лена испуганно отдернула трубку от уха и нервно оглянулась на окно. Под домом послышалась возня, а потом мощный металлический удар, видимо, полиция вынесла двери. Сквозь гнилые, набитые тряпьём перегородки, послышался громоподобный голос. — Говорит полиция Лондона! Всем срочно выйти из квартир с документами на виду! Это приказ! Лена не отпуская телефона, пошла к своим брюкам.  — Окстон! Не валяй дурака! Пусть ты в этом и мастер! Это не полиция!  — Сэр, кто вы черт возьми?!  — Не время выяснять подробности!!! Рядовой!!! ЭТО НЕ ПОЛИЦИЯ!!! ЭТО «КОГОТЬ» ОНИ НАШЛИ ТЕБЯ ДУРА!!! Лена испуганно убрала трубку от лица, вслушиваясь в происходящее в доме. Внизу раздались громкие шаги и глухие удары по дверям, сопровождающиеся треском старого дерева. Полиция планомерно зачищала здание, проверяя даже незаселенные квартиры. Раздался вскрик одного из соседей и грозный голос полицейских, отдающих какую-то команду, а в самом низу, прогремела целая серия ударов по металлу. Вслед за этим один очень громкий и крик домовладелицы. Видимо страх старухи про КГБ сбылся, и она продолжала кричать что-то на весь дом, пока не издала странный хрип, и не затихла. Лена просто стояла и слушала как полиция медленно приближается. Грохот подбитых металлических сапог был слышен буквально в нескольких метрах. Лена четко представила как десяток фигур в черном камуфляже прямо сейчас поднимается по лестнице и оцепенела от ужаса…  — Что мне делать?! — Громким шепотом спросила она у незнакомца. Она и сама не понимала почему верила голосу, ведь он мог сам оказаться террористом. — Они уже на моем этаже…  — А! Дошло?! — Раздраженно прошипел голос. — Быстро хватай химзащиту и лезь в окно на карниз! Лена бросилась в коридор, туда, где висел потрепанный «ОЗК-55», на ходу хватая свои брюки. По пути она прихватила ещё и запасную сумочку с деньгами, едва не споткнувшись об кресло. На одной ноге она влетела в коридор, врезавшись плечом в сервант, из-за чего на голову посыпался какой-то мелкий хлам, но брюки все же натянула. Пальцы начали путаться в пуговицах и ширинке, а ремень едва не завязал ей руки узлом. Вдруг внизу раздался чей-то протестный вскрик, а вслед за ним выстрел — Лена оцепенела от ужаса, голос в трубке был абсолютно прав, это террористы. Быстро застегнув неподатливый ремень, она влезла в запасные кроссовки и что-то панически бормоча, кинулась к костюму. В одно движение она сорвала хрусткий комбинезон с крючка и уложив его на пол, принялась расстегивать «крокодильчики», затягивающие второй слой защиты. Это был довольно старый и до невозможности потрепанный костюм, судя по маркировке произведенный где-то в восточной Европе ещё до омнического кризиса, и Лена сомневалась что он вообще от чего-то защищает. Впрочем, выбирать особенно не приходилось — грохот множества подбитых металлом берцев и стук кулаков по запертым дверям, уже начали распространяться по её этажу. Этот отрывистый реквием расползался по этажу, ломясь в каждую дверь, с вежливым стуком или громким хлопком сапога, срывающим хлипкую преграду с петель. Каждый удар ноги, каждый шорох, приближающийся к её двери, заставлял сердце Лены пускаться галопом. Её воображение очень четко обрисовало как в узком коридоре бывшего общежития напихались бойцов восемь и как они планомерно проверяют квартиру за квартирой, и скоро настанет её очередь. На конец ОЗК был готов к надеванию и Лена сев прямо на пол, принялась натягивать его на ноги, попутно закрепляя встроенную гидравлику на нужных группах мышц. А тем временем судя по звуку, до её двери оставалось всего две или три квартиры и окрик «откройте — полиция!» стал отчетливо слышим, ровно как и лязг затворов…  — Ну же! Ну же! Быстрее!!! — Лена натянула комбинезон на ноги и запустив руки в просторные рукава с интегрированными перчатками, затянула молнию. ОЗК приятно обтягивал тело, очень напоминая Окстон латексные костюмы и вопреки всем ожиданиям не стеснял движений, лишь громко шурша при каждом шаге. Ну и конечно как и подобает всему что сделано в восточной Европе, был максимально упрощен для использования и производства — ни тебе внутреннего кондиционера, ни сложного экзоскелета, и защиты от ментальных воздействий — лишь три слоя кевлара и химзащиты, под которыми простенькая гидравлика, немного ускоряющая владельца. К тому же комбинезон был неопределенной цветовой гаммы, напоминая нечто среднее между болотом и рвотой. Застегивать «Крокодильчики» Окстон не стала — слишком долго, а потому просто схватила свой второй респиратор и натянув его на лицо, принялась сгребать в карманы ОЗК все оставшиеся фильтры. И в этот момент в дверь громко постучали и Лена чуть не обделалась прямо в костюм.  — Откройте! Это полиция! Мы знаем что вы там! — Требовательно пробасил террорист, сотрясая дверь.  — Секунду! Я голая! — С дуру воскликнула Трейсер, наатягивая на голову капюшон и защитные очки. Чтож, ответ был явно лишним, похоже её узнали по голосу.  — Это она! Ломайте дверь! — Закричал новый голос и на хлипкую дверь обрушился удар такой силы, что по стене рядом с ней побежала трещина. Окстон с криком бросилась к окну и на ходу перепрыгнув через диван, вновь подхватила телефон. Дверь содрогалась — сервант рядом с ней лязгал и грохотал подпрыгивая при каждом ударе, а лампочка на потолке закачалась. Ещё пара секунд и на двери появилась длинная трещина в которую рванулась чья-то рука в бронированной перчатке. Она принялась елозить вокруг, из-за дверную ручку или ключи в замочной скважине, а Лена уже отшвырнула письменный стол, и вовсю лезла на подоконник. От страха ноги скользили по пластику, а руки заплетались, в попытках хоть за что-нибудь ухватиться. На пол посыпались цветочные горшки, с землей и альбом с зарисовками, но сейчас было не время беспокоится об мелочах. Пальцы смыкались в миллиметрах от оконной рамы, за которую жизненно-важно ухватиться. И ей это удалось раза с третьего, когда позади раздался торжественный возглас, и дверь распахнулась впуская террористов в квартиру. Грохот их сапог по трещащему как пламя полу, стал невероятным стимулом к действию, а их крики и угрозы касательно того что они будут с ней делать, вызвали ещё и краску на щеках. Трейсер дернула квадратную ручку окна, и та осталась у неё в пальцах, едва не прорвав ОЗК своими острыми краями-бритвами. Тогда она не мелочась, врезала ногой по раме, и та с треском крепежей выгнулась наружу, увлекая за собой толстые нити герметика и гниющего утеплителя. В комнату тут же ворвался свистящий ветер, а вместе с ним и тучи радиоактивного пепла, моментально снизившего радиус обзора. Острые песчинки, скальпелями ударили по ОЗК, шелестя на его складках и попали за маску, осев на щеках, но Лене был оплевать, она уже лезла в узкую щель, словно таракан пытающийся пролезть под плинтус, когда его загоняют ножницами. При этом она комично подвывала, и дергала конечностями, силясь преодолеть препятствие. Рама зажимала её в районе груди и попы, не давая протиснуться, и Окстон впервые порадовалась что у неё не «пятый размер». Рама трещала и кряхтела, цепляясь за ОЗК, но не сдавалась, видимо решив показать норов, а позади уже слышался топот — враги вбежали в комнату. Темный силуэт показался на фоне белой стены, а дульная вспышка надолго отпечаталась на сетчатке глаз. Гром длинной очереди рассек тишину ночи и тяжелые пули забарабанили по подоконнику, разворачивая его на куски. Во все стороны полетели внушительные куски пластика, дерева и крошащегося цемента, а по ушам саданула мощная звуковая волна. Несколько пуль угодили в стекло и то разлетелось на кусочки, лавиной посыпавшись вниз, а следующие за ними, зачиркали по дому напортив. Слава богам что прицелиться как следует террорист не успел и лишь облегчил Трейсер задачу — пули разворотили раму окончательно. От стараний Лены, её правая секция с хрустом вывернулась и полетела вниз, вслед за стеклом, а сама беглянка ступила на шаткие кирпичи довольно узкого карниза — единственной преграды между ней, и смертью…